***
Даниил Крестов, Этюд Лермович и Ян Свистилов. «Крест, Этюд и Свист» — так в их команде прозвали тройку лучших. На прошлых играх их не было по двум причинам: «Этюд» и «Свист» отличились по просьбе тренера. Они должны были собрать данные о московском клубе против которого они будут играть и заодно посетить старого друга тренера, который мог натренировать их обоих. Помочь им стать лучше. И об этой части они молчат. Не хотят делиться, скрывают, словно это самая позорная тайна, которая может повлечь за собой катастрофу вселенского масштаба. Откуда это известно? Только тренер знает наверняка, остальные лишь распускают слухи о крахе, неудаче, из-за которой они не могут сглотнуть ком гордости и честно признать, что они одержали неоднократную серию разочарования в себе вследствие негативного опыта над которым упорно стараются — сглотнуть, осознать и показать приобретенную мощь. Но Совелию ведомо, что двое из тройки стали лучше, чем были. Он видит это. То, что отражается в их глазах кричит о новой мощи, более сильных возможностей, более… ожесточенности их характера. Они могут стать камнем, который многих потянет на дно агонии. Проводя ещё одну бессонную ночь в гостиной мужского общежития их команды, он усиленно думал, попивая из банки энергетик — ради сахара. Ради кофеина. Ради энергии, заставляющей мозг думать, думать, думать. По счету, уже пятой. Он прикрыл глаза и представил поле на котором трое игроков стоят в центре с мячом, они окружены и единственный выход это обман противника, но обманка должна стать ловушкой. Проще говоря, трое игроков, зажатых в угол, должны заключить в этот «угол» тех, кто их опекает, т.е. рекитировка. Мяч передается, удерживается, затем один из них передает мяч мчащемуся навстречу голу бомбардиру и когда они отвлеклись, трое берут их в кольцо, а затем передают мяч коротким пасом за спину. Из команды противника 3-6 игроков в ловушке. И двоим остаётся лишь думать в краткий миг, ведь удар с лета не так просто словить. Либо попробовать остановить, либо смотреть, как он попадает в ворота. Записав в своем дневнике ещё одно построение, он лег под одеяло и не мог заснуть. В его голове крутился треугольник из знакомых лиц, которых он хотел сопоставить так, что они сойдутся и станут идеальным дополнением друг друга. Он ухмыльнулся, излучая телом жажду увидеть столь очевидную, но хитро обдуманную обманку, которая в матче за кубок станет перекрестком — развилкой, которую противник, по расчету, будет пытаться раскусить двадцать-двадцать пять минут. — Вредно столько энергетиков пить. — заявил тренер, присев напротив него. Сам же он покуривал сигарету. — А вам вредно столько курить. — в ответ нагло заявил Совелий. На лице тренера ни один мускул не дрогнул. Он втянул в лёгкие смесь, содержащую никотин и выдохнул её. — Опять бессонница? — спросил тренер. — Снова спать будешь тогда, когда сядешь на скамью. — Тренер, я сплю, когда беспорядок в голове не нарушается балансом тишины и работой моего мозга. И мне интересно, конечно, почему я не могу заснуть, когда уже на часах пять утра. Удивительно, как время бежит быстро. Я пришел сюда в два часа ночи, а пока играл с пустотой на потолке, прошло несколько часов. — сказал безучастно Совелий, будто пытался придумать отговорку. — Что у тебя? — спросил тренер, видя, что парень напротив него испытывает лёгкую эйфорию. — Ловушка, созданная нашим трио. — ответил он с той самой пугающей ухмылкой на своем лице, которая мелькнула на нем пока тренер не перебил его довольство собой. — Из твоих уст звучит это, будто похоронный гимн. — Совелий издал лёгкий смешок на шутку тренера. — Может, это станет гвоздем, вбитым в гроб. Кто знает? Тренер, завтра я весь день буду смотреть кино, привезенное нам недавно. Если я пойму, что придуманное сегодня сработает, то организуете нам матч с «Ниловцами»? — спросил Совелий. — Губа твоя не дура. Почему они? — спросил тренер. — Пока их капитан в больнице, нужно показать, что мы зря время не тратим. И, к тому же, сработает на «Ниловцах», сработает и на Москве. Закон подлости моей задумки весьма прост. В детали посвящать не буду. — ответил Совелий, допив остатки энергетика. — Гроб, есть ещё вариант сыграть с Японией. Они приезжают в этом месяце, у них есть окно. — сказал тренер. — Вы хотите рискнуть? — спросил Совелий. — Если победим, получим пропуск на международное поле. Нам осталось сыграть против иностранцев одну игру. — тренер настойчиво пытался убедить выбрать наиболее сложного противника, вкладывающего в свою игру философию родных краев. — Тогда мне придется усложнить задачу. — выдал Совелий. — Вы уже все за нас решили. Япония так Япония. Я согласен и поехать к ним, но, увы, пока нет у нас кубка мира — нет и Японии в наших сердцах. — ответив, он зевнул. — Конспектируй внимательно глазами, слушай ушами без звука и играй так, будто играют против тебя, раскладывая свои партии тет-а-тет с потолочным другом. — тренер, пожелав этим ему сладкой минуты сна, встал с мягкого дивана гостиной и ушел на кухню, готовить завтрак для шестнадцати игроков, устроивших вчера большую попойку в честь возвращения двух отсутствующих некоторое время важных членов их команды. Он бубнил про себя, как обычно, что собравшиеся ночью — разучились думать, обнаглели и стали самыми наглыми придурками, которые плевать хотели на то который час ночи и во сколько им, трупам, завтра рано вставать и спозаранку батрачить на поле, наматывая круги, ворча, что это ад, а тренер их кукухой поехал. Из его бормотания Совелий смог разобрать только это. Возможно, ему просто почудилось.***
«Японцы не ровня «Ниловцам» и «Москве». Мы проиграем в первом же тайме. Нам забьют. А чтобы этого не произошло, я должен найти способ дать им отпор. Вспоминай, Совелий, вспоминай, какие же были матчи у Японии, где она вышла в финал и забрала приз! Точно! Игра против «Дети Джордана», самое начало. Ранние годы карьеры Михаила Валеуского — тренера Джэкли Стоунса и его команды… годы?! 80-тые? Япония взяла второе место, а первое — их солнце забрал Джэкли.» — Совелий будто узрел послание Бога, прошедшее через все слово. — Михаил Валеуский, почему именно Япония? — спросил журналист перед началом игры. — А? Очевидно же, мои соплежуи продуют. Мы сюда не ради побед летели, а ради того, чтобы показать, что рак на горе вот-вот свистнет. — ответил тренер, уверенный в истинности таких намерений команды, которую сам же и воспитывал. — Вы не хотите победы? — спросил журналист. — Я имел в виду, что мы не хотим победы, которую уступают. Нам нравятся яростные соперники, которые не умеют проигрывать. — дав неоднозначный ответ, он удалился из кадра пока журналист отвлекся. «ТРЕНЕР «ДЕТИ ДЖОРДАНА» СКАЗАЛ, ЧТО ПОБЕДА НАД ЯПОНИЕЙ МОЖЕТ КОМАНДЕ ЛИШЬ СНИТЬСЯ» «ПОКА ЯПОНИЯ ТРЕНИРУЕТСЯ, ДЖОРДАНОВЦЫ ВАЛЯЮТ ДУРАКА» «ВАЛЕУСКИЙ НАЧАЛ СЕРИЮ ПРОИГРЫШЕЙ» «В СЕЗОНЕ «ДЕТИ ДЖОРДАНА» СДАЮТ ПОЗИЦИИ» «С ТАКИМ ТРЕНЕРОМ, КАК ВАЛЕУСКИЙ «ДЕТИ ДЖОРДАНА» ПОЗОРЯТ СТРАНУ» «УПУЩЕННЫЙ ШАНС ПОБЕДЫ» Новостные журналы пестрили подобными заявлениями, заголовки «кричали» осуждающими надписями и черным американским юмором, создавая тем самым шумиху и вызывая интерес. Валеуский знал, что черный пиар — создаёт в прессе скандалы, рождает порчи и даёт команде расти, поэтому он откровенно говорил, что игра будет дерьмовой, намекая своим подопечным словами, что с них спросят за каждую оплошность. Он прямым текстом сказал: «Хватит мять булки, напрягите свои ягодицы и вбейте себе каждое движение под корку кожи». Он не давал своим игрокам выдыхать спокойно, добавляя каждый раз острый перец Чили в каждую тренировку. Он заставлял их работать, каждый раз выдавливать максимум из максимума возможностей. И это закаляло их характер. Если они не могли справится с этим — в спорте им делать нечего!***
Совелий врезался в коридоре в капитана команды, который направлялся на утреннюю пробежку. Он уткнулся в его низ. — Недосыпающих мелких гоблинов я не трахаю. — сказал капитан, в шутку. — Ха-ха, не смешно. — ответил Совелий. — Я как раз иду спать. — добавил он после паузы молчания. — Уже утро. — Я в курсе. Я думал, что сыграю партию по-быстрому, но она заняла больше времени. Зато я придумал тебе звездный час. И для твоих прихвостней тоже. Не благодари. — бросив, Совелий поднял взгляд на собеседника. — Я не твоя собачонка. — капитан нахмурил брови. — Ты заложник моего разума, как и я. Точнее, как все вы. — сказал Совелий. — Вся команда без меня ноль на который делить нельзя, и, я не словил звезду или шизу. Я просто говорю очевидный факт. Мои стратегии дают результат, мой мозг даёт пищу для побед. — Совелий отстранился, обошел его сбоку и направился дальше по коридору. — Сборник шахматистов, раз ты у нас такой весь гениальный, а мы тут тупые бревна, сделай одолжение, заставь японцев молить нас о пощаде. — Хоть и с придурковатостью было сказано, но просьбу он услышал. — Как раз этим и займусь в ближайшие пару дней. Я и Москву поставлю на колени. — подобно рыку хищника, слова были брошены в лицо Креста. — И не делай вид, что ты заботишься о команде. Ты заботишься о своей шкуре, как и мы все здесь. Каждый на поле — сам за себя. Без стратегии в команде хаос, который приносит огорчение и боль, пустое чувство вины, после серии проигрышей. Без меня эта команда побеждала лишь раз. — сказал Совелий, пробубнив с недовольностью на постоянные шуточные оскорбления в свой адрес. — Так уж устроено, да? — спросила Лилиан, зевнув. — Утречко, Кэп и Совушка. — произнесла она с яркой бодрой улыбкой. — Но меня счетов не списывай. В тот раз я забила в истории команды первый гол. И вообще, Совушка, поспать не так уж и вредно чуть дольше одного часа. Энергии побольше на весь день. — она отчитывала его в своей привычной манере. — Лили, тебе задание. Нужно тренировать троицу друзей для предстоящей игры. Будешь играть с ними отдельно от команды. Поблажек делать нельзя. — сказал Совелий, передав ей черновой лист задумки, разработанной несколькими минутами ранее. — Звучит весело, я как раз думала чем бы заняться с утречка пораньше… — Она расплылась в мягкой улыбке. её глаза наполнились предчувствием азарта, по телу прошлась мелкая дрожь. — Я тут ранее видела ваш неловкий «конфуз» и не хочу показаться глупой или сильно грубой, но, мальчики, вы, что, встречаетесь? — Лилиан выдала, облизнув верхнюю губу. — Нет. Я просто ростом не вышел, а он козел слепой. — ответил мгновенно с абсолютным безучастьем и незаинтересованностью в субъекте мужского пола позади себя, Совелий. — Истину глаголит этот мелкий карлик. — подтвердил его слова Капитан. — Жаль, вы отлично смотритесь вместе. Когда решите сыграть свадьбу, позовите, только обязательно! Я приду посмотреть на вас, двое балбесов, не смыслящих в любви. — Лилиан злобно усмехнулась и издав смешок ведьмы, направилась к ванной. — Она же шутит? — с сомнением спросил Даниил Крест. — Может, ты уже в душ свалить наконец-таки? От тебя несёт сексом, пивом, вином, чипсами и дьявол знает, чем вы ещё «расслабляли» свой организм? Так что смог с себя всю эту вакханалию и пиздуй за Лили. А я спать. Мне сейчас он нужен, как лекарство от сердечного приступа или надёжные швейцарские часы. — высказавшись, Совелий поднялся по лестнице на второй этаж, прошел прямо, завернул за угол и открыв дверь своей комнаты, прошел внутрь. Он сделал пару шагов, упал на кровать и заснул в позе, которую тело изначально приняло. До одеяла он дотянулся рукой, украл себя им кое-как и погрузился в сказочный мир игр с самим собой.***
Он проснулся с болью в голове. Ощущение от часа сна была больше похоже на удар, пришедшийся тупым предметом по голове или на то, что он вчера выпил больше одного бокала, хотя пьет алкоголь редко — в основном, бухает кофе, энергетики и употребляет очень много сладкого, орехи грызет, словно белка — все, что способствует работе мозга, силе мысли и укреплению организма по научным и народным методам. Совелий взглянул в окно на ясную солнечную погоду, которая снова не предвещала и маленькой капли дождя. Он томно выдохнул, а после встал с кровати, неохотно потянулся, зевнул и открыв дверь своей комнаты, вышел из неё. Закрыв её, он направился в душ, ликуя внутри себя, что остальные: завтракают или занимаются пробежкой, а на этаже царит в это время такая знакомая и родная тишина. До ванной комнаты было пять минут. Зайдя, он повесил полотенце на сушилку, снял с себя одежду и подошёл к крану. Включив холодную воду — чтобы снять усталость, перегрев и ощутить лёгкие будоражущие ощущения пробуждения. Он потянулся за шампунем, намылил голову и наслаждался покалыванием и дрожью в теле. Парень прикрыл глаза, когда шампунь начал стекать с волос, по лицу, затем проходится еле ощутимыми полосами по телу. Он нанес на тело гель для душа и смыв его, вышел из душевой кабинки. Душ занял всего десять минут, а сон так и рукой не сняло. Видимо, он уже привык и скоро сможет мыться, засыпая на ходу. Обтеревшись махровым полотенцем, он решил не причесывать свои кудри — толку от этого было мало, они все равно будут стоять так, как им вздумается. Натянув на себя футболку и спортивные шорты, он вышел взял в руки фен и принялся сушить непослушные кудрявые волосы. Он посмотрел в зеркало. Вид у него не очень, впрочем, имидж бледного мертвеца — для него норма. Будничное состояние и состояние по жизни. В сиротском приюте его дразнили «мертвецом», «ходячим трупом», «Гробом», впрочем на дразнилку по фамилии он никак не реагировал — его действительно зовут Совелий Гроб. Он смирился с детскими дразнилками и не видит смысла давать отпор пока не слышал неугодное ему «маленькость», называемую самыми разными словами. Это слово для него имеет мерзкое, душераздирающее, обидное значение. Он вышел из душа, бросив полотенце в стиральную машину и пошел вниз. На завтрак он не ожидал ничего фееричного, ведь их тренер не был шеф-поваром пятизвездочного ресторана, но надеялся, что не будет советского питания, однако, он глубоко ошибся. И это было ожидаемо. На завтрак снова каша, молоко и пара тостов с джемом. Со сладким джемом. Сладкая каша. И молоко с медом. Количеству сахара в этой ещё он обрадовался больше, чем содержимому. Тренера на кухне не было, лишь его порция и несколько игроков его команды из второго состава, которые и завидовали, и страшились Совелия. Завтрак проходил в молчании юных ягнят. При нем оба его товарищи молчали, поедая кашу с комочками. Он тоже принялся её есть. Росту уже ничего не поможет, но завтрак это важная процессия для организма и мозга. Нельзя его игнорировать и пренебрежительно к нему относится — не поешь и желудок начнет сам себя съедать. А это чревато язвой, а то и то похуже. На кухню вошёл вспотевший после утренней пробежки, растяжки и упражнений в тренажерном зале — «качалке», капитан команды. — Чего такой кислый, как клюква в зимнем саду? — язвительно заметил Совелий, выбирая из варенья, прилагающегося к каше, нелюбимые ягоды. — Тренер сказал на утреннем собрании, которое ты пропустил, что мы лоботрясы никудышные за вчерашнюю тусу будем сегодня жопу рвать. — сказал капитан. — Чет по тебе не видно, что ты жопу качаешь. — снова съязвив, Совелий усмехнулся. — У кого жопа накаченная, в сексе хорош. — добавил он. — Тогда, может хочешь на себе проверить? — капитан приблизился к нему, чуть приобняв за плечо. — Отвратительно. — внезапно подал голос один из отстающих. — Что именно? — спросил капитан, нахмурившись. — Твое поведение, номер один. — ответил шатен. — И чем же оно тебе не угодило, принцесса? Дай угадаю, месячные начались? — спросил капитан, продолжая шутливую манеру речи. — Тем, что ты конченный мудак. — Совелий улыбнулся. — Да, знаю. — ответил капитан. — Впрочем, спасибо за «комплимент». — То, что между вами двумя же просто фарс? — спросил второй игрок. — Чтобы я с этим низким карликом мутил! Это ж курам на смех. — Даниил злостно выпалил. — Кощеев, не окажешь ли мне честь побыть заменой этого мудака на тренировке сегодня? — спросил Совелий, посмотрев на парня, который назвал лже-подкаты Крестова отвратительными действиями. Крестов нахмурил брови, а молчаливый скромный парень из второго состава подавился. — Я, что ли? — задав тупой вопрос, спросил Кощеев. — Ты-ты. — кивнув, подтвердил Совелий. — Но… — Раз яйца у тебя стальные, чтобы говорить, что мое поведение, как у неотесанного дикаря, поедающего сырое мясо — тело своего убитого им же напарника, то дерзай. — сказал капитан, с нотками раздражения в голосе. Совелий, доев, встал со стула, прошел к посудомоечной машине и положив в неё грязную посуду, вышел из кухни. Капитан прошел следом за ним, мазнув ревностным взглядом по лицу смельчака. Тот слегка обомлел, но виду, что испугался он не подал. — И чего ты полез? — заявил скромняга, когда силуэт капитана был достаточно далеко от входа на кухню. — Нельзя принуждать человека ни к чему, а он буквально насильно хотел его склонить к сексу. Это не правильно. — сказал Кощеев в ответ. — Согласен, но, твое восхищение нашим «акробатом» уже перерастает в одержимость. — предупредив, он стал медленно доедать кашу с комочками. Пока двое судачили за спинами удалившихся, Крестов уже догнал Совелия. Прижав его к стене возле прохода между коридором (прихожей) и гостиной общежития, он смотрел привычным надменным взглядом на того, кто внезапно решил перетасовать карты. — Ты понимаешь, что, по факту, это измена. — сказал капитан. — Умерь свой пыл. Если я врезался в твой член ранним утром, это не значит, что ты мне нравишься. — колко заявил Совелий. — Гроб, я про нашу связку. Нельзя менять персонажей ролями. — сказал капитан. — На поле, как дома — должен быть свой порядок. У нас, мой недруг, на поле был хаос пока, напоминаю, мы с Лили не пришли к вам. Я выбрал этот клуб не только потому, что тренер сказал: «– Ты пацан, смотрю, в будущем можешь превзойти Джэкли Стоунса и создать команду, которая их превзойдет. На твое счастье, у меня есть такая. Им нужен толковый поводырь, который нацепит на них ошейник и выведет на всемирную сцену.», но и потому, что была запись. Запись с игрой. С твоей игрой. Я сразу же нацелился на тебя. Я захотел, чтобы ты стал тем, кто позволит мне взлететь, отдав мощный пас. И сейчас я убеждаюсь, что ты, по-прежнему, во мне не видишь того, кто может составить тебе пару. Раз так, я, мелкозаврик, попробую подразнить тебя своей связью с другим. — сказал Совелий, дав развернутый комментарий. — Блять, да, что я сказал не так, что ты обиделся? — выпалил Крестов. — Ничего, просто у тебя дурная привычка называть меня уменьшительными словами. — сказал Совелий. — Так это только для тебя. — сказал Крестов. — Только для тебя одного и единственного, которому я позволил надеть на себя ошейник. — прошептал на ухо Совелию Капитан, а после чуть прикупил его за мочку уха. Совелий почувствовал лёгкое смущение, жар. Его бросило в жар, когда он почувствовал лёгкий укус за ухо. Он оробел и подумал, что погорячился, но раз уж музыка началась, значит стоит продолжить танец, полный страсти, чувств и смены партнёров. — И меня это жутко бесит. Меня раздражает, меня это доводит до желания врезать тебе. — сказал Совелий, притянув Даниила за грудки к себе. Они теперь были на одном уровне, он опустил его вниз. Он позволил ему смотреть прямо в бездонные глаза, в которых отражалось отсутствие эмоций. — Возьму на заметку, принцесса. — сказал капитан. — С тобой невозможно разговаривать, придурок. — бросив, Совелий оттолкнув капитана от себя и направился к входной двери. «Я точно заставлю тебя передумать. Мы будем играть в связке.» — Даниил почесал макушку, задумавшись. Его главной целью стали желание показать себя в связке с Лили и стать тем, кого этот мелкозаврик ни за что не променяет на кого-то вроде того недотепы из второго состава, как он воспринимал таких мерзких типов, не понимающих как должен «звучать» «инструмент» напротив них. «Одно неверное действие может повлечь поломку, а для игры с японцами и кубка мира, ты мне нужен живым, целым и невредимым. Я могу получать множество травм, но можно ли мне… стать твоим рыцарем, демон в шкуре волка в шкуре овцы в шкуре свиньи, которую евреи на завтрак не подадут?» — сердце Крестова защемило от чего-то неведомого ему самому. Вроде он и шутил, но в тоже время, и сам не заметил, как действительно приревновал низкорослого игрока, который его считал лишь за «часть плана», «ниточку за которую можно дернуть», «за куклу», «за «просто сокомандник, которого я ненавижу»… Он и представить не мог их вдвоем на поле. Совелий не упоминал с утра, что хочет потренироваться с кем-то ещё, кроме капитана и Лили. Он лишь дал Лили задание, он лишь сделал его частью уловки, но речи о секретной тренировке с «Кощеем» и в помине не было. Крест знал, что Кощеев хорош лишь в одном — в блокировке. Возможно, Совелий решил потренировать с ним удары, отработать свою собственную лазейку, найти слабости похожего ростом соперника или же… была ещё одна причина. Она и беспокоила Крестова. В их команде все знают, что «второсортные» (второй состав) делятся на три типажа: одни «текут» по Совелию, другие же ненавидят его и тех, кто его боится. Одни из тех, кто сохнет по Совелию является как раз-таки Кощеев. Он «влюблен» в того, кто может играть так, что у других отвисает челюсть. От чего-то это и напрягало капитана. Он вытащил телефон, набрал номер и поднеся к уху телефон, произнёс: — Ты будешь рядом с тренировочным полем би, а значит тебе будет виднее каждое движение Кощеева. Если заметишь, что он пересекает грань, скажи тренеру. Есть у него в прошлом уже случай с одержимостью. Он был влюблен, но ему отказали. И он начал преследовать этого человека, а после нашел замену этим своим чувствам: пришел играть в сэкко. «— Ты походишь уже на ревнивого муженька. Впрочем, у вас с ним вечно так: как кошка с собакой. Я поняла тебя, но, к сожалению, я уезжаю с Даниилом Викторовичем Волковым на переговоры с представителями японского клуба. Прости, твою просьбу выполнить не смогу. Мой тебе совет: не давай волю эмоциям, иначе твои чувства станут удушающими оковами. И стоит быть помягче с Совелием. Не стоит тыкать в него ростом, каждое упоминание от тебя уже въелось в речь команды. Последний, кто его так называл оказался в скорой с поломанными ребрами. Лили сказала, что Совелий разозлился на того мальчика, крепко обнял его и сломал кости.» — ответила женщина, сбросив вызов. — Значит, мне не о чем переживать? — спросил сам у себя Крестов, вздохнув. Мысли, что что-то случится не покидала его. Он решил, что белая полоса в его жизни давно закончилась и наступили времена темной полосы, не щадящей, наполняющей грустными трагическими событиями само понятие жизни и отравляющей земли семенами мора. Каждый раз, когда наступает сумрак, солнце выглядывает лишь в тот момент, как все плохое уже закончилось, перенесясь смертельным ураганом по великому и необъятному сознанию, которое служит библиотечной картотекой в человеке, являющимся хранителем данных — носителем информации. Алексей Кощеев, он же «Кощей» вышел с кухни. Ранее краем уха он и его «сосед» пытались прислушаться к звукам, раздающиеся за стеной и уловить смысл разговора, но побоялись влезать в личное дело двух темпераментных «светил» их команды. — Знаешь, ты вот говорил про одержимость, но когда человек одержим, он становится дьяволом во плоти. Из всей нашей команды одержимостью страдает не фанат, который восхищается смелостью показывать свободу в каждом движении, а тот, который совершает каждое движение от которого по телу пробегают мурашки. Зрелищность, ум, мощность, сила — черты короля, а король на поле тот, что является монархом в иерархии королевской системы политического устройства. Монарх, в нашем случае, ещё и теневой кукловод, которого противник поднимает всегда на смех, а в итоге его опускают на колени взглядом сверху вниз, смотрящим с небес. — Кощеев произнёс, не смотря на товарища, мучающего кашу уже третий раз. Ему не нравятся комочки в ней и суховатость. Тренер умеет готовить все, кроме каши. её он варить совершенно не умеет. «Да, а мы всего лишь свита. Куклы, которые должны подчиняться каждому слову. На поле есть только один указ — стратегия. И единственный, кто продумывает не наперед — тот, кто ростом с кустовым деревом.» — ковыряя ложкой кашу, он вздохнул.***
— Крестик, а ты чего тут бровки домиком сложил? Живот болит от каши? Или у тебя внезапный приступ ревности? — спросила Лили, разбирая написанное Совелием на листе в обычном для него порядке: непонятном для других. Начало предложения, начало рисунком заканчивалось в совершенно другом месте. Чтобы получить цельную картину лабиринт приходилось каждый раз разгадывать. С одной стороны это плюс в его заметках, ведь в случае их потери, другие люди не смогут понять о чём идёт речь, а игроки других команд, желающих разгадать этот ребус, просто не смогут сделать правильный выбор. Они не смогут собрать кусочки запутанного пазла, где что-то находится в другом месте, а похожая картинка вставляется другой стороной или вообще оборотно. Она почесала макушку, сидя на скамье, поджав под себя ноги. — Я давно хотел спросить, почему он в такую жару в водолазке? — спросил Крест. — Кости мёрзнут. Он же крыса дохлая. — ответила Лили с лёгкой несерьезностью в голосе. — Не пизди. — сказал Крестов. — Мы договорились забыть об этом. Уж прости, но это не мой секрет, спроси у него сам, может быть, тогда поймёшь почему он такой ублюдок. — Она усмехнулась. — Так-с, ага, сюда, а это так… понятненько! Да с этой обманкой даже «Гончие» не смогут нас обойти! — она злобно хихикнула, складывая лист пополам. — То есть, это его слабость? — спросил Крест. — Нет, напоминание, оставленное на память, кэп. — ответила Лили, пытаясь уйти от темы. — Где, кстати, носит твоих друзей? — переведя стрелки, она указала на пустое поле. — Скоро появятся. — ответил кратко Крестов. — Опаздывать не хорошо, пожалуй, я их вымотаю так, что кости будут болеть. — сказала Лили, поймав за хвост глубокое воодушевление. — Что он написал тебе в «любовном письме»? — решив поинтересоваться о придуманной Совелием ловушке, капитан взглянул на соседнее поле. — Узнаешь, когда придут твои друзья. — Лили тоже смотрела на соседнее поле. — Иногда, мне тоже бывает обидно, что он так со мной поступает, но если быть всегда вместе, можно потерять себя. Иногда расстояние позволяет хорошо подумать над тем какой ты и чего хочешь, поэтому я уже не обижаюсь так сильно. Я знаю, что он не бросит меня. И этого хватает, чтобы доверять. Однажды и тебе полегчает. Камушек с душонки упадет. — сказала Лили, пытаясь подбодрить капитана. — Ну ты посмотри, Крестов в компании девушки, а пускает слюни на мелкозабрика! — Этюд усмехнулся на безобидную шутку а Крестову хотелось врезать «Свисту» за эти слова. Мелким его может называть только он. Он сдержал кулаки и встав со скамьи осмотрел парочку «дураков» с которыми когда-то нашел что-то общее. С так называемыми, друзьями. Близкими, которые играют с ним с самого детства. Они для него, как для Джэкли: Эйб Донован и Юмак Ванри. Эти двое знали Стоунса с подросткового возраста. И когда он вернулся из Кубы, то на его заявление о создании нового вида спорта, где не придется выбирать, а можно совмещать свои навыки, они сказали, что он рехнулся, но согласились попробовать изменить чертов дерьмовый мир спорта и создать вместе высоты над горизонтом высоких непроходимых гор и скал, выглядывающих из густого покрова леса, расстилающегося вдоль берегов и небес. Вид обещал быть красивым, игра обещала выстрелить с прицелом «успех» и предвещала им дорогу, которая залитая кровью и потом будет путем ко дворцу — роскошной жизни с достатком на годы вперёд, а сама дорога закроется лабиринтом для тех, кто хочет стать королем, не имея себя самого в качестве показателя власти и мощи. Поэтому Крестов понимал, когда они шутят, а его кулаки знают, когда палка перегнута. — Лермович, Свистилов, вы где шлялись? — спросил капитан. — В туалете застряли. Какой-то дебил забыл, что дверь в туалет на третьем этаже сломана. Этюд её взломал шпилькой. — сказал Свистилов. — А если начистоту? — спросил Крестов. — Дань, мы правда застряли в туалете. — сказал Этюд. — Красивые мальчики, разрешите пригласить вас, на адскую тренировку. Ваша задача проста: следовать данной «инструкции». Будьте, пожалуйста, вежливыми джентльменами и научитесь работать втроём не спустя рукава. Иначе, будете отчислены. У Совелия, у нас, есть на ваши роли подходящие кандидатуры. Задача, собственно, проста и ясна, как чистый лист бумаги: вам нужно обвести меня вокруг пальца, когда вас заблокируют. Для этого, я позвала тренера и его помощницу. Бывший спортсмен в форме, а юная дева, весьма сложная натура. И я, которая если загорится не потухнет, как свеча. Итак, мы начинаем пробное перо. Тренер, я вас, кстати, так выдернула, вы точно уверены, что дел других нет? — спросила Лили, изложив в вежливо-шутливой форме, объяснение почему их собрали всех здесь. — Я только рад погонять мяч, вспоминая молодость. — ответил тренер. — Хорошо, пока мы пребывали в ожидании ваших скромных персон, я успела сделать копии. Вот каждому. Скопировано с оригинала. Если не тупы, найдете сами ответы. — она протянула каждому лист. Оригинал лежал у неё в спортивной сумке, спрятанный в надёжном месте. — Это что? Бред сумасшедшего?! — воскликнул Свистилов. — Это — оружие, которое лишит противника его же ловушки. — сказала Лили. — Но нужно быть быстрыми и слаженными. Пока вы напрягаете свои извилины, я разомнусь, а то мышцы уже затекли. — сказала Лили, махнув рукой. «Это потрясающе! Тренер, эта стратегия… эта комбинация. безупречное орудие, до такого очень сложно додуматься и такое исполнить нелегко!» — помощница тренера посмотрела на него. «Так вот, что ты придумал ночью. На завтрак получишь омлет с беконом.» — тренер был в восторге, но, как и помощница, не подавали виду. Волков видел подобные записи, похожие на заметки сумасшедшего, но живя в Америке и с Джэкли, который был самым главным фриком, пишущий и рисующий на листке свои идеи, что черт там ногу сломит, он научился распутывать нити и соединять их воедино, а затем, когда стал тренером, наняв себе помощницу, обучал её этим записям. Потому, что иногда приходится быть в курсе и в центре событий одновременно. Как, например, сейчас. — Чего он забыл на поле? Да ещё и с Кощеем, он же собирался смотреть записи… — сказал тренер, готовясь окликнуть непослушного мелкого засранца, единственный «экземпляр» такого рода в их команде. — Решил сперва, видимо, пробудиться. — сказал Крестов. Свистилов и Этюд засмеялись. — Причина, тренер, кроется на поверхности. Кощеев — блокирующий, а мы играем против японцев и «Гончие» придут на разведку. Есть у них блокирующие, которые могут накрыть удары Совелия, поэтому, он решил уделить внимание и себе. — Лили задумчиво ответила, сидя на шпагате. — «Харе ворон считать, дебилы. Я вообще-то смотрю на вас.» — сказал Свистилов, озвучивая кинутый на них взгляд с другой тренировочной площадке. Совелий смотрел на собравшихся с сертезностостью кровожадного воина, который уже заранее подготовил несколько моментов, которые могли не пойти по плану. Он был сосредоточен, в точности своих мыслей и действий не сомневался, доверял чутью, но ему не хватало. Предчувствие знало, что не хватает ещё одного — того, кто сможет подстраховать и та личность, что могла совладать с ним, «сыграть на руку», сейчас была окружена толпой, чтобы провести тренировку. Совелий вдохнул. Резкий выдох. Глоток свежего воздуха оказался тяжелее итак засоренных этим противным ощущением пустоты лёгких, которые болят от каждого движения. «— У всего есть свое имя. Это чувство называется — любовь, симпатия…» — когда он вспомнил эти слова, как назло, полил дождь. «Я не влюбился. Невозможно. Я не могу испытывать к нему любовь.» — В серьезном взгляде проскользнула печаль. Капли дождя насквозь промочили футболку, надетую на водолазку, вместе с ней. Они просвечивали. И сквозь мокрую ткань, Даниил Крестов — капитан, который не должен был увидеть ужасный шрам на шее Совелия, частично перекрытый татуировкой в виде совы, лицезрел его. Лишь полосу возле татуировки. Тонкую линию, которая белизной отличалась от цвета кожи. Этот шрам, оставленный на его теле — секрет, коих в шкафу Совелия полно в виде скелетов, проявил вопросы. «Не смотри. Это клеймо, которое мне не стереть из памяти, сердца и тела.» — Совелий снял с себя мокрую одежду — стоять голышом под дождем он привык, оголяться перед всеми — было вполне нормально, ведь они на тренировке. На теле Совелия было множество шрамов от травм — у них у каждого есть такие, и о них известно, но о шраме на шеё известно лишь двум персонам из его окружения: Лили, чертовой ведьме, и тренеру — человеку с большой буквы, который выходит на поле, чтобы дать ценный урок без слов. — Неужто дождь пошел? Полило-то, как… А в прогнозе погоды не было и слова, обещали такую жарень, что сыр на кухне даже расплавится! — Лили произнесла, встав с травы. — О, а Совушка стриптиз устроил. — хмыкнув, девушка машинально стянула с тела верхнюю одежду. — Лили, ты девушка, нельзя оголяться перед толпой мужчин! — вскрикнула помощница тренера. — Чё? Совушка можно, а мне — нет? Девушка я или парень, какая нахуй разница? Эти мудилы итак все видели. Я, конечно, баба огонь, но сейчас мы на тренировке. Мокрая одежда тяготит плечи и скользит, я лучше чутка промокну, чем буду заметно медленнее. — ответила Лили. — Нет, погода плохая. Зал ещё не отстроен, поэтому валите-ка домой. Завтра дождя не будет, тогда и потренируемся. — сказал тренер, крикнув в рупор. Громкоговорителем он воспользовался, чтобы услышали все, даже тот, кто поселил в сердце капитана множество вопросов, на один из которых он надеется получить ответ.***
Тренер, словно пастух загнал всю команду обратно в общежитие, объявив внеплановый выходной. Почти все разошлись по комнате. В гостиной остались только Лили, Совелий и Даниил Крестов — друзья Даниила ушли рубиться в геншин импакт. Они уж очень хотели выбить Аяку. Лили пожелала им удачи. Тренер удалился, чтобы изменить расписание, а помощница направилась за ним. Крестов вальяжно сел на диван, смотря на шрам на шее Совелия. Тот отвёл взгляд в сторону. Он хотел придумать правдивую отговорку, но в случае с капитаном ложь сделает только хуже. Лили помрачнев, села напротив. — Совушка, как бы страшно и больно не было вспоминать это снова, нужно рассказать ему. Тебе с ним играть в связке, а значит секреты прошлого не должны тебя сковывать руками призраков. Я побуду тут, для надёжности. — Лили мягко улыбнулась. — Мг. — Совелий долго не решался сесть рядом с Крестом. Он думал с чего начать рассказ, нужно ли это вообще, почему он должен снова переживать тот момент, но всё-таки, решился присесть рядом и сомнения будто развеялись. — Ты же не сам себя расцарапал? — спросил сходу капитан. — Я похож на такого человека? Хотя, то, что я измученный зомби — правда жизни. У меня недосып, оттого и вид полу-трупа. — сказал Совелий. — Тогда, что произошло, что ты носишь водолазки? И даже татуировку сделал… — Крестов видел, что этот неудобный вопрос пугает Совелия. — Хорошо, давай я сделаю чай с коньяком, возьму шоколадку, а ты за это время настроишься на разговор? — предложение Крестова будто бы было приглашением на очень теплое свидание. — Лили, оставишь нас? Я хочу обсудить это тет-а-тет. — попросил Совелий, пытаясь унять дрожь. — Если что, моя комната для тебя всегда открыта. А ты, не вздумай выпускать своих демонов. — последнее из её уст звучало будто угроза. Угроза, за которой следовало «иначе». В её ледяных глазах, всегда улыбчивых, весёлых, по-детски наивных, таилась снежная королева, готовящаяся повести за собой целое войско. Она говорила им искренне; этим взглядом показала, что несмотря на телосложение, кулаки у неё крепкие. Капитану все больше хотелось раскрыть правду о происхождении шрама, а Совелию убежать и закопать себя поглубже в землю. Когда один загорается идеей, другой обязательно пострадает — закон подлости раскрывает свою карту и делает ход, опередив судьбу и жизнь. Лилиан поднялась по лестнице. Она до последнего надеялась, что сможет подслушать разговор, но решила, что это будет в этот раз ни к месту. Она завернула за угол и прошла по коридору в направлении самой дальней комнаты возле которой с правой стороны находилась дверь, ведущая в её комнату. По пути, она потянулась. — Я… не знаю насколько могу доверять тебе и вот так вот с бухты-барахты говорить про свои шрамы не намерен. Если хочешь поговорить о каждом из них, то сперва стоит узнать меня получше. Но тебя это не устраивает, поэтому, скажу лишь одно — этот шрам появился в детском доме, когда один парень поступил со мной, как мудак конченный. — сказал Совелий. — А я уж понадеялся на что-то большее. — выдавил с прискорбью Даниил. — Поспешишь — людей насмешишь. — произнёс Совелий. — Это настолько больно? Вспоминать появление этого шрама? — спросил Даниил. — Этот шрам напоминание о моем идиотизме. И о том, что я не могу доверять кому попало. Даже тем, кто считает информацию о шраме важной для карьерного роста. — сказав, Совелий грустно улыбнулся. — Не говори мне имя, иначе я его из земли достану, этого ублюдка, и набью ему морду. Начищу так, что будет каждый синяк блестеть. — сказал Даниил. — Моя команда — вся до единой, все её члены, мне, как семья. Я не признаю тебя, как игрока — твой рост не очень уж надёжная штука и откровенность у тебя хромает, но если сделаешь нас царями, я признаю тебя. Сейчас ты мне, как… — на последних словах они оба смутились. Даниил не стал говорить слов, которые могут все испортить, но по его нежному тону, без издевок и насмешек в голосе, Совелий итак все понял — он не идиот. Не настолько слеп и глуп, как прежде. «Ты мне, как… океан. Он тоже на картах кажется маленьким, но стоит в него попасть и ты сразу же теряешься в огромном бескрайнем водоеме.» — Столь красивые слова, Крестов оставил на «потом». Позже будет время, когда он скажет. Когда он сможет не быть такой тряпкой и сказать в лицо, откровенно, без утайки: «— Ты — мой океан, мелкозаврик.». — Не стоит, твои кулаки недостойны этого. Вместо избиений, кулаками своими лови и отбивай мяч. — сказал Совелий, чувствуя заботу о себе монетой, которую нужно вернуть. — Чего это не стоит? Мячи я могу отбивать и со сломанными пальцами, а удержать кого-то рядом — не отличаюсь таким вот умением. Отсутствует у меня талант всем нравится. — иронично выразившись произнёс Крестов. — Меня все презирают, а «свидания» со мной грозят тюрьмой. Я же «вечно семнадцатилетний дошкольник». Ярлык этот, увы, с меня не снимается. Бирку очень крепко прилепили «навечно» к моему телу. — с иронией ответил Совелий. — Твой рост опасен для спорта, но и очень полезен. Ты можешь избежать многих трудностей и у тебя всегда есть запасной план на это. Кстати, другие шрамы у тебя откуда? — спросил Даниил, пытаясь утолить любопытство. — Ну… Некоторые от игр в детском доме остались, некоторые Лили мне оставила, когда мы с ней тренировались, случайно и ненамеренно, а некоторые… — Совелий оборвал себя. «Я оставил сам после того «инцидента», чтобы почувствовать себя живым хотя б немного и ощутить лёгкость.» — Совелий думал об этом. — Некоторые, и? — спросил Даниил, нахмурив брови и навострив уши. — Некоторые… оставила мне кошка, когда я гладил ей живот. Пару раз кусала даже. — сказал Совелий, пытаясь солгать, но правдиво. — Врешь. — Даниил Крестов навис над Совелием. — Эти шрамы не от когтей. Их будто вырезали остриём. — сказал он, добавив. — Если говорю кошка, значит кошка. — сказал Совелий. — Мой друг детства говорил также, но когда он расстался с девушкой, его руки были изрезаны. Он умер от потери крови, спасти его не смогли. Ему должно было исполнится восемнадцать лет. — сказал Крестов. — Мне о таком говорить можно. Я не трепло. — Прости, но… я уже ответил тебе. — Пнув его от себя ногами в живот, Совелий встал. Задаватель вопросов упал на пол. — Я спать. Моя комната на замок закрыта. Захочешь проведать меня, постучи в дверь трижды и скажи, что пришел» опрос соседей». — вновь подстебнув капитана, кудрявый парень прошел к лестнице. «Я обязательно прогоню твои кошмары и обуздаю твоих демонов внутри». — Крестов проводил его с заинтересованностью в глазах.