Яма

      Мягкая трава затягивала ноги, словно пески, а вдали слышались устрашающие крики, все небо было затянуто в буквальном смысле цветастым платком из бабушкиного гардероба, а зеркальные деревья противно смеялись, пока Чонмо убегал от этих криков куда-то в неизвестность, но просто убежать было сложно из-за растаявших часов, которые всегда таяли очень не вовремя, что весьма иронично. Парень цеплялся руками за бегущих полевых цветов, что-то бурча себе под нос на вымышленном языке этого странного мира. От слез полной королевы, сидящей на горе из старых книг все вокруг тряслось, и зеркальные деревья, разбиваясь, превращались в бантики, имитировавшие бабочек, чьи взмахи крыльев издавали смешные звуки, но Чонмо продолжал бежать, надев на руки ботинки, а на ноги перчатки. Добежав до слонов с домами вместо туловищ, Чонмо схватился за длинный хвост одного из слонов, поднялся вверх, сняв ботинки с рук, и зашел в дом. — Это что такое происходить?! — начал возмущаться мужчина с немецким акцентом с аквариумом мышей-русалок вместо головы. Чонмо схватил мужчину за ослиный хвост и кинул его в мусоропровод, что-то сказав на непонятном языке. Парень облегченно вздохнул и зашел в старый маленький шкаф со столовыми приборами.       Чонмо резко открыл глаза от звука будильника. Парень потянулся на удобной мягкой кровати и снова накрыл голову одеялом, все это было всего лишь сном, который оказался всего лишь плодом больной фантазии Чонмо. В ванной парень умылся и посмотрел на свое отражение, но через секунду Чонмо отпрянул назад, увидев вместо себя кого-то другого. Ку быстро заморгал, но отражение не менялось, показывая Чонмо другого человека, который был чем-то похож на него, но его взгляд, волосы, линия челюсти выдавали в нем незнакомца. Плавно лицо незнакомца стало превращаться на глазах Чонмо в еще другого парня, который отличался от него кардинально. Чонмо уже не боялся, он лишь смотрел на свое отражение, которое уже не узнавал и умылся, каждый раз видя новое лицо, иногда не совсем понятное. Все же он прекрасно осознавал, что это все игры его заболевшего разума.       Уже спокойно Чонмо понимал, что в отражении все же он. Парень вышел из ванной и выпил стакан воды, видя в сосуде розовую жидкость, но это не пугало его, ведь в стакане все же была вода. Чонмо не нравился диагноз «шизофрения», это звучало так, словно он совсем полетел с катушек, поэтому парень про себя говорил, что у его мозга ангина. — Доброе утро, господин Ку Чонмо, — поздоровалась медсестра, зайдя в палату пациента. — Доброе утро, — ответил парень. Девушка прикатила за собой тележку с подносом с препаратами. — Как ваше самочувствие? — спросила медсестра, натягивая маску. — Галлюцинации, — ответил Чонмо, — сильные, — добавил спустя минуту парень. — В таком случае, я обращусь к вашему доктору, — сказала девушка, — скоро подадуд завтрак, сегодня у нас рисовая каша. — Не хочу кашу, хочу рамен, — ответил Чонмо. — Но каша очень полезна, — попросила медсестра, и Чонмо достал сумку из шкафа и стал высматривать осталась ли пачка рамена. Мама каждую неделю лично присносила сыну сумку с едой и прочими вещами, которые он просил, но из-за пресной больничной еды Чонмо стал больше просить домашней еды и даже попросил у матери коробку острой пасты, чтобы разбавить чем-то эту пресную еду, которой невозможно наесться даже при большом желании.       После всех процедур Чонмо лег на кровать и закрыл глаза, чувствуя, как силы стали постепенно покидать тело молодого человека. Он понимал, что из-за таблеток становился слабым и хилым в последствии воздействия веществ на мозг, расслабляя его и замедляя всю работу мозга, но эти таблетки были единственным средством не видеть и не слышать галлюцинации. Спустя какое-то время мозг Чонмо стал замедляться, и в глазах поплыло изображение, но привыкший к такому состоянию парень прикрыл глаза и заснул на какое-то время, все еще находясь в сознании и слыша все, что происходило вокруг него. Он слышал, как медсестра закрыла за собой дверь и ушла, по коридору кто-то ходил, разговаривал, и Чонмо, полежав еще немного, встал и пошел в столовую, где дежурили санитары, полная женщина выкладывала белые тарелки на поднос пациентов. Чонмо с неохотой принялся за завтрак, ковыряя ложкой кашу, парень съел яблоко и тосты с джемом, но не притронулся к рису из-за своей давней неприязни к данному блюду. В детстве папа часто готовил ему рисовую кашу на воде, чтобы его сын рос крепким и здоровым, но Чонмо все же не стал таким здоровым, как хотел отец. Парень думал, что все, что произошло в тот день, было всего лишь галлюцинацией, как и все дальнейшее, считая, что его именно из-за этого отправили сюда, а папа на самом деле жив и просто не хочет с ним общаться из-за его шизофрении. Чонмо очень хотелось бы верить в это и жить так, словно ничего не произошло. Но даже винить себя не было смысла, да и не он был виноват. Изо дня в день Чонмо пытался вспомнить все, что видел в тот день, когда отца не стало, но мозг выдавал лишь абстрактные нечеткие картины, словно пытаясь защитить его от этих воспоминаний, которые проходились по нему ножом вновь и вновь. — Чего не ешь? — послышался уже давно знакомый голос, и Чонмо поднял глаза на сидящего напротив Вонджина. — Не хочу, — ответил Чонмо, видя, как выцвели фиолетовые пряди, — а ты что здесь делаешь? — поинтересовался Чонмо, смотря на парня напротив глазами, полные непонимания. — Завтракаю, как и все здесь, — пожал плечами Вонджин. — Пойду к Пак Чэвон, — сказал Чонмо и резко встал из-за стола. Парень поставил поднос к остальным использованным подносам и обернулся, но за столиком Вонджина уже не было. За это время они с Чэвон сблизились, но Чонмо понимал, что такая девушка, как Чэвон, точно бы не стала связываться с Чонмо за пределами психиатрической клиники. Оказавшись в нужном коридоре одинаковых дверей с отличными цифрами, Чонмо стал искать нужную. Глаза парня проходились по номерам комнат, но, как ни странно, Чонмо не мог найти подходящую.       Ку точно помнил, что Чэвон жила на этом этаже в одной из этих комнат. Чонмо вспоминал и крутил в своей голове номер на дверях Чэвон. Парень вторил внутри себя номер комнаты девушки, пытаясь найти ее по всему этажу. Чонмо остановил санитара и спросил, где эта комната. — Что? Господин, такой комнаты нет в нашей больнице, — пожал плечами санитар, — с вами все в порядке? — спросил парень, наблюдая за тем, как сильно побледнело лицо Чонмо, тот лишь слегка улыбнулся и отрицательно покачал головой. Санитар посмотрел на пациента еще раз и пошел по своим делам. Чонмо не мог поверить в то, что услышал. Ноги сами не держали Чонмо, ему становилось все страшнее и страшнее, но Чонмо все же старался успокоиться, считая до ста про себя. Чонмо смотрел на мимо идущих людей, видя вместо лиц лишь размытые пятна, от чего все люди в халатах и в пижамах были, как один. Парня никак не покидало чувство тревоги, паника постепенно одолевала его, холодные дрожащие руки стали нервно проходиться по лицу парня, трогая волосы и царапая кожу на лице. — Господин, с вами все хорошо? — поинтересовалась медсестра и подняла Чонмо, тот будто не слышал ее. Девушка что-то сказала и повела парня за собой. Чонмо все также смотрел на лица людей и видел в них черты Чэвон. Медсестра привела парня в кабинет врача и, что-то сказав, ушла. — Пак Чэвон, — произнес Чонмо, смотря на врача глазами, полные надежды услышать, что она есть, что она просто не назвала правильного номера своей комнаты, но Чонмо хотел услышать, что он ее не выдумал. — Кто, простите? — поинтересовался врач, хлопая глазами, от таких неожиданных слов врач даже быстро заморгал. — Пак Чэвон, у нее параноидальная шизофрения, — Чонмо молился, чтобы врач припомнил и сказал, что такая есть. — Скажите, как часто вы принимаете таблетки? — поинтересовался мужчина и поправил очки, смотря на Чонмо так, что тот все сразу понял. Чонмо все рассказал врачу, не зная, что делать и куда бежать от самого себя же. Он ждал ответа, надеясь, что он все поймет и с ним все будет в порядке. — Никакой Пак Чэвон у нас нет, господин Ку, — сказал мужчина серьезно, — если вы принимали препараты, то галлюцинации должны были стать реже. Скажите, когда был последний приступ? — Сейчас, — прошептал Чонмо. — Хорошо. Господин Ку Чонмо, мы проведем небольшой тест и узнаем, что с вами, ладно? Тест будет недолгим, но важным, — Чонмо опустил голову, понимая, что с ним не все было в порядке. Тест оказался сложным, но правда недолгим, и после его выполнения, врач улыбнулся и, пожелав хорошего дня, передал в руки санитаров. — Пожалуйста, сегодня отдохните и не посещайте клуб рисования, мы сообщим руководителю, — проинформировал мужчина, и Чонмо пошел в свою палату.       Чонмо больше был расстроен тем, что его единственный друг оказался всего лишь иллюзией, чем тем, что его состояние начало ухудшаться. Чонмо просто лежал на кровати, обняв одеяло, чтобы казалось, что он не один. Ему казалось, что он правда был один всю свою жизнь. Снова и снова Чонмо падал в яму собственных видений, которые он никак не мог контролировать, а его разум словно жил своей жизнью, продолжая мучать Чонмо ложными надеждами и историями, в которых, порой, Чонмо находил спасение. Порой ему хотелось контролировать свой диагноз и показывать себе только прекрасную реальность, где он был бы в порядке, даже несмотря на то, что это все, в конце концов, оказалось бы ложью. Все, о чем Чонмо мог пожелать, это остаться в прекрасном мире, даже если бы это грозило исчезновением его личности навсегда. — Просто позвольте мне не сойти с ума, — попросил кого-то Чонмо, наверное, голоса в своей голове, но чтобы он был в порядке, мы сделаем вид, что голоса прислушались к нему и послали ему того, кто не даст ему потом сойти с ума окончательно или же остаться в здравом уме. — Ты правда в порядке? — спросил знакомый-незнакомый голос, который не хотелось слышать ни под каким предлогом, но в то же время Чонмо уже сдался и решил не прогонять никого и ничего. — Нет, — ответил Чонмо, даже не пытаясь найти источник голоса, — я не в порядке, — добавил парень, — с меня хватит, — прошептал парень, пытаясь остановить убегающее критическое мышление, ведь шизофрения это настоящая проблема, с которой нужно бороться, однако остались ли силы бороться с ней? У Чонмо точно не осталось. Он знал, что наступит тот момент, когда он опустит руки и позволит голосам и галлюцинациям захватить себя, но он старался об этом не думать, выходит, что все было зря. И даже в мире таких, как он, он никогда не обретет счастье и, самое главное, друзей. Разве что в своей голове, понимаете?