---
Оказавшись на указанном Викой этаже, Косицкий уверенно направляется к нужной квартире, номер которой поблёскивает на двери золотистыми цифрами, но сделать успевает не более пары шагов. — Сева, — доносится до него из-за спины, и когда он разворачивается, Берсеева даже не то, что не успевает подняться на ноги, а, кажется, даже и не собирается этого делать. — Вика? — словно не узнавая подругу, переспрашивает Сева, делая несколько шагов в её сторону. — Ты чего здесь? — Да вот думаю: чего дома сидеть? — театрально разведя руки в стороны, отзывается Берсеева. — Решила выйти, тебя встретить. Косицкий понимает прекрасно, что не в его встрече дело тут обстоит. Он по большому счёту и вовсе уже сообразить успевает, что же за проблема произошла у Вики и привела его к ней в подъезд. Вот только по этой теме Сева говорить не спешит — он окидывает напарницу быстрым взглядом, параллельно отмечая, что та явно в домашнем и без столь привычных ему очков, и обращается к ней с новым вопросом: — Чего ты на ступеньках сидишь? С ума сошла? — в его голосе звучит возмущение вперемешку с укором, и Берсеева с непониманием смотрит на него снизу вверх. — Они ведь холодные и грязные. Давай-ка, Вик, вставай, — буквально отдаёт распоряжение капитан. Он протягивает всё ещё изумлённой Вике руку, и она, улыбнувшись и окинув взглядом лестницу вокруг себя, поднимает руку и охотно касается пальцами его ладони, уже спустя какой-то миг оказываясь на ногах. — Вот так-то лучше. Ладно, позже расскажешь, что у тебя приключилось. Вскрываем? У Косицкого в руках словно из ниоткуда появляются разнообразные отмычки, сцепленные небольшим колечком, глаза его вглядываются в лицо майора, и Вика практически сразу согласно кивает ему в ответ: — Вскрываем. — Классные у тебя тапки, — сделав каких-то полшага в сторону двери и вновь развернувшись, отмечает вдруг Косицкий, кивая на ноги напарницы. Та опускает взгляд вниз и словно только сейчас замечает, что обута она в тапки, которые сама же частенько называет детскими. Симпатичные мордашки каких-то лохматых собак неизвестной породы, чем-то напоминающих и спаниелей, и корги, и бог весть кого ещё, словно улыбаются застывшему напротив Всеволоду, готовые повилять хвостами — если бы они, конечно, имелись — а Вика отчётливо чувствует, как щёки у неё заливаются румянцем. — Да нет, правда. Мне нравятся. Сева минут пять сосредоточенно вглядывается в замок, перебирает свои отмычки, то и дело снимая некоторые с колечка, и что-то неразборчивое бубнит себе под нос. Задавать вопросы Вика не рискует, не желая отвлекать его от «колдовства», и лишь со стороны, облокотившись на стену, наблюдает за всеми действиями товарища. — Так как у тебя вышло остаться в подъезде? — вставив в замок одну из отмычек, Сева сам нарушает молчание, задрав на Берсееву голову. — Да, понимаешь, обогреватель купила, включила его, а у меня половина квартиры обесточилась, — принимается объяснять Берсеева. — Ну, и что делать? Пошла пробки включать. Вон, — кивает на расположившейся в стороне щиток. — Не уследила, и дверь захлопнулась. Естественно, с собой у меня не оказалось ни ключей, ни мобильного. Спасибо соседке — дала позвонить, а то не знаю, чтобы я делала. — Ну, ты даёшь, — сдерживая усмешку, качает головой капитан. Проходит ещё несколько мгновений, и Сева поднимается на ноги, сжимая ладонью ручку и распахивая дверь Викиной квартиры. — Принимай работу, хозяйка! — улыбается Косицкий и практически тут же встречается с Викторией взглядом. Он делает несколько шагов в сторону, замирает напротив щитка, уверенно распахивает его дверцу и, к Вике не обращаясь, произносит: — ну, посмотрим, что тут у нас. Ты обогреватель из розетки отключила? — Да. — Отлично, — отзывается Косицкий и щёлкает переключателем. — Иди посмотри: включилось ли то, что отключалось. Вик! — зовёт он, когда хозяйка квартиры переступает порог, и когда она выглядывает в подъезд вновь, добавляет: — обогреватель только не включай. В подъезд Вика возвращается, когда пройти не успевает и минута, Сева в этот момент всё ещё всматривается в содержимое электрического щитка и, обернувшись на звук шагов, не позволяет подруге сказать ни единого слова: — У тебя ведь розетки к разным автоматам подключены, правильно? — Что? — хмурит лоб Берсеева. — Сева, я не знаю. Как электрик сделал когда-то давно, так оно до сих пор и есть. А что такое? Это плохо? — Это хорошо, — покачав головой, объясняет Всеволод. — Плохо, что ты не знаешь, какая розеточная группа к какому автомату подключена. Придётся методом тыка. Я уверен, что ты просто когда обогреватель подключила, предельную нагрузку превысила. Да ладно тебе, Вик, — приободрительно улыбается Сева, сжав ладонью её локоток, — не смотри такими глазами, будто всё плохо. Сейчас разберёмся, что за что отвечает — и будет у тебя в квартире и электричество, и работающий обогреватель.---
За окном уже во всю господствует осенняя темень, когда Сева без малейших раздумий соглашается на ужин, названный Викой благодарностью своему спасителю. Он охотно соглашается помочь с нарезкой овощей и, то и дело складывая «получившиеся кривыми и некрасивыми для салата» кусочки к себе в рот, снова и снова поднимает взгляд на развернувшуюся к плите Берсееву. В домашнем костюме нежно-бирюзового цвета она кажется совсем не такой, как в привычной «форме» делового стиля, но остаётся всё столь же привлекающей его, поддерживающей внутреннее тепло и вызывающей мечтательную улыбку. — Вик, — не отводя глаз и желая уже в следующий миг встретиться с её взглядом, зовёт Косицкий. — Получается, ты мой номер наизусть знаешь? Он не то спрашивает у неё, не то констатирует вырисовывающийся из всех осколков информации факт, и Вика, совсем как и ожидал капитан, разворачивается к нему лицом и практически в тот же миг перехватывает его взгляд. — Ты ведь сам говорил, что обязательно нужно знать номер какого-нибудь близкого человека. На случай чрезвычайной ситуации. — Значит, я для тебя близкий человек? — с ещё бо́льшими нотками уверенности уточняет у Берсеевой Сева. — Ты ведь мой номер выучила, а не, допустим, Антона. Или вообще Оленёвой. Виктория улыбается ему в ответ, поправляет прядку спавших на лицо кудряшек и делает несколько шагов ближе к столу, а, значит, и к Севе. Теперь уже наступает его очередь смотреть снизу вверх, и Всеволода, продолжающего с умиротворённой улыбкой вглядываться в её глаза, это ничуть не беспокоит и не доставляет ни капли недовольства. — А ты думаешь, что вдвоём с Татьяной Андреевной мы бы тут разобрались с пробками и розетками? — усмехается Вика. — Ох, и бедные соседи, которым могло бы достаться от нашего «мастерства». А Спицин замки вскрывать не умеет, — разводит руками психолог. — Так что я как чувствовала, какой… Погоди, — прищуривается вдруг Вика, опускаясь на выдвинутый стул и хитрым взглядом заглядывая Севе в глаза, — а ты что же, против, что из всех номеров я выбрала твой? — Я наоборот счастлив, — заверяет капитан. Он склоняется ближе к Берсеевой и, понизив голос, продолжает: — будто ты сама этого не понимаешь, Вика. Хочешь помидорку? — выпрямившись и продолжая почти что гипнотизировать хозяйку квартиры взглядом, спрашивает Всеволод, протягивая ей кусочек сочного овоща. Вика негромко отмечает, что всегда он что-нибудь да хомячит, сообщает, что мясо у неё уже почти что готово и можно было бы всего пару минут подождать… но протянутый ломтик из его рук всё же принимает, охотно отправляя в рот.