Путь по Бездне

Проснулся Альберих в до боли знакомой кровати. Не сразу сообразив, где он, мужчина поднялся на локтях и оглядел комнату. Высокий потолок, на полу дорогой иностранный ковер, предположительно из Снежной, большие окна, закрытые плотными шторами песочного цвета. Мебель можно было пересчитать по пальцам: прикроватные тумбочки-близнецы, стоявшие с двух сторон кровати, на одной красовалось растение. Кэйа сразу узнал в нем папоротник с Архипелага Золотого Яблока, на котором они были несколько месяцев назад. Стояло растение в горшке средних размеров, привезенным Дилюком из Инадзумы, когда он окончил свое путешествие. На второй тумбе стоял тройной подсвечник, в котором недавно заменили одну свечу, две другие догорали свою последнюю неделю перед тем, как их уберет заботливая Аделинда и поставит на их место две другие. Письменного стола в комнате не было, как и книг, все стояли в личной библиотеке на первом этаже, некоторые лежали в кабинете. Самым значимым предметом была двухместная постель (зачем такая большая одинокому Дилюку? В душе Кэйи промелькнуло такое чувство, как необоснованная ревность, вызванная мыслей о том, что рядом с красноволосым кто-то спит, иначе зачему ему такая кровать?). Подушки, набитые перьями уток из Сидорового озера, были смяты, так же, как и одеяло, которое накрывало ноги и поясницу рыцаря. Рядом никого не было. Ни в постели, ни в самой спальне. Но что привлекло внимание Альбериха, так это стул. Бирюзовый стул со спинкой, сделанный из пихты. Лишь одна деталь отличало его от других стульев мира – одежда капитана. Рубашка, брюки и жилет аккуратно лежат на сидушке, накидка с мехом и коричневый ремень с его Глазом Бога покоятся на спинке, только высокие сапоги стоят на полу, недалеко от остального костюма. Неужели сам Рагнвиндр собственной персоной позаботился о названном брате? Кэйа скорее поверит в то, что из ниоткуда появилась заботливая Барбара и все убрала за мужчинами. Тем не менее, Альберих встал с кровати и оделся. Пижамы на нем не было, только нижнее белье, так что утренний туалет завершился быстро, без лишних телодвижений. Открыв дверь, синеволосый пошел к лестнице. Неужели Дилюк не выгнал его ночью на улицу, а положил у себя? А может даже спал рядом? В последнее, конечно, верилось с трудом, но так хотелось, чтобы это было правдой. Спутавшиеся красные волосы на подушке, долгожданные объятия, тишина, утренний свет, пытающийся пробраться сквозь задернутые шторы и разбудить мужчин. Сказка, да и только. Никогда герой такого не допустит. Спустившись вниз, Альберих встретил шокированую горничную. – Доброе утро, Аделаида, – Кэйа приветливо улыбнулся и слегка зевнул. – Как погода на улице? Не жарко? – Господин... Альберих?... Это правда Вы? – кажется, женщина была готова заплакать от счастья. – Неужели господин Рагнвиндр и вы помирились? Я так рада! Улыбнувшись, горничная обняла рыцаря. – Вы так давно не появлялись здесь, как же вы изменились... Настоящий капитан кавалерии, сильный и смелый, подумать только... – Аделаида, мне очень приятно внимание со стороны столь прекрасной дамы, но не могла бы ты сказать, где Мастер Дилюк? – Кэйа улыбнулся так, как будто хотел от горничной детей, а не ответа на свой вопрос. Что поделать, он- жуткий ловелас. – Господин Рагнвиндр сейчас на улице, разговаривает с Коннором. – Прекрасно, извини, но мне нужно тебя покинуть, жаль, столь приятная компания мне еще долго не светит. Взяв давно знакомую женскую руку, рыцарь поднес ее к своим губам. Легкий, почти невесомый поцелуй, пришедшийся на костяшки пальцев между первой и второй фалангой, заставил Аделаиду засмущаться. Кто бы мог подумать, ее, казалось бы, давно ушедший из отчего дома подопечный делает нечто подобное "Поберегите мое сердце, Кэйа Альберих...". Подумала горничная, уже смотря синеволосому в спину. Он спешил на утреннюю встречу с названным братом. Как только тяжелые входные двери винокурни отворились, Кэйа взглянул на небо. Ни единого облачка, чистый голубой простор, только солнечный диск совершает свое медленное путешествие по небосводу. Он прошел чуть меньше одной четвертой отведенной ему дуги. Раннее утро. Кэйа начал спускаться вниз по ступенькам, предварительно подмигнув Моко и Хили, тем самым вызвав радостные девичьи возгласы. Капитан умел обольщать. Спустившись вниз, рыцарь кивнул Коннору, который был удивлен не меннее чем Аделаида. – Господин Альберих, не ожидал вас здесь увидеть, – слуга улыбнулся – Здравствуй, старый друг, – синеволосый улыбнулся в ответ, – Поверь, я сам не ожидал. Капитан пошел к виноградникам, туда, где стоял Дилюк. Рыцарь сразу его заметил, но просто не мог сразу ринуться к нему. В конце концов, не так часто он бывает на винокурне. Рагнвиндр осматривал виноград. Это была ежемесячная проверка и пока что каждый раз проходила успешно. Пусть он и верил подчиненным, он все равно проверял качество продукта сам. – Доброе утро, Мастер Дилюк. Сердце Кэйи стало биться чаще. В свете солнца волосы винодела пылали огнем, он был безумно красив. Серьезный взгляд, который был прикован к ягодам, медленно переместился на Альбериха, сменился на оценивающий. – Ты алкоголик, – голос Рагнвиндра звучал равнодушно и презрительно. – Я думал, ты винодел, а не врач. С чего такие выводы? – рыцарь вскинул одну бровь. Не каждый день родной брат ставит ему диагноз. – Ты напился вчера в моей таверне, пришел на винокурню и отрубился прямо в кабинете. – Согласен, немного перебрал, извини, – Кэйа виновато опустил глаза, но лисья улыбка с его лица не исчезла, – был тяжелый день. – У всех бывают тяжелые дни, но почему-то пьешь до потери сознания ты один во всем Мондштадте, – герой вновь перевел взгляд на виноград. Несомненно, Альбериха задели слова брата, но показать сейчас обиду означает разрушить своими руками тот хлипкий ледяной мост, что он выстраивал на протяжении года. Надо было перевести тему. Синеволосый последовал примеру брата и стал смотреть на ягоды. – Из этого винограда получится хорошее вино. – ..., – Дилюк промолчал. – Тебя заждались в Ордо Фавониус, капитан кавалерии. Рыцарь посмотрел на него спокойным взглядом. Красноволосый хотел, чтобы он ушел. Что ж, к сожалению для Кэйи, желания Рагнвиндра для него есть закон. – В таком случае до встречи, Мастер Дилюк. Улыбнувшись напоследок, Альберих пошел к выходу. Спиной он чувствовал прикованные к нему взгляды. У кожи есть такая особенность, мы чувствуем не только прикосновения, но и когда на нас пристально смотрят. Капитан усмехнулся. Наблюдавшая за ними из окон Аделаида провожала его печальным взглядом. Проницательный Коннор смотрел с сочувствием. Моко и Хили нашли новую тему для сегодняшнего разговора, они сочувствуют ему. Тяжелый взгляд принадлежит Рагнвиндру. Как приставленный к горлу нож, он заставляет даже самого сильного застыть на месте. Именно против этого взгляда Альберих всегда был слаб. Именно эта слабость позволяет ему идти к статуе Анемо Архонта и не оборачиваться. Именно эта слабость помогала ему в самых сложных разговорах с героем. Кэйа помнит тот день. Сильный ливень, холод, страх, взгляд Дилюка, полный первобытной ненависти, звук металла, запах крови. В тот день Дилюк в первый раз замахнулся на него мечом. В тот день наточенное лезвие рассекло кожу на плече. В тот удар было вложенно столько боли Рагнвиндра, сколько не было ни в одном другом. В тот день Кэйа получил Крио Глаз Бога. В тот день они стали друг другу чем-то совершенно иным. Кэйа помнит бессоные ночи в первые пол года, переживания за жизнь Дилюка в первые два года, волнение в последний день. Альберих был одним из первых, кто узнал, что красноволосый возвращается домой из кругосветного путешествия. Корабль из Инадзумы прибыл в порт Ли Юэ ночью. Кэйа ждал брата в гавани с самого утра. В руках он держал аляпистую вазу с Пиро Глазом Бога на дне. Это было то немногое, что он мог ему дать, если не сказать единственное. Фонари Ли Юэ отражались в воде, в ней же отражалась Луна, звезды, корабль, прибывающий в порт. Завидев его еще на горизонте, Альберих почувствовал, как сильно скучал все эти годы, пусть последние месяцы и заставлял себя делать вид, что ему не больно. Корабль медленно приплыл в гавань, встал на свое место. Кэйа сжал в руках вазу покрепче. Рагнвиндр вышел на лестницу, которая позволяла спустится на берег. В его руках была коробка с вещами, за спиной красовался гигантский меч. Видимо, герой привез только то, что очень ему приглянулось. Кэйа стал подходить ближе. И вот они уже стоят в метре друг от друга. Дилюк. Высокий, широкоплечий, сильный, от которого веет смелостью, хладнокровием, у которого на теле тысячи шрамов от кровопролитных сражений с самыми разными тварями всея Тейвата. Он – герой. Кэйа. Все такой же элегантный, каким был всю жизнь, грациозный, с холодным разумом и горячим сердцем, на его теле шрамов не меньше. Самый сильный из них на плече. Он – капитан кавалерии. Закончив с осмотром рыцаря, Рагнвиндр посмотрел ему в глаза. – У меня уже есть ваза для цветов из Инадзумы. Альберих на это только усмехнулся. – Она не для цветов, она для тебя. Только через несколько часов, когда красноволосый оказался на винокурне, он понял, что имел ввиду его названный брат. Слабость, которая всегда преследовала Кэйю по пятам – желание сделать Дилюка счастливым. Вопреки здравому смыслу, вопреки своим желаниям, Альберих готов в лепешку расшибиться, лишь бы Рагнвиндр был доволен. Он согласен быть убитым, убить, потерять, найти, забыть, вспомнить. Все ради героя и только ради него. Когда Рагнвиндр был рядом, синеволосому казалось, что он готов заморозить весь мир, если этого будет хотеть Дилюк. Когда Рагнвиндр был далеко, синеволосому казалось, что он готов все сжечь. Страсть, проглотившая Кэйю, до сих пор его не пережевала. Именно поэтому Альберих шел сейчас к статуе Анемо Архонта и не оборачивался. Желание Дилюка выше всего на свете, важнее всего на свете. Желание Дилюка и есть свет. Кэйа проходит мимо ветряных астр, стоит у статуи, смотря на неуловимых кристаллических бабочек. – Он прав, мне пора в штаб, писать отчет о вчерашнем. После каждой миссии капитан приходил в Ордо Фавониус, заполнял отчет и мог быть свободен, словно птица в небесах. Вчера же, вместо того, чтобы идти к Джинн, Альберих пошел в таверну. Сегодня надо было вернуть долг. Переместившись в столицу, Кэйа пошел в штаб Ордо Фавониус. У входа его остановил один из рыцарей. – Сэр Кэйа, доброго дня, вас искал господин Альбедо, ему нужна помощь с малышкой Кли. Синеволосый удивился. Да, он отличная сиделка и "искорка" очень его любит, но ведь нет лучше няньки, чем родной братик. Что-то тут не так. – И тебе доброе утро. Спасибо, что доложил, – Капитан улыбнулся одной из своих фирменных улыбок. Просьба Альбедо, конечно, выбила Кэйю из колеи, но не избавила от обязанностей. Отворив тяжелые двери, Альберих прошел в зал и повернул налево. Прямо к кабинету Джинн. Стук, приглушенное стенами разрешение на вход, и вот рыцарь уже стоит перед действующим магистром. Блондинка что то записывала в журнал, который должна будет потом передать магистру Варке. Лишь на секунду девушка подняла глаза. – Ты не пришел вчера, – Ее голос звучал спокойно, без укора. За 4 года службы Кэйи в роли капитана кавалерии она уже привыкла к подобным вывертам синеволосого. – Я был в таверне, – Альберих подошел ближе к столу, взял перо. Его собственное перо. Такое же стояло в его кабинете. Такое же лежало дома. Перо павлина было, кажется, одним из главных трофеев рыцаря(по его мнению). Чуть меньше, чем 2 года назад, Кэйа отправился в командировку в открытую тогда еще Инадзуму. На островах, в одном из самых удаленных от цивилизации мест, капитан встретил старца. Тот напоил его каким то инадзумским кислющим напитков, в ответ синеволосый дал новому знакомому попробовать одуванчикового вина. На память мудрец подарил Кэйе несколько павлиньих перьев. Альберих же не нашел ничего лучше, чем отдать свою накидку. В тот момент старец улыбнулся и сказал, что только раз в жизни видел магов Ордена Бездны. Капитан лишь ухмыльнулся своим мыслям. – Поставь подпись здесь, здесь и... – Джинн, я тут не первый день.–Рыцарь посмотрел ей прямо в голубые глаза. Они были насыщеннее, чем глаза Кэйи. –Таковы правила, ты же знаешь,–Гуннхильд устало вздохнула, – После того, как Варка оставил Ордо Фавониус на меня, я решила разработать четкую систему правил поведения и обращений... – Джинн, тебе нужно отдохнуть, –Альберих взял девушку за руку,–Прямо сейчас сходи к Лизе в библиотеку. – Что? Почему к Лизе? Блондинка покраснела, но, поняв, что ее раскрыли, тихо сказала: – Я не могу оставить все это, дел так много, я нужна городу. – От одного выходного хуже не станет, наоборот, людям куда приятнее смотреть на отдохнувшего магистра, который будет их защищать с новыми силами. – Что ж, наверное, ты прав... До завтра. – До завтра. Альберих отпустил руку Джинн, положил перо на прежнее место, развернулся и удалился. Казалось, весь орден... Нет, весь Мондштадт знал, что библиотекарша очень нравится старшей Гуннхильд. Но почему-то все усердно делали вид, что ничего не происходит. Кэйа же давно для себя решил, что в один момент Джинн нужно подтолкнуть к решительным действиям относительно Лизы. Он надеется, что правильно поступил. Он уверен, что правильно поступил. Полная загадок, знающая, казалось, всю подноготную мира сего, ведьма уже делала первый шаг, но магистр была настолько занята работой, что совершенно ничего не заметила. Удалилась библиотекарша с поля боя за сердце блондинки с явным разочарованием на лице, пришлось ждать до следующего раза, когда Гуннхильд будет меньше занята. Зная Джинн можно было понять, что меньше она будет занята только тогда, когда прибудет в столицу Варка. Именно по этой простой причине Кэйа решил, что лучше подтолкнуть вечно работающую Джинн и к выходному и к ведьме. Выйдя из штаба, Альберих решил направится в лавку алхимика, чтобы спросить у Тимея, где сейчас находится Альбедо. Он с Кли мог пойти куда угодно, начиная со Спрингвейла, заканчивая Драконьим Хребтом. Если блондину понадобилась помощь, то явно произошло что то очень серьезное. Неужели они забрались на вершину логова Ужаса Бури и не могут спуститься? С желанием Альбедола рисовать новые виды, не взирая на опасность, предположение могло быть верным. – Тимей, здравствуй! – Синеволосый протягивает руку подопечному старого приятеля, – Давно не виделись. – Здравствуйте, сэр Кэйа! – Тимей пожал руку рыцаря, отметив про себя, что на пальцах последнего появились новые мозоли. Видимо, рукоять меча совсем износилась и решила начать приносить дискомфорт, – Вам нужно что нибудь создать? Морозное масло? Мастер Альбедо как раз разработал новый рецепт, теперь затрачивается меньше ресурсов, хотите попробовать? –Обязательно испытаю в бою, но сейчас я пришел не за этим, – Капитан отпустил руку парня, – Не мог бы ты сказать, где в данный момент находится Альбедо? Тимея этот вопрос нисколько не удивил. Рыцарь и алхимик постоянно сменяли друг друга, чтобы посидеть с Кли, видимо сегодня договорились о том же. – Он в лаборатории в штабе, передайте ему, что Сахароза пошла искать цветы Сесилии, до вечера ее не будет. –Обязательно передам, – Кэйа улыбнулся, таким образом прощаясь. Альберих вновь пошел к штабу, мысленно ругая себя за то, что не проверил сразу. Вновь он проходит мимо стражников, вновь попадает в главный зал. Наверное, из такого цикла и состоит вся работа капитана: с утра он берет задания у Джинн, выполняет поручение, вечером идет к той же самой Джинн заполнять журнал. Редко происходит что-то интересное, когда кровь стынет в жилах, руки холодеют, а в груди полыхает пламя. Недавнее убийство Ужаса Бури, драки один против десяти, командировки во все уголки Тейвата. Все это заставляло чувствовать себя живым. Не то чтобы Кэйа не жил в данный момент, но он хотел риска, страсти, ураганов, быть на волоске от смерти. Единственное, что в повседневной жизни давало ему почувствовать этот огонь – немногочисленные ссоры с Дилюком, потому что последний на провокации не поддавался и чаще всего рыцарь уходил из таверны не получив своей порции внимания. Дверь в лабораторию Альбедо была плотнее, чем в кабинете магистра. Чтобы открыть ее нужно было приложить немало усилий. Алхимики Ордо Фавониус всегда опасались за здоровье граждан, поэтому и сидели "за дестью замками". Чем плотнее дверь, тем меньше вероятность попадания в городской воздух различных токсинов. Никто это не оспаривал. За дверью слышался радостный голос Кли. Искорка что то увлеченно рассказывала кому то, вероятнее всего брату. Так что же случилось? – Альбедо, Кли, я пришел, – Альберих отворил дверь и прошел внутрь. Лаборатория состояла из нескольких помещений. Первая, самая маленькая, представляла собой коридор между двумя другими. Слева был проход во вторую комнату, своеобразную гостевую, где обычно отдыхали алхимики. Справа, за очередной дверью, было рабочее помещение. Капитан был там всего пару раз, но хорошо помнил детали. Вдоль стен были выставлены в ряд шкафы с книгами, реактивами, пробирками, фрагменты различных кристаллов, семена всевозможных растений, фрагменты этих же растений в засушенном виде и много чего еще. Особенно Кэйе запомнился мольберт с холстом в углу. На картине были изображены очень схематичные хиличурлы, танцующие вокруг костра на Драконьем Хребте. И как только они дали себя нарисовать? – Братик Кэйа, ты пришел! – Из гостевой пулей вылетела малышка Кли. По ее настою было понятно, что она очень его ждала, – Мы все тебя заждались, пойдем скорее! Девочка схватила рыцаря за руку и буквально потащила в комнату, из которой выбежала меньше десяти секунд назад. Откуда в ее маленьком теле вообще столько сил? – Эй, не спеши, милая, что тебя так взбудоражило? Дойдя до дверного проема Кэйа встал, как вкопанный. За круглым столом сидели двое мужчин. Первый – Альбедо. Блондин с голубыми, как обломки кристаллов, глазами, смотрел на него все так же спокойно, как смотрел до этого на всех всю свою долгую жизнь. Разум правил над всеми его эмоциями, казалось, ничто не может задеть алхимика. На самом ли деле это так? Кто знает. Альберих пусть и любил искать слабые места в людях, никогда не проводил подобных махинаций с Альбедо. Визави ученого сидел мужчина, на вид чуть старше капитана. Блондин, как Альбедо. Глаза цвета ясного Мондштадтского неба, зрачки в форме звезды, как у Кэйи. Сердце Альбериха заколотилось чаще и громче. За спиной длинный плащ, достающий до пола, когда мужчина сидит. Обратная сторона открывала вид на до боли знакомый космос, который рыцарь видел когда то давно... Очень давно. Воспоминания о звездах, вечной ночи, замке, заботливых руках матери, об этом мужчине... Руки холодеют, ноги подкашиваются. Одежда блондина, явно выделяющаяся на фоне привычных современных нарядов, казалась рыцарю родной, естественной, совершенно обыкновенной. Будто бы не было в ней ничего странного, будто бы так и должно быть. К горлу подступил ком. Альбериху все это снится, ведь так? Не может же это быть правдой? Не может же все произойти вот так? На глаза навернулись слезы. Мужчина перед Кэйей широкоплеч, у него тонкая талия, видимо зафиксированная корсетом, длинные ноги. Взгляд отстраненный от всего мира, от всего, что было создано Селестией, Архонтами, людьми. Все внимание блондина приковано к Кэйе. Кажется, он хочет рассмотреть все, составить точный портрет и никогда не забывать. А разве забывал? – Кли, милая, пойдем, – Альбедо поднялся со своего места и взял ручку девочки в свою, разорвав их с Альберихом тактильный контакт. – Что? Куда? – На удивление искорка не стала вырываться, а покорно пошла туда, куда вел ее брат. – На улицу, посмотрим, появились ли семена у одуванчиков рядом с воротами. Кажется, Кли говорила еще что то, но голос ее не дошел до ушей капитана. Девочка вместе с алхимиком вышли за дверь, оставив двоих мужчин наедине. Блондин поднялся со своего места, сделал шаг к рыцарю. Кэйа молча смотрел на него. Обведите этот день красным в календаре, сегодня первый раз за всю жизнь синеволосый не знает, что сказать. Он не может ничего сказать. – ... Кэйа закрывает глаза. Поля светящейся травы, прохладный ветерок, фрески на гигантских стенах, грандиозные планы, жизнь, прекрасный замок вдали, разум, берег реки, спокойствие, Дайнслейф... – Ваше Высочество, я... – ...так рад тебя видеть... Альберих произнес это на одном дыхании, не отрывая взгляда от лица мужчины. Дайнслейф в свою очередь слегка улыбнулся и слегка наклонил голову. – Вы изменились, как и ожидалось, – В голосе блондина не было ни радости, ни грусти. Он сказал это как факт, без лишней эмоциональной окраски. –Столько лет прошло... Подумать только... По щеке пробежала слеза. Альберих не плакал уже очень давно, ему казалось, что он вырос, чтобы плакать по всяким пустякам... Рядом с блондином он, видимо, вновь становился маленьким мальчиком, которому так нравилось сидеть на берегу реки, зная, что верный слуга охраняет его от всех невзгод. – Ваше Высочество... Дайнслейф опустился на одно колено, взяв ладонь капитана. Пусть Кэйа и вырос, он все равно был на голову ниже мужчины. Это было первое, что отметил Дайнслейф, когда увидел его минуту назад. Возмужавший, хитрый, владеющий собой, опытный рыцарь (по словам Люмин). Но все такой же сентиментальный, с огнем в глазах, огнем в крови, огнем в сердце. Откуда у него вообще Крио стихия? – Ваше Высочество, все хорошо... – Откуда ты здесь? – тихонько всхлипнув, Альберих взял себя руки. На место волнения медленно пришло умиротворение, видимо, спокойствие рядом со слугой – очередная детская привычка, от которой Кэйа избавиться не смог, да и не хотел. – Я обошел весь Тейват, чтобы найти вас. В Мондштадт меня привели сведения об Альбедо, который в свою очередь привел вас ко мне. За время моего путешествия я повстречал почетного рыцаря Люмин, она много рассказала о вас. – Ты общался с Люмин? С кем еще ты знаком? – Кэйа взял блондина за руки в ответ, поддерживая при этом зрительный контакт. Тепло на душе, будто бы перед ним сидит самый близкий человек после самой долгой разлуки. – Мне мало с кем довелось познакомиться, помимо упомянутых ранее я знаю только Кли. Альберих незаметно улыбнулся. Он делал так всегда, когда видел Искорку или слышал о ней. – Она очень милая девочка... Зачем ты искал меня? – Чтобы вернуть домой, – Дайнслейф поднялся с колена. Теперь он смотрелся куда серьезнее, но лицо его нисколько не поменялось, – Народ ждет вас, мой принц. – Но ведь... Рыцарь вспомнил снег, который не переставал падать. Вспомнил лютый мороз, пар изо рта, вспомнил, как немели части тела, если были недостаточно одеты. Вспомнил вьюгу, голос отца. Вспомнил, как страшно ему было одному, оставленному на дороге рядом с винокурней. Блондин будто бы прочитал мысли капитана, ему не нужны были лишние слова. – Вы можете все исправить. Вы - наша последняя надежда. – Я не хочу править. – ... Дайнслейф смотрел Кэйе прямо в глаза, ни на секунду не отрываясь. Он читал капитана как открытую книгу, он знал о нем все. Он знал, о чем Альберих думает. – Если я вернусь в Каэнри'ах, то не смогу больше ступить на земли Мондштадта. Разве не так? Слуга молчал. Вглядывался в лицо своего правителя, которому был предан всю жизнь. – Так. Что вы нашли в городе, находящимся под властью... Архонта? Последнее слово звучало несколько пренебрежительно, но блондин пытался это скрыть. – Я нашел тут дом. Меня воспитали здесь, здесь мои друзья, моя... Семья, – Кэйа вспомнил Дилюка сегодня с утра, вспомнил Дилюка вчера вечером... – Я никуда не уйду. Дайнслейф молчал примерно минуту. Придя в своей голове к какому то выводу, посредством собранной ранее информации, слуга заговорил: – Вас держит здесь многое. Я вас понимаю. Не имею права заставлять вас делать что-то. Альберих с облегчением вздохнул. Он думал, что спорить придется минимум час, чтобы в итоге вновь потерять последнее напоминание о родине, которое встретил буквально только что. – Куда ты пойдешь теперь? – Больше у меня нет цели путешествовать. Я был верен вам всю жизнь, мое предназначение – оберегать вас. Ваше Высочество, я должен остаться рядом с вами. – Разве тебе не нужно... Домой? Рыцарь вопросительно выгнул бровь. Неужели за столько лет поисков блондин не нашел себе пристанища? –Мой дом там, где вы. Но если вы попросите меня уйти, я уйду. Молчание. Альберих, сжав руки Дайнслейфа сильнее, чем было раньше, отрицательно покачал головой. – Оставайся в Мондштадте. Рядом со мной. Никто не будет против, я договорюсь. Блондин улыбнулся и прикрыл глаза, слегка поклонившись. – Как прикажете, Ваше Высочество. Отпустив руки Кэйи, которые он все время держал, мужчина аккуратно взял пальцы правой руки Альбериха и поднес к своим губам. Поцелуй, пришедшийся на область основной фаланги, был тихий, недолгий, но настолько теплый, что капитан был готов мурчать от удовольствия. – Пойдем, я покажу тебе Мондштадт.