***
Утром Антону на удивление захотелось каши, которую принесли на завтрак. И не то, чтобы именно каши, а просто чем-нибудь набить желудок. После вчерашнего доширака у него не на шутку разыгрался аппетит. Хотелось есть. Причём всякого разного и побольше. Заглянула медсестра и оставила таблетки. Он быстро проглотил их, запив водой. Утром ведь должен заглянуть Арсений, чтобы сделать ему укол? Помнится, врач собирался серьёзно взяться за здоровье больного. Сегодня у Антона было то странное состояние, когда настроение вроде было отличным, и в идеале хотелось бы свернуть горы, но тело так не думало. Всё та же слабость не позволяла ему пробежаться по больничному коридору, а сейчас хотелось почему-то именно этого. Хотелось развеять скуку, размять мышцы и просто свалить уже отсюда к чёртовой матери. Хотелось домой. Хотелось выйти среди ночи на балкон и покурить. Хотелось шататься по вечерним улицам с друзьями, болтать и смеяться. Хотелось жить как раньше. Антон подошёл к двери и осторожно приоткрыл её, взглянув по сторонам. В коридоре никого не было. Опираясь о стену рукой, он медленно шагал, сам не зная куда. Хотелось просто что-то делать и куда-то идти. Лишь бы не сидеть в этой грёбаной палате. Тапки его тихо шаркали по идеально вылизанному больничному полу, под пальцами сухо шуршала отштукатуренная стена. Он остановился, услышав где-то за стеной знакомый спокойный голос. – Как себя чувствуешь? – спрашивал врач. – Голова болит... – отвечали ему. – Это из-за температуры. Что-то ещё болит? Дальше разобрать было трудно. Женский голос что-то тихо бормотал, а ответа врача не последовало. Голоса доносились из соседней палаты, до которой добрёл Антон. Он не особо вслушивался в суть разговора, потому что уловил один важный момент, на котором и зациклился в следующую минуту: Арсений вёл беседы на «ты» не только с Антоном. Девушка, лежащая в соседней палате, тоже запросто болтала с врачом без формальностей. Антон развернулся и пошёл обратно – дверь могла открыться в любой момент. Столкнуться здесь с врачом не хотелось. Это была самая бесполезная и самая короткая его «прогулка по белой тюрьме». Он зашёл обратно в свою палату и полез за сигаретами. Значит, вот как врач завоёвывает доверие пациентов? Спокойный, внимательный и добрый. Ублюдок. Антон открыл окно настежь. Присев на подоконник, он зажал в губах сигарету и прищурился. Небо хмурилось, а люди суетливо спешили по своим делам кто куда, боясь застать капли дождя. Первая затяжка, и на душе стало легче. Грёбаная погода давила на голову. Куда, чёрт возьми, подевалось его настроение, которое ещё пару минут назад было у него прекрасным? Вторая затяжка. Третья. Вытянув руку, Антон стряхнул пепел на улицу. Тот полетел вниз, подхваченный ветром, и разлетелся в воздухе на сотню мелких частиц. Так же, как его настроение. Отчётливо послышался щелчок двери, но Антону было насрать, если сейчас ему скажут, что вляпают штраф за курение в палате. Он повернул голову и увидел, как на пороге показался Арсений. Растерянно замерев на месте, врач смотрел то на Антона, то на сигарету, которую тот держал между средним и указательным пальцами. Ни один мускул не дрогнул на лице врача. Как-то слишком идеально удалось ему сохранить спокойное выражение лица. И только когда Арсений вышел, громко хлопнув дверью, курящий понял, что тот разозлился. И что? Вот так взял и просто ушёл, ничего не сказав? Собирается вляпать ему штраф? Или отказаться от такого пациента к чёртовой матери? Антон соскочил с подоконника, насколько могло ему позволить ослабевшее тело, выбросив в очередной раз недокуренную сигарету в окно. Он спешно выволок своё тело в коридор и крикнул вслед уходящему: – Арсений! Тот был уже довольно далеко. Услышав своё имя, он всё-таки остановился. – Сергеевич... – уже тише добавил Антон, покосившись на проходящую мимо женщину в белом халате. Врач обернулся на чужой голос, но стоял на месте. Безразлично он смотрел на своего пациента издалека, пока тот держался за стену и выжидающе глядел на врача. Что? Даже не подойдёт, когда его зовут? «Чёрт с тобой, обидчивый ты придурок. Сам подойду, раз такое дело» – решает Антон и шагает вперёд, придерживаясь за стену. Увидев это, врач метнул тревожный взгляд сначала на лицо Антона и упрямо сжатые губы, а потом на его ноги, которые тот уверенно переставлял вперёд. Не выдержав, Арсений быстро пошёл навстречу. – И куда ты собрался? – послышался сдержанно-злой полушёпот врача. – А ты? – так же тихо спросил Антон и огляделся. – Разве ты не должен сделать мне укол? Арсений упрямо молчал и, прищурившись, внимательно смотрел в глаза собеседника. Антон же не имел ни малейшего понятия, что́ ему нужно сказать сейчас. Врач выглядел так, будто тщательно обдумывал то, что скажет в следующую секунду. Сухо вскинув одну бровь, Арсений спокойно уточнил: – А с каких пор ты сам напрашиваешься на укол? Не у тебя ли фобия? Антон опешил. И правда, с каких пор он сам лезет на рожон? Да и дело было не в грёбаных уколах, а в том, что он всего-то пытался замять эту ситуацию с курением в палате. – Ну да, согласен. Я мудак, – вдруг признал Антон. – Обещал ведь не курить в палате... Арсений вздохнул. Расслабленно и спокойно. Перед ним только что извинились? Попросить прощения, не сказав слова «прости»? Неплохой ход. Ничего не ответив, врач неторопливо прошёл в палату первым. Пациент зашёл следом, прикрыв за собой дверь. В напряжённом молчании Антон подошёл к кровати и лёг на живот. Уткнувшись лицом в подушку, он ждал. Слышался только шум предгрозового ветра за окном и копошение врача, который готовил шприц. Больше – ничего. Когда Арсений подошёл и случайно коснулся кожи пациента, спуская с него штаны, Антон дёрнулся и попросил: – Только давай не как в тот раз. Без этих странностей... Арсений озадаченно посмотрел на затылок Антона и ответил: – В тот раз... Ну да, согласен. Наверное, это было странно. Тогда расслабься как-нибудь сам. Потому что я не отойду от тебя до тех пор, пока ты этого не сделаешь. – Да понял я, понял... Антон выдохнул и попытался откинуть мысли о шприце, который наверняка маячит сейчас где-то над его задницей. – Слушай, – послышалось сверху. – Ну что я... Больно что ли уколы делаю? – Не больно... Я просто боюсь игл, и ничего не могу с собой поделать. – Понятно. Значит, дело всё-таки в фобии... Антон попытался представить сидящую на его ногах брюнетку с длинными волосами. Как та ведьма, что однажды снилась ему. Бледными, маленькими ладонями она гладила бы его по спине. Скребла бы длинными ногтями по коже. Запустила бы тонкие пальцы в его волосы. Кожу кольнуло, и Антон напряжённо задержал дыхание до тех пор, пока шприц не вытащили и не прижали вату. – О девушке фантазировал? – послышалось сверху. Когда Антон возмущённо повернул голову набок, Арсений весело хохотнул. – Пошёл ты... – растерянно бросил Антон. – Может, в следующий раз мне позвать сюда медсестру? Чтобы она расслабляла тебя. Антон перехватил вату, прижимая её к месту укола, сам натянул на себя штаны и перевернулся на бок, взглянув на врача. Тот улыбался, но как-то притворно и неестественно. Вдруг эта улыбка исчезла, и Арсений добавил уже серьёзнее, глядя в чужие глаза: – Тебе ведь было неприятно, когда это делал я. Антон напрягся, глядя в голубые глаза. Очевидно, сейчас от него ждали либо согласия в духе «да, это было отвратительно», либо чего-то ещё, совершенно противоположного. Но Антон не мог сказать ни того, ни другого. – Ладно, я пошёл. Работы – вагон и маленькая тележка... – не дождавшись ответа, сухо сказал Арсений и ушёл.***
К ужину небо заволокло плотными тучами. Собирался дождь. И, судя по всему, даже ливень с грозой. Антон валялся и бездумно листал новостную ленту, смотрел фотки друзей и знакомых, которые проводили время явно лучше, чем он, лежащий в больнице. Послышался первый, ещё далёкий и глухой раскат грома. В палате темнело с каждой секундой. Солнце готовилось опуститься за горизонт, так что его свет и вовсе перестал пробиваться сквозь тёмно-серые тучи. Подул сильный, воющий ветер. На окне показались первые капли дождя, и палата погрузилась в тяжёлый мрак. Мысль, которая пришла Антону в голову, заставила его затейливо улыбнуться в предвкушении. Он оставил телефон на кровати и поднялся. Дорогу он запомнил отлично. До лифта – на шестой этаж – налево по коридору. Кабинет 603. Медленно, но верно он продвигался к цели. Оно того стоило. Оказавшись у нужной двери, Антон постучался и зашёл. Сидящий у монитора Арсений поднял на него глаза и совершенно явно растерялся. Это стало для него событием, которое не входило в планы и выбило его из колеи. Антон закрыл за собой дверь. В кабинете горел яркий, белый свет больничных ламп. Бросив взгляд на стену, Антон увидел выключатель. Арсений скептически изогнул брови: – Не говори, что сам пришёл за уколом? Я собирался к тебе через полчаса. Что случилось? Его вопрос проигнорировали. Антон молча подошёл к выключателю и ткнул по нему двумя пальцами. Кабинет резко погрузился в сумеречный мрак. Врач прищурился – глаза пытались адаптироваться к темноте, но пока ещё ничего не видели. Он неуклюже моргал, глядя на клавиатуру, освещённую бледным светом монитора. За окном шумел дождь. Рядом вдруг прозвучало: – Хочу посмотреть, как ты боишься темноты. Арсений поднял глаза на говорящего. Тот упирался ладонями в поверхность рабочего стола и выжидающе смотрел на врача. – Что за коварство? – недоумевал Арсений, приподняв голову. – Не коварство... Ты каждый день видишь, как я страдаю от своей фобии. Почему мне нельзя сделать то же самое? Послышался вздох. Врач, на лицо которого падал свет от монитора, закрыл глаза и потёр их пальцами. По нему было видно лишь то, что под конец рабочего дня он снова ужасно устал. – Я соврал в тот раз, – признался Арсений. – Соврал?.. Так ты не боишься темноты? – разочаровался Антон. – Не боюсь. – Может, тогда на этот раз честно признаешься, чего боишься? Чтобы мы были на равных. Почти не моргая, Арсений исподлобья смотрел на говорящего. Теперь, когда глаза его привыкли к темноте, он различал силуэт пациента, его серьёзное и немного злое выражение лица. – Боюсь коварных пациентов, которые заходят в мой кабинет и гасят свет... Сказав это, он победно улыбнулся и сложил руки на груди, гордый тем, как сумел выкрутиться. – Ах ты ублюдок, – возмутился Антон и метнулся в сторону, решив обойти стол. – Натрындел про боязнь темноты, а сам наверняка втихую угорал надо мной и моими страхами! Хотелось схватить врача и вытрясти из него дурь. Только вот получалось у Антона не так быстро, как хотелось. Пока обходил стол, опираясь на него, хаотично шарил руками по поверхности. За это время Арсений раскусил чужую задумку, быстро вскочил с места и уже стоял по обратную сторону стола. – Вот придурок, – шипел Антон, оказавшись там, где врача уже не было. – Надо мной измывается, а сам хитрожопый как чёрт! Оба стояли, глядя друг на друга и ожидая первых движений «противника». Антон бросал короткие взгляды то на врача, то на свои ноги, то на стол, который был преградой между ними. – Как это ты разговариваешь со своим лечащим врачом?! – громко и наигранно продекламировал Арсений. – Так, как ты этого заслуживаешь! А ну иди сюда! Антон метнулся к врачу и случайно зацепил рукой стопку бумаг, что была на столе. Та с грохотом упала на пол, документы разлетелись в разные стороны. Пару секунд оба молча смотрели вниз, на первый погром в их «бойне». Воспользовавшись этой заминкой, Антон рванул к врачу. Тот инстинктивно шагнул назад, но почему-то сдался и позволил схватить себя за больничный халат. Антон усмехнулся: ему удалось поймать «хитрого ублюдка». Он смял в кулаках идеально выглаженную белую ткань так, что та как будто заскрипела в его пальцах. В защиту Арсений крепко схватил чужие запястья и гордо вскинул голову так, будто сделал своему пациенту одолжение, позволив поймать себя. – А если серьёзно, – тихо, но уверенно начал врач, – то ты не имеешь права так делать. Я всё ещё твой лечащий врач. Пациент молчал. Обдумывая ответ, он напряжённо пыхтел и смотрел в чужие глаза. – Это ненадолго, – заключил Антон. – Когда-нибудь ты же и выпишешь меня из больницы, верно? Ответа не требовалось. Это факт. И спорить с этим не было смысла. – И что собираешься делать, когда я выпишу тебя? – поинтересовался Арсений, не отрывая взгляда от собеседника. – Очевидно же... Приду к тебе с пивом и дошиком. Буду гоняться за твоим котом. Он кусается? Врач хмыкнул и почувствовал, как Антон ослабил хватку. Пальцы сжимали белую ткань, но уже не так сильно. Пациент, скорее, просто держался за врача, нежели пытался вытрясти из него дурь. Что-то обдумывая, Арсений с сомнением нахмурился: – Это будет первое, что ты захочешь сделать после выписки? Продолжишь зависать с врачом? Ты серьёзно? – Вот и узнаю, что ты за человек за пределами больницы, – бойко ответил Антон, не собираясь отказываться от своих слов. Кабинет ярко осветили прерывистые вспышки молнии. Оба вздрогнули, и в этом свете Антон заметил испуг на лице врача. Широко открытые глаза, растерянный взгляд и приоткрытые губы. Испугался грозы? Хмыкнув, Антон опустил взгляд на чужие приоткрытые губы. – Ни разу не угорал над тобой и твоими страхами, – запоздало признался врач. – Просто не знал, как к тебе подступиться… Вот и вбросил про боязнь темноты. Это было хотя бы в тему, согласен? Не отрываясь, Антон задумчиво смотрел на чужие губы, произносящие слова. Надеяться на то, что Арсений не заметит этого из-за темноты, было бы максимально тупо, но Антон какого-то чёрта надеялся. Потому что не мог перестать смотреть на тонкие губы и выглядывающие из-под них зубы. И то, что его странный взгляд заметили, стало понятно, когда Арсений несильно толкнул пациента в плечи. Шатнувшись назад, Антон понял, что нехило облажался сейчас. Как тогда, когда завёлся от руки врача. Что за дерьмо с ним происходит? – Возвращайся в палату, – бросил Арсений, включив наконец свет и сев за рабочий стол. – Я скоро приду делать укол. Сказать Антону было нечего. Только уйти. И желательно как можно скорее.