***
Вылет обратно в Лондон был рано утром, и последний день пролетал ещё быстрее, чем весь отдых. Они сидели на пирсе. Джейн прижалась к его плечу и даже не хотела смотреть на проклятый закат. «Вот бы он мог остановиться и сделать так, чтобы этот вечер никогда не кончался…» — думала Джейн, но эти мысли ещё больше расстраивали её. — Юджин, мы ведь увидимся ещё, правда? Ведь Англию омываешь ты, и я бы приходила на берег или в порт… Юджин молчал, и Джейн почувствовала, как его тело напряглось. — Почему ты молчишь? У Джейн подступили слёзы. Юджин посмотрел на неё полными печали глазами. — Нет, Джейни, — его голос был, как лёд, разрывающий сердце. — Прости, но мы не можем… Юджин, намеренно не поворачиваясь, встал с пирса и пошёл к берегу. Джейн, спускаясь по лестнице, перескакивала через ступеньки в попытках догнать его. — Почему? Юджин, постой! Он как обычно зашёл в воду по щиколотку, а потом, будто набравшись смелости, начал взволнованно говорить: — Почему? — повторил вопрос Юджин. — Потому что ты должна вернуться домой, Джейни, к родным и близким. Должна прожить долгую и счастливую жизнь. Найти того, кто будет любить тебя, с кем ты сможешь быть счастлива и завести семью. Я не могу тебе этого дать, как бы этого не хотел. Джейн буквально впечаталась в его спину, крепко обнимая. — Но мне нужен только ты, Юджин. Прошу, не говори так. Океан мягко от неё отстранился. — Джейн, ты забываешь, что я не человек, я — океан. Пройдёт сто лет, тысяча, а я буду жить и не смогу покинуть берега. Джейн медленно осела на колени, и слёзы полились по её щекам. — Но я люблю тебя… Юджин обернулся к ней, но Джейн закрыла лицо руками, ведь знала, что он прав. Она знала, что их разлука неизбежна, но сейчас плакала не потому, что пора прощаться, а потому, что ей было безумно жалко Юджина. Миллиарды и миллионы лет он совсем один, кроме братьев и отца у него никого нет. Юджин присел и крепко прижал Джейн к себе, мягко поглаживая по плечам в тщетной попытке успокоить. — Но как же ты? Я не хочу оставлять тебя… — всхлипывала Джейн. — Обо мне не беспокойся. Я никогда не одинок, у меня есть моя семья, помни об этом. И у тебя она тоже есть. — Но я хочу сделать тебя счастливым. — обнимала его Джейн, горько плача. Но Юджин молчал и лишь тихо обнимал любимую Джейн, с трудом сдерживая слёзы, ведь ещё ни один человек не беспокоился о нём. Ни один не хотел, чтобы Юджин был счастлив. — Джейни, я ни о чём не жалею. Ты подарила мне самый незабываемый отдых… Спасибо. Джейн улыбнулась, ведь хотела поблагодарить его за то же самое. Юджин взял её на руки и отнёс на кровать, где хотел провести с ней последнюю ночь. Он был нежен и на этот раз не переступал эту черту, стараясь запомнить всё в мельчайших деталях. Её запах, её вкус, который он хочет запомнить навечно. А Джейн покорно ему подчинялась, но только незаметно для него тихо плакала, осознавая, что больше не почувствует его поцелуев на своём теле, его прикосновений, в которых было столько нежности и любви. Она покрывала поцелуями его лицо и тихо, словно в молитве, говорила, как сильно любит его. Возможно, надеясь, что её мольбу услышат и подарят жизнь рядом с Юджином…***
На утро Юджина не было рядом, будто вся их встреча была лишь одним долгим сном. Джейн быстро даже для самой себя собралась и, оставив чемодан на крыльце, вышла на пирс в последний раз попрощаться с Атлантическим океаном, который, как и обещал, подарил ей незабываемый отдых. — Мисс Браун, пора ехать! — подошёл портье и взял чемодан. — Ещё одну минуту, пожалуйста! — отозвалась Джейн. Портье кивнул и понёс чемодан к такси. Джейн послала океану воздушный поцелуй и тихо прошептала: — Я люблю тебя… Потом спокойно развернулась и пошла в сторону такси. Порыв ветра подул в её спину, и в нём только Джейн могла разобрать: — Я тоже…***
Джейн встретили родители. Миссис Браун улыбалась и, встретив дочь, налетела на неё с объятиями. Целуя в обе щёки, она не переставала щебетать о том, как она похорошела, загорела и стала лучше выглядеть. Пусть Джейн скрывала свою горечь разлуки, но от мистера Брауна ничего не скрылось. Они доехали до дома Браунов, где мама заварила горячий чай, ведь Лондон по своему обыкновению встретил девушку холодным дождём. Джейн, стараясь искренне улыбаться, вкратце рассказала, как спокойно прошёл её отдых на незабываемых пляжах Варадеро. Конечно, Джейн не забыла о ракушках Юджина и, подарив их маме, снова вспоминала о том дне, о той страшной акуле и их первом поцелуе с первой ночью. Джейн уже не замечала, как слёзы подступают к глазам, — слишком много она плакала во время полёта над Атлантическим океаном. — Дорогая, не могла бы ты сходить на кухню и принести мне мои лекарства и стакан воды? — попросил отец. Восторженная от ракушек миссис Браун, всё ещё восхищаясь ими, лишь кивнула и побежала на кухню. Мистер Браун взял Джейн за руки и заставил её посмотреть ему в глаза. — Джейни, что случилось? У тебя точно всё хорошо? «Как обычно проницательный мистер Браун, — думала Джейн. — Ничего от него не может скрыться». Девушка выдавила из себя улыбку и со слезящимися глазами сказала: — Ничего, папа, просто я до беспамятства влюбилась в океан… Наконец Джейн вернулась домой. К ней сразу же прибежал её милый пушистик Дженкинс. Он, мурча, потерся об каждую ногу, требуя внимания. Джейн взяла кота на руки и села на свой маленький диван. Она гладила его и понимала, что всё кругом теперь никогда не будет прежним. Её квартира казалась ей удушающе маленькой, а воздух, казалось, вот-вот задушит её. За окном стеной лил дождь, и бушевала гроза. Прыткие молнии то и дело освещали маленькую квартирку Джейн, пока та разбирала вещи и приводила всё в порядок. Но почему такая бездонная пустота внутри? Почему спустя столько лет Джейн чувствует себя настолько одинокой? Ответ ужасно прост: Юджина нет рядом. Где он сейчас? Вспоминает ли её или старается как можно скорей забыть? Будет ли помнить о ней Лэни? Будет ли Юджин скучать так же сильно, как она? Вынув сложенное платье из чемодана, на пол что-то упало и закатилось под кровать. Джейн залезла туда рукой и достала маленькую кругленькую шкатулочку, которая переливалась серебряными узорами на свету. Она открыла её, и там лежала небольшая записка. «Это моё самое ценное сокровище, которое подарил мне отец, и я хочу, чтобы оно было у тебя. Так сильно я люблю тебя…Юджин»
Джейн снова не удержала слёзы и прижала записку к себе в надежде, что это хоть чуть-чуть залатает дыру в груди. Внутри шкатулочка была полностью обшита красным бархатом, а посередине блестел сапфир, который был окантован серебряной подвеской. Она формировала разных маленьких рыбок, плавающих вокруг сапфира, но они были такой тонкой работы, что каждую можно было разглядеть и сказать их точное название. Джейн провела указательным пальчиком по кулону. — Так красиво… Но чем дольше она смотрела на подвеску, тем больше смелости сделать следующий шаг чувствовала Джейн. — Нет, — тихо сказала Джейн. — Всё в моих руках! Это не может так закончиться! Подумав буквально ещё секунду, Джейн выбегает из дома в одних джинсах и рубашке. На улице холодно, гремит гром, и дождь льёт как из ведра, но Джейн бежит. Она бежит к северному порту Лондона, где есть утёс. До него более десяти километров от дома Джейн, и человек бы не смог бежать так долго, но знаете ли вы на что способно любящее сердце? Безжалостные капли дождя хлестали по лицу Джейн, но она не обращала на это никакого внимания. Она бежала так быстро, как только могла, сбивая всех, кто попадался на пути. И вот она слышит колокол, обозначающий отход корабля от берега. Порт совсем близко! Джейн дрожала. Она промокла до последней нитки, но не чувствовала холода, ведь дрожала от страха к своей неожиданной смелости. Граница города и сразу утёс, об который бьются волны Атлантического океана. Был шторм, который с каждым разом усиливался; дул сильный ветер, и гром гремел так, что Джейн невольно опускалась на колени, закрывая уши руками. Добежав до самого края, она громко закричала его имя. Её голос рассеялся в шуме бушующих волн, но она знала, что Юджин должен её услышать. Это всего лишь другой берег, входящий во власть Атлантического океана. Джейн кричала так долго, что потеряла голос, но он всё не появлялся. Она сквозь стену дождя шёпотом продолжала говорить его имя, словно в бреду. Но он всё не появлялся. Джейн обессиленно упала на колени, закрыв лицо руками. Только сейчас она начала чувствовать, что из-за преодоленного расстояния всё тело ломит, ей невероятно холодно, и от этого холода начинают болеть пальцы на руках и ногах, в горле неприятно першит, и каждый следующий звук её голоса причиняет ей боль. Она чувствовала, что потеряет сознание, если сейчас же не вернётся домой. Ей стало слышаться, что кто-то кричит её имя, но поворачиваясь к океану, она никого не видела. — Джейни! Но девушка была полностью уверена в том, что это её затуманенный начавшейся горячкой разум, который безжалостно шутит с ней. Все чувства притупляются, и Джейн безумно хочется спать. В то время как со стороны порта к ней бежит юноша в льняной майке и шортах, его глаза переливаются лазурными, аквамариновыми и синими цветами, а каштановые волосы липнут ко лбу из-за дождя. Он, проехавшись на коленях, приземлился рядом с ничего уже не видящей Джейн. В его руках был огромный тулуп, который пах морем и рыбой. Юджин накинул его на плечи девушки, стал трясти её за плечи и кричать, пытаясь заглушить звуки шторма. — Глупая Джейни! Я так теперь и буду тебя называть — Глупая Джейни! Ты слышишь меня? О чем ты вообще думала, объясни мне! Но Глупая Джейни не могла выдавить из себя и слово, но как она была рада его видеть, даже если это был морок или наваждение! Всё, на что ей хватило сил, это прижаться лбом к его груди. А Юджин с головой закутал Джейн, чтобы укрыть её от дождя и хоть как-то согреть. Джейн слышала, как бешено бьется его сердце, и, надеясь, что это не видение её больного рассудка, потеряла сознание, повиснув у него на руках.***
Лондонская клиника никогда не спит. Бедные врачи бегали от одной палаты к другой, порой забывая, что на их счету уже вторые сутки работы с пациентами. Но наша Джейн могла работать хоть трое суток, и улыбка никогда не покидала её лица. Какой бы не был пациент, она терпеливо выслушивала их жалобы и любого могла уговорить принимать лекарства. К девушке подошёл главврач диагностического отделения. — Джейн, ты сегодня хорошо поработала, иди выспись, хорошо? Даю два дня отгула. — Благодарю, мистер Питерсон, Вы очень добры, — по-английски любезно сказала Джейн. Мистер Питерсон положил руку ей на плечо и ободряюще похлопал. Девушка взяла все карточки с историей болезни и пошла на стойку к медсёстрам, но перед тем, как их сдать, решила ещё раз проверить, всё ли заполнено правильно. — Миссис Оушен, это Вы? К Джейн подошла маленькая старушка и положила трясущуюся руку на её предплечье. Девушка взглянула на неё серо-голубыми глазами с аквамариновыми оттенками у самого края. — Миссис Маккинг, Вы уже на ногах! Хорошо себя чувствуете? — улыбнулась Джейн. — Всё благодаря тебе, дорогая. Если бы не ты, моё имя бы уже воспевали в церкви на моих похоронах. — Не говорите так! Вам, я уверена, ещё предстоит понянчить праправнуков. — Ох, ты очаровательна, дорогая. Твоему мужу несказанно повезло. Надеюсь, он такой же хороший человек, как и ты. Джейн легко улыбнулась и, стукнув папками о стойку, чтобы их выровнять, сказала: — Он необыкновенный… Вернувшись домой, Джейн, не изменяя своей привычке, сначала потискала мистера Дженкинса, который негодовал из-за долгого отсутствия хозяйки, но всё равно позволял себя гладить. Приняв душ и поужинав, Джейн легла на кровать, но прежде чем уснуть, посмотрела на своё кольцо на безымянном пальце. Оно было серебряное и тоненькое в форме лавровой веточки с маленькими бриллиантами на листиках, и её снова уносило в тот самый лучший день в её жизни… Девушка стояла в коротеньком, льняном, белом платьице с завязками на груди вместе с мистером Оушеном. Господин Карлайл был одет в такие же белые одеяния, как и его сыновья, только рубашка была с длинным рукавом, а на голове красовался золотой венок в два раза больше, чем у его детей. — Пойдём, милая, нам пора! — спокойно и в то же время торжественно сказал Мировой океан. Он держал Джейн под руку и повёл к берегу Атлантического океана. Погода была солнечная, дул приятный ветерок, и слышалось пение разных океанических птиц. У самого берега стояла скромная цветочная арка, с правой стороны которой стояли Престон и Джон, с левой Лэни и Джим, держа в руках бархатные подушки, а в центре арки стоял Юджин. На той, что была у Лэни, лежал серебряный тоненький венок, а у Джима серебряный браслет для тонкой женской руки, на котором красивыми буквами было высечено: «Aqua est principium de Vida». Все они были одеты в белое с золотыми венками и браслетами. Джон был самым низким из них. Он молчалив, у него длинные медно-каштановые волосы с редкими заплетёнными косами и небольшая борода. Он был похож на викинга, который только что вернулся со своего драккара. Джим был почти что брат-близнец Лэни, только на его плече не сидела Глупая Бэки. Такие же лохматые кудри, но очень чёрного цвета совсем как у Престона. Также у него были очень тёмные глаза, но очень добрые, а его улыбка напоминала улыбку какого-то озорного мальчишки, который задумал что-то неладное. Они все улыбались, только Престон старался оставаться серьезным, но гордость всё-таки отступила, и он, когда увидел отца вместе с Джейн, стал улыбаться со всеми вместе. Джейн встала рядом с Юджином, а Карлайл перед ними. — Что ж, — начал Мировой океан, — сегодня очень особенный день. Итак, Джейн, согласна ли ты стать для Юджина наставницей, что поддержит его советом в трудный час, и послушницей, что будет исполнять его поручения, когда ты оставишь земной мир и примкнёшь к нему, как к своему господину? Согласна ли ты стать ему любящей женщиной, которая никогда не отвернётся от него и будет разделять с ним печаль и радость; как свою, так и его? Джейн посмотрела Юджину в глаза, и тот улыбнулся. — Согласна, — уверенно сказала Джейн, и Престон протянул ей золотое кольцо, которое она надела на безымянный палец Юджина. — Юджин, — продолжал Карлайл, — клянёшься ли ты мне, что возьмёшь эту девушку под своё покровительство, разделяя с ней свою бессмертную жизнь, будешь прислушиваться к ней, когда не видишь ответа, оберегать и защищать её, как свою верную послушницу, что будет служить тебе верой и правдой? Клянёшься ли ты принять её любовь и разделять с ней печаль и радость; как свою, так и её? — Клянусь, — так же уверенно сказал Юджин и забрал у Престона серебряное кольцо в виде лавровой веточки. Надев его на палец Джейн, он увидел, как её глаза чуть изменились в цвете, придавая им светло-голубые оттенки. Затем к Карлайлу подошли Лэни и Джим. Он взял серебряный венок и надел его на голову Джейн. — Отныне я разрешаю носить тебе имя Мэри Джейн Оушен, — Мировой океан взял серебряный браслет и закрепил на руке у Джейн. — И признаю дочерью. На этом братья захлопали в ладоши, а Юджин закружил девушку вокруг себя. Каждый из братьев подошёл к Джейн и, называя её сестрой, стал целовать в обе щеки, принимая в семью. — Кто бы мог подумать, правда, Глупая Бэки? — тихо разговаривал с чайкой Лэни. Джейн и Юджин поцеловались, и он прошептал Джейн на ушко: — Назад дороги нет, моя милая Джейни, теперь ты моя. Навсегда… Джейн лишь крепче его обняла и ответила: — Я всегда была твоей, мой милый Юджин, и я сделаю всё, чтобы ты был счастлив. Пока братья что-то обсуждали между собой и смеялись вместе с отцом, они стояли под цветочной аркой и целовались. Их поцелуи были долгими и чувственными, а в перерывах, чтобы отдышаться, Юджин признавался ей в своих чувствах, о которых молчал, а Джейн лишь улыбалась и таяла в его объятиях. После Джейн знакомилась ближе со всеми братьями и даже нашла общий язык с Престоном, хоть тот поначалу и не хотел заводить с ней дружбу, а потом благодарила Карлайла за то, что он позволил ей присоединиться к их семье, на что тот отвечал, что это меньшее, что он может сделать для них с Юджином. Как отреагировали на такое родители Джейн? Сложно сказать, но ошарашены они были точно. Познакомившись с Юджином, они были им очарованы, но иногда до сих пор не верили, что он… океан. Джейн, как и обещала Юджину, жила своей жизнью в квартирке, ходила на работу и навещала родителей до той поры, пока не кончится её пора на земле и он не заберёт Джейн в свои владения. Но иногда она выходила на утёс к берегу океана, и он каждый раз ждал её там, и порой, когда Юджин поворачивался к ней и смотрел на неё синевой своих глаз, она вспоминает их первую встречу и слышит его первую фразу, которая перевернула всю её жизнь с ног на голову: — Я — Океан, а Вы?