Фрезии

Когда Бокуто сообщил Куроо о том, что собирается устраивать торжественное посвящение новопришедших студентов в первокурсники, и что Тецуро там — обязательный гость, парень не на шутку испугался. Куроо ненавидит грёбанные субботы и, похоже, это взаимно. Вечеринка выпадала на день, когда он должен был работать в две смены — вечернюю и ночную. Именно в то время, когда бар как ни в чём другом нуждается в бармене и его зажигательном (в прямом и переносном смысле этого слова) участии в буйной жизни подобных заведений. Так как первый выходной всегда крайне богат на желающих утопиться в алкоголе токийских работяг, мало кто согласится выйти за него в этот день, значит, ему придётся заменять многострадального Терушиму в своё нерабочее время, то бишь в воскресенье. А это всегда была последняя возможность Тецуро выполнить все свои долги по учёбе. Итого выходит: субботу Куроо проведёт, впустую потратив время, в окружении пьяных тел, алкоголя и бубнящей по углам музыки. В принципе, то же самое, что и на работе, только ему не заплатят и принесёт это больше проблем, чем удовольствия. Отказывать другу парень, конечно, не планировал, да и лишний раз выпить с ним никогда не казалось ему плохой идеей, но мысль, что Тецуро будет гонять балду просто так целый вечер, заранее удручала и заставляла прежде времени тянуться к оставленной на чёрный день бутылке виски в холодильнике. Может быть непонятно, зачем Куроо вообще настолько упорно загружает себя работой, если на него сверху и так давит учёба. Но всё вполне объяснимо. Проблемы между ним и отцом, начались, наверное, ещё когда Тецуро учился в средней школе. Возможно, главной тому причиной было то, что они оба твердолобые, не привыкли изменять своим принципам и уступать, а, возможно, из-за того, что старший Куроо сам рос в довольно жёстких условиях и просто не понимает, как растить детей по-другому. Но, если честно, как-то оправдывать его не хотелось. Все ссоры между ними всегда были на почве того, что Тецуро, по мнению отца, неправильно живёт. Неправильно мыслит, не о том мечтает, не того хочет, не то любит — всё, что нравилось сыну, "батя года" не принимал и даже не думал попробовать понять. По его мнению, всё должно быть "как положено," как заведено","по канонам". Все эти заповеди, которые парень слушал на протяжении всего отрочества, закостенело обосновались у него в печёнках. В отличие от него старшая сестра, которую участь "разочарования семьи" постигла раньше, быстро смекнула что к чему и оперативно умотала учиться в другой город, живя со своей лучшей подругой в съёмной квартире. Такие разлады в семье никогда не приводили к чему-то хорошему и из-за частых ссор между отцом и сыном, натерпевшись, мать подала на развод. Тецуро ни в коем случае её не осуждал, наоборот, по его мнению, это было вполне здравым решением, но даже у такого правильного действия были последствия. Из-за того, что долгое время любые рвения Куроо пресекались, единственное, что у него оставалось — художка, в которую мама отдала его вместе с сестрой просто чтобы тот хоть чем-нибудь занимался, парень совершенно не знал, что ему делать. Не определился, кто он, чего вообще хочет от жизни, о чём мечтает. Когда пришло время выбирать вуз, список вариантов был не столь велик, ведь умением, развитым почти до совершенства (в ученическом плане, естественно), было лишь рисование, поднатасканное суровыми преподавателями и многочисленными экзаменами. Поэтому, узнав, что Бокуто по непонятным абсолютно никому причинам выбрал именно специальность архитектора, Куроо подумал, что вот она - его подушка безопасности, и решил пойти на дизайнера в том же вузе. Как ни посмотри, а даже если учёба его разочарует, по крайней мере, у него под рукой будет Бокуто, с которым они и в огонь и в воду под ручку уже несколько лет, как только познакомились на художественном конкурсе. Однако, видимо, выбор сыном этой профессии стал последней каплей для непреклонного отца. После ссоры с его тщетными попытками обуздать непутёвого отпрыска и поставить на "путь истинный", то бишь уговорить его идти по военной специальности или чему-то такому, он окончательно отказался спонсировать его жизнь. Да и в целом, после того столкновения двух титанов мысли общение между ними прекратилось на четыре года, и сейчас Тецуро уже даже не может вспомнить, когда тот в последний раз появлялся. Мать после развода завела новую семью и на ситуацию с финансированием младшего своего чада со скорбным видом могильщика над очередным трупом пожимала плечами и советовала, чтобы тот искал работу и сожителя. Говорила, что без проблем поможет с затратами на еду и прочие потребности, но оплату жилья в нынешней ситуации не потянет (благо, что Куроо хотя бы удалось поступить на бюджет). Тут как нельзя лучше в ситуацию вписывался Бокуто. Весь первый и второй курс парни жили припеваючи, оба подрабатывали по вечерам и съёмную квартиру вдвоём вполне тянули. Ровно до того момента, пока Котаро не объявил, что переезжает к Акааши. Конечно же, друг божился, что будет ему помогать и действительно делал это, пока был в состоянии, но его ухудшающиеся результаты в учёбе говорили о том, что долго это всё продолжаться не сможет. Бокуто с его темпераментом в принципе тяжело давалось познание профессии архитектора, пускай он и был полон энергии и во многих аспектах оставался в числе лучших, но дополнительная умственная нагрузка сказывалась на нём не самым лучшим образом, и Куроо стал замечать, что друг постепенно затухает. Конечно, до полного смирения с судьбой были ещё попытки выбить себе место в привузовом общежитии, но на втором курсе метаться было уже поздно, и там попросту не было свободных мест. Пришлось нагружать себя по самое не хочу, чтобы не доставлять проблем близким. Ведь, как бы тяжко ни было, от этого страдает только Тецуро, а снова втягивать во всё Бо было непосильной для его плеч ношей. И так мы пришли к тому, что имеем сейчас. Из-за каждодневной работы и тягот самостоятельной жизни Куроо перестал справляться с учёбой, вследствие чего начал ходить по репетиторам, и свободного времени не оставалось вовсе. Дай бог иногда зайти к Кенме в общагу и прошвырнуться после пар с Бокуто до ближайшей кофейни, но не более. Иногда парню даже не удавалось приготовить себе что-нибудь, чтобы хоть как-то наспех поужинать перед уходом на работу. Но в таких случаях его частенько выручал Кейджи — после начала их отношений с Бокуто, его лучший друг и парень довольно сблизились — и заботливый Акааши периодически передавал Куроо домашний бенто. И на торжественном "посвящении в первокурсники" Тецуро должен был присутствовать в обязательном порядке именно потому, что, по мнению Бокуто, Куроо скоро чокнется с нынешним темпом жизни, и ему необходим хотя бы день отдыха, чтобы забить и просто повеселиться. Дизайнер же это трактовал как лишнюю возможность напиться, потому что от осознания того, насколько тяжко ему придётся буквально на следующий день, другого не хочется. — Брооо, слава богу, ты выбрался! — громогласно заголосил Бокуто, как только Куроо перешагнул порог, накидываясь на него с широкими объятиями. — Как я мог не прийти… — лукаво фыркнул Тецуро, выпутываясь из крепкого захвата. — Ты бы меня съел. — Здравствуйте, Куроо-сан. — выглянул из кухни Акааши, протирая стакан. — Вы будете пить сегодня? — Ох, привет, Кейджи. Да, и очень много. Чего-нибудь крепкого. У вас есть такое? — Могу предложить виски. — сдержанно отозвался немногословный архитектор и, ответно кивнув на согласие Куроо, скрылся за углом. — Кстати! Сугавара сказал, что Ямагучи удалось уговорить Цукишиму прийти! — Вечер обещает быть интересным. — ухмыльнулся Тецуро и благодарно кивнул на протянутый Акааши стакан. Куроо пришёл гораздо раньше, чем того требовала ситуация, но недостаточно рано для того, чтобы быть в числе первых, и более чем благоприятно для того, чтобы выглушить пару бутылок до того как до них доберутся вездесущие ручонки виновников торжества. Сидя за столом с невозмутимого вида Акааши, Тецуро периодически подливал себе в стакан и всякий раз ловил оценивающий взгляд хозяина квартиры. — Вы уверены, что вам стоит столько пить? — наконец подал голос архитектор-второкурсник, и Куроо, дёрнувшись от крепости выпитого, перевёл на него расплывчатый взгляд. — Я думаю, стоит сделать перерыв. — Согласен, для полноты картины не хватает сигареты. — хлопнув себя по карманам, проверяя наличие пачки, поднялся дизайнер. — Я курить. — Я не совсем это имел ввиду. — укоризненно уточнил Кейджи, смотря вслед уходящему старшекурснику. Куроо пробыл на балконе около получаса, а может быть даже больше. Сложно было судить по ощущениям, ибо при опьянении чувство времени значительно притупляется. Но за прошедшее время лица на балконе сменялись с такой же частотой, как и уходящие секунды, так что, досчитав человек до пятнадцати, он решил вернуться к бедняге-Акааши продолжить спиртовой марафон. — Хэй-хэй-хэй, бро, знаешь что? — навалился на него Бокуто, когда парень снова наполнял свой стакан. — Тут минут двадцать назад тусил Цукишима и почему-то пил как не в себя, так что ты можешь попробовать поймать его где-нибудь в зале. Он ещё с собой взял. — Бокуто-сан, это очень подло с вашей стороны по отношению к Цукишиме-куну и звучит чересчур двусмысленно. — нахмурил на своего парня брови участливый Акааши. — Ну Акаааши, я всего лишь хочу, чтобы у моего бро всё было хорошо! — завыл Котаро, переваливаясь со спины друга на плечи бедного Кейджи. Тот тяжело, но тихо вздохнул. — Спасибо, Бо, ты лучший информатор. Акааши, не ругай его. — И не собирался, на самом деле. Куроо кивнул друзьям и, взяв с собой бутылку виски со стола, под осуждающий взгляд Кейджи ретировался в зал, выискивая в толпе белобрысую макушку. Нерадивый архитектор скромно умостился на краю длинного дивана в зале и, придерживая стакан в ладонях, тихонько клевал носом, находясь в прострации. Поумилявшись с этой картины минуту, Куроо фыркнул, отпил немного из бутылки и широкими шагами плавно переместился к нему. — О, Боже, нет...— произнёс Цукишима со вздохом и хлебнул из стакана. Тецуро оценивающе посмотрел на плавающий в прозрачной жидкости лимон. — Знаешь, я заметил, что ты так говоришь почти каждый раз, как меня видишь. Начинаю думать, что "Боже" стало моим новым именем. — Не берите на себя слишком много, я просто не знаю, как ещё можно выразить словами то, как я не хочу тебя видеть. — смешивая привычно серьёзное и фамильярное обращение в одном предложении, буркнул Кей, наигранно кривясь. Куроо усмехнулся. — Настолько неприятно моё общество? — Любое общество. — Даже Ямагучи? — Он не считается. — болтая дольку в стакане, архитектор дополнил: — Ну, может, иногда. — Тяжело жить закостенелым интровертам. — Тяжело жить доставучим экстравертам, которых отшивают даже замкнутые интроверты. — Ау. — оскалившись, хохотнул Тецуро. — Но, хочу заметить, напрямую ты ещё ни разу не говорил, что я тебе не нравлюсь. — Могу сделать это прямо сейчас, если вам этого так не хватает. Обратив внимание на его руки, Цукишима изогнул бровь и (наконец-то) посмотрел на Куроо. — А что в бутылке? — он указал на неё длинным пальцем. — Виски. Хочешь? — Не откажусь. Опустошая стакан залпом, парень опрокинул голову на спинку дивана, и по его шее в тусклом тёплом свете помещения потекла мелкая капля. Куроо облизнулся и занёс бутылку, наполняя тут же подставленную тару. — Ты очень странный, знал об этом? Сначала говоришь, что я тебе неприятен, а сейчас пьёшь со мной из одной бутылки. А если я туда плюнул? — Так или иначе, это спиртной напиток, бактерии всё равно умрут. — пожал плечами Кей и, ухмыльнувшись, уложил голову обратно на спинку, не сводя с Тецуро глаз. — Но кто бы говорил, на самом деле. Как можно так слепо надеяться на успех с таким отношением к себе со стороны оппонента? Вы совсем себя не уважаете? — Каким отношением? Я думал, мы флиртуем. Цукишима тихо рассмеялся, прикрывая рот кулаком, и Куроо, внутренне бушуя от удивления и радости («КЕЙ НИКОГДА НЕ СМЕЯЛСЯ С МОИХ ШУТОК!»), не сдержал тёплой улыбки. — Я, если честно, всё ещё не понимаю, зачем так стараться. — Есть зачем, почему же? — Вы сами назвали меня закостенелым интровертом. — А это оскорбление? Тихие и язвительные парни мне нравятся больше миниатюрных девочек. — Ну, если захочется переключиться, есть ещё много других миниатюрных личностей, не только девочек. — кивнув макушкой в толпу, ухмыльнулся архитектор и, проследив его взгляд, Куроо наткнулся на грозно сверлящего глазами бедного Льва Яку. — Сплюнь. Этот малыш меня бы живьём загрыз. Мы вообще не об этом говорили. Мы флиртовали. — Возможно. — допивая виски из своей тары до конца, Цукишима немногозначительно поставил пустой стакан между ними и отобрал бутыль из рук Куроо, невесомо коснувшись его пальцев. Тецуро улыбнулся, заглядывая тому в глаза под линзами очков. Он обязательно снимет их с него сегодня. ************************************************ — Я вызову тебе такси. — Куроо стоял на полупустой кухне, оперевшись на столешницу, и мутным взглядом рассматривал Цукишиму, на котором явно начало сказываться выпитое. Время плавно подходило к четырём утра, но на улице всё ещё была беспросветная темень с редкими проблесками проезжающих под окнами машин со включенными фарами. Многие гости оперативно ретировались, но самые отчаянные (читать как "пьяные") всё ещё ныкались где-то по углам квартиры. Бокуто, который, казалось, несмотря на такой бурный вечер, вообще не устал, бегал по дому, как заведённая машинка, по настоянию Акааши спрашивая у всех их места жительства, чтобы рассадить всех по машинам, а его предусмотрительный парень тяготящей тучей сущей усталости сидел на кухне со стаканом (теперь уже тоже виски) в одной руке и телефоном с открытым контактом ближайшей точки такси - в другой. Куроо наблюдал за тем, как Цуки пытается не уснуть, периодически резко дёргаясь и подкладывая руку под опущенный лоб, и очень хотел помочь. После всего произошедшего они вместе выпили ещё бутылку крепкого, и не сказать что это очень хорошо на них сказалось. Особенно на блондине. Пару раз уронив телефон экраном вниз, Куроо старательно пытался найти номер такси, но его и в помине не водилось в его контактах, ведь это достаточно дорогое удовольствие для бедных студентов вроде него. Да и Тецуро водил свой мотоцикл, смысла в альтернативных средствах передвижения особо не было. Акааши, в какой-то момент отвлекаясь на снова уроненный телефон, пригвоздил дизайнера взглядом к кухонным ящикам. — Нет, Куроо-сан, я сам вызову такси. И вам, и Цукишиме-куну. — со вздохом сказал он, отхлёбывая из стакана. — Акааши, я… — Нет. — холодно отчеканил он без шанса на оспорение этого решения. Куроо виновато потупил взгляд в сторону, мельком с сожалением проскальзывая им по нахмурившему узкие брови со стаканом воды Цукишиму. "Прости." — Прости, Кейджи. — тоном извиняющегося перед разгневанной матерью ребёнка хмуро выдохнул Куроо, когда они смотрели вслед отъезжающей машине с Кеем. На улице было прохладно, и кожаная куртка была захвачена очень кстати, парень ни разу не пожалел о решении взять её с собой. Тецуро пропускал сигарету за сигаретой, стоя вместе с уставшим хозяином квартиры под тусклым мигающим фонарём в ожидании его такси. Мечущегося из угла в угол Бокуто Акааши оставил за главного в квартире, настояв на том, что если кому-то из оставшихся будет плохо и где-то появится нежелательное пятно от внезапного приступа тошноты, плохо потом будет Котаро. — Не волнуйтесь, всё в порядке. — архитектор-второкурсник вежливо кивнул. — В следующий раз такого не случится. — Следующего раза не будет. Куроо понимающе пожал плечами и затянулся. — Всё равно извини. — Не перегружайтесь завтра, пожалуйста. Точнее, уже сегодня. — Тецуро вопросительно посмотрел на друга и тот добавил: — Я знаю, что вы перенесли свои смены на воскресенье. Мы с Бокуто волнуемся. Куроо нахмурился, затягиваясь. "Одни проблемы приношу."