---
Очередные раны на тыльной стороне ладони. Порезы. Штук двадцать суммарно. И кровь. Много крови, которая так и стекает на пальцы, пачкая кофту, а потом и линолеум.
— Скажи, ты дурак?! Ты опять режешься?!
Крики чуть ли не в ухо. Парня трясут за плечо, пытаясь добиться ответа. А тот пытается спрятать руки в свитере.
— Рэн, ты издеваешься?! Зачем?! Объясни мне!
Отчаянье с недоумением перемешались в голосе. Он не знает, что делать, дабы его бойфренд услышал.
— Рэн... Ну, почему?..
Тот лишь поднимает усталый взгляд, так и говоря: “Мне больно...”.
— Марк, не бери в голову... Всё хорошо, просто верь мне.
Лёгкая и такая беспечная улыбка быстро сменяет до смерти изнемождённую мину.
— Всё правда хорошо. Не беспокойся, — короткий, но требовательный поцелуй прямо в губы, а руки уже обвивают шею. — Не злись на своего дурачка.
---
Бинты. Куча бинтов. Часть из них уже использованная, поэтому летит на пол, а другая - новые.
Приподнимая руку, из-за чего боль новыми волнами окатывала Рэна, парниша с неоднозначной улыбкой смотрел на “творение”. Тихий протяжный вздох, а следом и какие-то едва слышные слова об эстетики крови, мучений и страдания. Специфично, не всем это дано понять.
Складной ножик, как будто бы случайно, появляется в целой руке. Специально заострённое лезвие, которое хранит ещё память о недавных “развлечениях”. Движения быстрые, но аккуратные. Появляются надписи, фигуры и просто длинные линии.
Обычно, он не заходит дальше рук. Нельзя. Это некое правило, которое Рэн сам установил для себя же. Но и оно уже становится не таким сильным, каким было ранее. Постепенно порезы поднимаются до плеч, а сейчас он хочет новых ощущений - на растерзание идёт пресс.
Сначала робко, а после уже уверенно и даже грубо. Больно, но не неприятно. Очередные алые капли, которые наскоро затыкают бинтами. А почему и нет?
Красиво, не красиво, но опасно. Вдруг зайдут (как никак, живёт вместе со своим парнем, который в соседней комнате работает), а он вновь с лезвием. Не хочется снова заставлять его нервничать - итак горе-мазохист доставляет слишком много хлопот. Да, естественно, психическое здоровье не вчера пошатнулось, но разве это должно кому-то приносить дискомфорт?
“Всё хорошо” — ложь. Всё давно не “хорошо”.
---
— Рэн! Я пришёл, — привычный голос старшего, что наконец-то вернулся с работы.
В руках два пакета с продуктами. Успел закончить пораньше и уже дома, купив всё нужное, а также немного вкусностей - побаловать любимого.
— Рэн, иди сюда! Возьми пакеты! — голос громче, но ответа нет.
Странно. Младший не любитель ходить куда-то, тем более один. Он домосед, но Марк не против. А сейчас тишина, хоть парень прилетает к нему, стоит лишь двери хлопнуть.
— Рэн, ты тут?! — сумки летят на пуфик; туфли остаются в чудной позе на пороге: одна перевёрнута, вторая лежит боком.
Теперь уже страшно. Да, он мог спокойно уйти куда-то прогуляться или к родителям, но Рэн бы написал. Может забыл телефон? Нет, они говорили минут десять назад. Куда же он мог деться за такой малый промежуток времени?
— Рэн-Рэн!
Едва слышный то ли голос, то ли хрип. Тут. Он точно дома.
— Рэ-э-э-эн! Ты где?!
Вход в зал, а навстречу старшему парень. Хрупкая и натянутая улыбка, которая вот-вот дрогнет и пропадёт. Глаза тускло сверкают в темноте, пока он сам пытается выдавить хоть слово.
— Ох, глупыш ты мой, — облегчённо шепчет Марк, прижимая к себе любимого. — Почему же ты не отвечал?
— П... про...
Голос дрогнул, а младший прервался на полуслове. Рэн разошёлся в кашле, чуть ли не падая на пришедшего.
— Рэн, ты заболел?
Старший аккуратно отстраняет от себя бойфрэнда, наконец ловя взгляд, наполненный пронизывающей болью и отчаяньем. Глубокие карие глаза так и кричали: “Мне плохо... Помоги, Марк... помоги...”, а вокруг уст кровавые разводы. Вновь приступ кашля одолевает его, из-за чего очередная красная струя побежала по губам.
— Рэн?.. Рэн!
---
— Периферический рак левого лёгкого. Четвёртая стадия. — несколько слов, которые звучат, как приговор. — Лечение заведёт его в могилу быстрее, чем бездействие. Жить не более 1-2х месяцев.
Гнев, отчаянье, страх и бессилие до невозможности изматывает парня. Что делать, если он просто ничем не может помочь? Просто должен принять всё так, как есть. Просто смириться с тем, что любимый человек будет потухать у него на глазах.
— Прям ничего нельзя сделать?..
— Мои соболезнования.
Слёзы невольно появляются на глазах. Безысходность.
— Хорошо... Спасибо, док...
---
— Ты меня избалуешь, Марк, — кончиками губ улыбается младший, беспечно обнимая ту самую докимакуру, о которой грезил уж долго. — Но в честь чего?
На душе тяжко. Нужно держать себя в руках. Пусть думает, что всё в порядке, не видит его панического страха и безысходности.
— Как в честь чего? Ты же хотел докимакуру Мику.
Теперь в объятиях оказывается уже сам отаку, из-за чего подушка летит на кровать. Старший утыкается в чужую шею, вдыхая знакомый и столь приятный запах общего геля. Закрыть бы глаза и оказаться там, где всё хорошо, где нет горя, и где только они вдвоём. Как в романах и сказках встречать вмести и закаты, и рассветы; проживать счастливо дни и радоваться свету, который дарит красное солнце.
— Не считай меня за полного идиота, — предостерегает младший, но в глазах невидно обиды. Он не обижается, ведь всё знает. — Прекращай тратить деньги на ветер, лучше бы себе что-то купил, или куда-то... — чувствует пристальный взгляд, коим так и сверлит парень, — сходил, развлёкся, — отворачивается, лишь бы не видеть чужие глаза, чужие слёзы, застывшие за медово-карей радужкой. — Провёл бы хорошо время, раз отпуск взял.
— Рэн-Рэн, ты думаешь, что я смогу “хорошо провести время”
без тебя? — морально ставит ударение на последних словах. Да, и как иначе, если это так есть. — Мне ничего не нужно, если ты хоть слегка, но искренне улыбнёшься. Но ты прав, о себе забывать тоже нельзя. Так что, сходишь завтра со мной в бар? Там как раз Катя-Drummatix будет выступать, — за пару мгновений в руках появляются билеты.
Выражение лица в который раз переменилось, а Рэн улыбался. Как никак, эта исполнительница была одной из тех, кто свёл эту пару.
--*--
— Всё, Рэн, пошли. Наша очередь, — добрый и заботливый женский голос. Настя - его вторая мама, тот человек, который переживает за него больше, чем он сам. Та, кто всегда поддержит и примет любым. Девушка - его личный ангел-хранитель.
Кивок. Поднимается с кушетки и, оправляя ярко-рыжие крашенные волосы, заходит следом за девушкой. Врач слегка приподнимает брови, удивляясь, а потом улыбается. “Парочка,” - думает он, но на деле далеко не так.
— Говорите имя.
— Рэн Ито.
Улыбка моментально сходит с лица. Таких, “особенных”, трудно не запомнить. И дело не только в имени. Не часто встретишь такого пациента, тем более в их районе.
— Ну, что скажите, док? — девушка скорее засыпает вопросами, не терпя молчание.
Тяжёлый взгляд. Мужчина не знает, как объяснить всё. Говорить одному человеку - и то не по себе становится. А тут двое: совсем юных, едва переступивших порог совершеннолетия.
— Говорите прямо, — настаивает парень.
Пара секунд молчание, которые длятся по ощущениям все несколько.
— У вас рак. Периферический рак левого лёгкого. Стадию определить сразу нельзя. После повторного обследование, можно будет сказать точно и установить курс лечения.
Мёртвая тишина. Оба не произносят ни слова - не знают, что и сказать. В глазах непонимание и недоверие.
— Простите, что?..
---
Лечение, лечение и лечение. Множество таблеток, но всё четно. Состояние не улучшается, а наоборот. Отказавшись от всех вредных привычек, кои, не секрет, были, наладив режим сна и бодрствования, возобновив тренировки и принимая во время все указанные препараты, он пришёл в форму, стал выглядеть в разы лучше, но это не влияло на рак, абсолютно никак.
— Да, почему?.. Организм, почему ты против меня же?! Я же всё делаю для тебя, а ты, *****, — удар по стене кулаком. По костяшкам побежала струйками кровь - начало конца его здорового рассудка. — Да, по-че-му?!
Слёзы катились по щекам. Грады солёных капель - от этого тоже не лучше. Только кошки на душе стали сильнее скребстись. Нет, раньше он не боялся осознания того, что, возможно, скоро умрёт - он это был готов принять. Но это было раньше, не сейчас. Всё изменилось, и появился смысл жить дальше, не ранить других. Почему же именно сейчас судьба решила, что всё должно пойти так и не иначе?
— Зачем ты появился?.. Лучше бы мы никогда не встречались...
--*--
Слёзы падали на землю, разбиваясь о плитку. Кричать сил более не было, да и сказать: “Со мной всё хорошо, правда,” - невозможно - ложью будет.
— Что ж ты улыбаешься, дурак?.. Почему ты покинул меня?.. Почему во снах перестал являться?..
Вопросы в пустоту. Никто не услышит. А если и услышит - не ответит.
— Марк... перестань убиваться, — тихий голос доносится сбоку. Рядом на корточки присаживается девушка, невольно проследив за чужим взглядом. — Отпусти его, два с половиной года прошло...
— Такого не отпустить и не забыть, — шепчет парень, в последний раз смотря на памятник.
На фотографии ярко улыбался парниша. Ещё такой ребёнок, счастливый, не знающий жесткого будущего. Глубокие карие глаза прикрыты, нос слегка сморщен, белоснежные слегка заметны благодаря улыбки. Бледноликий с чёрными волосами, уложенными на корейский лад известных айдолов - аккуратный пробор по середине, делящий волосы пополам, слегка закручены. Идеал.
— С Днём Рождения, дурачок мой... С 25-летием...
