За окном стояла жара, душная и палящая, совсем не та погода, к какой привык Кеттердам, словно гости, что остановились в доме Ван Эка неделю назад, привезли с собой кусочек сулийского солнца. И хотя Каз предложил им гостиницу, родители Инэж устроились в том же доме, что и их дочь.
Город словно онемел — не было слышно ни звука: хозяева и гости города укрылись от палящего зноя в стенах ещё не прогревшихся зданий. С бухт по улицам разносилась вонь гниющей тины и тухлой рыбы.
Вчера с причала Казу пришла новость: «Призрак» готовится к отправке.
Каз Бреккер сидел за своим столом на чердаке и отвечал на уже не первый протокол урегулирования разногласий к соглашению по эксплуатации Пятой гавани Торговым советом. Вспышка болезни заблокировала основной порт Кеттердама, отчего даже ханжам среди торговцев пришлось сотрудничать с Отбросами. Каз всегда был уверен, что дельцы те ещё мошенники, и его мнение укрепилось, когда дело дошло до договоров и формулировок прав и обязанностей сторон в них. Но Бреккер не мог полностью погрузиться в тонкости словесных хитросплетений, в голове раз за разом всплывал вопрос: «А вдруг она не вернется?». Он вновь и вновь успокаивал себя, понимая, что сделал всё, что мог.
После праздничного ужина, который состоялся в день приезда семейства акробатов, Каз распрощался со всеми обитателями дома Уайлена, за исключением Инеж и госпожи Гафа. Женщины покинули компанию уже час назад, чтобы побеседовать наедине и вниз больше не спускались. Однако, выйдя за порог, Бреккер понял, что переживает за исход разговора матери и дочери. Надев перчатки, чтобы уберечься от мозолей, Каз направился к уже знакомому балкону.
Инэж сидела напротив зеркала в тонкой ночной рубашке из шёлка и расчесывала свои длинные волосы. Она сосредоточилась на этом больше, чем следовало и не заметила сразу слежки.
Разговор с матерью стал самым тяжёлым в её жизни. Удивительным для девушки стал тот факт, что её мудрым отец поверил истории, что насочиняли Джеспер и Уайлен. Кажется, в этот раз эти двое подготовились заранее. Согласно легенде, Инэж продали в игорный клуб зазывалой, где та начала собирать информацию о конкурентах, а сейчас девушка состоит на службе у Ван Эйка в качестве коммерческого шпиона. Появившийся в конце «сказки» Каз добавил, что девушка скоро отбывает в Равку для добычи новых секретов. Но как бы складно не пели «вороны», от проницательности матери шероховатости рассказа не скрылись.
Забавно, что до сегодняшнего дня, Инэж была уверена, что именно отец был главным в их семье, что его слово было последним, каждое решение взвешенным и непоколебимым. А днём, прогуливаясь по рынку, осознала, что её отец, как бы сказал Бреккер, филя. Покупая персики, господин Гафа, не заглядывая в сверток, собирался оплатить, когда подошла мама и как будто случайно опрокинула кулёк. По прилавку и мостовой рассыпались гнилые фрукты, и женщина, горячо извиняясь за свою неловкость перед торговцем, подобрала плоды, и словно невзначай поменяла гниль на свежие спелые персики. Всё было сделано так органично, что даже у хитрого и нечистого на руку лавочника не возникли никакие подозрения.
Вечером, под предлогом привезенных для девушки подарков, мать увела её в комнату для личного разговора. Мать не задавала вопросов, Инэж сама почувствовала, чего от неё ждут. Выплакав, как казалось все слезы, женщины семьи Гафа приступили к процессу надевания традиционного сулийского платья.
— Так почему вы с Бреккером не вместе? — спросила госпожа Гафа, разглядывая в зеркале свою повзрослевшую дочь.
Инэж протяжно выдохнула, подбирая слова.
— Но ведь ты его любишь, — ответили на её молчание с мягкой улыбкой.
— Но он меня нет. Он меня отпустил. Оплатил мой долг, купил мне корабль, чтобы я ему не мешала.
— Человек, который с твоих слов, считает тебя выгодным вложением и поклоняется золотым монетам, дал тебе свободу без каких-либо условий. Можешь назвать меня старой наивной сулийкой, но кажется, что такой поступок можно расценивать, как признание своих чувств.
Вывод матери разлился в груди Инэж надеждой. Сбросив былые несчастья, она крепко обняла родительницу.
— Ты расскажешь папе?
— Ему не к чему всё знать, — женщина заправила за ухо выбившийся локон из косы Инэж, — найдите только ему развлечения подальше от своих знакомых.
Замечание было дельное. Чем именно занять родителей вдали от Бочки и её обитателей обдумывала Инэж сейчас, распутывая косу. А еще над словами матери, сказанные напоследок «Смотрящий назад, не пройдёт дороги».
Неуловимый скрип кожи перчатки отвлек девушку от раздумий.
— После того как ты долго сидишь в подобной позе, — сказала Инэж, не отрываясь от своего занятия, — ты какое-то время прихрамываешь сильнее.
Каз поднялся из положения полусидя, от чего стал заметен из-за штор.
— В комнате есть кресло, диван, стул, — в её голосе скользнула насмешливая повелительная интонация, — хотя можешь устроиться и на ковре.
— Теряешь хватку. Я наблюдал за тобой добрые четверть часа.
— Ты и впрямь думаешь, что кто-то осмелится ворваться в купеческий дом? Да ещё и в тот, где живут Отбросы?
Каз снял мокрый пиджак, перчатки и устроился на предложенный ранее диван.
— Как отреагировала мама? — задал волнующий его вопрос Бреккер, оставаясь внешне невозмутимым.
— На удивление спокойно. Словно ожидала чего-то подобного, — девушка поправила на столике предметы: маленький пузырек, подаренный мамой, гребень, заостренную шпильку, — Останешься?
— А как отреагирует твой отец на присутствие в спальне его дочери мужчины?
Вопрос был словно из какой-то другой жизни, где о чести и нравственном облике юной сулийки пеклись родители, из жизни, в которой её всегда кто-то сопровождал, а общение с мужчинами начиналось со знакомства с будущим мужем.
— На улице дождь, — проигнорировала вопрос Инэж и забралась под одеяло, — можешь переждать.
И потушила свечи. День наполненный событиями был утомителен, глаза её закрывались сами собой.
— Каз, — обратилась она, засыпая, — до Клепки далеко. Нога будет болеть.
И она уснула.
Комнату мягко освещал свет тлеющего камина. Мирное дыхание его Призрака, неритмичный звук капель дождя и потрескивание углей — такое правдоподобное наваждение. Словно жестокий мир за пределами этой комнаты лишь ночной кошмар. Каз решил воспользоваться радушным предложением Инэж и немного задержаться. Все то время, как девушка покинула свою комнату в Бочке, он не находил себе место. Каждую ночь он не мог уснуть, ему хотелось придти сюда, чтобы убедиться, что она жива, что у неё всё хорошо и что она всё ещё здесь, а не исчезла бесследно в морской дали.
Он сидел на диване, вытянув больную ногу вперед и раздумывал над корректным ответом Торговому совету. Бреккер не заметил, как прошло несколько часов, что дождь за окном кончился, а сам он задремал.
Сулийка внезапно вскрикнула по сне. Каз в один миг поднялся, подошёл к кровати и осторожно позвал её:
— Инэж… Я здесь. Всё хорошо, — и с чего он только решил, что присутствие бандита в спальне должно было её успокоить?
Однако черты лица девушки расслабились и сквозь сон она проговорила:
— Не уходи.
Теперь он и не собирался сегодня оставлять её одну. Независимо от того, что она решит, уплыть за головами работорговцев, вернуться к родителям или остаться в Кеттардаме, он будет рядом, столько сколько сможет. Даже, если для этого нужно будет мокнуть на балконе под дождем.
Инэж снова всхлипнула во сне. Сегодня её мучали кошмары. Может рассказ о прошлом разбудил в девушке былые страхи?
Развернув покрывало, которым по всей видимости слуги заправляли на день постель, Бреккер разложил его на свободный край кровати. Ему не хотелось испачкать чистыми простыни и вызвать сплетни среди прислуги. Чтобы Призрак не говорила, отец её был ретроградом и сомнительного поведения дочери не потерпит.
— Каз! — вскрикнула Инэж, и Бреккеру на мгновение показалось, что девушка проснулась и возмутилась его действиями, но это был сон.
— Да, сокровище моего сердца, это я, и я здесь, — прошептал Каз и прилёг на приготовленное место, но так чтобы, не тревожить сон спящей девушки и осторожно коснулся её руки своей.
***
Лучи раннего солнца ворвались в спальню утром, не встретив привычной преграды в виде плотно задернутых штор. Инэж стало нестерпимо жарко от плотного одеяла, которым она укрывалась, но попытка освободиться от одеяла и продолжить спать потерпела неудачу. Сулийка открыла глаза и не поверила тому, что видит: Каз Бреккер, босс Бочки, беспринципный бандит Грязные Руки, заботливо прижимал её к себе, завернутую в одеяло наподобие кокона. Во сне его черты лица были расслаблены, от чего он выглядел совсем юным. Глаза были сомкнуты, пышные ресницы отбрасывали тень на веки.
Девушка поддалась порыву: высвободила руку и аккуратно, стараясь не разбудить, убрала с его лба прядь волос. Он не проснулся. Впервые за всё то время, что она его знала, Бреккер крепко и безмятежно спал. Чтобы не потревожить его сон, Инэж решила не шевелиться и вскоре снова уснула. Когда она проснулась, его уже не было.
***
Ночью Бреккер вернулся. Его беспокоили кошмары его Призрака, но в комнату в этот раз он не вошёл и простоял всю ночь на балконе.
Каково было его удивление, когда на следующую ночь на балконе появился стул, а сверху лежал плед. Несмотря на жару, что стояла в течении дня, ночи были холодными. По всей видимости внимательная Инэж заметила неуловимые изменения в походке от перегрузки больной ноги и решила проявить заботу.
В третью ночь, Каз задержался в Бочке, а когда появился, то девушка уже спала. В этот день, сон её снова был тревожным, и Бреккер ломал голову, что могло нарушить её покой. Он вошёл в комнату, здесь вновь стоял полусумрак от камина. Инэж лежала в большой постели, блестящие волосы беспорядочно обрамляли лицо, она что-то бормотала во сне, и то и дело переходила на стон. Сулийка дергалась, словно пыталась вырваться из кошмара.
— Инэж, — тихо позвал её Каз, коснувшись её предплечья и слегка встряхнул, — проснись.
Девушка с криком проснулась и захлопала ресницами, отгоняя сновидения.
— Каз… — и сулийка прижалась к него шершавой жилетке лбом и заплакала.
Каз бережно погладил гладкие волосы и прижался щекой к её макушке. Касания сейчас не тревожили его: шёлк её волос неповторимым и не встречался к тенях его прошлого.
— Ты пришёл, — проговорила сквозь всхлипы девушка.
— Я же обещал, — напомнил Бреккер и накрыл её плечи одеялом, стараясь не касаться её кожи.
«Я бы пришел за тобой. А если бы не смог идти, то приполз бы…»
— Тебе нужно поспать, — окрепшим голосом побеспокоилась Инэж, — ты выглядишь пугающе.
— Таков был план, — отшутился Бреккер.
— Я имела ввиду жалким, — недовольно буркнула девушка и улеглась обратно, укрывшись одеялом с головой. Каз Бреккер выпрямился, собираясь вернуться на вчерашний стул на балконе, когда заметил, что на диване подготовлено спальное место: вторая подушка с кровати и покрывало.
— Расскажи мне сказку, — раздался голос Призрака из-под ватного укрытия.
— Про сулийскую принцессу и рыцаря на белом коне?
— Лучше про маленького мальчика, что родился в недрах Бочки.
Бреккер, проигнорировав диван, опустился на кресло у окна.
— О нет, он не родился тут, он появился на свет в месте, где солнце наполняет силой траву, где по бескрайним полям скачут вольные кони, где птицы поют о высоте, а не о воле. Где у воды нет запаха, а у минуты нет цены. Его отец был самым сильным на земле, а брат самым смелым.
И сам того не замечая, Каз поведал свою историю. Ему было легко рассказывать про ужасы прошлого, словно речь шла не о Казе Ритвельде, а о храбром мальчике, которого, возможно, и вовсе не существовало.Он был уверен, что Инэж уснула еще в начале рассказа, она лежала, не двигаясь, но когда он закончил, она тихо прошептала:
— Я отомщу за маленького мальчика.
***
Каз посмотрел на часы — через час корабль должен был отправиться. Неужели она не зайдет попрощаться? А что если она не вернется? Она не сообщила о своём решении. Ещё не поздно дойти до гавани.
— Каз! — он впервые с их первой встречи не заметил её появления.
«Она пришла попрощаться! Она не вернется! Скажи ей что-нибудь, чтобы она осталась.»
— Каз, — Инэж прервала его мысленный поток самоистязаний, — я покидаю Кеттердам. Сегодня. Точнее через час.
«Ты нужна мне…»
— Я отвезу родителей обратно в Равку.
«Дурак! Скажи уже ей, что она нужна тебе.»
— Попутного ветра, Призрак!
Девушка кивнула и выскользнула в окно.
«Она ушла, Каз, ушла», — ругал себя парень, — «и больше не вернется. Ты дурак!»
Одним движением Бреккер смёл в всё, что было разложено по аккуратным стопочкам. Чернила растеклись по полу и только что тщательно составленному документу. Но какое это имеет значение, если она не вернется.
— Закончил? — раздался голос Призрака стороны окна.
Бреккер испуганно вздрогнул.
— Я вернусь через три недели.
— Инэж, — Каз порывисто выдохнул её имя, стремительно подошёл к окну и обнял её тонкое хрупкое тело. Она была полностью обернута в тёплый не по погоде, непромокаемый плащ. Видны были только глаза. Он глубоко вдохнул и впервые уловил тонкий аромат от Инэж — смесь сандала и иланг-иланга.
— Мне нужно идти, — спустя какое-то время, сипло проговорила она, упираясь лбом в его жилетку.
— У тебя есть в запасе ещё семнадцать минут.
