* * *
Весь перелет Гилберт проспал, как, впрочем, и Иван. Уже по прибытию в аэропорт Стамбула их растолкала стюардесса, которая весь перелет странно посматривала в их сторону. Мало того, что русский одетый в белую рубашку и брюки, в жару напялил шарф, так еще и весь путь проспал на плече Гилберта. Яркое солнце светило прямо в сонные глаза, Гилберт жмурился и прикрывал глаза рукой, сходя с самолета. Иван, сладко зевая, вышел следом, они только успели забрать чемоданы, как вдруг к ним подошел Турция, дружески хлопнув Ивана по плечу. — Ваня! Я был так рад, когда мне сообщили, что ты прилетаешь сегодня, — энергично заговорил Турция. — Пойдем, я отвезу вас к себе. Россия окончательно проснулся, он улыбнулся Садыку. — Привет. Не ожидал тебя тут увидеть. Не надо, мы на такси доберемся до отеля. — Ваня, ты хочешь меня обидеть? — возмутился турок, не согласный с таким решением русского. — Какой отель? Погостишь у меня. Давно же не виделись, пообщаемся. Гилберт тихо усмехнулся, когда Ивану не осталось ничего кроме как улыбнуться и пойти за турком. Пусть Турция и был вежливым и улыбался, но прус прекрасно знал, что Турция просто не хотел оставлять непредсказуемого Ивана без присмотра. — «Держи друзей близко к себе, а врагов еще ближе», — невольно подумал прус, смотря на впередиидущих турка и русского. Пруссия в некоторых вопросах не понимал Ивана, как тот после стольких битв мог спокойно разговаривать с бывшим врагом. Понятно политика — это одно, но личное отношение между странами — совершенно другое. Европейцы друг другу вежливо улыбались, работали вместе, но некоторые люто тихо ненавидят. Иван по-настоящему искренне смеялся над рассказанной Турцией истории. А Гилберт напротив был серьезным после ночного визита, но смотря на беззаботного русского, Пруссия позволил и себе немного расслабиться, активно включаясь в разговор. Может быть, остановиться на отдых у Турции дома была и неплохая идея, ведь туда проникнуть поклоннику будет куда сложнее, чем в отель. Если только поклонник не сам Садык. — Садык, а ты откуда узнал о нашем прилете? — как бы невзначай поинтересовался Гилберт. — Кстати, да, — поддакнул Иван, посмотрев на турка, который спокойно сидел за рулем и даже не вздрогнул от столь неожиданного и, наверное, неудобного вопроса. Но ведь Турция сам в приветствии сказал, что ему сообщили. — Посол из турецкого посольства Москвы, — даже не отрываясь от дороги, сообщил турок. — Ты уж прости, Ваня, но в прошлый раз отпуска ты мне тут такое начудил. Ваня на минуту задумался, а потом залился веселым смехом, вспоминая прошлый отпуск. — Ой, да ничего такого не произошло. — Что случилось? — спросил Гилберт, в прошлый год он с Иван не летал. — Потом как-нибудь расскажу, — сказал с улыбкой русский. Турок только усмехнулся, заезжая на территорию дома. Иван выбрался из машины и улыбнулся, наслаждаясь теплым ветром, доносящим морской аромат. — Вилла на берегу моря, круто! — У тебя же тоже есть земля у моря, — напомнил турок, открывая дверь дома и позволяя гостям войти. — Есть, но я редко могу туда выбираться, так что строить там дом смысла нет, — пожал плечами русский, последовав за хозяином дома. Комната отдыха, куда их провел турок, была просторной и светлой, благодаря большим окнам. Интерьер пестрил теплыми яркими тонами. В центре комнаты был расстелен большой ковер с пестрым и замысловатым орнаментом, стоял столик, с одной стороны от столика находился низкий диван, с другой стороны мягкие пуфики, и множество подушек. Иван заулыбался, ему такой стиль очень нравился, атмосфера излучала роскошь и уют. Они расположились за невысоким столиком. Несколько девушек выносили традиционные турецкие блюда и ставили на столик. — В каком бы веке не был у тебя в гостях, всегда ощущаю себя в восточной сказке, — заметил Иван, наслаждаясь обстановкой. — Все стараются обставить дом по современному стилю, а у тебя почти ничего не меняется. — Я приверженец традиций, — весело сказал турок. Гилберт не разделял радости русского, он себя в такой обстановке ощущал неуютно. Мебель была низкая, обеденный стол тоже невысокий, цвета слишком насыщенные яркие. Сам он предпочитал более строгий и удобный стиль. Гил завидовал Ивану, который чувствовал себя, кажется, комфортно в любой обстановке и совершенно спокойно ел турецкую еду, с удовольствием пил чай и айран. Обед был неторопливым, Турция и Россия вспоминали прошлое, смеялись о чем-то, потом спорили, а затем снова смеялись. Садык был энергичным и живым, и даже Иван расслабился и стал более раскованным. Гилберт иногда тоже вмешивался в разговор, но все же он больше следил за поведением Садыка, желая уличить его в чем-то непотребном по отношению к Ивану. Но тот скорее вел себя с ним как приятель, нежели что-то больше. После обеда Иван потащил турка и пруса к морю, на ходу снимая с себя рубашку, брюки и даже шарф. Оставив это все это на пляже, русский побежал в теплую воду. Тут совершенно не было людей, ведь это частная территория. Поэтому было тихо и спокойно. Гилберт посмотрел на турка, который сидел на песчаном пляже и не спешил в воду, затем перевел взгляд на русского, который уже во всю плавал. Он разделся и присоединился к Ивану в море.* * *
Отдых у Турции был прекрасен, первые три дня. Иван был радостным, вечно чем-то занятым, то в море отдых, то в турецкую баню ходил, а вечера вместе с Садыком проводили за распитием ракы, анисовой водки, и курением кальяна, приправляя это веселыми историями. А потом все пошло по наклонной. Иван все больше становился раздражительным и дерганым, конечно, при Турции он пытался этого не показывать, но вот с Гилбертом вел себя погано. А сегодня Садыку пришлось на весь день отлучится в столицу по делам. Иван потащил Гилберта в город, точнее в магазин и на рынок, искать конфеты. Пять часов скитаний не привели ни к чему хорошему, ни одни сладости не устроили русского, от чего тот стал более агрессивным. Прус предпринял попытку отвлечь Ивана морем, взяв его за руку, он потянул его в сторону дома Турции. — Иван, купишь эти конфеты у себя дома, потерпишь немного, ничего не произойдет, — успокаивающе говорил Гилберт. Но Иван резко высвободил руку. — Да пошел ты к черту! Мне нужны эти конфеты! — прорычал русский в ответ, сжимая пальцы в кулак, его слегка трясло. — Ваня, ты ведешь себя, как гребанный… — он прервал на полуслове, Пруссия впервые был так близко к Ивану, и впервые так внимательно посмотрел на его лицо, отмечая нездоровый цвет кожи, и широко расширенные зрачки. А еще Ивана слегка потряхивало. — Блядь! Гилберт резко схватил Ивана за плечи, взглядывая внимательно, догадка, осенившая его, подтверждалась состоянием русского. Теперь все сходилось, и быстрая смена настроения, и отрешенное состояние, а также нездоровый аппетит, а теперь вот агрессия и дрожь, словно на улице мороз минус сорок. — У тебя ломка! — Гилберт, не лезь со своими нравоучениями! Мне нужны конфеты, — Иван попытался дернуться, отстраниться от пруса, но его хватка была крепкой. — Пусти меня! — Мы сегодня же возвращаемся обратно и из аэропорта прямо в больничку, — строго сказал Пруссия, схватив Ивана за руку и потянув в дом турка собирать вещи. Россия пытался вырваться, упираться, но Гилберт не обращал внимание и просто тянул Ивана за собой, как нашкодившего ребенка. — Пусти меня, фриц! — крикнул Иван, вспомнив унизительное обращение со времен войны, потому что сейчас поведение Гилберта очень было похожим на времена Великой Отечественной. Гилберт развернулся и тут же ударил русского по лицу кулаком, разбив ему губу. — Иван, не зли меня! Россия присмирел, ошарашенно смотря на пруса, переставлял ноги, едва ли поспевая за Пруссией. Он облизнул губы, слизывая кровь. — Давно я тебя таким не видел… я-то думал мне удалось из тебя тогда выбить спесь. Пруссия лишь сильнее сжал в своей хватке руку Ивана, так что тот тихо застонал от боли. Гилберт был зол, но не на Россию, а на того придурка, подсадившего Ивана на дурь, которая явно была в конфетах. Теперь все вставало на свои места, страсть русского к конфетам, а также его бред про эротические сны, он просто не осознавал под кайфом, что это все было наяву, рациональное мышление тоже пострадало. — Собирай вещи, — в приказном тоне сказал Гилберт Ивану, когда они вернулись в дом. Россия, на удивление, не устраивая ссор пошел собирать вещи. Он набрал Турцию, сообщив что их вызвал правитель, и России срочно нужно явиться в Москву, извинившись, что они в такой спешке покидают гостеприимного турка. Правда, полетели они не в Москву, Гилберт не хотел, чтобы пока Иван возвращался домой, вдруг ему этот поклонничек принес еще пару коробочек с конфетами. Уже у себя дома Гилберт толкнул Ивана на диван. — Сиди здесь! Я позвоню правителю. Чтобы он не терял тебя пару недель, — Гилберт достал телефон и вышел из гостиной. Он обдумывал, как бы объяснить все президенту, не хотелось подставлять Россию, поэтому надо было придумать правдоподобную ложь с капелькой истины. Россия не мог спокойно сидеть, его потряхивало, он невольно ежесекундно облизывал губы, и осматривал знакомую гостиную, желая занять себя хоть чем-то. Он встал с дивана и подошел к книжному стеллажу, желая дотянуться до книги, но его взгляд упал на знакомый предмет небрежно брошенный на нижнюю полку. Иван взял в руки свои ключи с любимым брелком. Как ключи могли попасть к Гилберту, разум Ивана сразу подкинул самую легкую идею. Что ключи стащил Гилберт и просто издевался над ним все время, строя из себя заботливого и пушистого. — Ну мне удалось договориться с твоим правителем, он искать тебя пару недель не будет, я сообщил, что подменю тебя, — радостно сообщил Пруссия, заходя в гостиную, смотря что-то в своем телефоне. Не услышав ничего в ответ, он поднял взгляд на русского, который застыл у стеллажа, держа в руках до боли знакомый предмет. — Это ты, — тихо прошептал Иван, его взгляд был полон разочарования от предательства, русский щемящее сердце была сильной, он не мог этого скрыть. — Нет, Ваня, — заметив взгляд русского, сказал Гил и двинулся в сторону Ивана. Брагинского часто предавали, не раз близкие ему страны вонзали в его сердце нож, прусс хотел утешить Ивана и доказать ему, что первое мнение ошибочное. Но Иван резко дернулся и рванул мимо Гилберта, выбегая из дома. Его трясло и не понятно от чего больше, то ли от ломки, то ли от осознания того, что Пруссия был причастен ко всему этому. И уже буквально договорился с правителем, что Россия исчезнет на некоторое время.