Поклонник, скрытый под завесой темноты

Россия решил начать со своего открытого противника, может быть отношения между ними стали менее натянуты, но все равно это не исключало того факта, что эта страна часто вставляла палки в колеса России. Иван наслаждался ясным солнечным деньком, прогуливаясь по дорожке в сторону нужного дома. Он ловко перебрался через забор, так как ворота и калитка были закрыты. С заднего двора раздавался шум, и русский не стал тратить время на стук в дверь, понимая, что хозяин дома чем-то занят. Обойдя дом, Россия даже присвистнул от удивления, не каждый день застаешь Америку за делом. Америка в пластиковых очках стоял за деревообрабатывающим станком, распиливая доски на равные части. — Альфред, что задумал? — неожиданно перед американцем появился русский, когда тот наклонился за очередной доской. Все же отвлекать американца во время работы за станком русский не решился, не хотелось смотреть, как американец лишился бы нескольких пальцев, хотя мысли такие посещали русского Америка вздрогнул и упал на землю больше от неожиданности, он выглядел крайне недовольно, увидев на своей территории Россию. — Какого черта ты тут делаешь, Империя Зла? — хотя американец не был удивлен, увидев тут наглого Ивана, который по чужой земле разгуливал, как по своей. — Убирайся к черту! — И тебе доброго дня, — усмехнулся русский, осматривая задний двор американца. — Что задумал делать? — Не твое дело, — толкнув Ивана в сторону, недовольно сказал Америка, вернувшись к своему делу. Альфред считал, что если игнорировать проблему, то ее просто не станет. Но проблема исчезать не собиралась. — Да ладно, Ал, я же пришел с миром, — Иван улыбнулся самой дружелюбной улыбкой, на которую был способен. От одной такой улыбки слабые страны впадали в панику или готовы были отдать Богу душу, а у более сильных всего лишь пробегал холодок по спине, и им становилось не по себе. Но Америка никак не отреагировал, не подобает сверхдержаве кого-то бояться. Альфред обернулся к русскому и внимательно на него посмотрел. Губы России дрогнули в подобие ухмылки, давно он не видел столь серьезного взгляда от американца. Многие могли считать Америку простофилей, дурачком, но тот отлично маскировался. Иначе бы он просто не достиг звания сверхдержавы. — Ну так что расскажешь? — поиграв немного в гляделки, все же спросил русский. — Дом на дереве хочу сделать, — американец снова вернулся к своему беспечному образу. — Мечта видишь ли у меня с детства. — Популярность подобные сооружения у тебя набрали только в девяностые годы прошлого века, а ты оказывается малыш еще, — насмешливо заметил Иван, бросив быстрый взгляд на пару мешков с цементом, что лежали у стены дома, рядом с широкой застекленной дверью. — -то думал у тебя был переходный возраст в конце восемнадцатого века. — Так вот, кем ты меня считаешь. Малыш? Малыш, который выиграл холодную войну, — Альфред не хуже русского мог ехидничать, бить в слабые места. И эта фраза достаточно сильно ударила по самолюбию Ивана. — А ты уверен, что вы поместитесь в домике? — ядовито спросил Брагинский, натужно улыбаясь. — Мы? — Ты и твое раздутое самомнение, — остро поддел Америку русский. — Слушай, Иван, что тебе надо? — скрипнув зубами, наигранно вежливо поинтересовался Альфред. — Хочешь к делу. Ну давай к делу, — Иван вмиг стал серьезным и теперь внимательно смотрел на американца. — До меня тут слух дошел, что ты крутишься рядом с моим домом, донесли что видели, как ты пробирался ко мне в дом, — русский специально говорил ложь, внимательно смотря на жесты и выражения Альфреда. Американец секунду молчал, а затем разразился громким хохотом, даже слегка согнувшись. — Смешно, — Америка резко прекратил смеяться, пристальный взгляд его голубых глаз врезался в русского, а потом ледяным тоном Альфред добавил. — Поверь, когда я войду в твой дом, то выбью дверь с ноги. Ничего в американце не указывало на нервозность или волнение, похоже русский зря его подозревал, затем выдал таким же холодным тоном, не отводя взгляда. — Ко мне уже так вламывались. Но мой дом все еще стоит, и я в нем хозяин. Подумай хорошо, Ал. — Иди к черту, — произнес Америка, возвращаясь к деревообрабатывающему станку. Он снова принялся пилить доски, давая русскому понять, что на этом беседа их окончена.

* * *

Возвращался от Америки, Иван с двояким чувством. С одной стороны Америка не похож на того, кто умеет работать тихо и бесшумно. Если бы он вошел в дом русского, то обязательно умудрился из чего-то сделать шум. С другой стороны, доверять Альфреду на слова Брагинский не спешил. Тот отлично разыгрывал из себя дурочка уже несколько веков, что ему мешало разыграть удивление. А теперь еще Америка знает, что кто-то был в доме русского. Наверное, русскому не мешало действовать тоньше. Но разговор с Альфредом часто выводил его из спокойного состояния. Но зацикливаться на американце, Россия не стал, надо продумать все варианты. Есть же среди стран и те, кто любит работать втихую, стараясь избежать открытых конфликтов. Он знал, что многие против него явно никогда не выступят, слишком уж они его боялись. На ум пришел Англия, в былые времена он не боялся боев, войн. Но в последнее время стал более мирным. И у него были причины проникнуть в дом Ивана, тот постоянно срывал его магические обряды. Вспомнив об этом, Россия невольно улыбнулся, ему нравилось невинно подшучивать над Англией. Хоть сам Россия и не занимался этой магической чепухой, но у Руси были магические книги и знания, как применять высшие силы. А вот Иван и сестры не захотели перенять этот дар и все эти забытые книги пылились в подвале. Подумав об Англии, Россия тут же решил обыскать дом на наличие камер и прослушки. Он остановился возле дома, достав из кармана телефон, быстро напечатал сообщение Гилберту. Получив ответ в виде грозных смайликов, Иван понял, что поступил правильно, избежав разговора, иначе бы полчаса выслушивал мат в свой адрес. Зайдя в дом, Иван снял свое пальто, ходить в нем летом не лучшая идея, переобулся в тапочки и прошел на кухню. Поставил полный воды чайник кипятиться и присел на стул, закрывая лицо рукой. Надо было выяснить кто и зачем проникал в дом, но пока у русского были лишь догадки, и все они сводились к противостоянию на политической арене. Он даже и представить не мог, что политика тут не играет роли. Щелкнул замок, а затем уже привычно сильно хлопнула входная дверь, из коридора послышалось недовольное ворчание пруса. — Гил, может, ты прекратишь насиловать мою дверь. Она так скоро развалится на части, — крикнул русский с кухни, заваривая чай, вода в чайнике как раз вскипела. — Прости, — раздался голос из коридора, а затем в дверном проеме появился Людвиг. Гилберт вошел на кухню следом, все еще проклиная Ивана, который вызвал его к себе, как какую-то собачонку. — Людвиг? — Иван не скрывал своего удивления, ошарашенный приходом незванного гостя. — Я был рядом с братом, когда ты его вытащил. Может быть я тоже смогу тебе чем-то помочь, — сдержанно сказал Людвиг, невольно смотря на русского в домашней одежде, без его излюбленного пальто, только серая футболка и простые штаны. Брагинский сделал еще одну кружку чая и поставил на стол. — Ладно, присаживайся. Людвиг и Гилберт сели за стол, прус в следующую же секунду ощутил сильный пинок под столом, и ответил русскому тем же, хотя внешне спокойно сделал глоток чая. — Так какая пчела тебя на этот раз ужалила? — спросил Гилберт, уже привычно взяв печенье и делая глоток чая. За годы жизни под гнетом России, прус умудрился заиметь некоторые привычки. Он стал больше пить чая, обязательно с чем-то, переодеваться в домашнее, заходя с улицы. — Я решил проверить дом на наличие прослушки или скрытых камер, — сдержанно сказал Иван, бросая настороженный взгляд в сторону Людвига. Немец сидел тихо и медленно пил чай. — Ну что я тебе говорил, с ним не соскучишься, — произнес Пруссия, его губы исказились в подобии улыбки, когда он слегка пихнул брата локтем. — Но что тебе заставило думать, что за тобой следят? — поинтересовался Германия, с любопытством посмотрев на русского. — Он на днях перебухал со своими братьями и сестрами, вот белочка в гости и пришла, — не позволил русскому и слова вставить, быстро ответил Гилберт как обычно с насмешливым тоном. Иван почувствовал привкус горечи во рту от слов Пруссии, прус, конечно, находчивый, смог придумать ответ, который вряд ли вызовет дополнительные вопросы. Но все равно это не отменяло той боли, которую испытал Россия. Кажется, в глазах иностранцев он навсегда за собой закрепил образ вечно пьющего нелюдимого русского. Молчание, воцарившееся на кухне, заставляло нервничать Германию. Он пристально посмотрел на Россию. Многовековая история их отношений позволяла Людвигу более-менее понимать Россию, хотя немец был уверен никто никогда до конца не сможет понять Брагинского. Их отношения зародились еще в то время, когда всем верховодил Пруссия, а Людвиг был всего лишь младшим братом Прусского королевства. Именно так всегда Иван и относился к Германии, к обычному мальчишке и только в двадцатом веке, русский радикально пересмотрел свое отношение к немцу, впервые заметил в нем мужчину, сильного противника. — Лу, ты уснул? — спросил Иван, щелкая перед лицом Людвига, возвращая его из мыслей и воспоминаний. Людвиг помотал головой, словно стряхивая остатки воспоминаний, он посмотрел в глаза России. — Прости Гила, он всегда был идиотом. Я не удивлен твоей бдительности. И ни в коем случае не считаю тебя параноидальным алкоголиком. Если позволишь, то я помогу вам. Пруссия возмущенно посмотрел на младшего брата, у него от первой беспардонной фразы немца даже пропал дар речи, и он ни слова не мог, выразить свое негодование. Иван от подобной сцены рассмеялся, гнетущая обстановка сразу сошла на нет, он улыбнулся немцу. — Я не против. Когда пустые кружки были вымыты, Россия составил план обследования дома. На себя он взял свою спальню, кабинет, и гостиную. Гилберту достались кухня, гостевые комнаты, библиотека. Остальные же, маловажные помещения Иван доверил Людвигу. Немец не был тупым, он прекрасно знал, что русский вряд ли бы доверил ему кабинет или что-то подобное, но он был поражен до глубины души доверием к старшему брату. Пруссия неохотно делился с младшим братом о годах, проведенных в доме России. А если и были какие-то высказывания, то часто негативные, что не очень укладывалось в понимания их отношений. Гилберт не мог проигнорировать просьбу России, и тут же поспешил на помощь, но если судить по рассказам старшего брата, то тот просто обязан был разорвать все связи с Иваном, как только получил от того свободу. Однако о подобном не шло и речи. Людвиг спускался по лестнице, когда услышал голоса из гостиной. Он замер и прислушался. — Ничего. Совершенно ничего, — разочарованный голос русского донесся до уха немца. — Это плохо или хорошо? — поинтересовался Гилберт. — Черт знает. Ты помнишь, о чем мы договаривались, зачем притащил брата? — отошел от темы Иван, с явным недовольством задавая вопрос. — Я ничего ему не сказал, как ты и просил. Но я уверен, это не Запад, — отвечал Пруссия, защищая Людвига, не верил он в причастность своего брата. — О да! Твой белый пушистый брат, сама невинность. Извините меня, о, Великий, что я посмел сомневаться в непричастности Людвига, — ехидничал русский, а затем едко заметил. — Он проявлял ко мне интерес раньше. — А знаешь кто к тебе еще проявлял интерес? Да много кто! У тебя с Турцией было куда больше конфликтов, но что-то на него ты не подумал! — с едва скрываемой злостью отозвался Гил. Но затем уже без всякой злобы добавил. — Можешь считать, что я защищаю родственника. Но, поверь, Ваня, мой брат не одержим тобой. Да даже твой братец-серб более одержим тобой, чем Людвиг. Я знаю, ты исключил его из списка подозреваемых, так как он был пьян, но ты сам любишь повторять: «Если что-то хочешь спрятать, то спрячь на самом видном месте». Так и тут это может оказаться кто угодно даже самый неприметный человек. — Может ты и прав, — Иван задумался над словами пруса, и сделал весьма удивительное заключение в уме — он действительно даже не подумал на Турцию, и всех своих братьев и сестер исключил слишком уж быстро. — Гил, а ты давно был в отпуске? Другую часть диалога, Германия не стал даже слушать, странное поведение Ивана и Гилберта стало менее туманным. Людвиг стоял, не шевелясь и не дыша. Мозг отказывался переваривать подслушанный диалог. Хотелось поскорее увести брата и обо всем его расспросить, что тот от него скрыл, что он знает. Заманчивая затея, но если он это сделает, то выдаст себя с потрохами. Стоит быть более аккуратным. Немец простоял еще несколько минут и только потом спустился вниз.