Пути Имир неисповедимы

      Когда тело стало ощущаться слепленным из пряного песка, нестерпимая боль забылась. Забылось и всё, что ей предшествовало, но лишь на миг — он длился до тех пор, пока Кольт Грайс не открыл глаза. Пока перед ним не предстало ночное небо, слишком чистое: под таким небом не воюют, под таким всегда спокойно. А умирал Кольт под другим — теперь он отчётливо это помнил. Всё, значит? Наступил конец его истории?       Кольт приподнялся на локтях. И вздрогнул, заметив, что на своей последней станции был не один. Он делил пустынный пейзаж с девицей в белой сорочке. Вдалеке виднелось сотканное из слепящего света дерево. Его ветви копошились в волосах девицы и сплетались над её головой в нимб. Нет, не какая-то девица сидела возле Кольта — а богиня, самая настоящая!       — Ну наконец-то!       — Богиня Имир?       — А? — она стала оглядываться по сторонам. — Подожди, это ты мне?       Кольт обознался. То была первая их с Фридой Рейсс встреча.       Трудно сказать, сколько времени прошло с того момента и существовало ли здесь время вообще. Ночь не спешила уступать дорогу сочному солнцу, а грозди перезревших звёзд сияли ярко, но будто по привычке: живости в их свете Кольт не видел.       Может, потому, что сам он погряз в переживаниях.       Выяснить, как там Фалько — жив ли он, в безопасности ли — Кольт не мог. Не мог и встретиться с родными, которые давно были мертвы: всех умерших почему-то разбрасывало по разным углам этого места. Кольту повезло очнуться рядом с кем-то, пусть он и предпочёл бы воссоединиться с семьёй. Фрида, которую в Марли назвали бы дьявольским отродьем, скрашивала его полное тревоги и скорби существование. Она делилась с Кольтом знаниями о мире, а он в ответ — событиями, происходившими после её смерти.       — Я уже пыталась найти своих братьев, сестёр, дядю, — рассказала Фрида, когда впервые лежала с Кольтом на песке, — но эта пустыня, она… не кончается. Я долго бродила здесь в одиночестве прежде, чем встретить тебя.       — Может, каждый просыпается в своей собственной пустыне?       Фрида улыбнулась.       — Тогда почему мы делим одну на двоих?       — Не знаю. Ты здесь дольше меня. Как, по-твоему, тут всё устроено?       Она, перевернувшись на живот, начала болтать ногами.       — Это не просто пустыня, это «Пути». Каждый элдиец может сюда попасть, но не каждый — выбраться. Если ты титан, то во время регенерации очутишься в них. Богиня Имир воссоздаст тебя из песка, а потом ты забудешь об этом и продолжишь жить. Ещё ты можешь оказаться здесь, если ей от тебя что-то понадобится. Но если умрёшь, Имир слепит всё, кроме затылка, и «Пути» станут твоим чистилищем.       Кольт коснулся своей шеи, чтобы убедиться самому, и наткнулся на пустоту в области загривка.       — Откуда ты столько знаешь?       Или ему померещилось, или лицо Фриды действительно оттенила печаль.       — При жизни я была прародительницей.       Кольт опешил. Выходит, спутав её с богиней, он не очень-то промахнулся?       — И… каково это?       — Тяжело, — Фрида посмотрела вверх, на небо, покрытое мерцающей сыпью. — На меня многое свалилось… Чужое мировоззрение и чужие воспоминания стали неотделимы от моих собственных, а сила и знание правды тяготили. Они требовали большой ответственности и умения с ними обращаться. Я чувствовала себя так, словно очень быстро постарела. Иногда мне даже казалось, что я схожу с ума. А потом… недостаток опыта меня погубил, и теперь я здесь.       Не успел Кольт прокрутить в голове слова Фриды и в полной мере осознать тяжесть её ноши, как Фрида, не дожидаясь сострадания, спросила:       — А ты был титаном?       — Нет, я погиб в бою раньше, чем мне успели передать Звероподобного.       — Жаль.       Кольт подумал, что это «жаль» прозвучало совершенно невпопад. Да, получи он силу гиганта, он принёс бы родине куда больше пользы. Но Фриде-то какая разница?       — Почему?       — Может, тогда бы ты восстановился и прожил подольше.       Кольт отвернулся: надо же было такое сказать! Дьяволица, не иначе. Как ещё она сумела бы одной-единственной фразой вогнать Кандидата в Воины в краску? Благо в ночи смущение было легко спрятать.       — А что это был за бой? — продолжила Фрида как ни в чём не бывало.       — Марли против де… — Кольт осёкся. Наверное, следовало рассказать подробно и постараться ничего не упустить.       Фрида слушала долго, и Кольт, казалось, увидел всю гамму её эмоций за раз.       — Кошмар, кошмар, — она закрыла лицо ладонями. — Что же ждёт наш народ? Наш остров и ваш континент… А сестру мою? Что ждёт её и что с ней сейчас?       Ответить ей Кольт не мог. Он и сам не представлял, чем это кончится, и, хоть он уже привык воевать, угроза жизни Фалько всё меняла. Кольт застрял здесь, а он — неизвестно где (и неизвестно, был ли он теперь человеком), и от мыслей об этом в жилах стыла кровь.       Кольт вдруг вспомнил речь Вилли Тайбера, ту её часть, что повествовала о клятве мира. Вероятно, Фрида унаследовала убеждения Карла Фрица и…       Она резко встала. В её голосе послышалась решимость.       — Ты прав. Даже если мы не найдём родных… Я ведь встретила тебя и многое узнала. Этого бы не случилось, сиди я всё там же, где когда-то проснулась. Может, если мы прогуляемся снова, нам повезёт? Кто-нибудь поведает нам о подвигах Фалько и Хисы, о мирном договоре или… — запнувшись, Фрида так и не договорила.       Тогда они с Кольтом выдвинулись в путь, навстречу дереву из света.