Моно - но аварэ

Посмотри: сегодня звёзды ярче чем вчера Оставь дела. Пойдём скорей на свежий воздух Посмотри: всё несерьёзно, всё это — игра Никто не прав, и все попытки, если честно, бесполезны… © Валентин Стрыкало — Бесполезно

      Тебе никогда не казалось забавным, что люди считают, будто подноготная мафии кроется в каких-то грязных подробностях о разборках и войнах — это ведь обычные трудовые будни, разве нет? Я знаю об этом не понаслышке, да и ты тоже: настоящие тайны тянут гнилые корни гораздо глубже, но никогда не привлекают постороннего интереса. Они повествуют о том, что мы хороним заживо внутри самих себя.       Знаешь, я ненавижу всё, что ты с собой делаешь. Ненавижу твою тонкую красную книгу и безупречно белые бинты, твой пустой взгляд и фальшивую улыбку, но больше всего ненавижу то, что не могу ничего поделать, хотя стараюсь изо всех сил. Можно продолжать притворяться, что всё равно и искусывать губы в кровь, вытаскивая тебя из петли, из воды, из ванной, из глубокого омута едких мыслей — откуда угодно, но нужно ли это тебе? Хотелось бы верить… Смогу ли я помочь тебе или следом пойду на дно?       Однажды я где-то прочёл о печальном очаровании хрупких вещей. Тишина первого снегопада, цветение сакуры, тепло чужой ладони, рассвет, встреченный на поле боя и ещё множество до глупости сентиментального бреда. В масштабах вечности такова жизнь каждого из нас, хотя она может казаться и мучительно долгой, — горечь сигарет и горькая усмешка под стать, — вряд ли нам, конечно… Как ни глупо произносить вслух нечто подобное, как ни противоестественны эти мысли для юных лет, я не чувствую, чтобы впереди у меня была ещё целая жизнь. Ты же сам стремишься укоротить свою всеми возможными способами. Сколько раз я пытался спросить зачем, но твои ответы лишь сбивают с толку, так что заткнись и слушай. Я знаю, тебя здесь нет. Это и к лучшему: ты не привык видеть меня таким. И не увидишь до последнего.       Я так устал, Дазай! Наши отношения — это игра «кто не успеет первым» — истеку ли я кровью, используя порчу, найду ли тебя, лежащим на полу собственной квартиры минутой позже, чем возможно спасти. В глубине души я хочу, чтобы не успел ты. Я хочу одержать победу, как бы ни было это невыносимо. Это Вызов. Я умею принимать вызовы, умею сделать решительный шаг в бездну, неизвестность, мрак. Кажется, мы уже это проходили, кажется, это замкнутый круг. Проблема лишь в том, что часть меня страстно желает быть человеком и всячески доказывает свое на то право горечью въевшихся в душу чувств, которые я не устаю отрицать.       Говорят, что тлеющие угли похожи на звёзды. Звёзды, способные погаснуть в ладони. Я всегда высмеивал подобную чушь, но сейчас заворожено наблюдаю за тем, как начинает гаснуть в руке недокуренная сигарета. Ну скажи мне, какое для нас возможно будущее? Стиснув зубы, прожигаю тонкую кожу, и повыше натягиваю перчатки. Бред… Тебе правда помогает нечто подобное?       Чёрт возьми, не привык жалеть себя, но я ведь не выбирал такого прошлого: холодных лабораторных стен, утраченных воспоминаний, необходимости принимать сторону в ожесточённой битве. Так же и ты. Если бы не это, мы были бы другими? Но всё же…        Не знаю, что точно означают «доверие» и «любовь». Мне кается, я люблю жизнь, но отдал бы её за тебя без колебаний. За того, кого клялся сжить со свету. Именно это последняя причина, почему я хочу одержать победу. Агония освободила бы меня от долга нести на своих плечах ещё одну потерю. Но я не привык убегать. Ненавижу быть похожим на тебя!       Всё это идёт вразрез с тем, что в хрупких вещах действительно есть очарование, превосходящее незыблемое постоянство. Пусть оно и способно причинить больше боли, чем самый виртуозный садист, чем грани острых лезвий, которыми ты бездумно заглушаешь назревающую тревогу.       Я пьян, — печальная улыбка касается губ, — но я вижу, к чему ведёт эта игра и… разве каждый день я не делал то, чего не должен был? Не привязывался? Не хранил наши лучшие моменты как нечто, дающее силы, когда они были на исходе? Даже когда пытался тебя ненавидеть. Ты прав, я был дураком. Но время, проведённое с тобой, всё ещё лучшее, что у меня было, пусть и нет смысла говорить тебе это в лицо.       Жалеть решительно не о чем: не будь всё так хрупко, разве, мы умели бы это ценить? Не думаю… Обычные люди — и те не способны. Правда в том, что в нашем мире нужно быть готовым к тому, что в одночасье всё это рухнет в пропасть. И я знаю. Вот только… Когда ты протягиваешь навстречу руку, бледную, как у мертвеца, я всегда хватаюсь за неё, чтобы выбраться из бездны. Я. Хватаюсь. За. Тебя. Ты же ищешь во мне причины остаться здесь, и ходишь по краю, смеясь в лицо подступающей черноте, порой едва ли не срываясь вниз. Сколько может так продолжаться?       Звёзды едва заметно мерцают на ночном небе, смятые окурками падают к ногам тех, кому больше нет дела до каких-то светящихся точек. Я хочу смеяться и плакать, я хочу кричать, но молчу. На самом деле, никто не выбирал ни прошлого, ни настоящего, лишь незначительные, но главные для себя вещи — и я не жалею о своём выборе. В один момент бесполезный мусор всё же может сравниться с вечной красотой — это сияние жизни. Когда-нибудь я хотел бы вспыхнуть так ярко, чтобы пристыдить чёртову смерть, Дазай. И погаснуть в твоих ладонях.