A Promise Made

Авокато выругался, когда увидел, как по его рукам расползаются светящиеся оранжевые отметины от отравления Крайним Космосом, цвет которых ослеплял, по сравнению с его сине-зеленым мехом. — Черт, — прошипел он, быстро прикрыв это рукавом и сжимая лапу в кулак. Это началось. Авокато знал, что так и произойдет, и будет только ухудшаться, пока они остаются в Крайнем Космосе. Но видеть это, знать, что ты болен… время было на исходе. Пройдет совсем немного времени, прежде чем Космос начнет овладевать его телом, проникать в его разум, мучая, пока, наконец, не проявит милосердие и не убьет. Он уверен, что такая судьба хуже, чем быть захваченным Инвиктусом, но, черт возьми, он не хотел этого проверять. Все его тело начало трястись от нарастающего гнева. Они не должны были оставаться здесь так долго. Их вообще не должно было здесь быть. Крайний Космос — не место для него, ни для кого из них. Это место пыток, смерти. Он был знаком со смертью, и это не то, что он хотел бы испытывать снова. И еще долго не собирался. Но что усиливало гнев, так это то, что пострадал не он один. Гэри, Като Младший, Эш, Шерил… наверняка то же самое происходит и с ними. Все они были в одной жестокой лодке, и от осознания этого Авокато едва сдерживался, чтобы не врезать кулаком в стену. Они не должны были оставаться так долго. Их вообще не должно было здесь быть. Он зарычал, ослабляя хватку и опуская руки на колени, поражение и отчаяние пробились сквозь гнев. Им не следовало сюда приходить, но они пришли. Они это сделали, и каждая попытка выбраться лишь уводила их все глубже в опасную пустоту. Смерть Фокса, трансформация Эш, постоянное преследование Лорда Коммандующего, всплывающие тайны прошлого… Авокато посмотрел на синяки на костяшках пальцев, оставшиеся после драки с Гэри. Это место даже довело его до драки со своим лучшим другом. Он никогда не хотел так драться с Гэри. Никогда. Не с тем, кому он так многим обязан. Не только своей жизнью, но и жизнью его сына. Нет… их сына. Все, что было построено, разбивалось, как стекло, и воину требовалась огромная сила, чтобы не разбиться самому. Резкий стук в дверь его спальни вырвал Авокато из его противоречивых мыслей, и он ответил даже быстрее, чем стоило. Напряжение было более чем очевидным на его плечах и лице. — Войдите, — грубо ответил он, зная, что голос его вовсе не ровный и спокойный, он действительно был не в настроении для гостей, но он знал, что не может просто полностью запереться. Он заметно расслабился, когда дверь открылась и на пороге появился Гэри. — Привет, — поздоровался он с усталой улыбкой, и Гэри поприветствовал его тем же. Но быстро настроение стало мрачным и пугающим, когда человек перевел взгляд вниз, в пол, а металлическая рука схватилась за манжет куртки. — Можно… мы можем поговорить? — полушепотом спросил он, лишь на мгновение поднимая глаза в надежде увидеть утвердительный кивок. — Конечно. Гэри снова улыбнулся и медленно вошел внутрь, как будто боялся, что пол рухнет под его ногами, а дверь закроется слишком быстро, ограждая их от остальной части корабля. Напряжение вернулось, когда парень подошел ближе, остановившись в нескольких дюймах, все еще крепко держась за ткань. Авокато хотел спросить, все ли в порядке с его другом, но знал, что это не так. То, как Гэри схватился за руку, сказало ему все. И все же он хотел увидеть это, доказательство. И Гэри знал это, понимая все с одного взгляда. Без просьбы он вздохнул и поднял рукав, обнажив зловещее пламя, уродующее его бледную кожу. Авокато закипел сквозь стиснутые клыки, и гнев снова вырвался наружу. — У всех остальных?.. Гэри кивнул: — Ага… Я видел это у мамы и Като. Только начальные этапы. Я не уверен насчет Эш, но… Он спустил рукав, опустив руки и позволив им просто болтаться по бокам. Вентрексианец вздохнул, схватил свой нарукавник, закрывавший его собственные отметины, и ненадолго поднял его. Гэри не нужно было это видеть, чтобы знать, но это было еще одним доказательством их заражения. Авокато быстро снова все прячет, скрывая стыдливое напоминание за их долгое пребывание в этом аду. Оба изо всех сил пытались понять, что делать дальше. Что говорить дальше. Но Авокато действительно нечего было сказать. Он был в ярости. Хотя ярость не скрывала того, что он на самом деле чувствовал. Он даже не был уверен, какими словами можно описать смятение, наполнявшее каждую клеточку его существа. Но какими бы ни были эти слова… он не хотел вымещать все это на Гэри.  — Я не говорил Куинн. — Почему? Она должна знать, — это его удивило. Гэри пожал плечами, и если бы Авокато мог скрежетать клыками дальше, он бы это сделал. — Это не тот секрет, который тебе следует скрывать от нее. Он знал все о хранении секретов. Гэри тоже это знал. Но все же он пожал плечами. — Я не хочу ее обременять. Мы скоро выберемся. Яд исчезнет, как только мы это сделаем. В последнем предложении не было уверенности. Надежда — да. Гэри всегда надеялся. Но уверенности не было. Он знал — они оба знали — что нет никаких гарантий того, что будет с ядом, когда они выберутся. Но, ох, как же они надеялись. Авокато снова вздохнул и сел на край кровати.Он был не в том положении, чтобы читать нотации своему другу, и не хотел тратить на это время. Им хватило и одной драки. Одного взгляда на чужую руку, покрытую синяками было достаточно. — Это ад, — все, что он смог выдавить из себя. — Да… да, это так, — согласился Гэри. Вентрексианец опустил голову, сложив руки на коленях, снова ощутив то сокрушительное отчаяние. Гэри молча сидел рядом с ним, откинувшись назад и упершись ладонями в грубый матрас. Их глаза изучали пол и потолок, и лишь низкий гул корабля нарушал повисшую тишину. — Мне страшно, Гэри. Человек не вздрогнул. Он тоже был напуган. Он, конечно, хорошо притворялся, но был по-настоящему напуган. — Все, чего я хотел… Я хотел спасти своего сына. Я хотел вырвать его из рук Лорда Командующего. Я хотел дать ему жизнь за пределами тюремных стен. Я знаю, что никогда не смогу дать ему нормальную жизнь, ни в малейшей степени, но жизнь без решетки… даже если бы нам пришлось провести всю жизнь в бегах, это было бы намного лучше, чем ад, в котором мы сейчас, — лапы сжаты, зубы тоже, резкое дыхание доносится сквозь стиснутые клыки. — Но мы снова в пределах его досягаемости. В пределах досягаемости Инвиктуса. А теперь вот это… что это за жизнь? Для него? Для тебя? Для меня? Для всех нас? — он поднес лапу к голове, разочарованно провел ею по шерсти, откинув уши назад и тихо зарычав. — А что, если этот план провалится? Если мы застрянем здесь надолго? Пройдет не так много времени прежде чем эта зараза разрастется. Прежде, чем мы станем такими, как Куинн. Он начинал бредить, и Гэри слушал. Он не мог сказать ни слова против. У него были те же страхи. Видеть оранжевые следы на руках и знать, что будет дальше, если они задержатся… он тоже боялся, не желая видеть, как его близкие проходят через такие мучения. Но он не мог поддаться этому страху по той же причине. Гэри попытался улыбнуться. Вымученная и фальшивая улыбка. — Эта жизнь — отстой, — Оптимистическая надежда сияла в его глазах. Он упал на Авокато, светлые локоны щекотали и смешивались с шерстью, когда его голова прислонилась к нему. — Но мы сделаем ее лучше, когда выберемся отсюда. Мы выберемся отсюда. Я обещаю. Металлическая рука поднялась с кровати и теперь легла на лапу его друга, лежащую на согнутом колене. Авокато не вздрогнул от прикосновения. Глаза оторвались от пола, чтобы встретиться с глазами друга, и увидели это неискреннее выражение лица. Гэри не был уверен в собственных словах, обещание было почти бессмысленным, но все же он произнес это. И вентрексианец усмехнулся, выражая собственные сомнения в ответ. Пальцы переплелись неплотно, но многозначительно. Гораздо более выразительно, чем их обычное рукопожатие. Авокато почувствовал, как его сердце забилось сильнее из-за этого незнакомого действия, но он не отстранился. Вместо этого он сжал чужую ладонь, держась за нее, как будто это был его единственный якорь, позволяющий оставаться на земле. В конце концов, Гэри был одним из таких. Гэри и Маленький Като. Его скалы. Его дом. — Да… да, мы это сделаем, — Его слова эхом отозвались в священном обещании. Дверь снова открылась, и их внимание переключилось на нее, пальцы быстро и с сожалением разжались, Гэри резко отстранился и сел прямо. В дверном проеме стоял Като Младший, глядя на свою проклятую руку и сжимая ее. Мальчик на мгновение вздрогнул, когда заметил обоих своих отцов в одной комнате. — О… Привет, папа, Гэри! Я вам помешал? — он колебался, почему-то нервничая, видя, как они сидят вместе. — Вовсе нет. Мы просто разговаривали, — ответил Авокато с нежной улыбкой, игнорируя тошнотворное чувство в животе, — Ты хорошо себя чувствуешь? Парень кивнул, понимая, что слишком долго держался за руку. Гэри знал о болезненно вздутых венах, но он не рассказывал Авокато. Но выражение лица старшего вентрексианца отражало, что он знал. Они оба знали. — Ага. Все не так уж плохо. По крайней мере, сейчас. — Хорошо. Будем надеяться, что так и останется. Маленький Като тихо рассмеялся, соглашаясь с этим. Боль была неприятной, но терпимой. Но увидев и услышав то, через что прошла Куинн, он понимал, что так не останется. Однако чем дольше это можно откладывать, тем лучше. Смех утих, но легкость осталась, и оба взрослых почувствовали, как она слабо обрушивается на них. — Я пойду на мостик. Спасибо, что уделил мне немного времени, дружище, — ответил Гэри после нескольких секунд спокойствия, похлопав Авокато по плечу в благодарном жесте. — В любое время, детка, — ответил воин со своей обычной ухмылкой, и капитан усмехнулся. Но прежде, чем Гэри смог встать, Маленький Като тихо сказал «подожди», прижав его к краю кровати. Белокурая бровь удивленно приподнялась, и мальчик внезапно почувствовал себя немного робким, неловко постукивая одной ногой по стальному полу. — Ты можешь остаться здесь ненадолго? Мы можем… можем тоже поговорить? Это не обязательно должно быть связано с этим. Типа… можешь рассказать мне о том фильме, который тебе нравится? Тот, где чувак пытается отомстить другому чуваку, убившему его отца? Лицо Гэри на мгновение озарилось, ему нравилось говорить о своих любимых фильмах и вещах, всякий раз, когда выдавалась возможность. — Конечно. Я останусь, — ответил он, кинув взгляд на Авокато, -… пока ты хочешь. Это было утверждение, но для Авокато оно прозвучало как вопрос. И он посмеялся над такой глупостью. — Оставайся столько, сколько хочешь. Гэри улыбнулся, сбросив ботинки, не желая показаться грубым, залезая в обуви на простыни, и придвинулся спиной к стене. Авокато сдвинулся в другую сторону, прислонившись спиной к другой стене и скрестив руки на груди, позволяя Като запрыгнуть на кровать между ними, удобно устроившись между двумя своими отцами. Вместе они слушали, как Гэри взволнованно начал описывать фильм, опасения по поводу заражения и того, что должно было произойти, исчезали в глубине их сознания, устраивая перерыв от мучительных мыслей о прошлых ошибках и ужасающей боли. Краткий миг света в океане тьмы, сокровище в море неприятностей. Авокато не был уверен, когда конкретно он заснул, но, проснувшись, он понял, что в какой-то момент это все же произошло. Ощущение, что он не один в своей постели, подсказало ему, что Гэри и Маленький Като тоже уснули, и, конечно же, сквозь сонную пелену он увидел, что эти двое все еще спят. И это зрелище заставило его губы изогнуться в едва заметной улыбке. Гэри в какой-то момент сместился, теперь находясь на кровати скорее вертикально, чем горизонтально, но все еще прислонившись к задней стене, а Маленький Като свернулся у него на коленях, положив голову на чужой живот и обнимая металлическую руку. Иногда тихий храп вырывался из открытого рта Гэри, хотя в целом оба были спокойными и тихими, пользуясь хрупким покоем. Мягкий взгляд Авокато задержался на них еще на несколько мгновений, прежде чем он посмотрел вниз на то место, где расползалось заражение, и осторожно положил лапу на рукав, который скрывал отметины от непрошеных взглядов. Он тихо зарычал, стараясь не разбудить своих спящих товарищей, чувствуя прилив слабой боли вокруг запястья, прежде чем она утихла, и он смог вздохнуть спокойнее. Взгляд блуждал по спящим, прежде чем твердо остановился на Гэри, эхо его хрупкого обещания играло в голове Авокато, как пластинка. Это пройдет… они выберутся отсюда… они сделают эту жизнь лучше для всех… Авокато не был тем, кто верил в желания и надежды, но как же ему этого хотелось. Он так хотел, чтобы эти слова стали реальностью. Бегство из Крайнего Космоса навсегда, спасение от отравления, жизнь, в которой Като Младший сможет быть свободен… жизнь, в которой они могут быть свободны. Он двинулся, чтобы сесть рядом с парой, одной лапой приглаживая ирокез Като. Молодой вентрексианец недовольно мяукнул от прикосновения, но не проснулся, и Авокато был рад, что Гэри тоже спал и не слышал этого. Ему определенно не хотелось в который раз высказывать аргумент «мы не кошки», потому что сейчас это его не так сильно беспокоило. Он опустил руку, позволив ей упасть на бок, задев живую руку Гэри, и на мгновение замер. Еще одно жгучее чувство охватило его тело, но это было не от отметин. Вспоминая холодный металл, переплетавшийся и путающийся в его теплой шерсти, учащенное сердцебиение… да, он был рад, что Гэри спал, потому что слабый румянец, украсивший щеки Авокато, вызвал бы поддразнивания. Тем не менее, он улыбнулся, несмотря на свое личное смущение. Он взял руку Гэри в свою, снова переплетая пальцы, но на этот раз это было тепло против тепла. Человек, казалось, охнул, как будто почувствовав новое прикосновение, и слабо пошевелился, удобнее устраиваясь в нежном захвате, но глаза оставались закрытыми. Он повернул голову, то прислоняясь к стене, то к своему спутнику, и Авокато наклонился к нему, снова смешав светлые и сине-зеленые цвета в красивую смесь. Его глаза снова закрылись, убаюканные дремлющими звуками его родных и теплом их близости с его собственным. Низкий гул корабля казался глухим звуком по сравнению с этим. Слова Гэри все еще звучали в голове вентрексианца, и его пальцы мягко и нежно сжали руку Гэри. Он собирался убедиться, что они сдержат свое обещание, воплотят его в жизнь, чего бы это ни стоило. Он должен был. Для Маленького Като. Для Гэри. Для себя. Для них.