**Flashback**
Плечи и шея ужасно вчера затекли, и даже короткий сон в тёплой и мягкой кровати не помог это исправить. Хаттори с глухим стоном поднялась с постели и опустила ноги на холодный пол. За окном шел снег, белым одеялом ложась на землю. Маленькие и большие снежинки, кружась в понятном только им танце, падали на землю, тут же сливаясь с общей массой. Иногда они, сдуваемые ветром, отклонялись от курса и летели прямо в окно, но разбивались о стекло, превращаясь в холодную каплю влаги, и стекали вниз, образуя сосульку. Зима в этом году была холоднее и суровее, не то, что в прошлом или позапрошлом. И нэко были не готовы к ней. Сделанное на скорую лапу отопление совсем не выполняло свои функции, отчего приходилось ходить в шубах и тёплых одеялах поверх. Даже Аканэ, которая никогда доселе не болела и обычной простудой, начинала чувствовать лёгкое першение в горле. Тем не менее такие мелочи не были причиной, чтобы пропустить очередную тренировку. Аловолосая встала с мягкого матраса и сразу же вздрогнула от внезапного холода, который ощутимо пробежался между ног. В нос ударил металлический запах крови. Все еще не отойдя ото сна, она рассеянно повертела головой, прежде чем поняла, что пахло от нее самой же. Ее рука неосознанно скользнула вниз по талии и остановилась на внутренней стороне бедра, нащупывая мокрую ночнушку. Слегка оттянув липнущую к коже ткань, девушка поднесла руку к лицу и, только через несколько секунд разглядев на ней кровавые разводы, окончательно проснулась. Словно протрезвев после долгого запоя, она пристально вглядывалась в руку, а затем, еще раз ощупав ночнушку, быстро стянула ее с себя и бросила на пол. Она не понимала, что происходит. Регулы, вроде, уже закончились как две недели, так что же это? Цикл у нее пошел сразу без отклонений, значит, дело было в другом. Может, она во сне случайно напоролась на что-то? Бред. Она спала чутко и почувствовать, как что-то режет ее, могла моментально. Тогда в чем же дело? — Просыпайся, соня. У нас есть целый день для тренировок. И снега сегодня чуть меньше, чем вчера. — звонкий голос разрезал утреннюю тишину. В комнату вошла Шая. Она посмотрела на аловолосую, нисколько не стесняясь ее наготы, но, заметив у нее под ногами окровавленную одежду, а также приметив на простынях красное пятно, прищурилась, и ее приподнятость сменилась серьёзностью. — Одевайся. Сегодня тренировки не будет. — Что это? — Одевайся и жди меня на улице. Я предупрежу Некомату-сама. — строго сказала Шая. — Сильно много одежды не надевай, а то снимать придётся долго. — добавила она, когда девушка потянулась за курткой. Та кивнула и первая выбежала из комнаты, направляясь к выходу. Утренняя морозная свежесть острыми иголками врезалась в лёгкие, в которых еще секунду назад был тёплый воздух. Изо рта вырвался выдох вместе с паром, который тут же устремился ввысь. Хаттори сделала первый шаг и сразу же провалилась в сугроб по колено. Шая, которая никогда не упускала шанса лишний раз подколоть куноичи, в этот раз осталась равнодушна к ней и поспешно скрылась, а потом, вернувшись через несколько минут, поманила аловолосую за собой. Миновав покрывшуюся льдом реку, Аканэ с нэко вошли в лес. Зимой он выглядел не хуже, чем летом или весной, или осенью. Большие снежные шапки покрывали каждую ветку. Порой от слишком тяжёлой ноши они гнулись, опасно опускаясь вниз. Непрерывно падающие с неба снежинки оседали на волосах и опускались на лицо, щекоча его своим холодом. Иногда где-то вдалеке можно было заметить чью-то вереницу запутанных следов. Девушка чувствовала себя некомфортно. В горле встал колючий комок, сглотнуть который не представлялось возможным, а в груди появилось тянущее ощущение некой опасности и угрозы. Тело едва слушалось хозяйку и его постоянно ломило, чем очень раздражало последнюю: еще вчера любое ее движение было полно лёгкости, а сейчас даже обычный шаг казался мучительной пыткой. — Мы пришли, — оповестила Шая, останавливаясь у старого сухого дерева. — Раздевайся. — Мне холодно. — Быстрее. Я не хочу торчать здесь до следующей зимы. — Я не знаю, что делать. — начала отговариваться девушка, глядя в серое небо. Почему-то ей резко стало страшно. — Пока не попробуешь, не узнаешь. Ну же. Аловолосая тихо вздохнула и начала медленно раздеваться, дрожащими от холода расстегивая пуговицы. Первой на снег упала рубашка, а за ней и брюки. Аккуратные кожаные сапожки она сняла последними. От внезапного порыва ветра она поежилась и инстинктивно обхватила руками плечи. — И что дальше надо… Аканэ запнулась на полуслове и тут же вскликнула, падая на колени. Она часто задышала, постоянно сбиваясь с ритма, из-за чего почти захлебывалась воздухом. В глазах все потемнело и померкло, а затем весь мир пронесся яркой вспышкой и исчез, уступая место тьме. Руки сильно зачесались, а кожа покраснела и покрылась пятнами. Послышался хруст костей. Девушка с трудом подавила крик. Боль резко пронзила каждую косточку, каждую клеточку, затронув само естество. Она разъяренной волной захлестнула тело, ломая все на своем пути. Не выдержав такого напора, куноичи закричала, руками зарываясь в снег, надеясь хоть как-то облегчить свои муки. На бледной, почти белой от холода спине начал проглядываться позвоночник, перестраиваясь и удлиняясь. Казалось, еще чуть-чуть, и один из позвонков порвёт кожу и выйдет наружу. Ребра начали медленно расширяться и ползти вниз, вырывая из груди Хаттори еще один крик. Она попыталась подняться, но сразу же упала лицом в землю, неестественно выгнувшись и задрожав. Руки и ноги стали удлиняться, натягивая кожу и мышцы до предела. Аловолосая уже не сдерживалась и натурально вопила от боли. Перепуганная стая ворон взмыла в небо, противно каркая. Вскоре вопли превратились в вялый хрип — Аканэ сорвала голос. Шая с сочувствием смотрела на ее мучения, не в силах помочь. Почему-то именно сейчас в ее голове пронеслись слова Некоматы-сама: «Такова цена за силу.» «Скорее, пытка, к которой она не была готова.» — мысленно поправила кошачьего босса нэко. Между тем девушка продолжала глухо хрипеть. В очередной раз дернувшись, она перевернулась на спину, и Шая увидела ее лицо. Бледное, вытянутое, оно медленно перестраивалось. Нижняя челюсть вышла вперед, демонстрируя опасного вида клыки, а за ней подтянулась и верхняя. Нос удлинялся и становился все более широким, а его кончик постепенно розовел. Над верхней губой начали прорезываться усы. Широко открытые глаза металась из стороны в сторону, но их вертикальный зрачок и красная радужка были видны особенно четко. Кошачьи уши стояли торчком. Вдруг куноичи поддалась вперед и снова перевернулась на живот. Ее длинная с прорастающей белой шерстью рука полоснула землю, на которой остались глубокие борозды от когтей. На спине мех выделялся особо сильно, несмотря на снег. Ноги, на которых выросли когти, упирались в землю, взрыхляя ее. Создавалось ощущение, что аловолосая билась в предсмертных судорогах. Все стихло. Хаттори без сил упала в снег, издав последний хрип. Наступила тишина. Завывающий до этого момента ветер стих. Крики ворон прекратились. Все как будто замерло в преддверии чего-то великого и знаменательного. Шая с опаской сделала один шаг по направлению к куноичи. Та не дышала, но ее тело продолжало перестраиваться, ломая и восстанавливая кости. — Аканэ? — осторожно позвала кошка. Вдруг поднялась сильная метель, закрывая обзор. Нэко прикрыла глаза лапой, чтобы лучше видеть, но это не помогло. Поднявшаяся буря полностью скрыла тело аловолосой. Ветер протяжно завыл, срывая снежные шапки с веток деревьев. Вновь послышались крики перепуганных ворон. Тишину разрезал громкий гортанный рык, эхом отзываясь в чаще леса. Сквозь метель начал проглядываться неясный силуэт, увеличиваясь в размерах. Сверкнули красные глаза, а затем странная фигура выпрыгнула из водоворота снега и ветра. Нэко настороженно почти с испугом всматривалась в нее, не зная что делать: стоять и ждать или бежать. Неожиданно буря сошла на нет, позволяя Шае увидеть то, что повергло ее в шок и неописуемый восторг. Перед ней стояла большая кошка с белым мехом и ростом примерно пять футов. Ее стройное и грациозное тело было гладким и слегка переливалось в лучах солнца. У нее были сильные длинные лапы, позволяющие выигрывать в размерах, и длинные черные когти, опасно сверкнувшие на снегу. Морда была правильной и чуть вытянутой. Бледно-розовый нос особо сильно выделялся на общем фоне, но оттого не становился безобразным. Красные с вытянутым зрачком глаза внимательно изучали поражённую увиденным Шаю. — Бакэнэко. — выдохнула оная. Нэко хотела сделать шаг к Аканэ, но та предупреждающе зашипела и оскалилась. Но поняв, что никакой угрозы кошка не представляла, Хаттори сделала неуверенные шаги и принюхалась. Втянув пролетающую мимо снежинку носом, она сморщилась и чихнула, и, не удержав равновесия, села. Морду окрасило растерянное выражение и полное непонимание происходящего, однако, быстро собравшись, бакэнэко встала и, пару раз махнув хвостом, рысью побежала дальше в лес, оставив Шаю одну. Постепенно ее белоснежная шерсть слилась со снегом, и она растворилась в глуши.***
Шла середина февраля. Серое и безликое небо скучающе нависло над землёй. Его незаинтересованность в происходящем выражалась во всем: в слабом ветре, который гонял одну и ту же тучу уже несколько дней, холод, который даже и не думал уходить на спад и несколько-недельный снегопад, за которым, словно за маленьким ребёнком, забыли проследить, и он, на радостях, решил: «Гулять так гулять». Дороги, лес, лесные тропы, норы — все заносило, порой закупоривая несчастных животных внутри их же домов, оставляя их там умирать от холода и голода. Даже вороны улетели в более тёплые места, хотя, казалось бы, — непривередливые птицы. Хаттори осторожно вышла на улицу. Да, снега за ночь намело. Придется вычищать. Опять. Взяв лопату, она принялась давно отработанными движениями расчищать дорогу, а когда закончила, поставила инструмент на место и уверенной походкой направилась в лес. Ей нравилась зима с ее снегом, холодом и льдом. Было в ней что-то, что смогло зацепить ее. Жаркое лето, переменчивые на погоду весна и осень — они меркли на фоне статной и гордой зимы, становясь мелкими и однообразными. Какое время года могло похвастать своими однотонными красками, которые не резали глаз и не надоедали, а, наоборот, вызывали восхищение и восторг даже у тех, кто на проявление чувств и эмоций был скуп? Отойдя подальше от замка нэко, Аканэ проверила местность на наличие чужаков или посторонних и, убедившись, что таковых нет, принялась быстро сбрасывать с себя одежду. Когда она оказался на земле, то начала обращаться. Ноги, руки, туловище, а затем голова. Чтобы ускорить сей процесс, она начала тереться спиной о жёсткую кору дерева, что, определенно, дало свои плоды. В считанные минуты вместо мучительных часов человеческое тело превратилось в кошачье, и Хаттори, больше ничем не обремененная, сорвалась с места и понеслась куда глаза глядят. Первые обращения она переносила довольно тяжело. Долгая трансформация каждой части тела, нестерпимая боль и страх перед неизвестным пугали ее, хоть она и не показывала это. Однако оно того стоило. Девушка плохо помнила свои действия в теле животного, лишь обрывками: она где-то бежала, за кем-то гналась, где-то ночевала и так все по новой. Особой информативности это не дало. Но эмоции были невероятны: искренний восторг от полной свободы действий, дикое возбуждение от осознания того, кто она на самом деле, удовольствия и, как ни странно, сытость. По рассказам нэко, аловолосая вернулась только под конец седьмой ночи вся уставшая, но от того безмерно довольная. От такого забега она отходила пару дней, но те живые и до сих пор яркие впечатления ни на секунду не покидали ее, отчего хотелось их испытывать снова и снова. — Думаю, тебе бы не помешал еще один наставник, — вдруг однажды сказал Некомата-сама. — Шая, безусловно, хороший учитель, но она не знает всех тонкостей. Аканэ подняла голову и сдула прядь с лица, приготовившись слушать. — Вам кажется, что я где-то не успеваю? — из вежливости спросила она. — Вовсе нет. Скорее, это будут дополнительные занятия. Скажи, как ты себя чувствуешь после того дня? — Терпимо, — туманно ответила девушка, сузив глаза. — Что ж, я рад этому. Но, знаешь ли, твое состояние можно улучшить специальными тренировками. Разве тебе бы не хотелось заменить эти мучительные часы на короткие минуты? Я мог бы с радостью потренировать тебя. Хаттори думала долго, взвешивая все «за» и «против», и в итоге согласилась. Как бы она не хотела самостоятельно обучаться и контролировать себя, это у нее получалось плохо, поэтому ей нужна была помощь, которую так вовремя предложил кошачий босс. — Главное — это контроль. — говорил Некомата-сама. — Без него ты далеко не уйдешь. Желания, всяческие искушения и прочее — это, конечно, хорошо, но меру тоже нужно знать. Ты давно уже не котенок, чтобы слепо следовать и подчиняться своим инстинктам, поэтому первое, чему ты будешь учиться — контролировать себя. Сейчас это может показаться тебе сложным, но в будущем будет намного легче. Ах да, еще кое-что. Временами балуй себя какими-нибудь мелочами — это поможет тебе не перегружаться, а также у тебя не будет возникать ощущение, что тебя загоняют в жесткие рамки поведения. — Говорите так, будто внутри меня сидит глупое животное, — отвечала Хаттори, взлохматив волосы. — От животного в тебе больше, чем от человека. — многозначительно фыркал кот. — А вот глупое ли оно или нет зависит только от тебя. Наполовину проваливаясь в сугробы, Хаттори грудью прокладывала свой путь, создавая небольшие траншеи, точно в окопах. Вскоре снега стало поменьше, и ей больше не приходилось высоко задирать голову, чтобы не портить себе обзор. Она громко выдохнула, облизала чуть подмерзшие подушечки лап и двинулась дальше. Два дня прошли как один, а то и меньше. Теперь она более-менее хорошо помнила, что с ней происходило. Весь первый день она без устали носилась по лесу. На следующее утро у нее проснулся голод, и она поймала для себя небольшого кабанчика, которого, впрочем, не смогла осилить за один день, поэтому оставшиеся его части остались лежать в скромной пещере, в которой она иногда ночевала во время снежных бурь и метелей. Также, если ей не изменяла память, она чуть не подралась с росомахой, которая без дела слонялась по окрестностям, благо, ни она сама, ни животное были не в настроении начинать бой, поэтому, порычав друг на друга, они разошлись. Занятно, что в облике кошки она проявляла куда больше эмоций, чем в человеческом: она могла, не скрываясь, демонстрировать агрессию, в то время как, будучи человеком, тщательно ее маскировать и не показывать; могла своеобразно улыбнуться, и это не составляло особого труда, как в том же людском теле. В целом, дни проходили неспешно и размеренно. Какая-то птица взмыла в воздух, хлопая крыльями. Несколько чёрных с белыми прожилками перьев, покачиваясь, опустились на сугроб, и тут же были примяты большой когтистой лапой. Среди тёмных и слегка мрачных стволов деревьев мелькал призрачный силуэт, бесшумно скользя по снегу. До этого момента опущенные ушки встали торчком, определяя источник звука. Заяц. Мелкая добыча. Разве что с ним можно посоревноваться в скорости, но толку? Небо было чистым и спокойным, но лёгкий ветер ненавязчиво предупреждал о метели. Аканэ облизнулась. В этой части леса она не часто бывала. Порхая на сугробах и перепрыгивая их, она доверилась своему внутреннему компасу, пока вдруг не услышала тихий писк неподалёку. Удивившись, она остановилась. Сперва она подумала, что ей послышалось, но когда писк повторился снова, она, ведомая странным беспокойством, двинулась в его направлении. Звук доносился из норы, выкопанной в корнях дерева. Заглянув туда, кошка замерла. Внутри сидел маленький дымчатый котёнок, съежившись под боком у матери. Он крупно дрожал: то ли от холода, то ли от страха, а, может быть, и от всего вместе. Его глазки-бусинки хаотично осматривали убежище, словно боясь, что из ближайшей щели выползет что-то ужасное и страшное. Наткнувшись взглядом на Аканэ, он замер, прижав ушки, а потом тихо зашипел. Та поводила усами и аккуратно просунула к нему свою морду, принюхиваясь. Кошка-мать, судя по всему, была мертва — наверное, она замерзла от холода, грея собственное дитя. Котёнок воинственно мяукнул и попытался цапнуть бакэнэко за нос, но промахнулся и полоснул коготочками по сухим и прогнившим листьям. Бакэнэко фыркнула и высунула голову, но через некоторое время повторила свою попытку. Не удалось. Детеныш был категоричен. Она непонимающе поморгала, но продолжать не стала. Если он хотел, чтобы его оставили в покое, то так тому и быть. Она отошла от старого дерева и подняла голову к небу. Серые тучи, подгоняемые ветром, уже успели набежать и напрямую говорили о скорой метели. На розовый нос плавно опустилась снежинка. Аканэ косо посмотрела на корни дерева, под которыми мёрз котенок. Если вот-вот начнётся буря, то он не выживет. Тихо вздохнув, бакэнэко с обреченным видом пошла обратно, раздражённо дергая кончиком хвоста. Без прежней осторожности и аккуратности заглянув в убежище, она, игнорируя детский оскал, бесцеремонно взяла котенка за шкирку и вынесла его на снег. Он пищал и возмущался, но, почувствовав холод под лапками, немного успокоился, с испугом взирая на бескрайние просторы зимнего леса. Впрочем, долго любоваться окрестностями ему не дали: Аканэ небрежно подтолкнула его под хвост, тем самым приказывая идти. Но малыш даже не шелохнулся, пригнувшись к земле. «Дети.» — без особой радости промелькнуло у нее в голове. Она попробовала еще раз, но не вышло — котенок замер как вкопанный. Она громко выдохнула, поглядывая на небо, с которого начал обильно падать снег. Времени было мало. Она опустила голову вниз так, что ее глаза были наравне с глазами малыша, и смягчила свой холодный взгляд, стараясь не испугать его. Он, котёнок, был таким маленьким и беззащитным по сравнению с ней. В его доверчивых серых глазках отражался весь мир, который ему еще предстояло узнать. А еще он хотел жить. Эту тягу к жизни девушка распознала мгновенно. Он не хотел умирать здесь. Маленький, но в то же время взрослый. Котёнок потянулся к девушке и, когда до них оставались считанные миллиметры, пошевелил своим носиком, а потом потерся им о большой розовый нос Аканэ. Та слегка опешила от такого, но быстро собралась и смущённо ответила взаимностью. Когда с прелюдиями было покончено, она, уверенная, что ей немного, но доверяли, взяла его за шкирку и подняла. Раз не хотел идти, значит, будут нести. Вечерело. Серые краски неба сменялись более тёмными, чуть приглушенными тонами. Хмурые тучи стали совсем чёрными, с редкими проблесками темно-синих цветов. Начинало холодать, а также чувствовался мороз. Ночь обещала быть не из лёгких. Особенно для тех, кто не ночевал в тёплых домах с отоплением. В очередной раз провалившись в сугроб, бакэнэко услышала тихий писк. Котенок, девочка, которую она несла в зубах, поджала хвостик. Аканэ понимала, что сегодня до замка нэко ей не добраться. Возможно, если бы она была налегке и не возилась бы с проблемным детёнышем, то давно бы уже сидела в своей комнате и отдыхала. Но, увы, этой ночью придется поспать под открытым небом. Делая очередной шаг, кошка чуть не споткнулась и вдруг остановилась. Двигаться дальше было бессмысленно. Если она вполне спокойно и без напряжения переносила подобные прогулки, то котенок в ее зубах — нет. Он был еще слишком мал. Надо было что-то делать. Быстро оглядевшись, бакэнэко приметила большой сугроб и понеслась к нему. Оставив котенка в стороне, она принялась рыть глубокую нору. Спустя некоторое количество времени все было готово, и Аканэ, сгибаясь в три погибели, забралась внутрь. Удобно устроившись, насколько позволяли условия и примяв снег, чтобы было теплее, она позвала к себе малышку и начала ее интенсивно вылизывать, чтобы согреть. Когда с этим было покончено, она положила голову на лапы, ощущая, как ее подопечная забралась к ней под подмышки. Когда она прекратила толкаться, то девушка смогла спокойно выдохнуть и провалиться в сон. Утро следующего дня началось с расчистки хода. За ночь его нехило занесло, поэтому Хаттори пришлось усиленно поработать лапами, прежде чем выползти наружу. Когда же она это сделала, то чуть не упала, так как маленькая кошечка юрко прошмыгнула под ней, выбегая на снег. Что-то проворчав себе в усы, она принялась расчищать проход. Конечно, можно было бы сконцентрировать чакру на подушечках и без проблем идти дальше, вот только малышка вряд ли смогла бы поспевать за ней. Дорога выдалась насыщенной. Кошечку то и дело приходилось отрывать от всяких нор в земле и берлог, чтобы она не разбудили спящих там животных, в особенности медведей. Один раз она чуть не упала в чужой дом в снегу, благо ее вовремя оттащили. Пару раз бакэнэко улавливала слабые запахи лисиц или волков, но они были далеко, так что беспокоиться было не о чем. Иногда малышка уставала, и Аканэ приходилось нести ее, взяв за шкирку. К ночи они дошли до пещеры, в которой останавливалась бакэнэко. Поужинав остатками кабанчика, они легли спать, а следующим днем, едва взошло солнце, продолжили свой путь. До замка нэко оставалось совсем немного, поэтому, чтобы не привлекать к себе ненужного внимания, девушка приняла облик человека и, переодевшись в заранее заготовленную одежду, взяла в охапку котёнка, который стал вырываться, и двинулась к замку. Миновав охрану и незаметно пробравшись в комнату, она выпустила малышку, что исцарапала ей почти все руки, и выдохнула. Что ж, по крайней мере здесь ей будет безопаснее, чем в лесу, полном хищников и людей. — Это новый вид добродетели: приносить в замок любых животных на свой вкус? — капризно поинтересовалась Шая, бесшумно заходя в комнату. — Я нашла ее в лесу. — Мать надолго не отходит от своих детёнышей. Верни ее обратно. — Она замерзла, грея ее. — девушка кивнула на котенка, пытавшегося зарыться в простыни. — Рядом больше никого не было. — Интересно, как они там оказались? — почесав усы, спросила Шая. — Впрочем, неважно. Кстати, Некомата-сама знает, что ты без спроса разгуливаешь по лесу в такое время? Насколько я помню, ты не спрашивала у него на это разрешения — Я не обязана все время отчитываться перед ним. И, если бы не моя вылазка, то этот котенок бы погиб. — Вот только не надо прикрываться детьми, — театрально вздохнула нэко. — Теперь из-за того, что ты привела сюда это животное, у меня прибавится работы. — Я присмотрю за ней. — сказала аловолосая и протянула руку к малышке, которая доверчиво потерлась об нее. — Теперь ее будут звать Сэцуко.**End of Flashback**
Дни сменялись неделями, а недели сменялись месяцами. Казалось бы, что только вчера была зима с ее снегом и морозом, теперь же в свои права вступило лето, и природа вновь переродилась. Лес заиграл новыми яркими красками и звуками, которые слышались отовсюду. В воздухе витала лёгкость и непринужденность, а земля наполнилась радостью. Дымчатая молодая кошка, получше перехватив в пасти свиток, ловко перепрыгнула большую корягу и, поймав направление ветра, двинулась в его сторону с низко опущенной головой. Миновав ручей, извилистой змеёй протекавший в камнях, она вышла к небольшому ущелью и бесшумно проследовала вглубь. Постепенно тонкая ленточка чистой воды расширялась, а впереди послышался звук водопада. Изящно протиснувшись между старыми породами, хищница словно оказалась на райском островке. Ее окружали сады глицинии. Толстые лианы с фиолетовыми цветками нависали над землёй и, казалось, вот-вот упадут. Душистый дурманящий запах пропитал воздух. Многолетние деревья устремлялись вверх, а их изогнутые ветви тенями ложились на землю. Под одним из них сидела девушка, медитируя. Кошка, заметив ее, поспешила к ней и, подойдя, ткнулась носом ей в локоть, но никакой реакции не последовало. Тогда хищница начала навязчиво тереться, толкаться и царапаться, но, когда и это не помогло, она стала тыкаться мокрым носом в ладони девушки и вылизывать ее своим шершавым языком. Наконец, все ее ухищрения принесли успех: медитирующая резко открыла глаза. Аканэ моргнула и посмотрела на кошку, которая с интересом наблюдала за ней. Она опять прерывала ее занятия. Похоже, нужно было искать новое место для медитаций. Поднявшись, она отряхнулась и начала разминать немного затекшие мышцы. Хищница покорно ждала, пока хозяйка окончательно придёт в себя и, как только та закончила, положила свиток на траву. Хаттори почесала ее за ушком и открыла послание. Быстро пробежавшись глазами по строкам, она задумалась. Письмо было от Итачи. В нем писалось, что Акацуки начали действовать — собирать Хвостатых. Зачем им это было нужно он не раскрывал, хотя это было и неважно. Пока что. Собирать они будут всех по очереди: от Однохвостого до Девятихвостового. Однохвостый, да? Шукаку, кажется. Он принадлежал Деревне Песка и был запечатан в Гааре, который, по недавним сведениям, стал Пятым Казекаге. Аловолосая прищурилась. А организация не промах, раз нацелилась на биджу. Такие активные и уверенные действия точно вызовут беспокойство у стран, если не панику. Лучшего момента и быть не могло. Аканэ свернула свиток, и он тут же воспламенился в руке. Было бы неудобно и неловко, если бы это прочитало лицо, не имеющее отношение к делу, поэтому дождавшись, пока бумага окончательно сгорит, она направилась к выходу из ущелья. Кошка, которую звали Сэцуко, последовала за ней. Чем ближе девушка подходила к замку нэко, тем больше котов встречалось ей на пути. Кто-то кланялся чуть ли не в пол, а кто-то ограничивался сдержанным кивками. Удивительно, но все здесь друг друга знали, а поэтому такая запоминающаяся фигура как Хаттори не могла не привлечь внимания. Ко всему прочему прибавлялось еще и то, что она была бакэнэко, а это сделало из нее чуть ли не местное достояние. Пройдя мимо стражи в замок, Сэцуко свернула в другой коридор, понимая, что хозяйке сейчас будет не до нее. Та была ей за это признательна и продолжила свой путь к покоям Некоматы-сама. Осторожно постучавшись в огромные двери и услышав одобрение, она вошла. — Нечасто ты заходишь по собственной воле, — сказал огромный желтоглазый кот, вальяжно раскинувшись на подушках. — Нэкомата-сама, — обратилась к нему куноичи. — Позвольте мне на время прервать свое обучение у вас. — С чего это? — кот недобро прищурился. — Акацуки начинают действовать. — Мне не дела до людских разборок. По договору ты не можешь покинуть нас, пока мы не решим, что твое обучение подошло к концу. — Я прошу лишь его прервать. Таковы были мои условия. После я вернусь и продолжу то, на чем остановилась. — Ты слишком самонадеянна. Тем более, что твои условия — всего лишь слова. — подметил кот, сложив лапы. — Ты играешь с огнём, Аканэ. Людям позволено беспечно относиться к себе, своей жизни, идеалам и целям, потому что, как по мне, они многого не стоят. Но ты другая. Ты постоянно хочешь во всем преуспеть, везде быть и все знать; ты хочешь все контролировать, но за этим контролем ты упускаешь кое-что важное — терпение и выдержку. И я говорю не про бой. — Я учусь на своих ошибках. — ответила девушка. Некомата-сама фыркнул и бросил на нее неоднозначный взгляд: — Тем не менее, я не могу тебя отпустить. Только не сейчас, когда ты понемногу начала осознавать себя. Безусловно, ты преуспела во многих дисциплинах, но этого недостаточно. Ты слишком молода и амбициозна, и в этом твоя слабость, потому что неокрепшим и юным разумом управлять куда легче, чем сформированным и устоявшимся. Молодые особи всегда попадали в капканы взрослых, поведясь у них на поводу. И заметь, я имею ввиду не внешнюю угрозу. — Ваши опасения беспочвенны. Шая внимательно следила за моими тренировками и, если бы было что-то подозрительное, то обязательно вам бы доложила. — Один раз она уже подставилась. — напомнил кошачий босс. — А что было однажды, то будет и дважды. И нет гарантии, что в следующий раз все пройдет также гладко. — Однако вы тоже мой учитель, Некомата-сама. Вы сами проводили мои тренировки и видели уровень моей подготовки. Вопреки вашим словам я трезво оцениваю свои силы и возможности. Да, я молода, но возраст — это не показатель. Только в условиях жизни шиноби я смогу применить все те навыки и знания, которым вы меня обучили, а также выявить свои ошибки, чтобы больше их не повторять. Иначе какой смысл моего обучения у вас, если я не могу все это применить на практике? — С одной стороны — практика тебе не помешает, но с другой — каковы гарантии, что твои слова являются правдой? Часто мы переоцениваем свои возможности, и это выходит нам боком. Так почему я должен верить тебе? — Подобно мне, вы чувствуете ложь и обман, — сказала девушка. — Поэтому прислушайтесь сейчас к себе и спросите: вру ли я? Если вам покажется, что в моих словах есть хотя бы доля лжи, то я останусь здесь и больше не посмею сказать и слова против вас. — она с напускным равнодушием следила за тем, как постепенно менялось выражение Некоматы-сама: сначала его глаза азартно заблестели, но потом в них промелькнуло едва заметное сомнение, после чего оно сменилось хитрым прищуром. — Однако, если как таковой фальши вы не найдете, то будете вынуждены отпустить меня. Если вам так угодно, то я могу дать клятву на крови, чтобы вы лишний раз не переживали. — на этих словах аловолосая невинно пожала плечами и развела руками, демонстрируя, что готова воплотить слова в действия, и что это не будет ей стоить больших затрат. — Вы вольны выбирать. Повисла угнетающая тишина. Несколько минут кошачий босс испытующе смотрел прямо в глаза Аканэ, не моргая, но потом вдруг громко рассмеялся: — Второй раз ты ставишь меня в невыгодное положение. Сначала ты уговорила меня принять выгодные только для тебя условия, а сейчас меня грызет собственная совесть из-за того, что я запрещаю тебе пойти «погулять» в мир людей. И еще при этом ты предлагаешь дать клятву. — Вы говорите так, будто у вас нет выбора, Некомата-сама. Вы прекрасно знаете, что я держу свои обещания. А мое предложение — лишний способ подстраховки. — Еще чего, — прошипел уязвленный кот и отвернулся. — Мне не нужен лишний повод, чтобы подтвердить правдивость твоих слов. Побереги кровь — она тебе еще понадобиться. Кстати, что будешь делать с Сэцуко? Она ведь привязалась к тебе. — Для нее же будет лучше, если она останется здесь. — Не воспринимай ее как домашнего питомца. — шикнул Некомата-сама. — Да, она — животное, но оттого ума у нее не меньше. Наверное, даже побольше, чем у некоторых людей. Ты, фактически, заменила ей мать и всю семью, поэтому между вами особенная связь. — Ей не понравится мир людей. Пусть сначала полностью освоится здесь. — Могла бы просто сказать, что она будет тебе мешаться. К слову, снадобье, которое ты просила, уже готово. Заметь, я даже не спросил для кого оно. «Как великодушно и снисходительно, » — ядовито подумала куноичи, но вслух сказала только вежливое: — Благодарю. — Эй, Аканэ, — окликнул ее кошачий босс, когда она почти вышла из зала. — Помни, что здесь ты всегда сможешь найти помощь и поддержку. Но даже так, постарайся не натворить глупостей. — Всенепременно. — хмыкнула аловолосая и молча удалилась.