Пустит корни сквозь меня вишня

Когда чайник закипел, Хансоль аккуратно налил кипяток в кружку, поставил ее на поднос, положил рядом несколько конфет и пошел на второй этаж. Он зашел в бывшую комнату Хеджин, где, казалось, все еще спит Хванджин. Когда Хансоль подошел поближе, он поставил поднос на тумбочку, убедился, что Хванджин не спит и сел на край кровати. – Доброе утро. Как состояние? – говорил Хансоль почти шепотом. – Голова болит – а Хванджин и вовсе силой выталкивал из себя какие-то звуки. Он лежал с безжизненным взглядом, бледный и худой. Он и правда ужасно похудел за эту неделю – а что это? – Это тебе чай. Я сделал его по рецепту Джону… Просто иногда родителей вызывали на работу очень рано, поэтому мне готовил в школу он завтрак, делал этот чай. Из-за него иногда даже хотел, чтобы родителей почаще вызывали – он ласково улыбнулся и посмотрел на Хванджина. Хансоль никогда не видел его таким… Такой худой, замученный… В его глазах начали появляться слезы, все это время он слушал Хансоля, пока его дыхание становилось реже, а сердце колотилось сильнее. В конце концов он не выдержал и выпустил на волю все свои эмоции. Он громко кричал, чем сильно напугал приятеля. Его бледное лицо стало красным, а слезы не останавливались. Он приподнялся и схватил Хансоля обеими руками за предплечье, чтобы удержаться в равновесии. – Я ей в глаза смотрел… Я смотрел ей в глаза и говорил, что у нее в бокале яд. Я впервые в жизни сказал правду. Впервые я не соврал… – ощущалось, как ему тяжело говорить из-за количества эмоций и сорванного голоса – я же туда добавил этот яд… Это был я! Именно я убил все, что только мог. Хванджин отпустил парня и без сил снова упал на кровать всем телом. Хансоль грустно посмотрел на него, встал с кровати и направился к выходу из комнаты. Конечно, он это заслужил… Эти истерики и признания уже никак не повлияют ни на что, как бы ему больно ни было. Хансоль вышел из комнаты и закрыл дверь, но еще когда спускался по лестнице его не покидало тревожное чувство… Огромное светлое помещение было забито людьми. На каждой стене красовались картины, в которые Хвиин вкладывала всю любовь и время. На некоторых были приклеены маленькие стикеры "продается". Но одна из картин явно выделялась. В самом центре самой большой стены, ее было видно с самого входа. "Мадонна" красовалась выше остальных картин. Она, конечно, не продавалась. Но привлекала внимание каждого. Люди заходили и завороженно направлялись именно к ней. Хви, которая ходила по всему залу, так же постоянно смотрела именно на нее. Для других это была прекрасная девушка в красном, с золотой короной на голове, покрытой камнями и стразами. А для Хвиин… Для Хвиин это была самая лучшая, любимая и дорогая боль. Боль, которую она готова была чувствовать снова и снова. Так а что происходило с Чон все это время?.. Голова забита одним и тем же. Каждую ночь она видела ее… Причину своей жизни и слез. Она засыпала для того, чтобы увидеть Хеждин, прикоснуться к ней. Она буквально спала сутки напролет, принимала препараты для сна, но в неконтролируемых порциях… От чего не раз падала в обморок посреди дня без причины.  А самое ужасное… Она перемешивала их с алкоголем, мешала между собой. Организм уже перестал воспринимать нормальную еду. Все это время Хвиин ни разу не жалела свое тело. Порезов на руках становилось больше, препараты становились серьезнее и опаснее, алкоголь становился крепче.  Однако, она не останавливалась. Она видела Хеджин, они обнимались и были так близко друг к другу… Она повторяла одно и то же. *Оно того стоит*. Хвиин верила в то, что оно того стоит. Шея уже немного затекла от того, как долго девушка смотрит на самую запоминающуюся картину этой выставки. – Насколько я знаю, это - "Мадонна"? – сказал знакомый голос слева от Хвиин. Она резко повернула голову. – Ты что-то определенное хотел или просто посмотреть? – девушка узнала Хванджина, все же в ней не было сил устраивать скандал… Она и не хотела. – Я думал, ты меня вытолкаешь отсюда – парень снял солнцезащитные очки и посмотрел на Хвиин – я смотрю, некоторые картины продаются. Они оба были в ужасном состоянии… Они не хотели ссориться, не хотели ругаться. Они вообще тяжело разговаривали.  – Да… Ты что, один пришел? Такое чувство, что ты сейчас с ног свалишься. Хванджин ухмыльнулся и кивнул в сторону высокого парня, который разглядывал ее картины. – Хансоль. Ну, думаю, ты его знаешь. – Знаю. – Ты перевела тему – он снова посмотрел ей в глаза – я смотрю, тут некоторые картины продаются. Что насчет Мадонны? – Даже не думай. Продаются только некоторые. На ней не написано, что она продается. – Я отдам любые деньги… – Да на кой черт мне твои деньги? Мне не нужны деньги. Мне нужна была Хеджин! Ты у меня отнял ее, а сейчас даже картину хочешь забрать. Даже картину! – все же она немного повысила тон, но так, чтобы не мешать присутствующим. Она была ужасно зла и расстроена. Она посмотрела на него, развернулась и попыталась отойти. – Я не договорил – сказал приказным тоном Хванджин и схватил девушку за запястье… Кажется, он берег свои силы именно для этого момента. Хвиин не смогла отойти и на шаг, она смотрела на него со слезами на глазах, но не пыталась убрать свою руку, это было бессмысленно. Он посмотрел на ее запястье, на котором были еще свежие отпечатки всех ее эмоций. – Тебе больно. Мне тоже больно. Но мы разные. Мне больно без Хеджин, мне ее не хватает, пойми… А тебе нужно ее забыть. Только тогда тебе будет легче. – Эта картина моя. Нет таких денег, за которые ее можно купить… Либо ты уходишь, либо я зову охрану – ее голос дрожал, она выдернула свою руку и быстро ушла в другую часть зала. Кажется, внутри Хванджина было так пусто, что он даже не услышал последних слов. В глазах потемнело, ноги уронили его на пол. Обмороки для него стали обыденностью… В нем не было сил, в нем не было ничего от живого человека… Хванджин с утра сидел под вишней. Он не умывался, не переодевался, лишь уселся на траву, облокотился спиной на дерево и не двигался так… Солнце ужасно жгло глаза, но он даже не дрогнул. Очередной никчемный день, прожитый впустую... Он даже за все это время не сказал ни слова. Уже наступал вечер, но он продолжал сидеть так, будто это его последний день. Снова звук открывающейся калитки, однако Хванджин даже не оглянулся. Тем временем вошедший присел на траву и облокотился на дерево с другой стороны. – Ты давно так сидишь? – услышал он голос Хвиин и, даже, немного обрадовался. – Прости – да, он обрадовался возможности извиниться и снова вылить все, что в голове, вместе с чем у него полились слезы – я все делаю не так. Я не должен был ревновать, не должен был вообще вас видеть… Я не должен был делать такие вещи. Я не должен был ее убивать. – Ты так часто говоришь "Я"… Зачем ты сказал это сейчас? – Я не чувствую ничего… Умираю, меня кто-то сжирает изнутри… Я хочу успеть все сказать. – Хорошо, я тебя поняла – она была пугающе спокойной, от чего Хванджин переживал больше – к сожалению, все что было - не вернуть, и простить тебя я не могу. Пустая трата времени. Хванджин перестал сдерживать себя, а Хвиин все так же спокойно сидела и смотрела в никуда. В ней, на самом деле, тоже было пусто, она тоже ничего не чувствовала. Просто у нее это было немного иначе… Она просто жила от сна до сна, в котором снова и снова видела ее… Дни мучительно долго сменялись один за  другим. Хванджин снова выехал из дома. Наконец у него появился повод покидать дом. Когда он подъехал к нужному зданию и зашел в то самое помещение, его сердце заколотилось, а затем… Резкое разочарование. Место, где висела самая известная картина Хвиин… Оно было пустым. Хванджин оглядел все стены, вдруг ее перевесили… Ее не было нигде. Единственное, что он увидел, это Хви, стоящую в углу. Она пристально смотрела на него, а затем скрылась в другом зале.  В его голове это было предательством. Он перед ней извинился, а она… Его сердце разбилось еще сильнее. Он направился к выходу и покинул помещение, как можно скорее сел в машину. Он решил больше никогда не приходить на эту чертову выставку… Как только он оказался дома, он сел за рояль. Снова в попытках успокоиться. Все же он понимал, если снова захочет решить все проблемы алкоголем, будет плохо. Хансоль с кухни наблюдал за игрой Хванджина. Тот буквально не вставал до вечера. Играли новые приятные и спокойные мелодии. Поэтому Хансоль это слушал из комнаты, но заинтересовался и решил посмотреть на это. Хванджин наконец расслабился и остановился. Снова к нему пришла какая-то идея. Он так просидел пару минут, встал, накинул на себя пиджак и подошел к дверям. – Хансоль – он остановился, держась за ручку двери – если попросят, скажи правду. – Что? О чем ты? – Если спросят про смерть Джону... Признайся, что это была моя вина. Если про Хеджин, тоже скажи, что это был я. Говори только правду. А если... Спросят про мою смерть... Скажи, что это было моим решением – не успел он услышать ответ, как вышел из дома с трясущимися руками и ногами. Хванджин давно не был в ресторане... Он заказал отдельный столик, как обычно... Как всегда, он просит выключать камеры, приносить самые дорогие блюда. Вот снова он сидит там, но со стола берет только коньяк. Он сразу оплатил заказ и был спокоен. Дверь отворилась. Тонкий силуэт в красном платье, длинные темные волосы... Дыхание на секунду перехватило, а глаза стали огромными. – Здравствуй – аккуратно присела синеволосая девушка напротив. – Я... Я думал, это Хеджин... Боже мой – он выдохнул и сделал глоток. – Представь, что я Хеджин. Проведу с тобой вечер – Хвиин через силу улыбнулась. – Ну а зачем? – а Хванджин хитро улыбнулся от души, снова, эта улыбка у него будет хоть при смерти. – Я подумала, что тебе стоит наконец почувствовать себя... На месте своих жертв – она достала из ниоткуда маленький флакон, с каким-то содержимым внутри. Она быстрым движением открыла пробковую крышку, и аккуратно вылила содержимое в стакан Хванджина – а именно - на месте Хеджин. Он удивленно посмотрел на нее и улыбнулся еще шире. – Ну ты и дрянь... А ведь была такой доброй и наивно малышкой. – Была. Тебе пора.  – А не боишься совести? Кармы? – Я пуста. Мне нечего терять. У меня нет ничего на руках и нет ничего внутри. – Что ж – Хванджин взял стакан в руки, оглядел его со всех сторон – ты права. Мне пора. Думаю, лучше так, чем от горя. Он посмотрел на нее со своей неотразимой улыбкой, а затем выпил содержимое до дна. Это действительно было его решением. Вот у него действительно был выбор, тем временем как Хеджин должна была либо покинуть мир, либо прожить жизнь с дьяволом и жалеть о том, что не покончила с собой. – Сколько мне осталось? – Пару часов... Пару мучительных часов. Они улыбнулись друг другу. Снова последний взгляд. Два человека, чьи жизни так резко сцепились друг с другом... Чьи жизни были так делеки, и тут оказались одним целым.  Хванджин встал, поклонился и красиво пошел к выходу. Хвиин смотрела ему в спину, пока он не вышел из заведения. Что было с ним эти несколько часов... Мучения. Свои последние минуты он провел в кровати... В теплой кровати, чего он был совершенно не достоин, по его мнению. – Я надеюсь, что мы все еще друзья – еле слышно вышло из его уст... Это было последнее, что он мог сказать. Последний раз сделать вздох, закрыть глаза... Жизнь Хванджина была окончена так одиноко и печально... Прошло несколько месяцев. Хвиин не выходила из дома, продолжала губить свое здоровье, спать и обнимать свою самую драгоценную картину. Уже и лето подходило к концу. Неожиданно в ее голове появилась идея. Спустя столько времени она решила посетить дом, где когда-то жили две счастливые семьи... Нельзя сказать, что именно их погубило... Все произошедшее. Чон поднялась с постели, оделась и медленно направилась к выходу. Вся дорога казалась бесконечной. Вообще, она шла ради дерева вишни, которое она давно не видела в силу невозможности встать с постели. Когда Хвиин подошла к дому, она почти ничего не видела. Весь сад зарос, еще немного и не было бы видно дома, в котором окна покрылись неизвестным по счету слоем пыли и вообще выглядел непригодным для жилья. Да там никто и не жил. В ворота было зайти невозможно, поэтому пришлось лезть на забор. Когда она оказалась в саду, было тяжело понять, в какой именно его части она была. Но Чон заметила навес беседки. Она подбежала к ней, но дерева почему-то не увидела. Да, все было заросшим, но все же. Она снова огляделась. Казалось, там не стригли ничего, не спиливали и не убирали несколько лет, но нет. Хвиин увидела один пенек. То есть спиленное дерево... Дерево вишни. Перед своей смертью Хванджин мог пожертвовать свои деньги, мог бы извиниться перед всеми, мог бы сделать хоть что-то хорошее, а он... А он решил спилить вишню. Хеджин хотела, чтобы дерево вишни цвело как можно больше, чтобы ее тело стало именно этим деревом, оно и стало им... А Хванджин безжалостно избавился от него и говорит от любви Хеджин? Казалось, безнадежный крик Хвиин было слышно по всей округе. Она ненавидела Хванджина больше всех на свете. Чон стала ненавидеть и этот дом, да вообще все, что с ним связано. Наконец, сил было достаточно, чтобы как можно скорее добежать до дома, хотя слезы не прекращались. Хвиин оказалась у себя, закрыла все двери, не снимая обувь направилась на кровать. Подушки уже были белыми от количества соли в них. Хви не переставала сливать свои эмоции именно в них, кричать и успокаиваться.  Было тяжело даже сделать вдох, в итоге она совсем потеряла силы. Глаза закрылись, дыхание стало успокаиваться, разум переместился в другое место. Хвиин почувствовала холод. Все ее тело было в мурашках. Она резко открыла глаза и подняла голову... Она была в саду... В саду Хеджин, но он не был заросшим. Все было подстриженно, беседку только подмели, а вишня была усыпана красными ягодами. Хви улыбнулась... Внутри стало ужасно тепло, однако снаружи кожу снова резко покрыло мурашками. Ее телу никогда не было так холодно. Чон встала и вышла из беседки. Когда девушка оглянулась, она остановила свой взгляд на вишне. Под ней стояла Хеджин, которая собирала ягоды в ведёрко, но стояла она спиной к Хви. – Хеджин? – старшая постаралась сказать так, чтобы девушка это услышала. И да, она это услышала. Ан обернулась и посмотрела на Хвиин. Она нежно и по родному улыбнулась, а затем помахала ей. – Хеджин... – Чон была невероятно счастлива снова увидеть младшую, причем с улыбкой... Хоть она во снах всегда молчала – Хеджин, мне холодно. Хви вся тряслась и еле выговаривала слова. Хеджин подошла к ней и обняла, после чего весь холод пропал... Младшая проводила руками по спине Чон, чтобы согреть ее. Хвиин положила свою голову ей на грудь... Она так скучала по этим обьятьям... Она давно хотела снова почувствовать себя человеком. Хеджин отпустила ее и взяла за руки. – Забери меня. Я так хочу к тебе, я устала тут... Возьми меня с собой – Хвиин молящим взглядом посмотрела на младшую, на что та снова улыбнулась. Она отпустила одну руку Хвиин, крепко держа вторую, развернулась и повела ее за собой на выход из сада. Они шли и Хви становилось все теплее и теплее. Они шли до тех пор, пока Хвиин совсем не перестала видеть свет, а тело резко обожгло. Она совсем перестала чувствовать его, мысли совсем очистились, и все вокруг просто исчезло. Любовь может быть и такой. А стоит ли она того? Ну конечно да. Это же любовь.