Безобидная привычка

Женя знала, что жизнь никогда не давала ей выбора. Могла ли она мечтать о чем-то, кроме побед над собой и на чемпионатах? Раньше ей казалось, что больше ничего и надо. Только лед, коньки и непреодолимая тяга быть лучше всех. И прежде всего лучше самой себя. Ей было шестнадцать, и она пребывала в жаркой борьбе с неудачами, с ошибками. Но сейчас, когда все кануло в лету, Женя поняла, что заперта в клетке собственных несбывшихся мечт. Она хотела освободиться, жить, влюбляться, однако тяжелая мысль о долге и обязанности съедала ее изнутри. И хорошо бы, если Женя могла отодвинуть желание быть свободной, как раньше. Нет, уже не вышло. Она знала, что это случиться. Когда Жене было шестнадцать, она впервые ощутила странный, неизведанный ею трепет при виде олимпийского чемпиона Юзуру Ханю. Сначала Женя обманывалась убеждением, что это всего лишь восхищение, в нем нет ничего мешающего. А оно мешало. Она заглядывалась на Ханю, с каждым разом жаждя все больше, чтобы он ее заметил. Он заметил. Женя старалась понять, что ей может быть еще нужно от Ханю. Восхищение переросло в болезненную привязанность, которую она жестоко подавляла. У нее очень хорошо получалось справляться с эмоциями, мешающими достижению цели. Женя даже научилась прекрасно общаться с Ханю и не задерживать взгляд на его губах. А когда она переехала в Канаду, чтобы тренироваться у Орсера, пыл в ней утих. Она более не столь яростно стремилась выиграть. Повзрослела. Поняла, что не обогнать новых гениальных воспитанниц Тутберидзе, исполняющих четвертные, как дорожку шагов. Ну что же, она должна беречь свои силы. Женя пришла именно к тому, что уже не сможет, как бы не старалась, быть прежней. Было очень больно принимать жестокую участь, но Женя знала, что так надо. Жизнь сыграла с ней злую шутку. Женя смогла принять, что ей не выиграть. Однако старые привычки, подходящие идеально только для прошлых стремлений и целей, искоренить оказалось очень сложно. Даже почти невозможно. Она тренировалась, забывая, что не метит на золотую медаль. Запрещала себе любую калорийную еду, мотивируя желудок призрачной победой. И подавляла мешающие борьбе со льдом чувства. Да ведь она могла этого и не делать. Что? Женя постоянно забывалась. И вот она, снова шестнадцатилетняя, с кучей амбиций и мечт катит по льду, злясь на неподдающийся лутц. Женя справлялась со всем, кроме перемещений в прошлое. Через долгий, бесконечный год ее защита дала трещину. Слава Богу в таком пустяковом месте, как влюбленность в Ханю. Женя была уже слишком взрослой, чтобы пугаться любви. Когда она поняла, что снова засматривается на улыбку, на плавные движения Ханю, условия игры были приняты мгновенно. Она более не подавляла симпатию. Просто не видела смысла. И влюбленность росла, прорастала, ранее задавленная и растоптанная. Что Женя делала? Сохла по Ханю в свое удовольствие. Романтизировала страдания безответной любви, чтобы хоть как-то наверстать подростковые забавы, прошедшие мимо. И не сказать, что она была несчастлива. Женя чувствовала, что наконец-то обретает зажатую свободу. Не полностью, но для нее и того достаточно. Пиком ее подросткового удовольствия явился один летний вечер, когда она романтично прогуливалась в парке в наушниках под меланхоличные песни. Парк Женя выбрала специально близкий от ледовой арены, где вот вот заканчивалась тренировка у Ханю. Может он зайдет сюда? Ах, если бы… — Женя? Она обернулась, уловив сквозь музыку знакомый голос. Как по заказу, перед ней стоял Ханю, сияющий ослепительной улыбкой. Фальшивой, Женя знала. — Вот так встреча! — Женя хихикнула, торопливо пихнув наушники в сумку. — Ты у Орсера с тренировки отпросился? Что так рано? — Она закончилась полчаса назад. — улыбка исчезла с лица Ханю, оставляя лишь страшную усталость отражаться в его глазах. — Ты кого-то ждешь? — Кого мне ждать? Вышла одна, люблю это место. — Женя взмахнула рукой в сторону аккуратно подстриженного газона, ощущая приятное волнение. — А ты? Тебе же вроде не через парк. — Мне через парк, — нахмурившись, ответил Ханю. Он рассматривал ее веселое, покрасневшее лицо и все больше мрачнел. — Я домой, так что до завтра. Ханю вежливо кивнул Жене и бодро зашагал по дорожке дальше. Закусив губу, Женя провожала его взглядом. С одной стороны она, как взрослый человек и спортсмен, понимала, что надоедать страшно изнурившемуся Ханю просто нечеловечно. С другой…с другой стороны она хотела ему надоедать. До ужаса хотела. Она помнила, что такое идти домой после тренировки, помнила, что кажется будто еще шаг и ты скончаешься на месте. Но что-то в ней за эти годы зачерствело. И Женя вдруг поняла, что садистически желает, чтобы Ханю помучался. Раз он не любит ее, раз у него осталось право осуществить цель всей жизни, он переживет вечер, когда Женя сделает ему еще хуже, чем после тренировки. — Юзуру, постой. — она догнала его в миг. — Ты же в том доме? Так мне с тобой по пути! — Правда? — вздохнул Ханю и натянуто улыбнулся. — Не знал. — Теперь знаешь, — не стыдясь наглой лжи, пожала плечами Женя. Ее сердце билось, как сумасшедшее. Несколько минут они шли в тишине. Женя уж и не надеялась, что Ханю заговорит, думала взять ситуацию в свои руки. Однако Ханю повиновался ее невысказанному желанию, и, проведя длинными пальцами по волосам, сухо выдал: — Женя, если я не ошибаюсь, ты питаешь ко мне некоторые чувства. Я хочу сказать, что у нас в любом случае ничего не получиться. — Ты знал? — Женя вспыхнула. Паника взбушевалась в ней. Она никак не могла совладать с бурей эмоций, нахлынувших под пристальным взглядом Ханю. — У мне нет времени замечать такие мелочи, мне Брайн подсказал, — просто объяснил Ханю. — Вот как... — Женя немного успокоилась. К ней вернулась легкость и умение адекватно мыслить. Она усмехнулась. — Хорошо, для меня не секрет, что ты ко мне безразличен. Только можно спросить? Чисто из любопытства. Почему в любом случае? Это уточнение такое твердое, что я не могу не поинтересоваться. — Не важно, — отчеканил Ханю. — Не получится, потому что я не люблю тебя. Этого недостаточно? — Угостишь чаем? — сменила тему Женя, ехидно хмыкнув. — Ничего личного, просто хочу поболтать со старым другом. — Женя, я вообще-то устал. — Да ну, могу поспорить, что у тебя еще вагон сил. — Нет. — А что, боишься, что буду приставать? Ханю смерил Женю оценивающим взглядом. — Мне оно не надо. — Ну пожалуйста, — взмолилась Женя, прекрасно осознавая, на что идет. Она рисковала. И рисковала с удовольствием. — Ладно, — слегка поморщившись, сдался Юзуру. — Чай заваришь сама. И он взлетел по лестнице к двери подъезда. Женя с азартом ринулась за ним. Она понимала, что выставляет себя полной дурой, некультурной и непробиваемой. Эти мелочи меркли на фоне задуманного… Они зашли в лифт в напряженном молчании. Ханю опустил взгляд в пол, облокотившись на стену сгорбленной спиной. Женя прикусила внутреннюю сторону щеки. Контролировала ли она себя в самом деле, как думала? Контроль слетел полностью, и она, как умела, поддалась заветным желанием. Кажется, уж слишком фанатично. Так же безмолвно Ханю открыл ключом дверь квартиры и вошел, оставив Женю млеть на пороге. Она уже бывала у него дома, мельком забегала отдать ему забытый в холле телефон. Как и в прошлый раз, она ощутила спокойствие, окутывающие ее. Что-то было в обстановке комнат такое, что заставляло расслабиться. Ханю не шиковал, хотя и мог себе это позволить. Уютная, просторная и залитая лучами закатного солнца гостиная погрузила Женю в состояние именно подросткого, свойственного как раз для шестнадцатилетней девушки воздыхания. Она села на диван, скрепив руки в замок и уставилась на Ханю, который бросил сумку в углу и сладко зевнул, прикрыв рот ладонью. Поморгав, он скрылся в комнате, видимо вообще забыв про гостью. А в Жене разгорался жар, толкающий ее осуществить опасную идею. В конце концов, она молода и красива, ей не сорок пять, и она может позволить себе развлечься. Да, оправдания, но что поделать! Она встала и тихо, почти не слышно ступая, подкралась к прикрытой до щелочки двери. Спальня ли? Скорее всего. Как хорошо, что дверь не скрипнула, когда она раскрыла ее на большее расстояние, позволявшее прошмыгнуть в комнату. Действительно, спальня. Женя не стала оглядываться, ей было не важно ничего, кроме Ханю. Он стоял к ней спиной, разглядывая себя в зеркале с мрачным видом. Ханю успел уже переодеться в простую черную футболку и домашние штаны. Он… Выглядел так по-домашнему мило и одновременно сексуально, что Женя едва слышно выдохнула. Ханю резко обернулся и раздражительно цокнул. — Медведева, выйди, прошу. Женя сглотнула и тупо покачала головой. — Мне тебя силой отсюда убрать? Не дождавшись ответа, Ханю в два шага преодолел расстояние между ними и аккуратно взял Женю за локоть с целью вывести из комнаты. «Сейчас». Женя подалась вперед и впилась губами в губы Ханю. Он что-то замычал. Она схватилась свободной рукой, не обездвиженной ослабшей хваткой Ханю, за его шею, целуя желанные губы с бешеным жаром. Ноги ее ослабли от нахлынувшего эгоистичного наслаждения, она крепко прижалась к груди Ханю, ощущая тепло любимого тела. Рай быстро закончился. Ханю все-таки смог кое-как извернуться и легонько, но твердо оттолкнуть Женю. В его глазах плескалась злость вперемешку с разочарованием. — Ты что творишь? — грубо спросил Ханю, возвращая Женю в реальность. — Твое мучение закончилось, — заверила его Женя. Все тело было ватным, однако она умела собраться в нужный момент. — Признаюсь, это было нечестно. Больше не повторится. — Уходи уже, дай мне отдохнуть, — обессилено отмахнулся Ханю и отвернулся. Женя полюбовалась его оголенной шеей, выглядывающей из-под футболки и ласково улыбнувшись, вышла в погрузившуюся во тьму гостиную. Прикрыв дверь до ее прежнего состояния, Женя взяла с дивана сумку и встала посреди комнаты. Она не жалела. Как бы на прощание она обвела гостиную любовным взором. Вдруг взгляд ее зацепился за фотографию в рамочке, устроившуюся на столике около окна. Женя мельком оглянулась на дверь спальни и подошла к столику. Приглядевшись, поняв, кто на фотографии, она все же поняла, что не до конца умеет управлять эмоциями. Ханю и Фернандес. На фотографии они сидели где-то на природе, похоже, будто где-то в поле. Не важно. Вообще не важно где. Главное как. В обнимку. И Ханю, совсем не такой мрачный и серьезный, как сегодня, а сияющий будто изнутри, облокотился головой на плечо Фернандеса, как будто…как будто они пара. Не было на этом фото дружбы. У Жени в голове тотчас всплыли воспоминания о теплой, даже слишком теплой дружбе Ханю и Фернандеса, об их чрезмерной тактильности по отношению к друг другу и подозрительных переглядываниях, которым Женя раньше предпочитала не придавать значения. Глупая улыбка застыла на лице Жени. Она вскинула глаза в окно, где уже вовсю сверкали огни вечернего города. Как оказывается все было просто…