Whispered or shouted (Прошептал и крикнул)

При виде подъезжающей повозки сердце Ван Чжи затрепетало в груди. Он крепко сжимал запястье за спиной, пока крошечная фигура быстро становилась все яснее и яснее. Суй Чжоу был одет в свои повседневные синие одеяния, вечернее солнце освещало его красивое лицо, а весенний ветер трепал распущенные пряди волос, выпадающие из его пучка. Когда Суй Чжоу заметил встречающего, его лицо расплылось в мягкой улыбке. Они оба слишком сдержанно прыгнули в объятия друг друга, как в одном из романов Тан Фаня, но лицо Ван Чжи немного напряглось от силы его улыбки. — Суй-байху, — отсалютовал Ван Чжи, глядя на него сквозь веер ресниц. — Рад видеть, что ты благополучно добрался сюда. Руки Суй Чжоу были тёплыми и надёжными на его предплечьях, когда он снова притянул Ван Чжи. Отстраняясь, Суй Чжоу коснулся его рук, и это было похоже на концентрированный солнечный свет. — Ван-дуцзюнь, во всяком случае, я должен тебе поклониться. Спасибо, что пригласил нас сюда. — Глаза Суй Чжоу скользнули по нему, и на его лбу появилась небольшая морщинка. — Ты похудел. — Я думаю, что я был избалован, съев столько еды Суй-байху перед отъездом. Ничто теперь не может сравниться… Ван Чжи с удовлетворением отметил, что уголки рта Суй Чжоу дёрнулись. — Гуанчуань, почему ты не разбудил нас, если мы приехали! — Тан Фань спотыкнулся о занавеску повозки, сонно моргая от солнца. — Пытаешься оставить Ван-дуцзюня всего себе? — Позволь ему насладиться последними минутами покоя, — стрельнул Суй Чжоу в ответ, помогая ему выйти. — Говори тише, Дун-эр плохо спала прошлой ночью. — Слишком взволнована, — объяснил Тан Фань, схватив Ван Чжи за плечи, сияя яркими глазами и энтузиазмом. — И я могу её понять. Ван Чжи чувствовал себя немного ошеломленным, они так давно не видели друг друга, и поэтому происходящее казалось нереальным. Они оба смотрели на него так нежно, что Ван Чжи вынужден был физически отвернуться. — Пойдем, ты, должно быть, измотан. Ван Чжи забрался в свою повозку и с трудом удержался от того, что подпрыгнуть на месте, когда Тан Фань протолкнулся следом. — Что? — Тан Фань сел справа от него, как он делал десятки раз раньше, но, может быть, немного ближе, чем обычно. — Теперь моя очередь. Кроме того, Гуанчуань не хотел, снова пускать меня в повозку, чтобы я случайно не разбудил Дун-эр. — Конечно. Выражение нежного раздражения на его лице кажется знакомым. Приятно знать, что некоторые вещи не изменились. Тан Фань прищурился, окидывая его взглядом, словно на месте преступления: — Но он прав, ты похудел. Слишком много работаешь? — Я в порядке. — ответил Ван Чжи. — Теперь всё под контролем. — Мн. — Звук, который часто издаёт Суй Чжоу, в паре с детским надуванием Тан Фаня, был немного в новинку. — Где Дин Жун? — Работает. Как ещё, по твоему мнению, я смог найти время, чтобы поприветствовать вас в городе? — Ему нужно лучше заботиться о тебе. Тан Фань сидел достаточно близко для того, чтобы их колени соприкасались. — Это не его работа. — Ван Чжи вздохнул. — И никогда не должно было ею быть. Кроме того, обо мне не нужно заботиться. Дин Жун номинально вернулся к своим обязанностям как правая рука Ван Чжи, но их отношения перешли в чисто профессиональное русло. Прекратились мелочи, которые Дин Жун делал для него: застегивал плащ, надевал обувь, исполнял все прихоти Ван Чжи до того, как тот мог их даже озвучить. Ван Чжи это не беспокоило. Во всяком случае, Дин Жун был эффективнее, чем когда-либо. Ван Чжи не предполагал, что у него всё ещё есть преданность Дин Жуна, как в прошлом, и он заметил, что Дин Жун пристально смотрит на него, как на незнакомца, одетого в кожу Ван Чжи. Каждый из них переучивал друг друга, и это ставило их на более равные позиции. Если Дин Жун снова его предаст, Ван Чжи убьёт его сам. Если Дин Жун одержит верх… Что ж, Ван Чжи полагал, что он это заслужил. — Я не говорю, что тебе нужна помощь, но ты не должен справляться со всем сам, — продолжил настаивать Тан Фань. — Ты предлагаешь мне помочь, Тан-дажэнь? — Ван Чжи позволил своей улыбке стать застенчивой. — Насколько я понимаю, Суй Чжоу заботится о тебе, так что получу ли я сделку «два к одному»? — Да, конечно. — Он был потрясён искренностью в глазах Тан Фаня. — Я помогу тебе решить проблемы, а Гуанчуань накормит. — Похоже, ты имеешь в виду, что ценность Суй Чжоу состоит исключительно в его способности готовить. — Ну, очевидно, он также охраняет меня, но у тебя есть Цзя Куй и пистолет. — Тан Фань улыбнулся ему своей ямочкой на щеках и ровными белыми зубами. — Я просто слабый ученый. — Хочешь пистолет? — спросил Ван Чжи, изогнув бровь, когда повозка остановилась. — Никакого пистолета. — сказал Суй Чжоу, появляясь у открытой двери и осторожно помогая им обоим спуститься. — Никакого пистолета. Тан-дагэ и раньше ранил себя рогаткой. — повторила Дун-эр. Волосы с одной стороны у неё были примяты. — Приветствую, Ван-дажэнь! Спасибо, что пригласили нас увидеться с Вами. — Дун-эр, я понятия не имею, что бы делал твой Тан-дагэ, если бы ты не заботилась о нём. — Она выросла, её макушка теперь достигала ему почти до груди. — Страдал. — серьёзно ответила она. — Ван-дажэнь, я надеюсь, что Вы сохранили свои навыки вэйци лучше, чем Тан-дагэ. — Единственный, кто может победить её сейчас — это Сяо Ницю, — вставил Тан Фань, изо всех сил стараясь избежать багажа, который Суй Чжоу толкал в его направлении. Суй Чжоу рассмеялся при виде потрясенного лица Ван Чжи, звук шёл из глубины его груди. — Он жульничает — двигает камни, когда она уходит за закусками. Слава богам, Ван Чжи действительно не знал, как бы он отреагировал, если бы по улицам бегал какой-нибудь вундеркинд умнее Дун-эр. В сочетании с уличным умом Сяо Ницю это, несомненно, было бы лишь рецептом хаоса. — Проходите. Вы можете пока вымыться. Я заказал еду в одном из ресторанов города, и она должна быть здесь, к моменту, когда вы все закончите. Обеденный стол Ван Чжи ещё никогда не видел так много людей вокруг него. Обычно он ел за своим столом в одиночестве, и даже когда у него были гости, которых нужно было развлекать, Ван Чжи делал это в более просторном приёмном зале. Это же место предназначалось для семьи, и поэтому его оставляли нетронутым, за исключением слуг, которые еженедельно убирали поместье. Тан Фань и Дун-эр уже набили свои щёки так, будто не ели несколько недель, в то время как Суй Чжоу, совершенно равнодушный, с большей сдержанностью обращался со своей едой. Дун-эр сказала что-то об утке, вынуждая Тан Фаня начать лекцию о дважды-обжаренных ножках — запечь, а затем жарить, и использовала его рассеянность, чтобы беспрепятственно выбрать на тарелках кусочки получше. То, как уголки губ Тан Фаня тянулись вверх, пока он разглагольствовал, говорило Ван Чжи о том, что тот точно знает, что именно делает Дун-эр, и то что сейчас происходит — уже давно отрепетированное действо. В его тарелку положили слоеный кусок рыбы, приготовленной на пару. — У тебя нет практики, — сказал Суй Чжоу, дополняя рыбу овощами. — Тебе стоит поспешить, иначе эти двое ничего тебе не оставят. В нехарактерной демонстрации щедрости Тан Фань уступил обе жареные ножки Дун-эр и Ван Чжи соответственно. — Мы, старшие, должны иногда баловать младших. Ван Чжи поднял бровь и повернулся к Суй Чжоу, который, в свою очередь, просто закатил глаза. Он почувствовал тепло разливающееся в груди от удовлетворения отразившегося в глазах Тан Фаня, когда всё же откусил кусочек мяса. Ужин подошёл к концу, и глаза Дун-эр снова начали закрываться, поэтому она извинилась и ушла спать после того, как Ван Чжи пообещал сыграть с ней завтра. Затем все трое остались одни. Тарелки были вымыты, слуги отправлены на ночь. Они уединились в покоях Ван Чжи, сидя на подушках за низким столиком с почти нетронутыми закусками. Он выпил не так много, как двое других мужчин, но всё равно чувствовал тепло растекающееся по телу и лёгкую дымку витающую перед глазами. Ван Чжи снял свою богато расшитую верхнюю одежду, а Суй Чжоу и Тан Фань остались лишь в двух слоях своих одеяний. Тан Фань расслабился от вина и смеялся даже легче, чем обычно. В какой-то момент он потерял свою ленту для волос и откинул их назад. Но когда Тан Фань наклонялся ближе, чтобы поговорить с Ван Чжи или тянулся через стол, чтобы потыкать Суй Чжоу, его волосы скользили по бледной коже его шеи до тех пор, пока он снова рассеянно не закидывал их за плечи. Даже Суй Чжоу потерял характерную военную жёсткость в позвоночнике и легко рассказывал обо всех в столице, нежно вспоминая, как Дун-эр пыталась убедить их позволить ей привести домой собаку, пока Тан Фань не заявил, что раз у них появится новый «домашний питомец», они могли бы наконец-то съесть козу. — Он так яростно дразнил её, что чуть не заставил плакать. — Суй Чжоу говорил это, не обращая внимания на кудахтанье Тан Фаня. А затем сделал лицо, удивительно похожее на Тан Фаня, когда тот что-то глубоко обдумывает. — Жареный с тмином… Может быть, Гуанчуань приготовит отличное рагу. Дун-эр, не хочешь ли ты себе в кровать симпатичный коврик из козьей шкуры? Ван Чжи так сильно рассмеялся, что у него на глазах выступили слёзы: — Я понятия не имел, что у тебя такой талант к подражанию, Суй Чжоу. — Ты должен увидеть его маму Цуй. — Щёки Тан Фаня покраснели, когда он наклонился к Ван Чжи и хлопнул ресницами, проводя пальцами по руке того так, как раньше видел, Цуй-мама поступала с некоторыми посетителями. Это напомнило о времени, когда Тан Фань оделся как женщина — с накрашенными губами и длинными конечностями, покрытыми розовым шелком, — что заставляло Ван Чжи смеяться и краснеть по совершенно другой причине. Было забавно видеть, насколько Тан Фань был рассержен. Видеть же, как он полностью сосредоточился — с застенчивым выражением лица и с полуприкрытыми глазами — на Ван Чжи — это нечто другое. — Но я выпил недостаточно для этого, — возразил Суй Чжоу собираясь наполнить чашку Ван Чжи вслед за своей. Однако тот остановил его прикосновением ладони. Руки Ван Чжи холодные, его руки всегда холодные, и по сравнению с ними руки Суй Чжоу похожи на печь. Суй Чжоу взял его кисть между своими ладонями и начал растирать чтобы согреть. Ван Чжи почувствовал себя ошеломлённым этим контактом. — У вас обоих руки, как ледяные глыбы. Они были так близко, что Ван Чжи почти чувствовал, как слова Суй Чжоу разносятся по его груди. Тан Фань парил позади него с другой стороны, наблюдая за ними двумя, не отрывая глаз от места, где их руки соединялись. В воздухе витало тяжелое ожидание. Они говорили всю ночь, позволили себе вольности и пересекли границы, которые никогда раньше не пересекались, но на самом деле они не говорили ни о чём из этого. — Ван Чжи, — дыхание Тан Фаня щекотало шею, и евнух повернулся к нему лицом, в то время как Суй Чжоу продолжил держать его руку. — Это нормально? Хватка Суй Чжоу ослабла, его большой палец осторожно выводил круги на тыльной ладони. Так близко, что Ван Чжи мог сосчитать ресницы, отбрасывающие тени на лицо Тан Фаня в свете лампы. От него пахло теми же банными бобами, которыми пользуется Ван Чжи, и что-то горячее и собственническое свернулось у него в животе. Он не уверен, что кто-либо когда-либо обращался с ним так нежно прежде в его жизни. Ван Чжи едва кивнул, и Тан Фань сократил крохотное расстояние между ними. Его и раньше целовали — его больше, чем целовали, ради всего святого, он владеет борделем — но Тан Фань целовал так, словно пытался вымолить секреты бытия Ван Чжи из его губ. Он относился к поцелую с той же энергичностью, как и ко всему остальному в своей жизни. В какой-то момент Суй Чжоу отпустил его, и Ван Чжи зарылся пальцами в распущенных волосах Тан Фаня. Тан Фань отстранился первым, и выражение его лица было необъяснимо застенчивым. — Не смотри на меня так! — Как так? — Ван Чжи подполз немного ближе, практически к нему на колени, и аккуратно заправил волосы Тан Фаня за ухо. Так он выглядел моложе: волосы растрепаны, щеки пылают, а глаза светятся. — Как будто ты хочешь меня съесть! — Как иронично с твоей стороны. — Голос Суй Чжоу звучал самодовольно, даже несмотря на то, что он смотрел на них с бесстрастным лицом. — Не обращайте на меня внимания. Нельзя, чтобы гость чувствовал себя обделённым, поэтому Ван Чжи поманил к себе Суй Чжоу, не отодвигаясь от Тан Фаня. Суй Чжоу целовал его нежно, неторопливо и осторожно, обхватив лицо Ван Чжи руками, постепенно углубляя поцелуй. Он весь — контрасты на коже Ван Чжи. Мягкость его губ на фоне трения усов на лице. Осторожное прикосновение грубых мозолей к задней части его шеи. Ван Чжи вздрогнул, когда Тан Фань положил руки ему на талию. Суй Чжоу немедленно отстранился: — Ты в порядке? Тан Фань тоже повернулся, чтобы заглянуть Ван Чжи в глаза. Он со всех сторон был окружён теплом, и они оба смотрели на него так пристально, что Ван Чжи не мог перестать дрожать. — Я в порядке, но… — он глубоко вздохнул. — Но я устал. — Это был долгий день. — Суй Чжоу недолго потёр его руки, прежде чем отодвинуться ещё немного. — Ты хочешь, чтобы мы ушли? — Нет, — быстро ответил Ван Чжи. Они прошли весь этот путь, и ему не терпелось провести с ними больше времени. Он почувствовал, как Тан Фань пожал плечами, а затем осторожно выскользнул из-под Ван Чжи. — Ты растрепал мои волосы. Идём, приведёшь их в порядок для меня, а затем мы все ляжем спать. Ван Чжи оторвался от Суй Чжоу, чтобы взять с туалетного столика расческу и бутылку масла для волос. Он нанёс масло на руки и распределил его по кончикам волос Тан Фаня, прежде чем начать осторожно расчёсывать, продвигаясь снизу вверх. Волосы Тан Фаня были не такими густыми, как у Драгоценной супруги Вань, и по структуре более прямыми, чем у Ван Чжи. Его гребень легко скользил по прядям. Он поблагодарил Суй Чжоу, когда тот положил своенравную ленту для волос Тан Фаня на пол рядом с ним. Это тот же синий цвет, который Суй Чжоу предпочитает использовать в своей одежде. — Знаешь, я раньше в жизни расчесывал волосы только одному человеку… — Если ты снова скажешь «Его Величество», я уйду. — … И это была Драгоценная супруга Вань. — Тан Фань ощутил угрожающее рычание на своём затылке и вздрогнул, осознавая, что, возможно, именно он его вызвал. — Что ж, тогда мне действительно повезло. — Лицо Тан Фаня, когда он повернулся, чтобы посмотреть на Ван Чжи, было таким нежным, что тот почувствовал, как узел в его животе снова туго затягивается. Он развернул Тан Фаня обратно лицом вперёд. — Теперь ты знаешь. Между ними воцарилась тишина, пока Ван Чжи продолжал протягивать гребешок по волосам Тан Фаня длинными, ровными движениями. Голова того начала слегка опускаться вперёд — это сочетание усталости от путешествия и вина, и Ван Чжи старался не тянуть волосы слишком сильно, чтобы не причинить боли. Он почувствовал, как Суй Чжоу движется позади него — осторожно касаясь косы, проходящей через затылок: — Могу я? Ван Чжи кивнул, не отворачиваясь от Тан Фаня, аккуратно собирая волосы в свободный хвост. Лента, которую он повязал, было мягкой — какая бывает только от длительного постоянного использования. К тому времени, когда он закончил, Суй Чжоу вынул из волос маленькие шпильки и вытащил самую большую, удерживающую его пучок. Глаза Ван Чжи закрылись, и ему пришлось подавлять дрожь, когда Суй Чжоу крепко прижал пальцы к его голове, избавляясь от боли после того, что его волосы были туго связаны весь день. Когда он снова открыл глаза, Тан Фань уже устроился на животе, уложив голову на одну из своих рук — его глаза были устремлены на лицо Ван Чжи — а другой он теребил его шпильку для волос. Её матовое золото мягко светилось в свете лампы, когда Тан Фань водил тонкими пальцами по завиткам облака. — Я вижу, ты много носишь эту шпильку, она тебе больше всего нравится? Ван Чжи издал нейтральный звук. Пальцы Суй Чжоу теперь расчесывали его волосы, и ощущение от царапания тупых ногтей почти заставило его прикусить язык. — Я полагаю, тебе следовало сказать, что она единственная, что у меня есть. Тан Фань бросил на него слегка поражённый взгляд, и даже руки Суй Чжоу в его волосах на мгновение остановились. Ван Чжи напрягся. Откуда у него взяться времени на что-нибудь столь легкомысленное, как покупать лишние шпильки для волос? Если у Ван Чжи и есть свободный час в течении дня, он использует его, чтобы продвинуться вперёд по завтрашней работе. — Она тебе идет, — успокоил Суй Чжоу, нанося небольшое количество масла на кончики волос Ван Чжи. — Ага, — добавил Тан Фань, теперь немного нежнее держа шпильку. — Но действительно ли она единственная? Никто никогда не пытался подкупить Ван-дуцзюня красивой безделушкой? Ван Чжи пристально посмотрел на Тан Фаня. — Если и да, то сейчас она заперта где-то в императорской сокровищнице. Кроме того, что я, девушка? Кто даёт взрослому мужчине шпильку в качестве взятки? — Откуда мне знать, я никогда не получал взяток. — проскулил Тан Фань. Он подпёр голову руками и широко раскрытыми глазами посмотрел на Ван Чжи. — Что самое абсурдное тебе предлагали? — Ребенок. Ван Чжи ответил инстинктивно, но он почувствовал укол вины из-за того, что лёгкое, беззаботное выражение Тан Фаня стерлось с его лица. С самого начала и до конца это была ужасная ситуация. Лицо маленькой девочки было покрыто пудрой и румянами, одежда явно была слишком большой, она была напугана. Выражение лица Ван Чжи оставалось мягким несмотря на то, что его сердце колотилось в груди. Он позвал Дин Жуна, чтобы тот высек дарителя — даже его обычно невозмутимый заместитель казался мрачно довольным — прежде, чем отвёз девочку на поиски матери. Она была слишком молчалива, ведя их во двор, как привидение. Как только двери дома были открыты — Ван Чжи едва успел заметить растрепанный вид хозяйки дома — мать и дочь прижались друг к другу, рыдая. Израненные руки женщины оставляли полосы на одежде дочери в дополнение к дверям, которые она ранее закрывала. Ван Чжи отправил одного из своих охранников за доктором, прежде чем попрощаться с ними, так и не сумев принять искреннюю благодарность, которую они пытались ему выразить. Той ночью он плохо спал. Тан Фань положил шпильку и коснулся его колена: — Это было тяжело для тебя, Ван Чжи. И это было тяжело, но не тяжелее всего, через что он прошёл в своей жизни. Он раздумывал сказать им об этом, но каким-то образом ком образовался в его горле, и всё, что Ван Чжи смог, немного пожать плечами. Расчёска в руке Суй Чжоу издала легкий стук по полу, когда он положил её. — Хочешь, чтобы я заплел тебе косу? Ван Чжи кивнул, наслаждаясь контактом, когда Суй Чжоу убрал волосы назад, касаясь пальцами раковины уха. Тонкие пальцы Тан Фаня по-прежнему лежали на его колене, глаза всё ещё не отрывались от его лица. Ван Чжи посмотрел вниз на левую руку. — Еще болит? Из всех травм, которые он получил за эти годы, Ван Чжи никогда не ломал ни одной кости. — Уже нет. — Тан Фань поднял руку и переплёл пальцы, как и всегда, нежные и элегантные, с пальцами Ван Чжи. — Видишь? Сначала это было ужасно больно и некрасиво. И я рад, что тебя не было рядом, чтобы увидеть это. — Он заставил меня кормить его неделю. — проворчал Суй Чжоу — Когда же мне надоело и я отказался, ему каким-то образом удалось убедить Дун-эр делать это ещё два дня. — Лао Пэй сказал мне дать руке отдохнуть! — Ты правша! Нахождение между ними двумя, пока они препираются, приносило ему чувство близости. Это заставило его вспомнить о том, как они сидели в ресторане тётушки Дун, только они втроём, в тех редких случаях, когда Ван Чжи имел возможность сесть и поесть без дела, висящего над их головами. Суй Чжоу перекинул законченный конец косы через плечо Ван Чжи, и щетина его бороды нежно царапнула того по лицу. — Ты следующий? — спросил Тан Фань со своего места на полу. — Нет, — твёрдо ответил Суй Чжоу. — Ты не умеешь ухаживать за чьими-то волосами, кроме своих. Тан Фань закатил глаза: — О, пожалуйста, ты собираешься припоминать мне это вечно? В конце концов, нам не пришлось резать узлы! И как я буду совершенствовать свои навыки, если ты не позволяешь мне тренироваться? Ван Чжи отодвинул Тан Фаня от себя и повернулся, чтобы так же подтолкнуть Суй Чжоу развернуться. Волосы Суй Чжоу более тонкие, чем он привык, местами беспомощно спутывались, и Ван Чжи теперь мог понять, как произошёл ранее упомянутый сценарий. Тан Фань, хотя и скрупулёзен, и внимателен к деталям, когда дело касается его головоломок, совершенно безнадёжен, когда дело доходит до любой повторяющейся задачи, которая всё же требует внимания. Ван Чжи взял небольшое количество масла для волос между пальцами и начал распутывать образовавшиеся узелки. Суй Чжоу сидел с прямой спиной, но без того обычного напряжения, которое охватывает его в течение дня. Ван Чжи хотел свернуться калачиком рядом с ним и впитывать тепло его кожи. В ответ на прежнюю любезность Суй Чжоу он мягко массировал кожу его головы подушечками пальцев. Низкий стон, который сорвался с губ Суй Чжоу, заставил его чувствовать себя невероятно самодовольным. Ван Чжи захотел, чтобы Суй Чжоу снова издал этот звук. Он потёр руками шею Суй Чжоу и его плечи. Вдавив большие пальцы в один из узлов на плечах Суй Чжоу, Ван Чжи заработал ещё один приятный звук. Там, где одежда Суй Чжоу съехала, из-под воротника показался шрам. Ван Чжи провёл по нему большим пальцем: — Могу я? Суй Чжоу снял одеяние и нижнюю рубаху вместо ответа, совершенно не извиняясь за свою наготу. Его спина — беспорядок из шрамов, пересекающихся, выпуклых и местами тёмно-розового цвета. Большинство из них находились в различных состояниях заживления, а некоторые из них ближе к середине были затянуты. — Они доставляют неудобства? — Это терпимо. Ван Чжи встал за маслом, которым покрывал свои шрамы. Тан Фань свернулся калачиком на полу, положив голову на руку, всё ещё сжимая шпильку Ван Чжи, и спал мёртвым сном. Ван Чжи взял тёмно-зеленый плащ рядом с кроватью и накинул его на Тан Фаня, прежде чем вернуться за маслом и одеялом. Суй Чжоу приподнял бровь: — Ты не волнуешься, что на нём останутся пятна? — Это просто одеяло. — ответил Ван Чжи, раскладывая его перед собой. — Ложись, иначе масло испачкает всю твою одежду. Он согрел масло между ладоней, прежде чем начать нежно втирать его в кожу Суй Чжоу. — Тан Фань был там, — сказал Суй Чжоу, когда Ван Чжи провёл пальцами по блестящему плоскому шраму. — Рана была глубокой, и Пэй Хуаю пришлось прижечь её чтобы закрыть. — …Рыболовный крючок моего старшего брата случайно застрял у меня в руке.… первый раз, когда мы попали в засаду в ночном патруле на границе… Проклятая коза. Последнее объяснение рассмешило Ван Чжи. Этот шрам был едва заметен, цвет кожи уже почти сравнялся, но он всё равно старательно втирал масло в пятно на тыльной стороне руки Суй Чжоу. Ван Чжи остановился на серии следов от хлыста, пересекающих его спину. — Ян Фу. Человек, который носил такое же лицо, уже мёртв, но Ван Чжи не чувствовал удовлетворения. Он задавался вопросом, был ли Суй Чжоу когда-либо подсознательно зол на него за то, что у Ван Чжи было такое же лицо как у человека принёсшего ему столько боли. Ван Чжи задавался вопросом, смеялся ли Ян Фу. Неужели Суй Чжоу слушал эхо его голоса, насмехающегося над ним, пока истекал кровью. Эхо насмешливого голоса Ван Чжи. — Тебе повезло, что не было заражения. — Доктор сказал то же самое. Ван Чжи прикасался к шрамам ещё осторожнее, как будто мог как-то заменить предыдущее воспоминание. Суй Чжоу издал звук, словно довольный кот, когда Ван Чжи крепко вдавил пальцы в его спину там, где почувствовал узел, и это наполнило его решимостью найти все места, которые заставят Суй Чжоу так среагировать. Шрамы казались странными под его руками, пока он снимал напряжение с мышц. К тому времени, как они впитали масло, Суй Чжоу окончательно расслабился в его руках. Ван Чжи похлопал его по плечу: — Готово. Одевайся, и я закончу заплетать твои волосы. Он быстро справился с этим и завязал конец одной из своих лент. Светло-зеленый резко контрастировал с черным цветом волос Суй Чжоу. — Нам следует уйти, пока я не слишком устал, чтобы двигаться, — сказал Суй Чжоу, глядя на Тан Фаня, который всё ещё крепко спал на полу. Он сделал паузу, когда заметил плащ, и с улыбкой посмотрел на Ван Чжи. — Ты держишь его рядом с кроватью? Ван Чжи усмехнулся: — Обычно он лежит на кровати. Суй Чжоу улыбнулся ещё шире и коснулся пальцем щеки Тан Фаня, чтобы нежно его разбудить: — Жуньцин, пора идти. Тан Фань издал сонный, ноющий звук и плотнее прижался лицом к капюшону плаща. — Тан Фань. — На этот раз Суй Чжоу потряс его немного сильнее. — Суй Чжоу, — он даже не открыл глаз. — Неси меня. Суй Чжоу закатил глаза так сильно, что Ван Чжи удивился, что тот ничего себе не повредил, но безропотно подхватил Тан Фаня на руки. Тан Фань издал приятный тихий звук и крепче прижался к груди Суй Чжоу. Ван Чжи встал, чтобы открыть им дверь. — Твой плащ? — Ничего страшного, заберу его завтра. — Ван Чжи знал, что снова улыбается. Что-то настоящее и безудержное бушевало внутри, и Ван Чжи чувствовал, что от этого у него морщился нос, а щеки надувались, как у ребенка. — У меня был кое-кто настоящий сегодня. Суй Чжоу снова поцеловал его перед закрытой дверью. Сладко и целомудренно по сравнению с их предыдущим поцелуем, лишь лёгкое касание губ, но всё равно это вызывало покалывание до кончиков пальцев ног Ван Чжи. — Действительно? Я вообще-то здесь. Они оторвались друг от друга, и обнаружили, что Тан Фань смотрит на них. Все следы сна были изгнаны, а руки всё ещё обнимали Суй Чжоу за плечи. Ван Чжи поцеловал надутые губы. Проследив за тем, как они вернулись в соседнюю комнату для гостей, Ван Чжи в изнеможении упал на кровать, потушив по дороге все лампы. Он засыпал под толстым одеялом тишины, и сладкий медовый запах его масла для волос наполнял его чувства.