Save me

Она попросила уйти. Осознание того, что он сам вновь все испортил, грызло изнутри противным чувством сожаления. И, как всегда, этому сожалению противостояла привычная, равнодушная стена рациональности. Ей будет лучше без него. Пусть не сразу, через время, когда чувства пройдут, но ей станет лучше. Работать некоторое время, возможно, будет трудно, но она сильная, она справится. Он убеждал себя в этом, где-то в глубине души понимая, что ему самому без нее будет только хуже. Это понимание он всю ночь заливал виски - к утру и от того, и от другого почти ничего не осталось… - Ты что, пил всю ночь? – голос Кадди был отвратительно громок и резок. Хаус поморщился и ткнул палкой в кнопку вызова лифта. - Знаешь, все эти юридические разборки на самом деле проходят веселее, чем я думал, - попытка скрыться в открывшейся кабине не увенчалась успехом – начальница увязалась следом. - Выглядишь отвратительно. Хаус снял солнечные очки, скрывающие воспаленные глаза, и встретил взгляд, привычно смешивающий осуждение и беспокойство. Лиза всегда очень забавно пыталась до него достучаться. - Ты сегодня очаровательна, как никогда. Новое дело? – папка в ее руках с пометкой диагностического отдела спасла от необходимости искать другую тему, чтобы перевести разговор. - Новое заявление об уходе. Лифт остановился, но Хаус не сдвинулся с места. - Чейза окончательно достали мои домогательства? – отчаянная попытка отшутиться. Он уже успел заметить имя на папке. И мысли, множество самых разных догадок, начали расползаться, как тараканы при включенном свете, - ни одну из них не удалось ухватить. Она не могла уйти. Не могла! Не должна была… - Кэмерон утром уволилась. Кадди прикоснулась к его руке, заставляя перевести взгляд на нее. Волнение – вовсе не за карьеру доктора Кэмерон. Двери закрылись, кабинка лифта слегка дернулась и плавно поехала вниз, так и не дождавшись новых пассажиров. - Наведи порядок в своем отделе. - Строгий образ начальницы, теплое прикосновение пальцев при передаче злосчастной папки. - Второе увольнение за месяц – это уже перебор. Листая на ходу папку, Хаус тяжело шел по коридору туда, где привык получать ответы на незаданные вопросы. «По личным причинам»… «без дополнительных выплат»… Зная Кэмерон, можно быть уверенным, что шкафчик уже пуст, а коллеги обняты на прощание. Внезапно он разозлился. Она же ничего не объяснила, в конце концов. Просто взяла и ушла. Это было так на нее не похоже, так неправильно, что выбивало из колеи и заставляло злиться еще сильнее – бессильно и глупо. Дверь кабинета Уилсона открылась практически пинком. - Эй, Уилсон, как прошли выходные? Друг поднял усталый взгляд. - Думал, ты уйдешь в викодинно-алкогольный загул минимум на два дня. Хаус дохромал до дивана и привычно закинул больную ногу на стол, поверх папок с историями болезни. Осмотрел знакомый кабинет и только через пару минут позволил себе встретиться глазами с Уилсоном. Тревога – как же он устал, что все о нем так беспокоятся. Было бы проще поступать, как сволочь, если бы не было этой странной, лишней заботы буквально двух-трех людей в его жизни. - Почему это я должен был уйти в загул? - Что произошло в Балтиморе? – вопросом на вопрос – бесконечные попытки достучаться и разгадать. Хаусу это нравилось. - У нас был один номер на двоих, если ты понимаешь, к чему я, - понизив голос до шепота, сообщил Грегори и подмигнул. - Хватит корчить из себя идиота. Вчера звонила Стейси, спрашивала, не у меня ли ты, и все ли с тобой в порядке. - И? – Хаус поморщился. Вот только внезапно пробудившихся чувств Стейси ему сейчас и не хватало. - Ты бегаешь от нее. Она расстроена. Уилсон ткнул на клавишу телефона. По комнате разнесся голос с автоответчика: - Нам нужно было поговорить после Балтимора, но я просто так проторчала полчаса в машине возле его дома. Если знаешь, где он – перезвони… Воцарившаяся следом тишина давила. Чувство вины перед Стейси скреблось где-то внутри, но не перекрывало горечь, появившуюся вчера после слов Кэмерон. Хаус подумал, что влюбленная глупенькая Элис безоговорочно поверила бы, скажи он, что в Балтиморе ничего не было. Он вдруг поймал себя на мысли, что давно про себя называет ее по имени. И это, наверно, означало, что они зашли далеко. И было правильно остановиться сейчас, пока это возможно. Грегори прикрыл глаза и откинулся на спинку дивана. Нога болела сильнее обычного. - Я был с Кэмерон. Уилсон странно на него посмотрел. В этот раз – поверил. Не стал искать подвоха, издевки, шуток и отговорок. - Слышал, она опять уволилась. У вас это игра такая? Она увольняется, а ты бежишь приглашать ее на свидание, чтобы она вернулась? Было бы гораздо легче, если бы это была игра. - Так будет лучше, - туманное оправдание, брошенное вполголоса. Джеймс тяжело вздохнул и на мгновение скрыл лицо в ладонях. Как ни странно, больше всего в этой ситуации ему было жаль Кэмерон – отчаянно храбрую девочку с большим сердцем, которая повелась на харизму циничного гения, и вполне закономерно оказалась преданной и брошенной. Хаус выглядел достаточно хмурым, чтобы понять – больно он ей сделал достаточно. - Тебе лучше? Стейси, которая не находит себе места? - Эллисон. Уилсон замер, наконец, сопоставив все известные ему факты с теми, о которых он мог только догадываться. Какое-то время в кабинете висело напряженное молчание. Уилсон в упор разглядывал друга, а тот усиленно делал вид, что чихать на это хотел. - Хаус, ты идиот. Вполне ожидаемый, скорее всего, даже справедливый диагноз - Ей так будет лучше, - упрямо процедил диагност, обжигая друга злым взглядом. Потому что они зашли слишком далеко, потому что позже расставаться было бы еще больнее, а ей куда больше подходит Чейз – и по возрасту, и по характеру. Друг молчал, перекатывая в ладони ручку. Он привык, что у Хауса странные, противоречащие логике мотивы, и поступки – во вред себе или другим, а зачастую и то, и другое разом. Однако последние недели он был… спокойнее обычного. Реже злился, больше шутил. Неужели это влияние молодой и настойчивой доктора Кэмерон?.. Телефонный звонок заставил вздрогнуть. - Доктор Уилсон, звонили по поводу страховки вашей пациентки с раком легких… Пока Уилсон записывал за секретарем информацию, раздался скрип двери – Хаус предпочел уйти от дальнейших объяснений. - Ну и сколько человек вы угрохали, пока меня не было? – Грегори закинул пальто и сумку на вешалку возле двери. Форман и Чейз, что-то бурно обсуждавшие до его прихода, резко оборвали диалог и, проигнорировав вопрос, задали свой: - Почему ушла Кэмерон? Причем задали на удивление синхронно, так что, похоже, и сами почувствовали себя по-дурацки. - А она вам не сказала? Улетела с любовницей на Гавайи – дико ей по этому поводу завидую, между нами говоря, - не желая продолжать общение, Хаус направился к двери своего кабинета и, скрывшись за ней, первым делом закрыл жалюзи. Опустившись в кресло, он откинулся на спинку и, прикрыв веки, прислушался к диалогу за стеной. - Получается, что даже Хаус не в курсе, - сказал Чейз, - ну, или делает вид, что не в курсе. По крайней мере, я был прав, когда говорил, что с ней в последнее время что-то не так… - Если кто-то тебе отказал, это еще не значит, что с ним что-то не так, - фыркнул Форман. – Возможно, ей уже давно предлагали место получше. Без всякой… нервотрепки. - Красноречивая пауза заставила Хауса усмехнуться. Чейз продолжал говорить что-то еще, но диагност уже не слушал. Откинувшись на спинку кресла, он вертел в пальцах таблетку викодина и размышлял. Отказала, значит. Отказала Чейзу, собрала все вещи и документы буквально за пару часов. Кэмерон обычно долго обдумывает и вынашивает решения… Когда спустя минут десять он вышел из кабинета и направился к лифтам, Форман и Чейз даже не попытались его остановить или хотя бы окликнуть, молча проводив босса недоуменными взглядами. - Опять сбегаешь? – теплый и чуть хрипловатый от курения голос остановил его возле выхода на парковку. - Вы с Кадди сговорились и подкарауливаете меня по углам? – вышло грубовато, и он даже не удосужился повернуться к ней лицом – просто чуть замедлил и без того тяжелый шаг. - Я просто хочу попрощаться. Она обошла его сама и посмотрела прямо в глаза. Сожаление и странная нежность, отдавшаяся внутри забытым теплом. - После Балтимора… я ожидала каких-то действий. Хаус усмехнулся. Стейси осталась такой же – у нее всегда есть запасной план. - Они были. Уорнер как-то горько, но понимающе улыбнулась. - Видимо, не в мою сторону. - Видимо. Молчание напрягало. Он торопился уйти, а она не хотела отпускать вот так – скомкано и не ясно, оставляя вопросы. - Мы с Марком уезжаем – нашли реабилитационный центр поближе к старому дому. - Здорово, - вдруг странная искренность в голосе. Он хотел, чтобы у нее все было хорошо. Потому что без него у нее и правда все будет хорошо. С правильным мужчиной. - Прощай, Хаус. Она коротко поцеловала его в щеку и на несколько бесконечных секунд прикоснулась пальцами к сжимающей трость руке. - Прости меня. Он знал за что. За то, что когда-то изменила его жизнь и снова ворвалась в нее без спроса сейчас. Цокот каблуков раздавался на парковке еще несколько секунд. Хаус стоял и слушал, пока он не стих. А потом быстрым шагом направился к машине. Никаких сожалений о прошлом – он и так потратил на это пять лет.

****

Звонок в дверь не стал для Кэмерон неожиданностью, как и то, что звонившим оказался Хаус – и не только потому, что она предусмотрительно заглянула в глазок. Она словно бы ждала этого. Им нужно было поставить точку. Ему – для формальной очистки совести, ей – чтобы собрать остатки собственного достоинства, заставить постоянно ноющее сердце умолкнуть и идти дальше с поднятой головой к новой жизни. Жизни без Принстон Плейсборо, без работы в команде одного из лучших в мире диагностов, без него. - У тебя появилась дурная привычка. – Она все-таки чуть вздрогнула и внутренне подобралась, оказавшись под прицелом льдисто-голубых глаз. – Ты бежишь от проблем. Он заявил это с таким самодовольным видом, что Кэмерон вдруг стало смешно. Но закатывание сцен и истерик плохо уживалось с вялой попыткой сохранить лицо. Нервную улыбку пришлось проглотить, отчего в горле встал комок, который мешал дышать и еще почему-то – думать. Хаус стоял на расстоянии вытянутой руки, все еще свежи были воспоминания о его грубоватых ласках, о той особой близости, что была между ними, и в то же время она точно знала, что не позволит ему прикоснуться к себе. Эта будет та черта, за которой для нее ничего не останется – кроме унижения. И еще зависимости – от его присутствия, взгляда, прикосновений… - Забавно слышать это от тебя, - тихо сказала она и скрестила на груди руки. - Я могу хотя бы узнать причину? Он не пытался приблизиться, едва переступив порог, но звука его голоса и взгляда было достаточно, чтобы заставить ее тело мелко дрожать. Он не должен был это заметить, не должен был знать, насколько ей тяжело. Несмотря ни на что, в нем еще оставались – и Кэмерон в это упрямо верила, не могла не верить – душевное благородство и теплота. Хаус был способен если не на жалость, то на сожаление. Но жалеть ее он не будет. Черта с два. Кэмерон приподняла подбородок и посмотрела на мужчину в упор. - Я тебя обманула, - раздельно проговорила она. - Если ты имеешь в виду Чейза, то я точно знаю, что ничего не было – австралиец не умеет держать язык за зубами. Тогда к чему все это? - Действительно, к чему? – Кэмерон горько улыбнулась и вся как-то обмякла, опустив взгляд. – Я обманула тебя не в этом, - сказала она, - а в своем обещании. Обещала, что все стерплю, но не смогла. Ты был прав, - она подняла глаза на него, уже не пытаясь ничего скрывать, - я слабачка. И по праву слабого я сдаюсь. Не могу и не буду тягаться с твоим прошлым, с твоими женщинами, со всей этой болью в тебе… - Он сощурился, пристально глядя на нее, а она продолжила на полтона тише, выдавая главную и самую ранящую из причин: - Не могу и не стану прощать предательство. Хаус молчал, словно не зная, что возразить. Кэмерон ненадолго прикрыла глаза и тихонько выдохнула сквозь стиснутые зубы – оказывается, она не только слабачка, но еще и дура. До последнего на что-то надеялась, хотя не признавалась в этом даже себе. Надежда обратилась в прах, сердце сдавило, и все, чего она хотела – чтобы он ушел. Тогда она сможет дать волю слезам, разбить что-нибудь, наконец, или напиться в хлам, позвонить Чейзу и трахнуться с ним, сделать хоть что-то, чтобы не чувствовать себя такой раздавленной, такой никчемной. Она ведь сильная, она это точно знает, ей говорили. - То есть ты абсолютно уверена, что у меня был секс со Стейси в Балтиморе? Прямой вопрос полоснул по открытой ране. Она сжала кулаки, понимая, что начинает злиться, нет – ненавидеть того, кто продолжал пытать ее бессмысленными вопросами. - Скажи, что это не так, и завтра я приду на работу, - отчеканила она. Хаус чуть склонил голову на бок, по его губам скользнула то ли улыбка, то ли усмешка – всегда было трудно определить, и от выражения его лица у Кэмерон защемило в груди. Сердце забилось где-то в горле, ладони похолодели. - А с чего ты взяла, что я возьму тебя обратно? – на полном серьезе поинтересовался он, в пару шагов преодолевая расстояние между ними и притягивая ее к себе за талию. - Дура, - беззлобно и с каким-то едва уловимым облегчением сказал он. И тогда Кэмерон, которая все это время стояла не шевелясь, словно боясь поверить, шумно выдохнула и прижалась к нему всем телом. По щекам поползли слезы, ноги ослабели, а дышать стало легко-легко… Дверной замок противно щелкнул, отрезая для Стейси пути к отступлению. Теперь придется поговорить, ответить на все вопросы, не сломавшись при этом. Она внутренне напряглась, гадая, что он спросит сначала. - Мне нужно знать, что происходит. Ему и, правда, нужно. Иначе не прояснить ситуацию, не сложить все элементы головоломки вместе, не понять, что делать: оставить все, как есть, или изменить ситуацию в корне. Внутри шевельнулось противное тянущее чувство – в Нью-Джерси осталась Кэмерон. Кэмерон, которая там, в Принстон Плейнсборо, вместе с коллегами боролась за жизнь пациента. Ждала. Даже на прощание она не подала вида, как расстроена этой поездкой, была мила, нежна и заботлива, как всегда. Очаровательно попросила позвонить ей, когда доберется. Хаус надеялся только, что короткого смс ей хватило. А Стейси… еще одна загадка, которую нужно разгадать. Оставленный кулон – это мелочь. Но именно мелочи все и решают, в них кроется суть. Нужно ли ему, чтобы она сдалась и признала чувства, чтобы совершила ошибку? Нужна ли ему она сама – несчастная, вынужденная вернуться под его напором, уже испытавшая когда-то на себе всю тяжесть и горечь отношений с ним?.. Хаус не знал. Снова, как и с Кэмерон, не знал ответа. Это раздражало, заставляло срываться и давить на нее еще больше. Потому что в этот раз он не может пустить все на самотек. Стейси бросила на него вопросительный взгляд. Они оба прекрасно понимали, о чем он, но нет – она вынуждала произнести вслух. Слова, после которых объяснений уже не избежать. - Когда ты ссоришься с Марком и начинаешь избегать меня, мне кажется, что… что… - он не мог подобрать слов. «Что у меня есть шанс?» - вряд ли можно сказать что-то более унизительное. - Что я чувствую свою слабость и не хочу, чтобы ты был рядом, опасаясь эксцессов? – Хаус отвык, чтобы за него так метко заканчивали предложения. Отвык от ее прямоты, так похожей на его собственную, отвык от практически дословного прочтения каждого его поступка. И вдруг остро ощутил, как скучал по ней. Все пять лет. - Именно. Номер в отеле… - Может плохо закончиться, - она вновь не дала договорить. Плохо – это если она изменит мужу, видимо. Хаус хмыкнул. - И как нам быть? Внимательный взгляд. Она тоже не знала, как ей быть. Тоже запуталась, продолжая метаться между ним, тяжелым и болезненным чувством, и ставшей привычной, удобной любовью Марка. - Наши отношения это зависимость. Они как… как… - Хороший наркотик? – пытаясь помочь, он провел самую простую для себя аналогию. Она покачала головой – единственная женщина, которую ему интересно было разгадывать. Раньше была единственной… - Они как карри-виндалу, - от привычки говорить метафорами он тоже отвык. Когда-то она подхватила ее от него самого. - Он вызывает зависимость?.. – Хаус сделал два тяжелых шага, проходя, наконец, вглубь номера. Стейси не отступила – напротив, сама начала приближаться. - Ты резкий, ты всех раздражаешь, бьешь наповал, как… карри-виндалу. Когда любишь карри, это терпимо, - она говорила, внимательно на него глядя, а расстояние между ними все сокращалось, становясь опасно малым. - Однако если карри слишком много, ты просто сожжешь себе все нёбо, и еще очень, очень долго не захочешь его видеть. Но однажды проснешься и подумаешь… как же я соскучилась по карри. Лишь договорив, она шумно выдохнула и опустила голову. Была не в силах видеть его победную полуулыбку и насмешку в глазах – кого пыталась обмануть… Хаусу вдруг стало ее жаль – столько дней он ждал этого признания, вынуждал ее сказать, что она по-прежнему испытывает к нему чувства, и теперь, сломавшись, она выглядела такой несчастной и виноватой перед собой, что хотелось утешить. Он протянул руку и, прикоснувшись к лицу, заставил посмотреть ему в глаза. Сейчас ему было плевать на все – на игры, на собственное решение сдержаться и данное Уилсону обещание, на Марка… даже на Кэмерон. Хотелось окунуться в это с огромным трудом забытое чувство заново, почувствовать любовь этой женщины. - Ты сволочь, - не обвинение, лишь усталая констатация факта. Она сдалась и сказала ему об этом. Сказала, что он нужен ей – пусть даже сволочь. Они оба умели читать между строк и слышать непроизнесенное вслух. - Я знаю, - он привычным жестом обхватил ее за талию, притягивая чуть ближе к себе. Поцелуй был осторожным, медленным, словно первым из-за неловкости, на самом деле – это был шанс остановиться для них обоих. Они не остановились. Хаус целовал ее собственнически, понимая, что, несмотря на условности, она по-прежнему принадлежит ему, и все ждал, когда пройдет стянутая в комок боль в груди, когда она сменится пьянящим чувством победы. Комок никуда не девался, наоборот – тяжело заворочался где-то за ребрами, и от этого тщательно скрываемая боль хлынула наружу, словно кровь из расковырянной раны. Эта женщина, которую он теперь целовал, когда-то и правда разбила ему сердце. Сейчас, когда все забылось и сердце будто бы зажило, было крайне глупо снова возвращаться в прошлое. Заставлять ее перевернуть свою жизнь и подхлестывать азартом себя, думая, что будет, как прежде. В прикосновении теплых губ стала ощущаться горечь. Когда Стейси обвила руками его шею, прижимаясь теснее к телу, Хаус отстранился. Она непонимающе смотрела, но от этого взгляда, как ни странно, чувство вины даже не шевельнулось. Они не успели совершить ошибку и перейти черту. Просто выяснили все для самих себя. Стейси – что все еще хочет Хауса, а сам Хаус – что ему не нужна старая любовь, которая не загладит боль первой попытки. - Не нужно, - он сделал шаг от нее. Во взгляде вспыхнула злость. - Ты издеваешься?! Всю дорогу вынуждал меня признаться, а теперь, добавившись цели, откидываешь в сторону? - Получается, что так. Он сделал это не из мести, хотя так и скажет Уилсон, он сделал это, потому что правда не знал – хочет ли, нужно ли… Теперь знает. Стейси поджала губы и скрестила руки на груди. Хаус видел обиду в каждом жесте и слове. Обиду, которая пять лет грызла его самого. Обиду, которая была бы в их отношениях все равно, даже если бы они сейчас сошлись вновь. - Ты поддалась только потому, что поругалась с Марком. Вы помиритесь. И ты бы пожалела, если бы сегодня… что-то произошло. Они оба знали, что он прав. Сам Хаус знал, что тоже бы пожалел. Ничего бы не закончилось хорошо, и в любом случае не было бы счастливого воссоединения. Только вот смотреть в глаза Кэмерон по возвращению домой было бы труднее. И теперь они – просто бывшие, проверившие прежние чувства на прочность. Чувства все еще были, и были дороги им обоим, но уже ощутимо подгнили и, по большому счету, сменились новыми – к Марку и… Хаусу не хотелось этого признавать, но и к Кэмерон. Двум циничным, сильным и резким людям нужны были другие – мягче и податливее, способные прощать и уступать. Резкий звонок заставил их вздрогнуть. - Хаус! – немного взволнованный голос Эллисон в трубке отозвался теплотой в груди. Боль отступила, прекратив распространяться по телу и вдруг смягчившись. И тогда все окончательно встало на свои места. - Завтра ровно в девять и ни секундой позже, - как ни в чем не бывало заявил Хаус, отстраняясь, и потянул ее за собой вглубь квартиры, - ты растеряла все права на привилегии. - Нет, - твердо сказала Кэмерон, кусая губы, чтобы глупо не улыбаться, и все еще боясь поверить. - Нет? – Хаус обернулся, вопросительно вздергивая бровь. - У меня есть еще одно условие, - с так хорошо знакомым ему упрямством заявила она. Хаус отпустил ее ладонь, проведя кончиками пальцев вверх по руке, слегка сжал плечо, скользнул по шее и, обхватив темноволосый затылок, притянул к себе. - Мошенница… - пробормотал он прямо ей в губы. Кэмерон судорожно вздохнула и прикрыла веки. - А разве кто-то обещал, что будет легко?