Выхлопные газы

— Если я узнаю, что этот придурок согласился на гонку с Джексеном, то я его задавлю саморучно, — ворчит Кейл в трубку, ожидая открытия дверей бордового гиперкара, которые словно птицы, распахнувшие крылья перед полётом. — Ну-ну, того то он и ждёт, — из трубки на фоне громкой музыки слышится веселый женский голос, — Чхве Хан, не хочешь ответить? Не хочет! — Черт бы побрал этого идиота, — ругается Хенитьюз, на всякий случай оглядываясь в поиске тех, кто ещё не достиг определенного возраста для таких выражений, а после вздыхает и садится в обитое приятной тканью сидение. Он раздражённо бросает на соседнее сидение пальто, а после заводит автомобиль, хватаясь за руль. Ворота подземной парковки медленно открываются, а сбоку от них стоит с иголочки одетый дворецкий и одаряет его своей пугающей улыбкой, совершая прощальный поклон. В его ежедневном выражении лица явно читается угроза, которую он даже не скрывает, просто добавляет немного вежливости поверх, что выглядит еще более жутко. Кейл с самого начала понял, что с ним что-то не так, но тот был с ним всю жизнь, на минуточку, двадцать девять лет, и не совершил ни одного промаха, делал всё идеально. — Ой-ой, Кейл-ним, я пошла убирать руки мистера Фредо от ставок, — вдруг слышит он недовольный голос Розалин, — Фредо, на кого ты ставишь? Надо на Чхве Хана! И звонок обрывается. Парень устало стонет и давит на газ, выезжая за территорию собственного участка. Он даже уверен, что эта дама не пожалеет и миллиона долларов на ставку, а тут подставился такой шанс с сильными участниками. С какими мыслями сказала последнее Розалин, не выключая телефон? Кейл проклинает то, что среди его знакомых нет человека, который сказал бы гонкам «нет», и даже Эрухабен нагло не берет трубки в такие моменты. Будьте уверены, сейчас он стоит где-то там, хитро улыбается и подливает масло в огонь двум сражающимся. И это всё приходит к тому, что чаще всего за всех огребает именно Хенитьюз, хоть все и всячески оберегают его. А Кейл ненавидит вставать в поздний вечер субботы и ехать туда, куда на мизинчиках пообещал не заходить своим малолетним детям. Проклинал он этих полуночных гонщиков. Не поймите неправильно, Кейл любил заезды, ветер в волосах, чувство скорости, но это было как алкоголь — оно скрашивало жизнь, но не делало её лучше. А вот бездельничество, к которому он так рьяно стремится, может это дать. В последний раз его вытаскивали на шумные тусовки в прошлую пятницу, когда ему пришлось пару раз вызывать вышибал, чтобы избавится от надоедливых желающих «победить» Серебряного Гонщика — черт бы побрал людей, которые дали ему это имя. Честно говоря, парень плевал на него и с удовольствием бы отдал его кому-то, может даже дал в придачу тысячу долларов, как компенсацию и благодарность, но, как говорят люди, тот заезд не забыть. И да, Кейл готов изучать принудительную амнезию на людях. Машина мчится быстро, словно гепард, оставляя за собой лишь клубы дыма. Хенитьюз не может сказать, что не соскучился за два месяца по этому хрусту дороги, невесомости и огромной скорости, хорошо гнущейся педали, яркой панели передач. Он не может сказать, что разучился разнообразным манипуляциям и хитростям, но, знаете ли, он очень даже привык к минимальной скорости в сто двадцать, своему лицу на водительских правах и детским креслам позади себя. Через двадцать минут он уже подъехал к большому загородному зданию, внутри которого играет громкая музыка, отдающая пульсацию даже на улицу. На парковке стоят массы дорогих автомобилей, марки и модели большинства из которых Кейл знает. Ко всему, на улице стояли стильно одетые люди: кто курящий, кто просто подышать свежим воздухом, кто стоит в очереди ко входу, а позади здания, кажется, происходит драка, на которую мало кто обращал внимание. Кейл паркует машину подальше от других и, подумав, всё же оставляет пальто в машине, уже ловя на себе и своем гиперкаре пару незаинтересованных взглядов — оценивают потенциальных противников. Быть честным, парень такое ненавидел, так как собирать взгляды на себе — было его великой тайной способностью, над которой часто шутила Литана — держащая на себе весь бар и поставку качественного алкоголя. Хенитьюз быстро обходит справа толпу, игнорируя возмущенные и удивлённые взгляды и натыкается на, видимо, новичка-громилу, который загораживает ему проход. Да, еще в его конторе ему будут загораживать вход — парень внутренне ставит галочку — больше никогда сюда не приходить и отдать всё управление в руки Чхве Хана или Эрухабена. — Ты слепой или не видишь толпу? — каменным голосом спрашивает мужчина, и Кейл даже усмехается, потому что его главный по охране — Тунка — определенно умеет набирать людей. — У меня очень мало времени, поэтому позови сюда Тунку или Литану, и я смогу подтвердить свою личность, — пожимает плечами Хенитьюз, направляя уставший и крайне раздраженный взгляд на вышибалу, — я серьёзно, если не успею, то первым и последним трупом на нашей репутации ляжет Чхве Хан. Кажется, охранника начинает пробивать дрожь от взгляда и появившейся наглости. В один момент вышибала уже собирается вытолкнуть Кейла за его угрозы и хамство, но- — Какие гости, сам Серебряный Гонщик пожаловал! — позади него раздался громкий басистый голос, и ещё одна гора мышц вышла из-за прохода в клуб в распахнутой рубашке, широко улыбаясь Кейлу. — Брат, я так рад тебя видеть! В стоящей толпе слышаться шепотки и разговоры, а охранник замирает, переводя глаза с Тунки на Кейла. — Да-да, я тоже безумно рад тебя видеть, Тунка, — на автомате отвечает Хенитьюз, когда его наконец пропускают в клуб. Он вдыхает терпкий запах алкоголя и дыма, вглядываясь на возвышающийся над толпой подиум, используемый его знакомой диджейкой — Ханной, которая, кажется, не замечает ничего, кроме пластинки. От главного по охране несёт одним из самых эксклюзивным в их баре коктейлем с абсентом* и дорогим одеколоном, а это может означать очень долгие объятия и расспрашивания о жизни, шутках о старости, так что он сразу же выдает, — где Чхве Хан? — Рыцарь Ночи? — глупые клички, не удивится Кейл, если придуманные и распространяющиеся именно благодаря Тунке. Мужчина смеётся, говоря, что Серебряный Гонщик скуп на приветствия, и указывает в глубину, где люди стояли ещё более плотно, и Кейл даже догадывался почему. Тунка сказал, что официант вскоре принесёт «как обычно», и исчез в толпе, призывая, если что, искать его у бара с Литаной и Экватором*, состоящим из абсенты и текилы включительно. Пока парень пробирается через толпу народа, он успевает поздороваться и пожать руки точно людям пятидесяти, не меньше. Все они радостно приветствуют и приглашают выпить, а кто сразу погонять — тот на всё отмахивается, мол, давайте позже, а лучше никогда. Ещё одна причина его постепенной ненависти к этому месту — его узнаёт каждый второй, ну, и бесконечные рукопожатия никак не заканчиваются. Он пробирается сквозь визжащих и смотрящих на что-то дам, парней и мужчин, а после замирает прямо перед столом, где сидит Чхве Хан и рассматривает разнообразные ключи от авто, а рядом с ним о чём-то болтает Розалин, громко смеясь и складывая деньги на другой край стола, позади неё стоит Фредо, расплетающий свой хвост из длинных белых волос и говорящий что-то об азарте. На столе стоит текила, а в руках Магнессы точно можно увидеть весьма интригующую саморучно смешанную смесь алкогольных ингредиентов — Хенитьюз надеется, что это было одобрено барменами, хотя очень сомневается. — Бери Мазератти двести пятидесятый! — подстегивает кто-то сбоку. — Нет! Бери Макларен — отменный британский — как ты любишь, — уже кричит девушка спереди и, кажется, сидящий даже прислушивается. Может Кейл даже согласится — Чхве Хан любит британок, интересные, имеющие достаточно хороший двигатель, удобный салон и даже похожий на него стиль. Подумал бы Хенитьюз в другое время, но сейчас на его губах играет устрашающая улыбка, и он готов уже класть тело друга под колеса собственной машины. — Надо посмотреть на Феррари триста тридцатого, — вскоре задумчиво произносит Чхве Хан, подхватывая алые ключи, а люди вокруг активно поддерживают, рядом сидящая Розалин даже не верит, что он всё же вновь опробует этих малышек. — А ты не рассказывал, что тебя на итальянок потянуло, — ставя руки на плечи Рыцаря Ночи, говорит Кейл и смотрит за вмиг округлившиеся глаза сидящего и чуть не подавившеюся девушку, — если тебе интересно, то сегодня ты никуда не поедешь. Чхве Хан моментально вскакивает и поклоняется Хенитьюзу в знак приветствия, многие новички удивлённо и гадко смотрят на них, а Фредо прячется в толпе людей, кажется, временный официант — Арчи — медленно удаляется к бару за новой порцией алкоголя, а где-то со стороны бара кричит Литана и Витира. — Я думала ты будешь дольше ехать, — убирая остатки коктейля с губ, улыбается Розалин, обнимая парня за плечи. — Наливай! — Не настолько я растерял хватку, — ворчит Кейл, а Магнесса пытается дать понять, что имела в виду совершенно не то, но тот уже не слушает, смотря в серьёзные глаза Рыцаря Ночи, — ты только из больницы, я не пущу тебя на трассу так рано. Незнакомый официант приносит Дайкири*, подавая прямо в руки Серебряному Гонщику, который сначала внимательным взглядом осматривает ей, а после кладёт на стол нетронутой. Он никогда не пьянел, что было изумительным дополнением к способности притягивать взгляды людей, о которой мало, кто знал, но и он не имел рвения пить коктейль сейчас. Да и сам Дайкири имеет кисловатый вкус, может, конечно, Кейл и привык к такому после лимонада от дворецкого, но, все-же, лучше водичку или ничего. — Кейл-ним, но!.. — А-а-а, если ты пострадаешь и они узнают, то голову отгрызут не только мне, — качает головой Хенитьюз, несмотря на отчаянные попытки Чхве Хана договориться. На удивление, толпа начала затихать — сперва гонщик даже обрадовался, но когда услышал нацеленные в сторону входа шепотки, он мысленно проматерился. Скорее всего сюда сейчас зайдёт соперник, который пылает от, в лучшем случае, передозировки тестостерона и алкоголя, в худшем — наркотиков или какой-то ещё дряни. Чёрт бы побрал поздно позвонившую Розалин. Чхве Хан выходит из-за стола, а толпа начинает агрессивно хлопать и приветствовать кого-то, Кейл примеряет планы побега из этой дыры, но не успевает намекнуть на это Рыцарю, как толпа расступается перед чем-то солнечным — ан, нет, но шевелюра будто из золота. Мужчина примерно его возраста, может на пару лет младше, одет в облегающие чёрные джинсы, белую рубашку и поверх легкий темный пиджак с чёртовыми золотыми запонками, подходящими к волосам. Блондинистая чёлка зачёсана назад, а на его губах сверкающая улыбка, от которой, о, боже, некоторые падали. От него веет чем-то величественным и, конечно, уличным, что крайне часто привлекает разнообразных соперников — этакий феромон для всякого сброда. — Безумно рад приветствовать Серебряного Гонщика, я наслышан о вас, — пожимает Хенитьюзу руку, улыбается так, что Кейлу пришлось всего лишь пару раз прикрыть глаза от яркости, — Альберу Кроссман Новички удивлённо охают, видимо, узнавая имя пришедшего, а более знающие ищут время на некие переговоры или даже стычки. — Не ожидал увидеть такого высокопочтенный и поистине великолепного человека, Восходящее Солнце Уличных Дорог, — копирует его улыбку Кейл, и чувствует, как стоящий перед ним человек на пару секунд сильнее сжимает ладонь, — Кейл Хенитьюз. Альберу подходит к Чхве Хану и тоже пожимает его руку, замечая удивлённый, полный замешательства, взгляд. Из конторы не многие знакомы с Кроссманом, но те же Чхве Хан или Литана прекрасно его знают. — Джексон отравился большим количеством выпитого алкоголя, празднуя свою, как он выражался, скорую победу, — объяснил Кроссман, на что Розалин громко фыркнула, что-то бурча о невежестве парня. — Раз уж собралась такая толпа, меня попросили заменить его. Окружающие с громкими поддерживающими криками начали ещё активнее кидать деньги на стол, делая ставки, отчего вскоре на горизонте появился Тунка с Витирой, который спешили поддержать заезд. — Охох, неужто Чёрный Рыцарь вновь станет палачом под внимательным наблюдением наконец появившегося Серебряного Гонщика? — задорно подмигивает Чхве Хану Витира, подходя к Кейлу и приобнимая его в знак приветствия, — Кейл-ним, у тебя как предчувствие на такие вещи. Поставишь на кого-то? — Чхве Хан тоже перепил, сэр, вряд ли сможет участвовать, — вежливо отвечает Хенитьюз, игнорируя пришедшую и собирая на себе множество заинтересованных взглядов. — Почему бы мне не заменить своего близкого друга? Всего на секунду всё затихло, но после люди взорвались радостными криками, а на стол буквально посыпались деньги, который Розалин успевала быстро считать и что-то ещё говорить. Чхве Хан позади взбудоражено взглянул на спину стоящего перед ним гонщика и напрягся, но всё же кивнул на его слова, как бы давай разрешения обоим. — Это честь для меня — сразиться с вами, Серебряный Гонщик, — скрывая ухмылку, говорит Кроссман, — давайте же покорим местные дороги.

***

Кейл вручает ключи от своей машины уже явно смеющемуся Эрухабену, чтобы взять из бокса* новую малышку. Около тридцати минут уходит на полную проверку автомобиля и ещё около двадцать — на, в первую очередь, его переубеждение (как-никак он не гонял уже больше 8 месяцев), потом рассказ о трассе, которую Кейл и так выучил наизусть за все года, небольшие раздумья, какой автомобиль выбрать и подобное. Витира что-то ворчала о переднеприводных, а Тунка пытался ей что-то доказать. Честно сказать, взгляд Серебряного Гонщика уже давно пал на одну модель, которая чем-то напоминала ему его старушку, которая хранится в подземной парковке его дома — она могла всё так же газовать, но после последнего раза восемь месяцев назад, Кейл предпочёл скрыть её последние силы и лишь иногда под покровом ночи выгуливать её. И сейчас, сидя в феррари медного цвета, в отражении которого его волосы приобретали золотой оттенок, он аккуратно и легко прикасался к каждой части машины, изучая и вспоминая некоторые интересные манёвры. В целом, ему не важно, одержит он победу или нет, потому что количества заездов он решил сократить до минимума ещё год назад, а Белая Звезда с тех пор не появлялся на радарах. Альберу Кроссман явно не тот, кто бы подчинялся такому отбросу, как эта Звезда. Кроссман — достаточно известная фамилия в кругах продажи автомобилей и создания лицензированных гонок, а на уличных его семья часто развлекалась и ставила на место задравших нос. Кейл вздрагивает, когда в его окно стучаться — Тунка на перевес с бокалом пива смеётся и осматривает его выбор. Окно медленно приоткрывается, а главный по охране прямо-таки влетает головой в салон так, что Хенитьюзу приходится слегка отодвинутся в сторону. — Феррари Барлинетта* у этой красотки мощность в тысячу двести лошадиных сил, триста шестьдесят пять километров в час в среднем — выговаривает Тунка и подмечает, — высокоуважаемая немка, у тебя глаз-алмаз, Кейл. На пару секунд сидящий задумывается, вновь воспроизводя нюансы первого за последнее время проката этого автомобиля, вспоминая некоторые детали других немецких машин. С левой стороны от него слышится шум мотора и на старте останавливается желтый ламборгини, который многие встречают шумом и восхищёнными вздохами. — Ламборгини Галардо Далас* — американская моделька, лошадиных сил на двадцать больше твоей, почти на столько же километров, — немного волнительно заканчивает свой доклад Тунка, но Кейл ни на секунду не сожалеет о своем выборе, — чтоб ты знал, теперь я американофоб! В глазах Хенитьюза играют искры смеха и он ухмыляется, рассматривая соседний автомобиль, в целом, бывало и хуже, лошадиных сил всего на два десятка больше, но в заездах больше играет тактика, так что, в отличие от Тунки, он нечасто обращал внимание на цифры, если они не превышали разницу в пятьсот. Тысячу двести лошадиных — не шутка, но справлялись и с большим, так что надо просто вести себя аккуратнее на поворотах, хорошо, что в городе без эск* — связки поворотов, и быть аккуратнее с всё ещё бродящими по улицах полуночниками За пару минут до начала, Кейл пишет что-то в телефоне, иногда закатывая глаза, потому что человек, который с минуты на минуту ему ответит — невыносимый нарцисс и верный трудоголик, заставляющий работать даже его. Пока печатает, обращает внимание на окно соседней машины, где Кроссман тоже как-то взаимодействует со своим телефоном. А через пару секунд между машинами появляется девушка с блондинистыми вьющимися волосами, короткими шортами и черным топом, подчеркивающим красоту её тела, в руках она держит ярко-алый флаг, который в свете фонарей выглядит зловеще. Она машет публике, а Кроссман подливает масло в огонь — его двигатель рьяно рычит, а сам он машет и подмигивает впереди стоящей. Кейл закатывает глаза и тоже включает двигатель, готовый начать гонку — прощупывает автомобиль, человека на старте и анализирует будущую трассу — толпа начинает отсчитывать секунды. Кейл чувствует небывалый азарт, даже приятное ожидание предстоящей гонки. Он бросает взгляд на позднее время и рассчитывает приехать так быстро, насколько сможет — дома его ждут, да и дали одно поручение. Но самое главные остается — после заезда он возьмёт итальянское полу-сладкое и скрасит оставшуюся ночь. Алый флаг сверкает в ночи, и Кейл что есть силы давит на педаль газа, срываясь с места и оставляя после себя черные полосы и клубы выхлопных газов. Он вырывается вперед Альберу, занявшего оптимальную траекторию, но на повороте тот уже догоняет и даже обгоняет Кейла. У Кроссмана прекрасные навыки пилотирования, он успевает совершить ловкий дрифт, но Хенитьюз не мог сказать, что такого не было у него, так что он спокойно сел на хвост противника, совершая слипстрим* и изучая. Сев на хвост соперника Хенитьюз обратил температурой двигателя, помня, что надо как можно дольше избегать перегрева. Догоняя чужой автомобиль, расстояние между капотом ларборгини и феррари в какой-то момент начинает быть минимальным, поэтому крайне важно проверять вентиляционные функции, а после следить за нагревом. Огни города молниеносно проносились перед машинами, а освещённые высотки и дома встречали резкими, но знакомыми переулками и поворотами, подъездами. Работающие светофоры были нагло проигнорированы, как и остальные предупреждающие знаки. Капот остается в норме, а значит Кейл использует свой лучший навык — обгон по прямой, и успевает даже избежать столкновения с гуляющим человеком. Альберу не дурак, поэтому на скором повороте занимает внутреннюю траекторию, тем самым резво сворачивая. Серебряный Гонщик усмехается такой резвости и смелости, потому что сам он пожертвовал скоростью на повороте, чтобы прочитать противника, так что, в следующие секунды Кейл делает вид, будто собирается смещаться ко внутреннему краю, вынудив лидера изменить траекторию, а сам проходит через манёвр по оптимальной схеме «внешняя сторона — внутренняя — внешняя», что позволит ускориться на выходе из поворота, осуществив обгон. И когда надо совершить поворот, который в итоге вернёт их к старту, Кейл не делает это и на последний рывок использовал оставшиеся силы, въезжая на пустую парковку торгового центра. Альберу почти финиширует с ним, отставая буквально на милю секунды, но, все-же, феррари приезжает быстрее и резко тормозит, разворачиваясь боком. Кроссман совершает такой же манёвр, а после откидывается на спинку сидения, выдыхая и улыбаясь — неплохой вышел заезд. Вмиг весь шум затихает, прерываясь лишь его дыханием, лунный свет проникает в машину и освещает переднюю панель с рулем, а ночная прохлада дарит долгожданное наслаждение после. Он приоткрывает дверь, проветривая салон машины и давая мотору остынуть, а сам засматривается на фигуру, уже приближающуюся к нему. — Мог бы так и сказать, что хочешь макенчикен, а не итальянские изыски, — говорит Альберу, кивая на ещё работающий Макдональс у торгового центра, — но я и сам не против луковых колец Кейл опирается рукой на открывшуюся дверь ламборгини, рассматривая немного уставшего Кроссмана, у которого недельные синяки под глазами, усталая улыбка на губах, сонный взгляд, а этот придурок ещё и шутить собирается. Хенитьюз и сам не ожидал такому внезапному появлению, но заезд вышел отличным, несмотря на уставший вид Альберу. — Ха-ха, очень смешно, но если я не привезу сегодня детям бигмак, то сожрут они меня, но после этого меня, в любом случае, покарает Бикрокс, — да, определённо их личный повар примет эту идею на свой счёт, но уж лучше поддержать повара, чем ходить с укусами от детей, — и почему ты после сделки в Италии оказался в Сеуле, а не на двухспальной кровати в какой-нибудь пятизвёздочном отеле? Альберу хмыкает и пожимает плечами, ловя тяжёлый взгляд, на который отвечает легкой усмешкой. — Не дети, а маленькие манипуляторы, — сначала говорит Кроссман, потому что он лично знаком с этими маленькими монстрами, — я удивился, когда узнал от Таши, что Чхве Хан бросил вызов Джексону — этот голландский увалень давно сидит у меня в горле, вот и захотелось посмотреть. — Каким же образом ты узнал, что Джексон передознулся? — вскидывает бровь Кейл, — предполагал мой приезд? — Ха-а-а, конечно предполагал, ублюдок, ты можешь пропустить хоть сотню важных встреч в Италии, но дать разрешение Чхве Хану на гонку после больницы — неа, — вздыхает Альберу, склоняя голову, — а что насчёт такой новости, то Клопе Секка передал о передозе и, кстати, если он узнает о нашей гонке, то начнёт ебать мне мозги, почему я, а не он. При одном воспоминании об этом помешанном на истории индивидууму, у Кейла бежит стайка мурашек по коже. Хенитьюз положил колено на небольшое пространство на сидении ламборгини и приподнял подбородок Кроссмана, насмешливо глядя в глаза напротив. Да, определённо многочисленные встречи он пропускал, бывая только на настолько важных, что за ним заходил Альберу или Таша, но по документам он все равно пробегался глазами и, будучи в плохом настроении, даже исправлял. — Какой грязный у вас язык, Ваше Превосходительство Уличных Гонок, — и Кейл медленно целует его, ощущая терпкий вкус какого-то алкоголя на губах и углубляет, прикусывая нижнюю губу, но вскоре отстраняется, — придётся саморучно уложить вас спать. — Прочтёте мне на ночь сказку, о Великий Серебряный Гонщик? — рука Альберу проходится по гладкой хенитьюзовой коже, заправляя несколько некрасиво лежащих прядей за ухо. Всё прекращается вибрацией телефона в кармане Кейла и тот, недовольно отпрянув от Кроссмана, вглядывается в телефонный звонок по видеосвязи — его глаза вмиг округляются, и он потерянно смотрит на Альберу. — О, господи, если они увидят это феррари, то поймут, куда я ездил без них! Так, я скажу им, что мы встречались по работе, подыграй-ка, — он оббегает желтую ламборгини и садится на соседнее сидение, а после включает звонок, — почему вы ещё не спите? Три детских мордашки выглядывают с разных сторон экрана — все сонные, но чего-то стойко ждущие и даже немного взбудораженные. Альберу усмехается тому, как быстро Кейл смог включить режим «лучшая защита — нападение злой мамочки». Дети по ту сторону экрана внимательно осматривают салон позади Хенитьюза, а Кроссман приветливо машет им рукой, на что те отвечают тем же. — Па-а-ап, ты что был на гонках?! — восклицает Хонг, чуть ли не подскакивая. — Нет, я был тут по работе с Его Превосходительством, да? — он уничтожительно смотрит на Альберу, который правда старается сдержать смех. — Да-да, очень важная сделка. Дети по ту сторону немного успокаиваются и вновь счастливо улыбаются обоим. Где-то на фоне, видимо, что-то делает Рон, а на камеру попадают крошки от шоколадного печения, который «незаметно» ест Раон. — Человек, так вот почему ты уехал, не почитав нам сказку… — немного расстроено чавкает Раон, и позади слышится положительно грустный возглас от Он, — а тогда ты купил нам бигмак и картошку фри? — Вот как раз подъезжаем к кассе, ой, вот и очередь подошла. А вы не можете дать Рону телефон на пару секунд? — те радостно кивая, уже обсуждая будущий фастфуд, а Кейл на грани шёпота говорит улыбающемуся дворецкому. — Не говори ничего Бикроксу. Машина на улице Роан, на парковке у торгового центра, феррари. — Да, Господин, — и отключается. Альберу взрывается от хохота, утирая подступившие слезы, а Хенитьюз толкает его локтём под ребра, говоря заткнуться, потому что, да, он стал мамочкой на побегушках у детей. Кроссман очень даже не против остаться на оставшуюся ночь у этой семейки, даже может помочь Кейлу почитать им сказку, если те будут не против. Обладатель феррари не выходит из чужой машины, доставая из кармана ключи и закрывая машину, смотрит уставшими глазами на крайне странно счастливого Кроссмана. — Вас подвезти до Макдональса, о мой драгоценный Сереб- — Заткнись