«Ты — инвалид»
Авария три недели назад: какой-то мужик со всей скорости врезался в машину, что та два раза перевернулась. Все живы, кроме виновника, но травма спины, а точнее сломано несколько позвонков. Операция была срочной в час ночи. Провал, был задет нерв. Отказали ноги. Потом кома неделю.«Тебе придется смириться с этим! »
Каждый человек проходит через четыре стадии: горе, истерика, безысходность, принятие. Тайчи много плакал, готов был биться об стену, лишь бы снова начать ходить, чувствовать свои ноги, двигать ими, а не смотреть на них, как на просто кусок мяса. А перед глазами жизнь: как он впервый раз пошел в школу, на своих двух ножках, как потом бегал по полю в футбол вместе с друзьями, а когда подрос чуток, то бегал играть в волейбол в школе, как учился прыгать выше, делать растяжку, или как пинался ими, когда шуточно дрался с сестрой. А теперь не то что трогать, смотреть страшно. Они посинели, ногти немного осыпались, болтаются как желе от движений тела. А потом мысли о смерти, прямо на следующий день. Были даже попытки иглой от капельницы. Но все обошлось. И сейчас иногда он засматривается на эту соблазнительную иглу, которую уже на скотч прицепили. Ну зачем он кому-то такой нужен? Такой отвратительный лишний груз для семьи, для Со. Зачем ему парень инвалид? Чтобы его все засмеяли, и надо ему мучаться? И как вообще ему сказать… — Впустите меня! Я его парень! Тайчи! Тайчи! — за дверью кто-то громко кричал, голос грел уши, но ком назло подкатил к горлу. Тайчи на грани истерики. — Не положено! Вы ему никто! Только родственники! — орет в ответ медсестра, звездочкой перекрыв дорогу. — Ну как вы не понимаете, я его три недели не видел. Умоляю, впустите… — Со демонстративно упал на колени и заревел на весь коридор. Быть в неведении все время, переживать, но при этом учиться и делать вид, что все хорошо тяжело. Морально тяжело. Инуока не спал, в глотку даже крошка не лезла, на тренировках был как вялый помидор, даже Куроо уже не выдержал и отправил первогодку домой, такое чувство, будто он сейчас в обморок упадёт. А сейчас ему позвонила Каваниши-сан и пригласила встретиться. — Вы даже не представляете, что значит быть в неведении и не знать, что с твоим любимым! Жив или нет?! Я-Я… Медсестра пару минут подумала и отошла в сторону. — У вас час, потом вам придется уйти. Инуока поднял на нее взгляд полный боли и страданий, и улыбнулся во все 32 зуба, а после подскочил к ней. — Спасибо! Спасибо! Спасибо! Век вам этой доброты не забуду! — обняв крепко-крепко медсестру, он быстро прошел в палату. Он увидел Тайчи, который лежит практически не двигаясь и издает тихие всхлипы. Он все слышал, и даже не представлял, как тяжело его парню. Опять повел себя эгоистично. Отвратительный. — Тайчи? Как ты? — он тихо подошел к кровати и присел на одно колено. Со стал медленно поглаживать все скукоженное, не двигающееся, тело, начиная от плеч, заканчивая левой ногой. — Посмотри на меня пожалуйста. Каваниши боязливо повернул на него свой взгляд и ужаснулся. В глазах напротив была жалость. Именно этого он не хотел, чтобы его жалели. Особенно Со. — Черт, не смотри на меня… Ты ничего не знаешь, ты не знаешь, ты не знаешь! — Каваниши бьет кулаками по кровати и готов сорваться на крик, он хочет, чтобы он ушел, он хочет остаться один. Но вдруг к нему прижимаются так крепко, будто хотят защитить от всех бед и проблем. Тайчи раскрыл глаза в удивлении и хотел было что-то сказать, но… Кап. Кап. На грудь капали слезы, перекатываясь на ключицы. А в них было так много боли, горечи и тяжести. Они были тяжёлые. Оба были на своей грани, оба ходят около пропасти и готовы туда провалится, но невидимые тени держат их на тонкой нитке. Держат и не отпускают. — Я-Я правда не знаю, что произошло, но я хочу узнать… Я приму тебя-бя любым, с любой травмой и-или дефектом, потому что ты м-мой. — запинаясь от слез Инуока вжимался в Каваниши все сильнее и сильнее. — Я люблю те-тебя, Тайчи… Он поцеловал его в макушку, прикрывая глаза и прислонясь к груди, вслушиваясь в биение сердца. Когда он только вошел, камень с плечь упал и стало так легко, что твоя любовь, твой смысл жизни жив! Ты видишь его перед собой, он ощущаем, он дышит. А остальное временные трудности. — Я-Я инвалид… И мне придется с этим смириться. Т-Тяжело… Я не могу х-ходить, поэтому я хочу, чтобы т-ты бросил меня. За последние дни он заплакал так громко, искренне, сжимая до боли руку Со, который поглаживал ему голову. Воцарилась тишина, но такая теплая, которую никто не хотел прерывать. Но Инуока все-таки решился: — Зачем нам ходить, лучше же летать? Несколько секунд Тайчи молчал, а потом прямо выдал: — Такую глупость только ты можешь сказать. — Это не глупость! — Глупость! — Нет! — Да! И только медсестра наблюдала за всем этим.