Мама!

Андрей часто вспоминал теплый детский дом, А за окном холодный, чужой город. Сижу на кровати и смотрю в окно. Весь город, абсолютно весь, холодный, злой и серый. Может для кого-то это не так, но только не для меня. Вы не думайте, я не жалуюсь на жизнь. Просто держать все в себе очень тяжело. Все стало тяжелым, абсолютно все. А как Вы думаете, легко ли жить, осознавая, что ты нахрен никому не нужен? Легко ли жить, зная, что никогда не получишь материнскую любовь? Будто отколотый от мира, один в чужбине, Он рос без матери, где-то мать без сына. Интересно, как ты там? Совесть не мучает? Думаю, что нет. А я до сих пор не понимаю, как ты могла поступить со мной так? Как ты могла оставить меня на пороге детдома? Как, объясни мне как? Я просто до сих пор не могу понять. Я не могу понять, как можно носить под сердцем 9 месяцев ребенка, а потом взять и отказаться. Разве у тебя ничего не дрогнуло внутри, когда ты от меня отказывалась? Разве тебе не хотелось забрать меня обратно? Ты не хотела увидеть мои первые шаги? Не хотелось услышать мои первые слова? Разве ты не хотела порадоваться моим первым рисункам, первым выученным стихам, первым пятеркам? Нет. Тебе все это было не нужно. Ведь если бы ты хотела всего этого, то в выборе между мной и алкоголем сделала выбор не в мою сторону. "Искали ли меня Вы так же, как я искал Вас? Быть может вся моя жизнь просто нелепый фарс Кого-то свыше? но судьбу не перепишешь", Тонул в вопросах, провожал мальчишество. Искала ли ты меня? Я думал, что да. Я верил в это, но все оказалась не так, как мне хотелось. Помню, в 8 лет я как-то пытался вернуть тебя. Я тогда еще верил, что попал в детский дом по ошибке. Я верил, что ты меня ищешь, но просто не можешь найти. Я тогда не слушал старших ребят, которые говорили, что никто никогда не заберет меня из этого чертового серого здания, где куча таких же, как и я брошенных детей. Я не верил всему этому. Я видел тебя однажды, когда ты проходила мимо меня и Екатерины Сергеевны. Когда ты уже скрылась из виду, Екатерина Сергеевна сказала мне, что ты и есть та, кто отказалась от меня. Я видел тебя мельком, но факт в том, что я запомнил тебя навсегда. Твое лицо навсегда отпечаталось в моей памяти. Я тогда сорвался с места, оставив Екатерину Сергеевну в одиночестве, и побежал за тобой. Я бежал по улицам в поисках тебя. Я чувствовал, что уже не могу бежать, но все равно бежал. Я несся по улицам назло всему. Назло ветру, назло усталости, назло тем, кто говорил, что никто никогда не заберет меня. Но зря. Я делал все это зря. Я нигде не мог найти тебя. Ты просто напросто исчезла. - Андрюша, пошли обратно, - произнесла Екатерина Сергеевна, когда нашла меня. - А как же мама? - спросил я, повернувшись к воспитательнице. - Андрюш, пошли. Ты ей не нужен, - ответила мне женщина. Эти слова дались ей с трудом. Эти слова разбили все мои детские мечты и надежды. Именно в тот момент, я повзрослел. Я стал трезво мыслить. Я стал понимать, что никогда ничего не будет так, как я хотел. Каждый день он видел как в глазах друзей на месте, Искор надежды зажигалось пламя ненависти. Каждый раз, когда к нам в детский дом приходила какая-нибудь пара, в глазах друзей, да и не только друзей, загоралась надежда. Это была надежда на будущее. Но она ломалась с каждым разом. Ведь кому нужно брать детей, которые уже умеют говорить, ходить и прочее. Вот именно, что никому. Всем приемным родителям хочется самим научить ребенка всему этому. Поэтому, они и берут тех, кому меньше полутора лет. Мало тех, кому нужны уже подросшие дети, а еще меньше тех, кому нужны взрослые. А если быть точнее, то таких людей почти нет. С чистого листа новыми кистями эскизы, Дрожащими руками рисовали свою жизнь. После таких вот приходов все надежды абсолютно пропадали. Я уже привык к ощущению ненужности. Я уже привык сам дрожащими руками рисовать свою жизнь. Я уже привык сам протаптывать свою дорогу. Я уже привык не нуждаться в чей-то помощи. Ведь никому нет дела до детдомовского ребенка. Кому какое дело до сироты при живых родителях? Вот именно, что никому. Робкими мазками призрак одиночества Не оставлял его в покое длинными ночами, Его проблемы казались кому-то мелочами, Но не каждому стерпеть это по плечам. Кому-то кажутся мои проблемы полным бредом и мелочью. А я считаю, что Ваши проблемы это ерунда. Я хочу поступать в суворовское, но я хочу поступить туда, так же как и все, без каких-либо поблажек. Вам кажется это глупостью, а я так не думаю. Я стараюсь быть, как все. Ничем не отличаться от других. Ведь я точно такой же, как и все. Ничуть не хуже. Мама! И среди шести миллиардов где-то. Мама! Ты у меня всего одна на планете. Мама! Какой бы не была, пусть не будет стыдно. Только забери меня назад, я простил. Мама. Это святое слово ты опорочила. Хотя, не только ты. Это слово опорочили такие же, как и ты. Такие же бессердечные женщины, которым все равно на всех, кроме себя. Хотя, если бы не ты, меня не было. Не было бы меня, не было бы и всех этих проблем. В детском доме было бы на одного ребенка меньше. Но, я все равно благодарен тебе за то, что ты подарила мне жизнь. Это единственный подарок, который я когда-либо получал от тебя, да и вряд ли получу что-то еще от тебя. Ты с недавних пор стала приходить к нам в детдом. Видеть меня хочешь, да? А я не могу даже смотреть на тебя. Мне противно. Не думал, что ты хоть когда-нибудь придешь. Я только-только перестал думать о тебе. Но видимо, не суждено мне переставать думать о тебе. Ты хотела извиниться передо мной. А мне не нужны твои извинения, я все равно не могу, не могу простить тебя. Да, и вряд ли смогу, по крайней мере, сказать это тебе. Ведь такое не прощают. Хотя, где-то, в глубине души я тебя простил. Когда за спиной вместо семьи холодные стены, Тяжелым грузом тянутся к земле колени. Ищешь родную душу над каждой чужой тенью И каждый день сулит новую чашу сомнений. Ощущение ненужности часто тяготит меня. Как же в этот момент хочется простой человеческой заботы и поддержки, но, увы, ничего этого не получаешь. Наши слабости никто не видит, никто кроме холодных стен. Мы сами себе не можем признаться в наших слабостях, зная, что никто не поддержит, абсолютно никто. Надоело! Надоело быть ненужным! Надоело искать людей, которые могут быть хоть как-то близки. Хоть как-то поддерживать. Хоть что-то делать для тебя. Все это надоело. А еще больше надоело разочаровываться в людях. Надоело верить тем, кто потом предает. А может лучше никому не доверять? И не стерпеть эту боль и не понять ни за что, Что чувствует дворняга в одиночку под дождем. Того и ждет, что заберет назад к себе пьяный, Каким бы не был он плохим, все-таки хозяин. Мы все, абсолютно все, как брошенные дворняги. Знаю, сравнение не очень, но именно оно подходит. Нас всех бросили на произвол судьбы. Нас бросили терзаться несбывшимися надеждами и мечтами. Мы словно выброшенные дворняги, которые ждем того, что когда-то нас заберет хозяин. Только мы не собаки, мы дети. Обыкновенные дети, которые были обделены родительским теплом. А вы не хозяева, а наши родители. Пусть и те, которые отказались от нас, но все же родители. Дети матерей, которым нет оправданья, дети отцов-тряпок, что мужчинами не стали. Глазами полными печали сопровождают, как родители ведут за ручки свои чада. Недавно ты снова приходила ко мне в училище. Видимо тебе Екатерина Сергеевна сказала, что я поступил. Ты хотела поговорить со мной, а скорее всего пришла оправдываться и извиняться, но я грубо ответил тебе и не стал даже слушать все то, что ты хотела сказать. Мне это попросту не нужно. Тебе нет никакого оправдания. Ты назвала себя моей мамой. Да, какая ты к черту мама? Матери своих детей не бросают. Давай, иди туда откуда ты пришла. Сиди вместе с моим папашей, живите вдвоем дальше. Вы мне не нужны. Я уже привык жить без вас, и не нарушайте этой привычки. Они не виноваты, что были им не рады, их родители не люди, а исчадья ада. И каждый вечер, без колыбельной засыпая, Мечтают, что однажды поцелует тоже на ночь мама. Несколько дней назад ко мне в училище приходила Екатерина Сергеевна. Я был рад ее видеть, ведь она, можно сказать, и есть человек, которому я по настоящему дорог, который за меня волнуется, который меня воспитал и заменил мне мать. Екатерина Сергеевна дала мне твой адрес, «мамочка». Зачем он мне? Вот именно, что незачем. Я его порвал. Я тебе не нужен, ты мне не нужна. Еще Екатерина Сергеевна сказала, что ты снова запила и все из-за того, что я с тобой не поговорил. Сваливаешь все на меня? Давай, сваливай, мне все равно. Как-то раз, когда мы сидели в казарме с ребятами Сухой сочинял для своей мамы. После прочтения своих стихов о маме, внутри меня все перевернулось. Я резко захотел увидеть тебя. Позвонив Екатерине Сергеевне и узнав адрес, я твердо решил, что попрошу у Василюка вместо дискотеки пойти в увал, к тебе. А может после этого увала все измениться. Может быть, ты изменишься и станешь для меня хорошей мамой. Надеюсь, что все будет именно так. Мама! И среди шести миллиардов где-то. Мама! Ты у меня всего одна на планете. Мама! Какой бы не была, пусть не будет стыдно. Только забери меня назад, я простил. Сегодня, вместо дискотеки я пошел к тебе. Когда я пришел, то обнаружил у тебя дома твоих собутыльников и тебя. Ты была без сознания. Как выяснилось позже, тебе стало плохо, у тебя остановилось сердце. Тогда мне стало страшно. Впервые по-настоящему страшно. Я испугался, что больше никогда тебя не увижу. Сейчас мы едем в машине скорой помощи. Мне сказали, что еще бы чуть-чуть и было бы поздно. Сердце внутри меня бешено забилось. Ведь если бы я сегодня не пришел, то мы бы никогда с тобой не увиделись. Мама, мамочка, держись. Ты справишься, я знаю. Хотя нет, мы справимся, мы. Откуда такая забота? Оттуда, что я тебя простил, по-настоящему. Я тебя никогда не брошу, никогда! Только ты меня больше никогда не бросай.