Сюрприз не всегда хорошо

Мысли Танджиро сейчас были далеко. Он вспоминал тот день, когда он с Кёджуро впервые переспал. Если честно, ему не было понятно, зачем он тогда поступил так, почему набросился на этого альфу, который оказал лишь небольшой знак внимания под действием гормонов. Да и сам Камадо тогда в сексе особо не нуждался. Но тот секс что-то значил. Он как-то сильно повлиял на них обоих. После этого секса Танджиро справился со своими воспоминаниями, смог двигаться дальше. Ошибки других людей не должны определять его личность, да? Танджиро не соврал, Ренгоку действительно был четвёртым, но из троих альф, что были у Танджиро до этого, мнение самого омеги интересовало только одного. Хотя, тот опыт и вряд ли можно назвать сексом. Он был ещё мелким и хотел попробовать, узнать, что это и как это, а потому тогда они с Гию Томиокой подождали, когда дом опустеет и уже потом включили какое-то порно, постарались повторять, в итоге психанули и чуть не сломали одолженный диск. Почему именно Гию? Было несколько причин: во-первых, он был единственным альфой, который тогда хоть как-то привлекал Танджиро, во-вторых, он не был кровным родственником, его взяли из приюта, а потому в этом не было ничего плохого, в-третьих, Гию сам предложил. Каждый раз, когда Танджиро вспоминает тот день, ему хочется провалиться сквозь землю. Но он ведь был просто глупым ребёнком, да? Об этой связи Камадо жалеет, но смысл сокрушаться, если исправить уже ничего нельзя? А про других двух альф, которые по-настоящему забрали его девственность, Танджиро даже думать не хотел. Хотя воспоминания то и дело всплывают в голове, сердце то и дело сжимается от боли. Лучше забить. Танджиро вернулся к работе над документами. Кёджуро ничего больше не говорил, только изредка поглядывал на омегу. Обычно, они всегда заканчивали одновременно и этот раз не стал исключением. Ренгоку встал с места и подошёл к чужой парте вплотную, Танджиро поднял вопросительный взгляд, и старшекурсник неловко помялся. — Можно… Я тебя поцелую? — попросил он. Танджиро удивлённо захлопал глазами и кивнул. Он обошёл парту и встал к парню вплотную, запрокинув голову. Он был не против поцелуя. Кёджуро провёл тыльной стороной пальцев по щеке и поцеловал. Поцеловал легко, мягко, нежно, будто невесомо, слегка касаясь губ. Танджиро же положил ладони на чужие щёки и впился губами, будто он тонущий, а этот поцелуй был спасательным кругом. Он кусал чужие губы, обводил их языком, пробирался внутрь, в полость чужого рта и обвёл коронку зубов, а Кёджуро, который сначала растерялся от такого напора, набрасывался с не меньшим остервенением. На языке был солоноватый вкус крови, и уже неясно, чьей именно. Ренгоку сжал ладони на чужой талии и, легко приподняв юношу, усадил его на эту несчастную парту. Поцелуй даже не собирался подходить к концу, жар в них только распалялся. Они уже забыли, что не должны больше спать друг с другом, что их ничего не связывает. Ренгоку лёгким движением стянул с Танджиро толстовку и заметил некоторые изменения. — Ты поправился, — отстранившись, сказал он. Чужая грудь стала более обширной, живот выпирал. — Ну уж извините, — огрызнулся Танджиро. — Так мне даже больше нравится. — Кёджуро усмехнулся, но заметил что-то странное. Он взял в руку чужое запястье. Всё оно было исполосовано шрамами. — Давно это? — Давно. — Танджиро выдернул руку. — А почему я не видел? — Плохо смотрел, — снова огрызнулся Камадо и укусил чужую губу. «Это не моё дело», — решил Кёджуро и вдруг заметил свою метку на чужом плече и обвёл её пальцем. Действительно не сошла ещё. Он приблизился к ней лицом и обвёл языком, от чего Танджиро дёрнулся и задрожал. Кёджуро усмехнулся и прошёлся поцелуями до груди. — Твои соски всегда были такого цвета? — спросил он и обвёл языком багровый ореол. Камадо в ответ только простонал и запрокинул голову. — Какой ты громкий сегодня, — весело заметил Ренгоку. — Замолчи уже, — прошипел Танджиро и утянул блондина в глубокий, яростный поцелуй. Они снова кусались, встречались языками, облизывали губы, свои и чужие, и снова кусались. — Нам… лучше сейчас остановиться… — сказал вдруг Танджиро, отстранившись. Глаза Кёджуро были задёрнуты дымкой возбуждения, оба студента тяжело дышали. Ренгоку, по-видимому, не сразу понял, чего от него хотят, но в конце концов кивнул и отошёл. Он подал приходящему в себя Танджиро толстовку и улыбнулся. — Спасибо за поцелуй. — Они оба усмехнулись. Вот так всегда, простые объятия, простой поцелуй перерастали в секс и останавливались студенты крайне редко. Не могли, да и не хотели. Приведя себя в порядок, они вышли из класса и направились все по своим делам: Кёджуро — забирать из дома оставшиеся вещи, а Танджиро — в больницу. На самом деле, Танджиро ненавидел больницы. Он помнил, как два года назад в панике бегал по палатам, словно сумасшедший, как кричал и требовал немедленно показать ему его семью. Помнил, как замер в оцепенении, когда врач привёл его к двери морга. Как задрожали его ноги, как Танджиро упал и трясся, у него даже не было сил, чтобы рыдать. Как подошла Незуко, которая очнулась на день раньше и положила руку на его плечо. Как они обняли друг друга там же, сидя на полу у дверей морга, и плакали. Дрожь прошлась по спине Танджиро при воспоминании об этом. Он не знал, как не спятил в тот момент, не знал, как нашёл в себе силы отлипнуть от закрытой двери морга, за которую его так и не пустили. Не знал, как они с Незуко смогли стоять на кладбище и смотреть, как уходят в землю родные. Танджиро не знал, как вообще живёт сейчас. Как он может смотреться в зеркало, когда шрам на лбу напоминает, что они с Незуко остались одни? Не хотелось думать об этом. Сейчас важно лишь здоровье ребёнка. Танджиро до сих пор не был уверен, что поступает правильно, что убить ребёнка не будет лучшим решением. Но как только он начинает думать об этом, на глаза наворачиваются слёзы. Если этому ребёнку не суждено родиться, то он не родится, и Танджиро ничего с этим не сделает. Что будет, то будет, но если он всё же родится, то Камадо сделает всё, чтобы он был здоровым. Губы ныли, он чувствовал капельки крови, запекшиеся на коже. Что же Танджиро сделал? Ведь снова начал это он. Как и в первый раз. Как и всегда. Ренгоку делал шаг навстречу, а Танджиро десять. Что они вообще чувствуют друг к другу? «Ничего», — легко ответил бы Танджиро ещё месяц назад. Почему Ренгоку интересовался им сегодня? Почему попросил о поцелуе? Почему сам Танджиро задавал вопросы? Это всё так странно. И шрамы… Кёджуро увидел шрамы. Что он подумает теперь? Какая разница, что он подумает. Плевать.