На коленях

Одна из последних поездок 11-А класса. Шашлыки после последнего звонка — надо же развеяться. Алкоголь, еда, колонки с хорошей музыкой — родители позаботились о том, чтобы дети немного расслабили нервы перед оставшимися экзаменами. И, казалось бы, всё хорошо, атмосфера располагает к отдыху. Только вот всё равно один парень не веселится со всеми. Расстроенный ходит. Взгляд прячет. А всё из-за придурка одного. Нет, на самом деле, Толик совсем не плохой парень, скорее даже наоборот. Просто… Просто всегда ведь проще обвинить кого-то другого. Герман, честно, извёлся уже весь. Да и устал порядком. От всего. От себя в том числе. Толик выпендривается. Подтягивается на балке, что мод потолком беседки находится. Улыбается, радуется. Глаза щурит, как кот, сметаны обожравшийся. Лезет ко всем, обнимается, хорошим настроением своим с каждым поделиться старается. И нет, это действительно вовсе не плохо. Просто у Германа чувство странное внутри. Тоска щемящая. А ещё понимание, что он вот так не может. Слишком неловко. Он на Толика смотрит, живого такого, яркого, и улыбается едва заметно, грустно так, сильнее не выходит просто, да глаза отводит. Толик же будто чувствует: подбирается со спины, руку через плечи перекидывает, смеётся звонко, растормошить пытаясь. А потом обходит его, ладони на плечах устраивает, встряхивая слегка, и взгляд его ловит. Глаза в глаза. Улыбается солнечно. Смотрит так, что у Германа сил не остаётся ни на что другое, кроме как ободряюще улыбнуться в ответ, мол: «всё хорошо, не волнуйся, друг». Толик, кажется, верит, но, стоит Герману выдохнуть, тащит его к столу, поближе к отдыхающим ребятам. Что же. Возможно, действия Толика даже ненадолго помогают. Герман, если честно, даже не понял, с чего всё это началось, но Толик вдруг майку задирает до подмышек и свободной рукой похлопывает себя несколько раз по начавшему проявляться, не зря ведь качается, прессу. Улыбается, довольный выходкой. Герману всего на мгновение кажется, что тот смотрит испытывающе, да в глазах его чертята мерещатся. Правда, всё проходит, стоит ему моргнуть глупо. Толик всё ещё довольно улыбается, торсом светит. А Герман залипает. Несколько минут после в себя прийти не может. И один Бог знает, что у него в голове. По прошествии нескольких часов, когда народ уже поднабрался и алкоголя, и смелости парень вдруг замечает, что его друг куда-то делся. Он встаёт, коротко извиняясь перед пацанами. Бросает что-то о том, что хочет найти Толика, на их вопрос о том, куда он вдруг собрался. Те, собственно, только понимающе кивают, коротко переглянувшись между собой, и продолжают разговор. Герман говорит, что скоро вернётся и идёт искать лучшего друга. Вообщем-то, тратит он на это не так уж и много времени: этот самый друг обнаруживается в укромном закутке, кто бы мог подумать, со своей бывшей девушкой. Она что-то говорит ему, Герман не слышит что, а тот только улыбается неловко и плечами пожимает. Девушка в ответ на это только глаза закатывает, рукой по лицу проводя, и бормочет о том, что Толик придурок. Единственная мысль, которая посещает Германа в этот момент, не в первый раз, кстати, это: «вроде и расстались, а по ним не видно ни разу». И головой-то он понимает, что это нормально и, наверное, лучше чем если бы они ходили, носы воротя друг от друга. И что он порадоваться за лучшего друга должен, что у того, несмотря на расставание, всё хорошо и общение складывается отлично. Только вот внутри что-то мечется беспокойно. Кажется, это что-то — сердце Парень сглатывает глухо и решает не беспокоить парочку. Уходит тихо, стараясь быть как можно незаметнее. Возвращается к компании, просит налить ему ещё. Да, в алкоголе искать утешения нельзя, но сейчас по-другому никак: единственный человек, кто мог бы понять его и помочь ему, сейчас не рядом. Его младший брат. Его любимый младший братишка. Они всегда друг за друга горой стоят, что бы ни произошло. Так и в этой ситуации получилось. У Германа на лице всякий раз улыбка благодарная на лице появляется, когда он вспоминает об этом. Брат ведь делал всё, что мог, и что не мог тоже делал, чтобы помочь ему. Не дать в пучину отчаянья погрузиться. И Герман правда благодарен. Безумно благодарен. Да только брата здесь сейчас нет, поэтому он и решается выпить. Иначе собственные мысли сожрут его с потрохами. Незаметно вечереет. Спадает жара, даже воздух становится приятнее. На удивление, в хлам никто не напивается. Подростки слегка навеселе, как раз в той кондиции, когда хочется гулять и развлекаться, но никак не пьяными в хлам бежать в ближайшие кусты. У большинства приятно гудят ноги: на импровизированном танцполе веселились все, кому не лень. В итоге, приятно уставшие, ребята снова собираются за столом. Музыка слегка прикручивается, чтобы не перекрикивать разговоры. И, вроде, даже всё в порядке.Но Толику вновь захотелось отличиться. Стоит ребятам начать рассаживаться по местам, как он сграбастывает Германа в охапку и сажает его к себе на колени. Страшно так становится. Ощущения отдалённо напоминают детский страх пред подкроватным монстром, что должен был вылезти и схватить его, как только свет выключится, если только он до кровати добежать не успеет. Нелепая, не вовремя пришедшая на ум аналогия умудряется отрезвить. Сбить градус накатывающего ужаса. Герман даже пытается встать, вырваться из хватки лучшего друга. «Да какого лучшего друга? Перестань уже хотя бы себе врать!» — назойливо шепчет внутренний голос. Но парень правда пытается. Да только вот Толик держит крепко. Не отпускает, собственно говоря, даже не собирается. Садит назад, приподнявшееся было, напряжённое тело, попытавшееся выскользнуть из объятий. Утыкается носом куда-то под ухо и тихим голосом, шёпотом почти, просит: — Сядь. Просто сядь А главное нежно так. И Герман слышит в этих словах, кажется, больше, чем во всех других вместе взятых. И одно это, одна эта фраза, успокаивает. Звучит, наверное, до жути банально, но этого хватает, чтобы отпустило. И Герман действительно расслабляется. А что ему остаётся? Садится, спиной к тёплой груди прижимается. Голову на подставленное плечо откидывает, пряча лицо в изгибе шеи. Улыбается искренне и счастливо, жмурясь. А Толик что? Толик зеркалит эту улыбку, руками сильнее оплетая, к себе прижимает сокровище своё. Вроде, и в очках солнцезащитных, а всё равно видно, как глаза от радости горят. Он прямо сияет весь изнутри, светится. Чувствует, что парень у него на коленях испытывает те же эмоции. И он счастлив. Они оба счастливы. И за своим счастьем абсолютно не замечают тихих, мягких улыбок одноклассников, которые те спешат спрятать за стаканами.