Mistake

TAEMIN — Press Your Number nothing, nowhere. — pretend Sasha Alex Sloan — Dance With Your Ghost Henry — Monster Two Feet — Devil Shawn Mendes, Khalid — Youth UPSAHL — People I Don't Like Cheryl — Parachute Maggie Lindermann — Couple of Kids

Пак, превозмогая собственные чувства, какими-то семимильными шагами уходил подальше из этого места, ни разу не оглянувшись до самого выхода. Сказать «нет» было не так трудно, гораздо тяжелее было не вернуться обратно и не поддаться воле сердца, особенно — глядя в полные безудержной тоски глаза с застывшей в них немой мольбой. Те самые глаза, которые были для него настоящей Вселенной со всей своей прекрасной глубиной. В них он тонул и погибал от любви столько времени, зная, что никогда они не будут смотреть на него так же в ответ. Его выдержка начала давать трещину именно из-за них, поэтому он решил как можно скорее уйти. Ему не хотелось показывать тот спектр эмоций, который сейчас пробивал Марианскую впадину в его груди вновь, спустя долгие годы молчания. Каждый шаг практически ломал его изнутри, потому что приходилось бороться с самим собой и с тем, что начинало оживать, словно спящий вулкан. Хотелось развернуться, чтобы ещё раз посмотреть на человека, который растоптал его трепетное отношение, и хотелось подбежать к нему, чтобы стиснуть в своих крепких объятиях, но он не стал делать ни одного, ни другого. Если бы он позволил себе такую слабость, то даже хоть одна капля тепла тела Чонгука разрушила бы напрочь все выстроенные им с таким адским трудом границы и задела бы его гордость. Нет, он заслужил эту моральную пощёчину за своё поведение. Пусть знает, какую чудовищную боль могло причинять безразличие. Чимин останавливается на несколько секунд и мечется взглядом между парковкой и рестораном, всё ещё немного сомневаясь в правильности своего решения. Но здравый смысл побеждает и он пятится, глядя на двустворчатые двери, а затем случайно сталкивается с прохожим за спиной. Всё начинается кружиться перед глазами, а воздуха не хватает. Парень извиняется перед незнакомцем и уходит прочь отсюда. Его губы приоткрываются с тихим болезненным звуком и он жадно хватает прохладный воздух, стараясь надышаться, но лёгкие пусты. Они лишь ритмично сокращаются, но словно не функционируют. Это так больно, что начинает жечь под рёбрами. Он задыхается от эмоций, которые смешиваются в однородную и отвратительную массу. Так тяжело сделать хоть один вдох, потому что всё в грудной клетке пылает страшным пламенем и крушится, будто произошло какое-то стихийное бедствие. По сути, для него так оно и было. Эта катастрофа по имени Чон Чонгук была слишком внезапной и вызвала в нём какой-то внутренний разлом. Он не мог понять, что именно испытывал в эти секунды. Так невыносимо злился, но одновременно с этим понимал, что увидеть его — это настоящий подарок, который он уже и не планировал получить. Он на самом деле думал, что история между ними навсегда уже осталась в прошлом, поэтому всё происходящее ещё сильнее выбивало почву из-под ног. Роковое столкновение, которого он так отчаянно ждал в глубине души и боялся, получилось слишком яростным и абсолютно неожиданным для него. Чимин так быстро идёт по ночной улице, что стук его туфель начинает подстраиваться под его сумасшедшее сердцебиение. Среди городских звуков, гудков автомобилей и прочего шума он слышит, что его громко зовёт Тэ, выбегая из ресторана, но и этого придурка он сейчас не хочет видеть. Конечно, он в конечном итоге всё равно успокоится и перестанет на него злиться, но сейчас готов просто уничтожить его за этот тупой поступок. Только, к сожалению, срывать гнев на нём он не имеет никакого права. Ким лишь хотел как лучше — помирить их, но ему не до конца известна вся правда о том, по каким причинам он решил порвать все связи с Чонгуком окончательно. Вся эта ярость, что клокочет внутри настоящей адской лавой, появилась далеко не из-за всей случившейся ситуации сейчас, её причины сидят гораздо глубже, чем кажется на первый взгляд. Они живут не первый год в самом нутре, под пылающей кожей, под трещащими рёбрами, в области солнечного сплетения, именно там, где расположена душа. Он совсем не был готов увидеть Чонгука так внезапно и уж точно не был готов говорить с ним сегодня или когда-либо ещё в ближайшем будущем. Все это было решено за него. В его же идеальном раскладе событий — они больше никогда не пересекались в этой жизни, ради его спокойствия. Причина этого колоссального срыва тормозов была в неконтролируемых эмоциях, которые по-прежнему вызывал у него квотербек, чёрт бы его побрал. И вся эта злость предназначена только для него, потому что между ними так и не была поставлена окончательная точка. Пак просто всё оборвал, устав ждать, а Чон не пытался спасти ситуацию по каким-то причинам. Раньше он ничего не делал, а теперь вдруг явился, словно какой-то рыцарь в сияющих доспехах, и просил дать ему шанс, чтобы всё это исправить. Чимин горько усмехается своим мыслям, качнув головой, и выходит на парковку у ресторана. Он достаёт ключи от машины из кармана пиджака, но привкус красного вина на языке заставляет его быстро вспомнить о том, что он выпил. За руль сегодня ему садиться строго запрещено, значит, нужно взять такси и свалить отсюда побыстрее. Он ругается себе под нос и резко сворачивает в сторону, чтобы поймать транспорт. Он оказывается на обочине у оживлённой дороги и поднимает руку, выставив два пальца. — Чимин, да стой же ты! — кричит Тэ, появляющийся из-за угла. — Подожди, давай поговорим! — Пошёл ты, тоже мне друг, — бубнит Пак, со злостью пытаясь вытащить телефон из кармана, но у него ничего не выходит, потому что руки слишком дрожат от переизбытка чувств. — Да чтоб тебя! — Ну, прости! Я не думал, что всё так обернётся, клянусь! — кричит он и переходит на бег. Чимин слышит за спиной торопливый стук его обуви по серой плитке и тяжёлое дыхание, понимая, что тот в самом деле преследует его на пределе своих сил, поэтому резко оборачивается. На лице друга отражается такое искреннее сожаление, что он почти готов простить его сразу же. По правде говоря, злиться на него он не должен, ведь если бы был с ним абсолютно честным, то этого всего точно бы не произошло. Брови Тэхёна болезненно изломаны, а глаза просто кричат о том, как сильно ему жаль. Только эмоциям совершенно наплевать на это, они продолжают бурлить как ненормальные. Он понимает, что сейчас ему необходимо просто успокоиться, чтобы не потерять ещё одного важного человека в глупой ссоре. Он не хочет отвечать ему болью на боль, так неправильно. И жёлтое такси очень вовремя подъезжает к нему до момента его нового срыва, останавливаясь рядом и слегка свистя старенькими тормозами. — Нужно головой было думать, а не задницей! — фыркает Пак, отворачиваясь. — Чего ты ожидал от меня?! Радушного приёма?! Что я кинусь обнимать его?! А может, что забуду все свои обиды?! Нет, твою мать, я так не умею! У меня есть множество причин злиться на него, ты не был с ним так близок! — Да, я понимаю. Но именно по этим причинам я на это согласился. Он скучает по тебе, правда, — говорит Ким, пытаясь развернуть его к себе. — Меня ты не забыл спросить, скучаю ли я по нему?! — возмущённо спрашивает парень, толкая его в грудь со всей силы, и тот отшатывается назад на несколько шагов. — Инициатива может быть с одной стороны, но желание должно быть с обеих! Я не хотел его видеть! — Ты скучаешь, — уверенно говорит Тэхён, мягко потирая ладонью свою грудную клетку, и морщится. — Нет! — практически выплёвывает ему в лицо он и с силой бьёт в плечо. — Пошёл ты! Что ты несёшь?! — продолжает злиться Чимин и наносить ему удары. — Ай-я, да хватит! Всё! Всё, я понял, что ты в бешенстве! — протестует друг, выставляя перед собой руки в защитной позе. — Прости меня, я правда не хотел сделать тебе больно! Прости, Чимин-а. Пак ударяет его ещё раз, но так слабо, будто лишается остатка сил. Он опускает руки и несколько секунд смотрит в извиняющиеся глаза напротив, а после тяжело вздыхает и разочарованно качает головой. К горлу почему-то подкатывает неприятный ком, от которого хочется плакать, но этой слабости он себе точно никогда не позволит, поэтому он глубоко втягивает воздух носом, выпрямляет плечи и старается успокоиться. — Я тебя хорошо знаю, — тихо говорит Тэ, делая робкий шаг к нему. — Может, ты и не хочешь говорить о нём, запретил мне это делать, игнорируешь его, ненавидишь, но я же знаю какой ты. — И что с того?! — То, что такие, как ты, никогда не смогут отпустить так легко близкого человека. Ты любишь душой тех, кто для тебя небезразличен, а это навсегда. Я уверен, что в твоём сердце всё ещё есть место, которое никто не сможет занять, и оно принадлежит ему. До сих пор лишь ему, несмотря на то, что это я твой лучший друг. Ты же просто запихнул все свои обиды и переживания куда подальше, не высказав их никому, потому что слишком гордый. Ты злишься на него, так? Но в глубине души мы оба понимаем, что тебе его не хватает до сих пор и именно поэтому твоя злость так неумолима. Он важен для тебя. Чимин с раздражением усмехается и морщится, словно эти слова его обижают. Да, чёрт возьми, это правда, но услышать её от него почему-то очень больно. Это звучит словно приговор, который обжалованию не подлежит. Как будто его участь заключается в том, чтобы тосковать по Чонгуку до конца дней. Почему Тэхён так говорит? Ведь он так старался совсем не показывать свои эмоции, даже сам в какой-то момент стал верить в то, что тот ему больше не нужен для счастья. Он закрылся ото всех, и эта тема была просто неким табу. Да, она не была им проработана совсем и оставила слишком много кровоточащих ран, но это было лишь его дело, как жить с этим дальше. Только сейчас он понимал, насколько же было ошибочно просто молча проглотить все свои обиды, ведь внутри в эту минуту его израненная душа сильно эмоционировала, пока он слушал всё это от друга вот так в лоб и без лишних церемоний. Возможно, этот идиот прав. Может быть, совсем малость, ему на самом деле не хватает общения с Чонгуком, но он этого больше никогда не скажет. Кого он обманывает, Боже? Этот человек был единственной причиной всегда, которая заставляла его счастливо улыбаться до появления дочери. Разумеется, ему нужен он, но Чимин слишком обижен на него из-за того, что тот бросил их дружбу на произвол судьбы и даже не попытался ничего изменить. И он не знает, сможет ли когда-то отпустить всё это и спокойно вздохнуть. — Ты счастлив, да. В каком-то смысле это чистая правда. У тебя есть Мэй, родители, я, и ты состоялся, как личность. У тебя классная работа, живёшь в городе своей мечты, денег хватает на жизнь, уютный дом и крутая тачка. У тебя есть всё, но что-то всё равно как будто не так, — говорит Ким и тяжело вздыхает рассматривая его заботливым взглядом. — У тебя словно не хватает какой-то детали для полноценного функционирования, это я и хотел исправить. Я твой лучший друг, разумеется, но Чонгук… я не знаю, ты с ним сиял. И сейчас всё равно внутри тебя нет того самого света, как бы сильно ты ни старался. Тебе нужна дружба с ним. — Да не нужна мне эта проклятая дружба! Ты ничего не знаешь! — раздражается Пак. — Я понимаю, что сейчас ты его, грубо говоря, ненавидишь. Он заслуживает злости, да. Этот поступок ничего не оправдает и он может рассчитывать лишь на твоё доброе сердце, когда просит о прощении. Я понимаю тебя, потому что и мне он тоже сделал больно, но мне удалось найти в себе силы переступить через это, потому что не хочу терять никого из вас. Вам нужно поговорить, между вами всё сложно уже не первый год. Нельзя вот так всё разорвать. — Да всё проще некуда! Чонгук исчез, а я больше не собираюсь бегать за ним! Это что, мне одному нужно было?! Ему наплевать было на меня все эти годы! — Это не так, — тихо говорит Ким, отрицательно качая головой. — Ты единственный, с кем он пытался выйти на связь. Прошу, не суди поверхностно. Ты же знаешь его. Ты прекрасно понимаешь, что он зависим от родителей. Его мать всегда оказывала на него очень сильное влияние, а отец давил ответственностью... — Да причём здесь это?! — Я просто хочу сказать, что его семья имела в этом всём большую роль. Он просто пытался не задохнуться от всего, что возложили на его плечи. Ты же не знаешь ничего о том, что было с ним. Ты не спрашивал его о том, как он жил. Да, всё это в любом случае его не оправдывает, но просто послушай его. Пожалуйста, ему нужно поговорить с тобой. — Наплевать! — выкрикивает Чимин, ударяя рукой по крыше автомобиля. — Наплевать мне на него и на то, что с ним было! — Судя по тому как ты психуешь, это далеко не так, — говорит Тэ, осторожно сжимая его плечо. — Я уже понял, что столкнуть вас лбами было очень плохой идеей. Но ты ведь можешь с ним встретиться с глазу на глаз, когда остынешь? Просто поговорить, это ничего для тебя не стоит, а для него большой шаг к тебе навстречу. Разве тебе не интересно послушать его? — Не хочу я этого делать! Я знать его больше не хочу! И слышать о нём тоже не хочу! Разве так сложно это понять?! — недоумевает парень, сбрасывая его ладонь резким движением. — Хочешь наладить с ним отношения?! Давай, вали! Но меня в это не впутывай! — Не будь так резок, пожалуйста. Ты ведь с ним был так... — Заткнись! — Неужели ты не скучаешь по тем временам? Я, например, очень. Мы были с ним друзьями очень долго, играли вместе, учились, тусовались. Я не представляю своей жизни без вас, мы же… — говорит Тэхён, тяжело выдыхая. Он замолкает на секунду, о чём-то задумавшись, а затем поднимает на него умоляющий взгляд. — Я просто хочу всё это исправить. Не обязательно, чтобы всё было, как и прежде. Я понимаю, что это невозможно, но пока будет достаточно хотя бы начать... — Да, вот именно, вы дружили, вы играли, вы учились, вы строили большие планы на будущее, вы собирались уехать чёрт знает куда, вы тусовались, вы напивались, вы трахали девчонок, а я любил его! Любил и молча смотрел на всё это, зная, что мне ни черта с ним не светит никогда! — кричит Пак, совершенно не подумав, и сразу же осекается. Он горько усмехается, понимая, что только что выдал свою большую тайну, и проводит руками по лицу с недовольным стоном. — Господи, почему я снова с ним сталкиваюсь в своей жизни?! Ну почему?! Всё же было хорошо, а что мне теперь делать?! Он запускает пальцы в волосы и ерошит их, прикрыв веки. В эту минуту его накрывает такое ужасное отчаяние, потому что он действительно абсолютно не понимает, как справиться со всем этим. Гораздо проще было его ненавидеть, не сталкиваясь. Можно было придумать множество причин, по которым он совершенно точно трус, раз просто исчез. А сейчас он понимал, что у его бывшего друга явно были какие-то оправдывающие его тупое поведение речи. И что, если они действительно весомые? Тэ растерянно смотрит на него несколько мгновений, а затем его глаза заметно расширяются с каждой секундой всё больше и больше, когда до него вдруг доходит суть сказанных на диких эмоциях слов. Его губы медленно приоткрываются в немом шоке, ведь он понимает, что под любил Чимин подразумевает далеко не просто те тёплые чувства, которые они дарят друг к другу, как самые близкие друзья. Он любил его по-настоящему, и сейчас для него многое складывалось в голове, а в памяти всплывали кусочки различных воспоминаний из юности. Он был так слеп. Пак ведь часто смотрел на Чонгука заворожённо, словно выпадая из реальности. Всегда им восхищался, любовался, хвалил и заботился, как никто другой. Он защищал его в любых конфликтах между ними и всегда искал ему оправдания. Выходит, что пока они смеялись над глупыми шутками, его сердце замирало от улыбки квотербека, а в его глазах он видел сияющие звёзды, пока тот смотрел на него, и всё это происходило у них под носом, но никто не замечал. Как же он мог не понять этого раньше? Чёрт, это должно быть так больно, понимать, что ты бессилен и не можешь изменить чувства лучшего друга и свои собственные, чтобы при этом не разрушить то, что уже имеешь. Любить и осознавать, что тебе ничего не светит из того, что обычно получают парочки, наверное, самое жестокое явление во всём этом. Тэхёну не нужно было даже спрашивать что-то ещё, в случае с Чимином всё было написано на лице и выкрикнуто с таким очевидным отчаянием. — Подожди, — шепчет он, настороженно и сочувственно хмурясь, — значит... вот дерьмо. Так ты вот таким образом всё и понял? Ну… что ты… тебя тянет к парням? Это из-за него? Ты влюбился в него? — Молодой человек, вы поедете? — вежливо спрашивает таксист. — Вы меня задерживаете, мне нужно работать. Пак бросает недоумённый взгляд на темнокожего мужчину в салоне машины, словно вспоминая, что они здесь не одни, а затем переводит глаза на друга. Он понимает, что сейчас ему в самом деле лучше уйти, ведь в любой момент из ресторана может выйти и сам Чонгук, а меньше всего ему сейчас хочется вновь сталкиваться с ним. Как бы ему не хотелось дать этому говнюку по лицу или выяснить давно запутанные отношения, сейчас он не в том состоянии, чтобы это делать. Слишком уязвим и слаб. Он не уверен в стойкости своего характера в эту минуту. Сердце громыхало в груди, ломая там всё живое, что оставалось после их «расставания». Дышать было больно, потому что эта многолетняя обида стояла мерзким комом в глотке. Хотелось одновременно орать о том, как он ненавидит весь мир, и спрятаться куда-нибудь в свой маленький панцирь, чтобы оставили в покое. Его так сильно трясло, что холод пробегал под хлопковой тканью рубашки по его коже, оставляя на ней извилистые узоры, как мороз на стекле в зимнее утро. Все эмоции смешались между собой, поэтому ему необходимо было сейчас уйти, вернуться домой и прижать к груди его крошечный комок личного умиротворения. Пак едва заметно согласно качает головой и открывает пассажирскую дверь, совсем не желая откровенничать об этом. — Да, я еду, — тихо говорит он, кивая водителю. — Прошу прощения за задержку. — Стой, нет! — протестует Ким, захлопывая жёлтую створку прямо перед его носом, и преграждает путь к побегу. — Ответь мне. Ты не говорил об этом никогда со мной. Я правильно всё понял? Ты что, влюбился в него? — Нет, я его полюбил, — тихо говорит Чимин, опустив стеклянный взгляд в асфальт. — Я и раньше осознавал, что мне нравятся парни, но то, что я чувствовал к нему, лишь стало жирным подтверждением всему. Это не шло ни в какое сравнение ни с чем. Ты даже не представляешь, как тяжело всё это принять в себе и потом молчать об этом, когда он постоянно рядом. Это был мой личный ад. Дружба через призму любви давалась мне слишком тяжело, но я старался ради него. Ради нас. — И когда ты это всё понял? — В выпускном классе. — Но в ту ночь ты и Хизер… — Да. Я сделал это назло ему или себе, сам не знаю. Тогда он на моих глазах флиртовал с королевой бала, а-ля своей бывшей, и мне снесло голову. Я был на взводе и очень пьян, — едва слышно говорит парень и ерошит волосы. — Да, я чёртов лузер. Из-за своей тупой ревности я напился и переспал с Хиз. Все мы знаем, к чему это в итоге привело. На тот момент я считал, что всё случившееся со мной — моя самая большая ошибка в жизни, — признается он и замолкает на несколько секунд, усмехнувшись своим мыслям. — Но знаешь, теперь я понимаю, что это далеко не так. Моей главной ошибкой было полюбить Чонгука, потому что эти чувства искалечили меня. Ким стоял, не двигаясь и практически не дыша, он стремительно переваривал новую для него информацию. Ему даже в голову никогда не приходило, что Чон был настолько бесценен для него. Боже мой, насколько же должно было быть ему больно, когда их общение внезапно прекратилось? Теперь было понятно, по каким причинам Пак запрещал даже произносить его имя в любых разговорах между ними. Он защищал своё хрупкое сердце. — Охренеть, — шепчет поражённо Тэхён, глядя на него большими от шока глазами. — Но почему ты мне не говорил об этом? Почему даже не подавал вида? Разве со мной ты не мог этим поделиться? — Простите, но я не могу больше ждать. Вы не едете? — спрашивает водитель такси, виновато пожимая плечами. — Да подожди ты! Не видишь, здесь важный душевный разговор! Потерпи! — рявкает Ким и бросает ему двадцатку чаевых за ожидание, а затем поворачивается к Паку. — Почему? Ты же мог сказать мне обо всём этом. Я же всегда тебя поддерживал во всём. Столько лет ты просто молчал и держал в себе? А он знает? — Нет. Конечно, нет, — шепчет Чимин, отрицательно качая головой. — Думаю, если бы он знал, то вряд ли бы захотел меня когда-то видеть снова. Он же у нас считает, что это неправильно. — Что ты имеешь в виду? — недоумевает Тэ, сводя брови на переносице. — Я хотел ему сказать, правда. Был и момент идеальный. Мы смотрели на звёзды, болтали, и это была ночь выпускного, но так и не смог этого сделать. — Не захотел? Не вышло? Помешали? — Я струсил. — Какого... — Да, струсил. Он сказал, что видел, как ты целуешься с Рейчел и что-то вроде того, что это было противно видеть и вообще как же так можно со своим другом поступать. Именно поэтому я и дал заднюю. Только представь его реакцию после этого рассказа на мои чувства. Он не готов к такому. Ни принимать, ни тем более — дарить. Его даже не интересуют парни в этом смысле, — усмехается Пак и обречённо вздыхает. — Я так не хотел его потерять, поэтому и заткнулся. Я поставил его на первое место, а не собственные чувства. — Но всё равно потерял его по другим причинам, — говорит Ким едва слышно, с сожалением качая головой. — Дерьмо. Должно быть, тебе от этого ещё хуже. Это действительно хуже всего во всей этой ситуации. Чимин наступил на свою любовь к нему и промолчал о ней, надеясь сохранить между ними трепетную дружбу, но в итоге он потерял её и не смог даже сказать о том, что испытывал на самом деле. Это, чёрт возьми, так несправедливо. Лучше бы он сказал, и тогда хотя бы знал причину, по которой его оставили. — Да, всё это паршиво, и я не понимаю, почему вновь должен проходить через это. Если я дам ему шанс, то что дальше? Спустя время он вновь свалит? А я что буду делать с этим? Это уничтожит меня. У меня нет времени жалеть себя и ошибаться в нём снова. — Он изменился, — говорит Тэ задумчиво. — Может, это о чём-то говорит? Вдруг ты не будешь разочарован? — Все мы изменились, давай будем честны. Не факт, что он не будет разочарован во мне. Он хочет дружить с тем парнишкой из Конкорда, но его давно нет. Я другой человек и совсем не доверяю ему. — Ты его ещё любишь? — вдруг спрашивает друг, пристально глядя на него. — Даже не начинай это, — нервно смеётся Чимин, снова открывая дверь такси. — Хватит с меня любовной истории с квотербеком, я не школьник. — Это простой вопрос. Если у тебя нет чувств, то ты легко ответишь, — говорит Тэхён, поворачивая его к себе за плечи, и заглядывает прямо в глаза, не давая шанса убежать от этого вопроса. — Ты его любишь? Мне признайся. Было бы это так легко. Даже сам себе Пак боялся сказать это в мыслях, не то, чтобы произнести вслух. Все свои чувства к нему, включая эту паршивую любовь, он запихнул так глубоко, что вытащить это, наверное, уже просто невозможно. Но глупо отрицать, что его не выбило из равновесия внезапное появление Чонгука в его жизни снова. Это заставило всё внутри резко перевернуться с ног на голову, но хорошо это или плохо он пока совсем не понимал. Ему тяжело дать однозначный ответ на этот вопрос, поэтому он лишь тихо на выдохе произносит, опуская рассеянный взгляд: — Я не знаю. — Не увиливай. — Я понимаю, что ты хочешь получить что-то конкретное, но… — шепчет он, небрежно дёрнув плечами, — я правда не могу. Это сложно, понимаешь? Я боролся с этим сам столько времени, а сейчас это выплёскивается наружу, словно никакие барьеры не выстраивались годами. Я не могу это держать под контролем. Я пытаюсь, но... так чудовищно напуган. Как ты думаешь, тяжело ли любить того, кому твои чувства не нужны? В его глазах едва заметно блестят слёзы отчаяния и искорки такого яркого страха оказаться разрушенным собственным сердцем, что Тэхён не думает больше ни одной секунды и больше не задаёт никаких вопросов. Ему всё понятно и без лишних слов. Чимин внезапно оказывается в тёплых объятиях и облегчённо выдыхает, обнимая его в ответ. Ким крепко, но осторожно прижимает его к себе за плечи и виновато морщится, понимая, что реально облажался по-крупному сегодня, устроив эту «случайную» встречу. Он всего лишь хотел примирить старых друзей, но не знал всей глубины чувств Пака и совершенно не планировал разбередить его душу вновь. Теперь ему стали ясны все эти всплески эмоций, глупая агрессия и упёртость, когда дело касалось Чонгука. Он всего лишь защищался, думая, что это не принесёт ему ничего хорошего. — Прости, прости, прости, — тихо говорит Тэхён, опуская веки и прижимая его ещё крепче. — Я такой придурок. — Ты не знал. Мне стоило сказать тебе правду, просто я не думал, что мы когда-то вновь встретимся с ним. Это уже казалось невозможным. — Я лишь хотел, чтобы вы начали снова общаться. Вы оба важны для меня. Если бы я знал, то ни за что бы не подставил тебя вот так. Не думал, что всё так сложно. — Как он уговорил тебя на это дерьмо? — удивляется Чимин, ласково ероша его волосы на затылке, и кладёт подбородок на плечо парня. — Ты ведь его заблокировал везде, а в социальные сети не заходишь давным-давно, поэтому он решил действовать через меня. Не самое умное решение, но он был в отчаянии. Не знаю, откуда ему было известно, что ты переехал, — говорит Ким, напряжённо вздыхая, — но вот тогда он и начал доставать меня. — Парни, я дико извиняюсь, но мне реально пора ехать, — говорит таксист, показывая на часы. — Да подождите, пожалуйста! — психует Пак, разрывая их объятия. — И что он хотел от тебя? — Всё нормально, я его отвезу. Поезжайте, — говорит друг. Тэхён даёт водителю ещё несколько купюр в качестве извинений, а затем хлопает ладонью по крыше, и машина плавно двигается с места, сливаясь с потоком на дороге. Парень приглашающе кивает в сторону своей тачки на парковке и щёлкает брелоком, тем самым разблокировав её. Они быстро подходят к ней и забираются в салон. Внутри, как всегда, вкусно пахнет полиролью и кокосом. Вроде бы ничего необычного, но этот аромат ассоциируется у Пака именно с Тэ. Он часто проводит в день по несколько часов в своём новеньком автомобиле, поэтому даже его волосы пахнут этим ароматизатором. Парень устраивается на сиденье и поворачивается сразу же вполоборота к другу, который продолжает их разговор, захлопнув за собой водительскую дверь. — Чонгук заходил издалека. Сначала налаживал связи со мной, писал мне, но я благополучно игнорировал. Он был довольно настойчивым, — хмыкает Ким, проводя руками по кожаному рулю. — У меня даже было желание последовать твоему примеру и заблокировать его везде, но я не успел. Как-то раз мы пересеклись на одном деловом вечере. Он был приглашённым гостем, а я работал. Сначала я, как и ты, принял его не особо дружелюбно, а послал. Но тусовка была скучная, компания паршивая, и так вышло, что мы оказались на заднем дворе за зданием, подальше ото всех. Мы выпили вместе и поговорили. — И что? Тебе даже обидно не было, что он нас бросил? — фыркает Чимин и прикуривает сигарету, держа её губами. Он делает это не так часто, а лишь тогда, когда нервы на пределе. Сейчас был тот самый крайний случай и острая необходимость успокоиться. — Неужели один разговор с ним поменял твоё отношение к нему? — Нет, конечно. Но я посмотрел на него иначе. Я не оправдываю его и не защищаю. Есть вещи, за которые ему правда нет оправданий. Он — скотина, это факт. Но я скажу тебе, что у него не было всё гладко, как мы считали, — отвечает друг. Чимин выдыхает сигаретный дым плотным столбом в слегка приоткрытое окно и хмурится из-за этих слов. Он пристально наблюдает, как из-за угла ресторана на парковку выходит Чонгук в компании Хосока. Вовремя они ушли, иначе бы столкнулись с ними снова. Странно, но на парне совсем нет лица. Он идёт уверенной походкой, но слегка сутуло согнув плечи и задумавшись. Его дорогие туфли с силой стучат по асфальту, и этот звук эхом отзывается в голове. Он достаёт из кармана брюк ключи, и его серебристый «Мерс» послушно подмигивает красивыми фарами. Пак тихо вздыхает и затем шипит от боли в пальцах, понимая, что тлеющая сигарета жжёт их. Он быстро выбрасывает её в окно и возвращает настороженный взгляд на Чона. Такой статный, эффектный и заметно возмужавший. Красив, как грёбаный Бог. Глядя на него сейчас, он понимает, что тупое сердце волнительно трепещет даже просто от того, что он рад его видеть сейчас. Да, чёрт возьми, действительно рад, хоть это и довольно больно. — Не буду вдаваться в детали, но скажу, что этот парень в каком-то смысле запутался в самом себе. Мне кажется, что он уже сам не понимает, где его жизнь, а где та, что он вынужден проживать. Я не знаю, как всё у него сейчас, но думаю, что он до сих пор разбирается. Ему пришлось побороться за себя с родителями и с самим собой, — продолжает Тэ. — Не нужно было лгать, тогда бы и бороться не пришлось, — говорит Пак, с трудом отводя взгляд от него, и закрывает окно. — В его силах дать им отпор, ему уже не семнадцать лет. — Ты злишься на него так сильно, потому что не ожидал от себя такого всплеска чувств? — осторожно спрашивает Ким. Чимин шумно фыркает. — Я просто ему не верю. Всем было непросто, но почему-то мы с тобой не отказались друг от друга. — Он писал тебе, когда ему была нужна помощь, и просто так. Ну, это он так говорил, — поясняет друг, пожимая плечами. — Я не могу сказать, насколько это правда. И так же не совсем понимаю, в чём смысл этого. Зачем писать тому, кто тебя игнорирует? — В надежде на то, что он прочтёт, — шепчет задумчиво Чимин, вертя в руках телефон. — Слушай, я не принуждаю тебя видеться с ним снова, прощать или понимать. Это твоё дело, и что бы ты не выбрал, никто не вправе повлиять на это. А я всегда за тебя, ты ведь знаешь? — К чему ты клонишь? — хмыкает он. — Выслушай его. Мне кажется… — тихо говорит Тэхён, потирая бровь, — что ему нужна твоя помощь. — Чем я то могу ему помочь? Я его не знаю уже. Его жизнь — не моё дело. — Ошибаешься. Ты знаешь его лучше, чем кто-либо. Ближе тебя в его жизни никогда друга не было. С ним что-то творится, и я боюсь, как бы он не сошёл с ума в этом всём лицемерии, в котором вынужден жить. — Чего ты хочешь от меня, Ким Тэхён? — усмехнувшись, спрашивает парень и откидывается назад. — Просто подумай над моими словами. Это всё, чего я хочу. Ладно? — спрашивает он, выставляя кулак. — Ладно, — отвечает Чимин спустя минуту, тяжело вздыхая. — Значит, мир? — Если ты извинишься новым походом в ресторан без лишних гостей, — соглашается Пак, ударяя его костяшки своими, и легко улыбается уголком губ. — И больше никаких авантюр за моей спиной. — Обещаю, — говорит Тэ, заводя машину. Чимин вновь смотрит в окно, но замечает только лишь пустое парковочное место там, где стояла машина Чона совсем недавно. Он бездумно пялится на кусочек асфальта, пока они выезжают на дорогу, и не может перестать думать о нём. Эта встреча словно разделила его жизнь на до и после, как бы громко это не звучало. Он был абсолютно уверен в том, что все старые раны уже затянулись, а эмоции давно перегорели, но, видимо, очень сильно ошибался в этом. Эти проклятые карие глаза напротив, в которые он так пристально смотрел и искал в них ответы, не давали теперь ему покоя. И он совсем не понимал, что с этим делать снова. У него множество вопросов, на которые есть ответы только у самого Чонгука. И чтобы получить их, ему придётся переступить через свою гордость в очередной раз и сделать шаг ему навстречу, но нужно ли ему это сейчас? Ведь он чётко решил, что с этой главой жизни навсегда покончено. Им никогда не быть друзьями вновь, слишком много времени упущено и слишком много лишних чувств. И им, очевидно, не стать любовниками, потому что Чон такие вещи не приемлет. Стоит ли тогда рисковать своим моральным состоянием? Какие бы между ними не сложились в итоге отношения, они будут точно обречены, потому что они смотрят в разных направлениях. Пак снимает блокировку экрана и заходит в приложение, где они всегда чатились ещё со школы. Единственное место, где связь с ним у него ещё хранится — здесь. Он не заходит в личный чат с Чонгуком и не открывает его контакт, потому что слишком велик соблазн разблокировать. Уведомления давно отключены, поэтому он перестал обращать на него внимание около года назад и тот затерялся среди других активных, но сейчас его палец над иконкой с фотографией неуверенно дрожит. Он знает, что если вытянет его из чёрного списка, то сможет увидеть всё, что тот ему писал долгое время. Но готов ли он к этому? Чимин тяжело вздыхает и блокирует экран вновь, давая самому себе ответ на этот немой вопрос. Нет, точно не готов.

***

Сегодняшний день начался для Чонгука с волнительного предвкушения. Он проснулся слишком рано и весь день был, как на иголках, не находя себе места. От напряжения он сходил с ума и поэтому пытался отвлечь себя делами. Каждая минута тянулась словно вечность, но когда на часах стрелка показала полдень, то у него как будто открылось второе дыхание. В два часа дня он попадёт на судебное разбирательство и сможет увидеть Чимина снова. Опять же приходится прибегнуть к не совсем честному способу встретиться с ним, и его реакция может быть максимально негативной, но сейчас он готов идти на всё, чтобы попытаться исправить сложившуюся ситуацию между ними. Одному его приятелю удалось убедить своего знакомого полицейского провести его в суд на настоящее слушание. Конечно же, тот согласился сделать это только за совсем не маленькую плату, но он заплатил бы и в два раза больше ради такой конечной цели. Их первая встреча спустя столько времени оказалась не самой приятной и дружелюбной, но он хорошо понимал в глубине души, что именно такой она и будет, когда шёл на это. Откровенно говоря, он уверен, что ещё очень легко отделался. Зная некоторые аспекты характера Пака, его вспыльчивость и импульсивность, он ожидал чего-то худшего. Не будь они в фешенебельном ресторане среди высокопоставленных людей и если бы не его боязнь подпортить себе репутацию, то наверняка бы он хорошо ему врезал без лишних разговоров. И даже за это его бы никто совсем не винил, Чимин имел право злиться на него и ненавидеть, но всё же хотелось как-то исправить это положение вещей. Сложно объяснить, что Чонгук чувствовал, когда увидел его в тот вечер, сидящего за столом с таким пронзительным и властным взглядом. Эта аура, исходящая от него, просто поразила. Никогда прежде он не был в таком ступоре от того, что чья-то энергия сбивала с ног. Это было безумием. Эмоции по неведомым причинам стали необычайно смешанными, и от их водоворота он заметно растерялся. Он совершенно не понимал, что делать в тот момент и ощущал себя таким слабым человеком, когда даже не мог поднять глаза на Пака. В какую-то секунду он вновь почувствовал себя тем самым мальчиком, которого отчитывал строгий отец за какой-то плохой поступок. Это просто напрочь выбило из колеи. Меньше всего он ожидал увидеть перед собой такого уверенного, сильного и статного мужчину, которым когда-то был его замкнутый в себе друг. Это так невообразимо, но того ребёнка не было больше, даже внешняя оболочка абсолютно изменилась. Его идеально отглаженная рубашка, элегантный костюм, вкусный парфюм и аккуратные волосы, да всё в нём, чёрт возьми, так идеально сочеталось между собой, что от этого вдруг дыхание перехватило в первые секунды. Хотя, чего он ждал спустя одиннадцать лет? Что увидит всё того же мальчика? Что он будет прежним? Слегка неловким, робким, забавным и несуразным? Было глупо так полагать. Годы пошли его бывшему другу на пользу, он стал просто великолепным. Различные, чаще всего неконтролируемые обстоятельства, сильно влияют на нас и наш образ мышления. Чон хорошо по себе знал, как люди могут изменить нас и нашу жизнь своим влиянием, а у Чимина появилась маленькая дочь слишком внезапно и очень рано. Это, очевидно, весьма шокирует в восемнадцать лет. Понятно, почему его характер так сильно закалился, ведь ему просто пришлось поменять всё наперекор своим построенным планам. Думая обо всём этом, парень понимал, что изменения были абсолютно неизбежны, но вспоминая его новый образ, представший в тот вечер, он просто терял дар речи. Ему сложно поверить, что это один и тот же человек. Ровно в 13:45 Чонгук шёл по нужной улице Нью-Йорка и рассматривал всё вокруг увлечённым взглядом. Кажется, тут он ни разу не задерживался, а лишь проезжал мимо. По дороге ему на пути встречалось много больших и величественных зданий, часть из которых, судя по надписям и людям рядом в строгих костюмах, тоже являлись судами. Атмосфера в целом здесь довольно мрачная и малоприятная. Слишком много серого цвета, начиная от кирпича до унылого неба; машины постоянно сигналили, у обочины стояло множество полицейского транспорта, а у впечатляющих строений — ребята в форме и вооружены. Куча журналистов с разных сторон работали и записывали эфиры для новостей, и это моментально выводило его из себя. Его раздражает большая часть из них, ведь обычно их работа заключается в том, чтобы лезть не в своё дело. Чон по привычке натягивает капюшон худи поглубже, чтобы спрятать лицо, и отворачивается, не имея никакого желания засветиться в каком-нибудь репортаже. Он ненавидит излишнее внимание к себе, которым сыт уже по горло. Ему нравится Нью-Йорк тем, что его здесь не дёргают с камерами на каждом шагу, но рефлексы из прошлого до сих пор остаются. Он замечает на противоположной стороне улицы нужный указатель, а потом быстро переходит дорогу на светофоре. Возле необходимого ему строения людей намного меньше, поэтому он наконец-то облегчённо выдыхает и чувствует себя немного спокойнее. Он останавливается у широких ступеней, ведущих к парадному входу, и тихо вздыхает, оценив красивую архитектуру. Здание суда, где, как ему известно, часто работает Пак, очень угнетающее. Один его внешний вид ничего хорошего не предвещает и становится как-то не по себе до лёгкой дрожи. Но такие, как мистер адвокат, должны чувствовать здесь комфорт, ведь их работа приносит им удовольствие, наверное. Чистым людям нечего бояться здесь и, скорее всего, им просто наплевать на эту неприятную ауру. Но для Чонгука всё это не самые хорошие воспоминания, поэтому он слегка напрягается. Он сжимает в руке стакан из старбакса с кофе, который купил специально для Чимина, и, мысленно собравшись, всё же переступает через все негативные эмоции и поднимается наверх по лестнице. Он нервничает. Во-первых, потому что всё это его заметно раздражает. Сразу же в голову проникают различные воспоминания о том, почему он бежал от своей собственной жизни и какие это принесло последствия. Болезненный укол в сердце быстро напоминает о том, что ему по-прежнему стыдно перед матерью за то, что он никак не изменил ситуацию, и стыдно за себя, ведь так и не научился снимать её поводок со своей шеи. А во-вторых, он боялся увидеть Чимина вновь, потому что это вызывало внутри целый эмоциональный шторм, который не поддавался никакому объяснению. Реакция бывшего лучшего друга на его наглое появление могла быть вновь абсолютно непредсказуемой. И хоть ему точно снова придётся вести себя прилично, это совсем не значило, что он не даст ему несколько мощных пощёчин жёсткими словами. Он не переживал о том, что весь план может сорваться, если сейчас не выйдет, придумает что-то снова. Но всё же напряжение покалывало на кончиках пальцев, и ощущал он себя не очень уверенно. На входе его ждал тщательный досмотр со сканерами и металлоискателями. При себе у него нет ничего запрещённого, но приходится выслушать трёхминутную лекцию о том, что в зале суда запрещена съёмка любого вида и если это нарушение будет зафиксировано, то ему грозит штраф и, вероятно, его выставят за дверь в ту же минуту. Но ничего записывать и фотографировать он и не планирует, цель его визита сюда — адвокат Пак. Ему бы просто сохранить свою способность к функционированию после этой встречи, потому что от нервов колени дрожат. Наконец-то после ощупывания его карманов со всех сторон, мужчина, ответственный за досмотр, отпускает его. Парень благодарно кивает ему и уходит дальше по холлу сразу же к информационному стенду. Он почти уверен, что там найдёт данные о слушаниях и какие-то указатели, потому что без них совершенно не понятно, куда двигаться дальше. Он тратит некоторое время, чтобы прочесть загадочные надписи, в которых, если быть честным, без помощи трудно разобраться. Всякие бумажные списки прикреплены кнопками к деревянной поверхности и больше напоминают какие-то шифры запуска ракет. Но спустя некоторое время он понимает, что здесь полно кодов с номерами дел или чего-то ещё, указаний корпусов зданий и даже есть фамилии судей и адвокатов, только ясности эти все детали не вносят. Он тяжело вздыхает, недовольно хмурясь, и оборачивается, чтобы немного осмотреться. Ему не дали никакой информации о том, как найти в этом огромном пространстве нужный кабинет, поэтому придётся импровизировать: либо спросить у кого-то дорогу, притворившись участником судебного процесса, либо искать самому на свой страх и риск. Он бросает быстрый взгляд на часы и понимает, что у него есть всего десять минут до начала слушания. Как только стрелки пробьют ровно два часа дня, никто его больше не впустит ни в один из залов, ведь он на самом деле не свидетель и не полицейский. Здание внутри такое же мрачное, как и снаружи. И хоть внутреннее убранство довольно величественное, очевидно, что строение очень старое и местами даже дряхлое. Полы кое-где скрипят, а на потолке трещины и потёки в некоторых участках. Всё здесь в тёмно-коричневых оттенках, как практически в любом суде. Строго, лаконично и без излишеств. Хотя заметно, что за порядком очень странно следят, хоть в целом всё и чисто. Лавки в стороне в зоне ожидания затёрты и исцарапаны ключами или ещё чем-то острым, а окна снаружи мылись, судя по всему, в последний раз на фабрике, где их и изготавливали. Так и веет какой-то безысходностью, хоть это совсем не удивительно. В этом здании решаются важные вопросы и даже чьи-то судьбы. Люди немного суетятся и постоянно пробегают в длинный коридор, идущий от лестницы на второй этаж. Чонгук понимает, что, вероятно, ему нужно именно туда, поэтому, подумав несколько секунд, направляется вслед за всеми. Ему удаётся без проблем слиться с толпой и он каким-то чудом поворачивает в нужном направлении через пару минут блужданий по неизвестному зданию. Оказываясь в нужном крыле, он читает таблички на дверях и понимает, что пришёл куда необходимо. У каждого зала судебного заседания стоит около десяти человек и не больше, а ещё обязательно один полицейский для наблюдения за порядком. Здесь прямо царит сильное напряжение и нервозность, за широкими дверьми из красного дерева прямо сейчас происходят важные события в чьей-то судьбе. Кого-то оправдывают, а кто-то получает пожизненный срок заключения. Очередной стук молоточка с руки судьи меняет чей-то жизненный исход навсегда, поэтому даже страшно дышать в этом пространстве. Дойдя до конца коридора, Чон замечает три пустых помещения, которые готовят к работе. Люди внутри только собираются и, очевидно, ожидают каждый своё слушание. Скорее всего, ему нужно выбрать какое-то из них, и чтобы не ошибиться, он решает спросить о том, где будет работать адвокат Пак, у девушки, которая стоит с папкой в руках и сверяет какие-то списки на распределительном стенде со своими документами. Он тихо подходит к ней, не нарушая тишину в коридоре своими тяжёлыми шагами, но замирает на полпути. Его глаза удивлённо расширяются, а по позвоночнику пробегает холодок от звука, который неожиданно ловит его слух. За своей спиной он точно слышит до боли знакомый голос, от которого у него все органы почему-то резко отказываются работать. Он паникует, хоть и понимает, что вряд ли Чимин узнает его со спины, ещё и в капюшоне, но как раз это и может привлечь лишнее внимание. Он сдёргивает с головы мягкую ткань и мечется взглядом из стороны в сторону. Сейчас он чувствует себя, как какой-то взволнованный школьник, потому что не понимает, как себя вести. Не придумав ничего лучше — решает просто спрятаться. Он резко делает шаг в сторону и скрывается за выступом у стены, где стоит напольный горшок с большим растением. Он осторожно выглядывает из своего укрытия и понимает, что не ошибся. Чимин уверенно идёт по коридору плечом к плечу с каким-то мужчиной, при этом что-то ему увлечённо объясняя серьёзным тоном. На ходу он завязывает галстук, а человек рядом выглядит заметно напряжённым. Похоже, это его клиент, и тот нервничает из-за суда, а вот господин адвокат поразительно спокоен. Чон наблюдает за тем, как Пак с раздражением закатывает глаза и останавливается в нескольких шагах от него, но не обращая внимания на людей вокруг, внимательно слушает, что ему говорит клиент. Он мягко, но не очень заинтересованно кивает, пока его пальцы ловко завязывают на ощупь тонкую чёрную ткань на шее, а затем почему-то так красиво улыбается, что у Чонгука сердцебиение ускоряется. В эту самую секунду у него даже ноги начинают отказывать, потому что он понимает, как же сильно скучал по этой прекрасной улыбке. Такой яркой и ослепительной. Боже, как будто вечность прошла с того момента, как он видел её в последний раз и, к сожалению, вряд ли Пак подарит её ему так же скоро. Она всё такая же добрая, искренняя и тёплая, окутывающая самыми нежными эмоциями и способная излечить все болезни на свете. Чимин мягко склоняет голову чуть набок, поправляя и без того идеально уложенные волосы кончиками пальцев, а на его щеке появляется небольшая ямочка от того, насколько широко он улыбается. Плечи гордо расправлены и держатся в идеальной осанке, а в каждом его движении, даже мимолётном, читается такая уверенность в себе и идеальность. — Не волнуйтесь так, я знаю свою работу, — мягким тоном произносит Пак, а затем хлопает мужчину по плечу, как старого друга. — Она обвиняет меня в том, чего я не делал. Если ей удастся всё забрать? У нас не было контракта. Я не могу быть спокоен, вы же понимаете. — Разумеется, но не стоит переживать об этом так сильно. Вам повезло, в вашем распоряжении до конца слушания один из лучших адвокатов города Нью-Йорк. Так что расслабьтесь. Линия моей защиты построена превосходно, у нас имеются свидетели и доказательства вашей невиновности. Я провёл личное расследование. — А судья? Вдруг она его подкупила? — Не советую бросаться подобными словами здесь, — довольно резко говорит парень, моментально меняясь в лице и глядя по сторонам. — Это в ваших же интересах. Судья Томпсон — человек старой закалки, вряд ли его волнуют деньги. Я работал с ним не единожды. — Простите, я просто нервничаю. А если мы проиграем? Тогда ведь все усилия будут напрасны. Эта стерва заберёт у меня всё? — Вероятно, — отвечает с невозмутимым видом Чимин, роясь в своём телефоне. — Несмотря на то, что компания была создана до вашего брака, формально она вполне может стать владелицей акций и часть ваших средств будет передана ей по закону. У нас сильно защищены права женщин. В таком случае вы останетесь банкротом, лишившись всего и, помимо прочего, вас клеймят старым развратником. Предъявляемые обвинения будут подтверждены и суд вынесет не самое приятное для вас решение. — И вы так спокойно говорите об этом?! — шёпотом возмущается он. — Вы плохо меня знаете, мистер Картер. Я не проигрываю, доверьтесь мне, — отвечает парень и вновь бросает ему самую красивую улыбку. Пак проходит дальше по коридору, стуча туфлями по изумрудной ковровой дорожке, и скрывается в одном из пустых залов судебных разбирательств, и Чон наконец-то делает полноценный вдох, словно вынырнул из-под толщи воды. Мужчина тоже следует за ним, а он так и стоит, глядя им вслед и чувствуя приятный парфюм Чимина в помещении. Он растёкся нежным шлейфом и в эту минуту служит для него самым чистым горным воздухом, потому что, кажется, его лёгкие на пару секунд забывают, как должны работать. Невероятно, да что это с ним, чёрт возьми? Если ему тяжело даже смотреть на него, то как же найти в себе силы с ним заговорить? — Вот это да, — шепчет Чонгук, медленно опуская глаза. Он действительно поражён и растерян. Одна лишь аура, окружающая Пака, и его энергетическое поле способны, кажется, задушить всё живое рядом с собой. Боже, когда он стал таким властным? Каким-то слишком самовлюблённым, предельно смелым и непробиваемым. Он, конечно, и раньше не был трусом, но отличался импульсивностью лишь когда был излишне эмоционален. В другое же время он вёл себя тихо и спокойно, а все чокнутые вещи делали обычно они с Тэхёном. Тот мальчик, которого он помнил, и этот мужчина — абсолютно разные люди. Это немыслимо просто, но тот, кого он видел перед собой сейчас, приятно волновал его, отчего сердце колотилось в груди. За ним интересно было наблюдать, потому что такая сильная личность вызывала просто неконтролируемое восхищение. На таких людей хотелось равняться, поэтому он испытывал искреннюю гордость за него. Чон видит, что дверь в зал суда медленно начинает закрывать полицейский, поэтому приходит в себя и торопливо идёт туда, чтобы успеть. Ему удаётся без лишних вопросов проскочить внутрь и он сразу же погружается в не самую приятную для себя атмосферу. Аромат полироли для мебели, древесины и свежеотпечатанных бумаг. Это всё, увы, так знакомо. Помещение просто гигантское, сразу же возникает ощущение, что он сам слишком мал для такого пространства. Потолки невероятно высокие, окна поразительно огромные, дорожка к месту судьи тянется на несколько метров вперёд. Это помещение для судебных разбирательств, кажется, самое роскошное, что ему доводилось видеть. И это всё просто кардинально отличается от того, что он рассматривал в коридоре. Здесь просто всё сияет от чистоты, включая стёкла. Лавочки из тёмного дерева блестят как новые и даже как будто пахнут ещё заводским лаком. Он садится на одну из них позади всех, не привлекая к себе лишнего внимания, и нервно покусывает губы. Такие огромные помещения заставляют его чувствовать себя ничтожным, поэтому от странного дискомфорта он заметно ёжится. Всё пространство разделено на две большие части. Основное место действия, где сейчас сидят истец и ответчик со своими защитниками, занимает где-то не больше четверти всего помещения. Вторая часть — это скамейки, где он находится. Причём первый и второй ряды выделены исключительно для полиции и свидетелей, что становится ясно из таблицы на заборчике, отделяющем части зала друг от друга. Впрочем, там всё равно почти никто не сидит, всего лишь несколько человек с одной и с другой стороны. В основной части, где будут все интересные действия, уже сейчас происходит рабочая суета: трое полицейских следят за порядком, секретарь готовится протоколировать процесс, обе стороны делают последние подготовительные действия, а пустая трибуна у места судьи словно ждёт своих жертв для допроса. Не самая приятная аура, немного нагнетает и дарит чувство некой апатии. Ровно в назначенное время через маленькую дверь в стене напротив выходит седой мужчина в очках-половинках и в чёрной мантии. Он занимает своё место в большом кожаном кресле и начинается судебное разбирательство. Вообще-то, весь этот процесс не очень увлекателен для Чона, ведь здесь всё очень сложно и идёт по классической схеме, а затянутая вступительная речь судьи начинает удручать ещё больше. Его манера речи довольно жёсткая и хладнокровная, очевидно, что этот мужчина не церемонится и на жалость его не выбить. После идёт не самая интересная для простых смертных часть со вступительными словами стороны обвинения и защиты. Начинает адвокат элегантной брюнетки, от слов которого парень готов уснуть спустя две минуты. Он что-то монотонно и не очень внятно рассказывает и старается играть на чувствах мистера Томпсона, которому явно на это совсем наплевать, но из-за своего положения он вынужден всё внимательно слушать, чтобы принять верное решение. Чонгук, чтобы как-то отвлечь себя и не прожигать затылок Чимина напряжённым взглядом, опускает глаза и рисует большим пальцем глупые узоры на стакане, покрывшегося конденсатом. Внутри пластика мягко позвякивает лёд и он ставит напиток на пустое место рядом с собой, чтобы не мешать посторонними звуками. Он не знает, захочет ли вообще Пак брать кофе от него, но, может быть, оценит этот жест заботы. Насколько ему известно, он сегодня был с раннего утра на работе и вроде как даже не завтракал, по крайней мере, в свою любимую кофейню не заезжал в обычное время. Не то, что бы он следит за ним, но, наверное, можно так сказать. Просто изучает его привычки, любимые места и образ жизни со стороны, не вмешиваясь. Только если бы об этом знал объект слежки, то ему бы за это явно хорошо влетело. Чон опять проявляет слабость и переводит задумчивый взгляд на него. Он тихо вздыхает, не понимая, что ему придётся ещё делать, чтобы тот хотя бы попытался простить его. Это сложно, и винить его в том, что он не может этого сделать вот так сразу, никто не вправе. Возможно, он никогда не простит. Его ненависть и злость оправданы на все двести процентов. Чимин заслуживал самого лучшего отношения к себе, но он был таким идиотом, что не ценил его в полной мере. Чон опирается руками на спинку скамейки перед собой и кладёт на них подбородок. Пак поворачивается вполоборота и усмехается, слушая речь своего коллеги, а он в это время, даже не моргая, рассматривает его профиль. Он уплывает куда-то в своём сознании в далёкое прошлое, совершенно не слушая чужой голос. Мысленно он отправляется в те самые дни, когда они были не разлей вода с этим статным парнем в чёрном костюме и знали всё друг о друге. С ума сойти, как будто целая жизнь прошла с того последнего дня в Конкорде, когда они так сильно не хотели расставаться. С того момента, как рыжеволосый талисман исчез из его жизни, всё пошло вверх дном. В этом ли была причина всех проблем, он не знал, но всё было через задницу. Первое время как-то ещё терпимо, а после наступило настоящее дерьмо, в котором он варился годами и пытался найти из этого выход. Никто не понимал его, не слышал и не пытался помочь. Не было того человека рядом, кто протянул бы руку и успокоил, но он и не просил. Вместо этого он всё проглатывал и терпел, продолжая носить сотни масок на своём лице. Только однажды предел его сил был достигнут, он сам же в них и потерялся. В какой-то момент он перестал различать, где играл роль идеального человека, а где он сам. Это всё слишком давило на него, но спасения ждать было неоткуда. Он хорошо помнил время, когда стал запутываться в себе, в своём сердце и в своих мечтах, но не знал, что с этим делать. Его разрывали на две части мать и отец, постоянно что-то требовали от него и вынуждали жить по своим правилам. Это было так невыносимо, что потребность сбегать из реальности стала острой необходимостью. Тьма всё больше окутывала его сознание, погружая в эту бесконечную пучину беспомощности. Просить помощи у родителей он не мог, а от друзей отдалился. Тогда ему казалось, что он потерял свой вектор и смысл существования в целом. И, как бы странно это сейчас не звучало даже в его мыслях, узнав, что Чимин находился где-то рядом, он сердцем почувствовал своё нужное направление — к нему. Где бы он ни был, чем бы не занимался, в каком бы месте не жил, кем бы не работал, в конечном итоге Чон понимал одно — он глубоко несчастный человек без его присутствия в своей жизни. Ему потребовалось всего несколько минут, чтобы понять это во время взлёта самолёта до Оксфорда. И целых одиннадцать лет, чтобы попытаться это исправить, когда он хотел сбежать оттуда. Его история с этим далеко не закончена, и ему придётся с этим разобраться, но не сейчас. Не было на это сил и желания. Выбравшись из Конкорда, ему казалось, что всё вскоре наладится, ведь у него было в руках столько перспектив, но нет. Жизнь шла по плану, но счастья это совсем не приносило, потому что план был не его. В тот вечер прощания на стадионе он как будто предчувствовал, что оставляет там себя настоящего навсегда и часть своей души, ведь только Пак знал его таким, каким он был на самом деле, и любил его любым. Только лишь ему он мог доверить всё, что болело внутри, зная, что этот человек всегда поддержит и поймёт. Иногда казалось, что он знал его даже лучше его самого, а лишившись всего этого Чонгук просто развалился на куски, которые ничто, казалось, уже не способно было склеить. Сейчас он устал, слишком устал притворяться. Множество раз за эти годы он думал о том, как же живёт его бывший лучший друг. И сейчас, глядя на него, понимал, что жизнь этого парня поистине классная. У него было всё, о чём можно мечтать, за исключением чистой и искренней любви, но когда-то он и её встретит. Такой мужчина — подарок для любой женщины. Слушая его уверенный голос и рассматривая его детально так близко, Чон думал о том, правильным ли решением было рискнуть и вломиться в его слаженный и счастливый мир спустя всё это время. Это эгоистично с его стороны, но он просто не мог не попытаться. Может быть, этот шанс, который он так хотел получить, даст ему возможность вернуть в своё собственное существование хоть немного смысла и радости, ведь даже находясь с ним рядом на расстоянии тридцати шагов он чувствовал себя спокойнее и как-то лучше, что ли. Счастливее. Ему нужен его Чимин. Всё это время, что идёт судебный процесс, Чонгук тихо и едва дыша наблюдает за объектом своей глубокой тоски и восхищается его невероятным профессионализмом. Так умело и уверенно он отбивал нападки коллеги, защищая своего клиента. Его речь была невероятно грамотной и спокойной, ни грамма паники или волнения ни в тоне голоса, ни на лице. От него исходила такая потрясающая энергия власти и силы, которой трудно было не поражаться. Один его суровый взгляд заставлял женщину за трибуной робеть и заметно нервничать, а остальных покорно молчать и повиноваться. С его губ срывался один юридический термин за другим, умело вписываясь в его линию защиты, которая, очевидно, была непробиваемой. По панике, которая была выдана противоположной стороной в глупых протестах, было заметно, что Пак растоптал их аргументы и липовые обвинения в пыль. Ему даже не требовалось держать в руках какие-то бумаги, чтобы работать. Он просто говорил, вальяжно расхаживая по залу, задавал один вопрос за другим по памяти и лишь подходил к своёму столу для того, чтобы взять, а затем передать какие-то доказательства судье в руки. Так владеть множеством информации одновременно кажется просто невозможным, но он это делал прямо на глазах у всех. Не удивительно, что его имя в этой профессиональной сфере являлось синонимом к слову победа. Он великолепен, и почему-то Чон всё чаще ловил себя на этой чёртовой мысли. Наверное, его успех не всем нравится, ведь такой карьерный взлёт некоторым может быть очень неудобен. Он молод и знает цену своей работе, принципиальный и независимый. Для одних — находка, а для других — проблема. Завистники и ненавистники всегда сопровождают тех, кто чего-то стоит в этой жизни. Наверное, для некоторых коллег и конкурентов он является костью в горле, но как бы не пытались опорочить его репутацию или напасть на него, он всегда отбивается. Он идёт напролом, продолжая работать и добиваться больших высот. — Протест отклонён! — громко говорит судья, и мощный удар молотка возвращает мысли Чонгука в реальность так резко, что он вздрагивает от неожиданности. — Продолжайте, адвокат Пак. — Благодарю, Ваша честь, — сдержанно говорит Чимин, опираясь задом в чёрных брюках на свой стол, и разводит руками. — Верховный суд является судом первой инстанции. В чём тогда проблема, господин адвокат? Мы оба работаем по одной правовой системе, я думал, выпускник «лиги плюща» должен разбираться в подобных вещах. Этому ведь учат в школе права, а судя по вашей квалификации, для вас это не должно быть новостью. Я, может быть, открою для вас нечто новое, но высшей властью штата Нью-Йорк является Апелляционный суд. Так вот, кроме того, что мы находимся прямо сейчас в суде первой инстанции, хочу напомнить, что он заседает, как единый большой трибунал общей юрисдикции, а не как совокупность отдельных судов, заседающих в нескольких графствах или судебных округах штата, — продолжает он, плавно жестикулируя руками, и ухмыляется. — Давайте мы не будем сейчас обсуждать неуместные детали о том, куда стоило бы обратиться и кому из нас. Это никак не относится к делу. Если вы не справляетесь со своей работой, то возможно, вам стоит опыта набраться? Чонгук едва сдерживает насмешливую улыбку, замечая возмущённое выражение лица его оппонента, который является защитником супруги его клиента. Это было очень красивое и деликатное оскорбление, за которое его даже винить нельзя. Ничего плохого он не сказал, но на место поставил. Чон не следил за сутью всего их диалога, но понимает, что этот тип ляпнул какую-то чушь и это выглядело весьма глупо с его стороны. Но понять его можно — он в отчаянии, потому что заседание подходит к концу и катится к чертям, ведь Чимин его разнёс в пух и прах. — Аккуратнее в словах, адвокат Пак, — говорит предостерегающе Томпсон, мягко постукивая молотком. — Да как вы смеете! Я принимаю это за личное оскорбление. — Ни в коем случае, — усмехается он, пожимая плечами. — Вы сказали абсолютно неуместную вещь в адрес моего клиента, рассчитывая, что я никак на это не отреагирую? Простите, но я буду защищать его. Напомню вам, что мы здесь с вами находимся оба ради того, чтобы отстаивать интересы на своей стороне, так давайте вы уже начнёте работать, мистер Макгвайр. Это вы переходите на личности. Вероятно, потому что не можете достойно выстроить линию обвинения с так называемой изменой мистера Картера? — Ты… — Вы, — поправляет его Чимин, высокомерно выгнув бровь и приподняв подбородок. — Не забывайте, что мы находимся на официальном слушании, которое протоколируется. Соблюдайте нормы поведения и судебный этикет. И да, я всё же закончу свою мысль, — продолжает парень, медленно обходя свой стол. — Верховный суд обладает исключительной юрисдикцией в отношении супружеских исков, таких как оспариваемые или же не оспариваемые о расторжении брака. Так что мой клиент пришёл куда нужно и обратился к кому нужно, чтобы защищать свои интересы. — Какие вы условия предлагаете стороне? — спрашивает судья, внимательно глядя на него. — Мой клиент готов отписать своей супруге двадцать процентов своего имущества, включая дом, в котором они проживали до недавнего времени. Но всё это при условии, что она не будет претендовать на его компанию. — Двадцать?! — возмущается женщина и недовольно фыркает. — Всего лишь двадцать?! — Двадцать процентов от общей суммы его состояния — это большие отступные, миссис Картер, — настаивает Пак, бросая на неё короткий взгляд. — Я получу гораздо больше с его компании! Не нужно меня вводить в заблуждение! Что вы несёте?! Сколько он вам платит за этот цирк?! У него есть и другой бизнес! Я это прекрасно знаю, вот пусть на нём и зарабатывает! — Тишина в зале! — говорит Томпсон, указывая деревянным молотком на даму. — Выбирайте тон, вы общаетесь с участником судебного процесса. — Не думаю, что вам удастся получить большую выгоду с бизнеса своего супруга, это весьма тонкий процесс. Вы, должно быть, не очень разбираетесь в том, как это работает? Возьмём источник его основного дохода, к примеру. На крупных биржах оборот ценных бумаг очень большой, поэтому инвестор может быстро превратить ценные бумаги в деньги. Доходность на фондовом рынке может быть выше доходности по депозитам, но она не гарантирована. Проще говоря, сегодня вы миллионер, а завтра — банкрот. Это всегда очень большой риск, нужно обладать достаточной образованностью и хваткой, чтобы делать деньги на бирже. Нужно знать, куда и когда вложиться. Он сейчас рискует, отдавая вам всё, но забирая свою компанию, потому что завтра вы можете стать богаче него, если он прогадает. Даже если вы продадите ту часть акций, которой будете владеть, то не факт, что эта сумма перекроет ту, которую вам предлагает мой клиент сейчас. Будьте благоразумны, миссис Картер, вы можете потерять всё, а он даёт вам некие гарантии. — И сколько же я получу? — Немного больше полумиллиона, — отвечает парень, садясь на своё место, и пожимает плечами. — Это хорошая сумма. — Двадцать пять процентов, — настаивает женщина. Пак тихо смеётся с какими-то нотами сарказма в тоне голоса и отрицательно качает головой, переводя взгляд на судью. — Двадцать и дом в Хэмптонсе. Это наши окончательные условия, — отвечает он резко. — Нет, двадцать пять. — Мы сейчас не на торгах, миссис Картер, — усмехается Чимин. — Если это вас не устраивает, то пусть решение принимает суд самостоятельно. — Он изменял мне, а вы хотите так легко отделаться?! Я имею право на его имущество. — Разумеется, мой клиент не отказывается от этого. Вы действительно имеете право, но в большей степени претендовать на совместно нажитое имущество. В данном случае, раз у вас не было брачного контракта, исход будет на усмотрение судьи. И, кстати говоря об измене, миссис Картер, вы же прекрасно знаете сами, что вся эта история — чистой воды фальшь. Это провокация. Уж ваша ли это работа или нет, решать не мне, а суду. Но, думаю, что моё маленькое расследование оценит господин судья. Против вас достаточно доказательств, — отвечает он, слегка кивая мужчине в знак уважения. — Спасибо, Ваша честь. Я закончил. Чонгук смотрел на всё происходящее в нескольких метрах от него и боялся даже моргнуть, чтобы не пропустить чего-то по-настоящему интересного. То, как Пак вёл себя в работе, просто изумляло его до глубины души. Может быть, это не то самое дело его жизни, о котором он когда-то так сильно мечтал, но определённо ему удалось найти своё место в этом. Он целенаправленно шёл к этой цели, понимая, что драгоценное время для карьеры в танцах было давно упущено. Из рассказов Тэ ему уже известно, что травма парня давно не беспокоит, ведь он работал преподавателем в танцевальном классе, но он всё же не вернулся в это. Очевидно, что его сдерживали какие-то внутренние страхи вновь начать этим заниматься хотя бы для себя. В тот момент, когда его тогда ещё лучший друг лишился мечты, Чон был рядом с ним и он помнил, что тот испытывал. Ему было лишь пятнадцать, но уже тогда из-за сложного перелома Чимин осознал, что такое разбитые цели. В его глазах рушились мечты и планы. Его будущее, в котором он видел себя выдающимся хореографом и танцором, рассыпалось в одно мгновение подобно карточному домику, когда они попали в автомобильную аварию. Это было тяжёлое время для него, ведь таким увлечённым он его больше никогда не видел. Но сейчас было приятно смотреть на него со стороны, потому что этот человек был доволен своей работой, в нём всё искрилось. Если бы ему не нравилось то, чем он занимался, то вряд ли бы он выглядел так страстно в процессе. Ему это было интересно и приносило особенное удовлетворение самим собой. Он был безупречен. Его уверенность и спокойствие расплывались мягким шлейфом по всему залу судебного заседания, растворяясь невидимыми крупицами в воздухе. Казалось, что он настолько невозмутим, что даже внезапное поражение вызовет лишь наглую усмешку на его красивых губах или легко приподнятую в удивлении бровь, но он победил. К концу слушания женщина согласилась на выдвинутые условия своего пока ещё супруга, оценив все риски, и они решили разойтись мирно. Она получила часть своего имущества, положенную по закону и заверила, что не будет претендовать на что-то ещё, а мужчина, как и обещал, согласился дать ей большие отступные. Чимин выиграл очередное дело, но совершенно не был удивлён этому. На его лице не было ликования или очевидной радости, он был лишь горд собой. Похоже, подобное для него обычное дело, ведь когда его клиент на радостях кинулся обнять его, он лишь равнодушно принял это и мягко похлопал по плечу. Когда все начинают быстро покидать помещение, Чонгук лишь сильнее нервничает, понимая, что сейчас он неизбежно отхватит праведный гнев мистера адвоката, а это пугает. Зал постепенно пустеет, а его сердце наполняется всё сильнее эмоциями. Оно колотится в груди как сумасшедшее, добивая его спокойствие каждым громким стуком. Он сидит беззвучно, наблюдая за неторопливыми движениями Пака, который собирает документы за столом. А когда последний человек выходит из зала, Чон несколько раз тихо вздыхает и выдыхает через рот, пытаясь собраться с духом. — Откровенно говоря, я не понимаю, по каким причинам в суде так нагло нарушаются установленные правила закрытого слушания, — произносит вдруг Чимин, когда они остаются совсем одни. — Сколько стоил билет сюда, квотербек? Чонгук нервно сглатывает ком в горле и медленно поднимается на ватных ногах. Ему казалось, что парень его не заметил и всё это время даже не предполагал, что за ним кто-то наблюдал. Но, как оказалось, Чимин просто высокопрофессионально продолжал свою работу, зная, что неприятный для него человек находился за спиной. Он умело надел маску безразличия и носил её всё это время, никак не проявив истинное лицо. Поразительно просто, как он умел скрывать свои настоящие эмоции. — Немало, — наконец-то отвечает он и берёт стакан с кофе со скамейки. — Пришлось постараться, чтобы найти способ сюда пройти. — Ну надо же, — с сарказмом говорит Пак, закатывая глаза. — Я рад с тобой встретиться снова. — Не скажу того же. — Я и не жду от тебя тёплого приёма. — Тогда что ты здесь делаешь? — грубо спрашивает парень, забирая последние бумаги, и неторопливо идёт по проходу вальяжной походкой. — Хотел тебя увидеть. — Увидел? — хмыкает Чимин, а затем кивком указывает на дверь. — А теперь катись к чёрту. Шоу окончено. Чон мягко улыбается, игнорируя его острые слова, и опирается задом на край скамейки, не собираясь никуда уходить. Его настрой серьёзный, и он планирует любой ценой добиться хотя бы одной добровольной встречи от него. Между ними есть ещё недосказанности. — Поздравляю с победой. — Понравилось? — Ты просто фантастический. Если бы я знал, что ты настолько хорош, то непременно взял бы тебя. — Довольно двусмысленно звучит, — усмехается Чимин. — Я… — запинается Чонгук, сильно смутившись, и почёсывает лоб в нервном жесте. — Чёрт, нет. Я не... Боже, не умею нормально разговаривать с тобой. Теперь я понимаю, как это странно прозвучало со стороны. Извини. — Ну что ты, для меня это комплимент, — смеётся парень. — Я лишь хотел сказать, что ты потрясающий профессионал, и если мне нужны будут услуги адвоката, то я точно попрошу тебя защищать меня, — тараторит Чон, недоумённо глядя на него. — О, оставь свои хвалебные речи для того, кому они интересны. Мне это хорошо известно и без тебя. Мои услуги именно тебе дорого обойдутся. И, кстати говоря, не только клиент выбирает адвоката, но и наоборот. Так что, не факт, что я бы согласился защищать тебя. — Ладно, — шепчет Чонгук и протягивает ему стакан, когда тот подходит ближе. — Я тут принёс тебе кофе. Американо, как ты любишь. — Пытаешься меня купить паршивым кофе? — Не знаю, а выходит? — мягко спрашивает тот, мило морща нос. — Это хороший кофе. Он со льдом и тёртым шоколадом, как ты всегда заказывал. — Ты в отчаянии, да? — усмехается Чимин. — Я пытаюсь наладить с тобой контакт, но выходит так себе. Я идиот. — Начинать разговор со мной стоило с последней фразы. Пак останавливается рядом с ним, загадочно хмыкнув, и осматривает высокомерным взглядом, нагло приподняв подбородок. Его тёмные глаза скользят по всей фигуре парня и задерживаются лишь на несколько секунд на растерянном лице, а после он отводит глаза и деловито проверяет что-то на экране телефона. — Не пытайся делать то, что тебе не по силам. История нашей дружбы давно закончилась. Иди к чёрту, — говорит он, игнорируя его протянутую руку с напитком, и идёт дальше. — Ты всегда такой грубый с окружающими? — нервничая, спрашивает Чонгук. — С людьми вроде тебя — да. Ты заслуживаешь такого отношения. Что, не нравится? — Не очень. Тот Чимин, которого я знал, был самым добрым парнем на этом свете. — Ну, знаешь, я изменился. Вырос и поумнел, теперь не трачу время на бесполезные вещи вроде дружбы с тобой. Того, кого ты ищешь, здесь нет. Мальчик из Конкорда, который был твоим лучшим другом, остался на школьном стадионе с разбитым сердцем, ищи его там. У меня было два пути: продолжать скучать по тебе или послать куда подальше. Я свой выбор сделал, — говорит он и тихо смеётся. — А, постой, ты же понятия не имеешь, что такое «выбирать». Всю жизнь ведь всё решали за тебя, грёбаный отличник. — Справедливо, только и ты не знаешь меня сейчас. Но я здесь не для того, чтобы с тобой ссориться или рассказывать о том, как всё было паршиво. Ты можешь говорить что хочешь, я всё это действительно заслуживаю, но только не прогоняй меня, — просит Чон и тяжело вздыхает. — Пожалуйста. Ты мне нужен. — А ты где был, когда был нужен мне? — Тонул. — Тонул? — Да. В том дерьме, в которое сам себя и загнал. — Верно ты сказал. Ты здесь не для того, чтобы ссориться со мной, тебя вообще здесь быть не должно. Зря пришёл, квотербек. Жалеть тебя я не буду, — небрежно бросает парень и двигается дальше к выходу. — Станешь когда-то мужчиной, звони. Отметим это событие. — Да, я был неправ и очень облажался, когда даже ничего не объяснил тебе. Но я же пришёл, набравшись смелости это сделать сейчас. Это уже большой шаг для меня. — Не стоило бросать меня, чтобы сейчас не выглядеть так жалко. Это ты потерял нашу дружбу, чего ты хочешь от меня? Скорее ад застынет, чем я тебя прощу. — Ты просто невыносим, — говорит Чон и тяжело вздыхает. — А ты олух, который свою жизнь зря прожил из-за того, что страдает синдромом «я должен быть лучшим во всём», — отвечает с издёвкой Пак. — И как оно, стоило того? Вместо того, чтобы сказать родителям хоть раз правду, ты продолжал быть их марионеткой, а я не вписался в новый круг друзей, не так ли? Что с меня взять? Лузер, ставший отцом в восемнадцать лет. Твои предки списали меня со счетов, поэтому ты и исчез. — Я и вправду олух и я не такой смелый, как ты. Можешь говорить об этом сколько угодно, но я пытался это изменить. Только всё испортил. — Недостаточно пытался, значит. — Или у меня не было сильного стимула? — Сохранить хорошие отношения со мной для тебя недостаточно мотивация? — вспыхивает Чимин и фыркает. — Пошёл ты, придурок. Ты даже извиняться не умеешь. — Боже, нет! — выкрикивает Чонгук, болезненно морщась. — Прости. Опять всё порчу, я совсем не это имел ввиду. Прости меня. Я действительно трус, и до сих пор в чём-то остался таким же. Тогда в школьные и студенческие времена я дико боялся осуждения родителей, а сейчас… да чёрт его знает, чего именно я сейчас боюсь. Себя, наверное, в большей степени. Меня так штормит и бросает из крайности в крайность. Я облажался по всем фронтам и не понимаю что делать, Чимин. Ты не представляешь, каково это быть идеальным сыном, когда ты абсолютно не такой, — почти шёпотом произносит он, опуская глаза, а Пак медленно останавливается и слушает его. — Я же... я лишь человек, у которого есть свой предел. Но мне всё равно так хотелось достичь тех целей, которые бесконечно ставили передо мной, потому что это было единственной целью и стремлением. Каждый день, как день сурка. Но мне нравилось, что мной гордятся, ведь я всегда любил побеждать, только меня этого лишили. Победы в бизнесе не приносили удовольствия. Я хотел быть на поле и играть, и когда это у меня забрали, я сломался. В один день я лишился своего любимого дела и тебя. Всего, что я так сильно любил. Чимин тихо вздыхает, слыша боль в его голосе, и прикрывает уставшие веки. Его лицо искажает мучительное выражение, потому что в эту секунду он даёт себе слабину. Он сочувствует ему, как бы сильно не злился. Ему хорошо известно, как это, постоянно жить с маской на лице, ведь прямо сейчас она на нём. Все свои настоящие эмоции, которые разрывают душу в клочья, он прячет под слоем тотального равнодушия, чтобы не давать Чонгуку никакой надежды на то, что всё ещё можно исправить. Этот холод, который он сам же в себе и порождал годами, в конечном итоге пробирал до костей и становился частью его, а сейчас это ощущалось особенно сильно. Внутри что-то ломалось и громко трещало, словно гром разрывал тёмное небо. Он охладел душой, но только не сердцем. И хоть он больше не искал тепло в глубине себя, в эту секунду там что-то загоралось вновь. — Мне пришлось делать вид, что я в порядке, много лет. Не хотел огорчать ни отца, ни мать, ни тебя, — продолжает Чон, тяжело вздыхая. — Я — марионетка, да. Это неправильно. Думаешь, я не понимаю? Это всё моя вина, моя и только. Я же сам позволил им слепить из себя того человека, которым не являюсь, лишь потому что слишком трусил. Я боялся показать себя, и так сильно ненавижу себя за это. Легко тебе говорить об этом, ведь тебя всегда принимали любым. А меня чеканили под какую-то чёртову заготовку, чтобы хвастаться мной перед такими же лицемерами, как моя семья. Тебе не говорили родители, что от тебя зависит всё будущее, что это на твоих плечах лежит ответственность за отцовской бизнес и что если ты облажаешься, то пострадают все. Это невероятное давление, которое преследовало всю жизнь, в конечном итоге меня просто сломало. Я слабак, верно, и я сломался. Это так сильно бесит, я всегда был им что-то должен, только хоть раз бы они у меня узнали, чего я хочу. Конечно, я понимаю, что они делали как лучше, но это не сделало меня счастливым человеком. — А чего ты хочешь? — спрашивает мягким тоном Чимин. — Не знаю, — шепчет парень и горько усмехается. — Я уже давно в полном диссонансе с самим собой. У меня есть обязанности, которые я должен исполнять. Роли, которые я вынужден играть. И жизнь, которую мне приходится проживать. Я не знаю кто я такой, история моей жизни закончилась на стадионе в Конкорде, когда я отпустил всё, что делало меня счастливым. Эти слова — такой сильный удар в самое сердце, что Чимин зажмуривается и глубоко втягивает воздух носом, борясь с этой внезапной атакой. Ему требуется несколько секунд, чтобы взять контроль над эмоциями, а после он задумчиво покусывает губу и медленно разворачивается. Ему не совсем понятно, по каким причинам он вообще задержался и слушает всё это, но сейчас ему вспоминаются слова Тэхёна о том, что Чонгук потерян, и это было слишком очевидно. Наверное, у него отличная жизнь, которая многим казалось идеальной, но за всей этой ширмой лоска и привлекательности скрывался глубоко запутавшийся человек. Он просто безнадёжно тонул. Подумать только, как же тяжело, должно быть, жить, находясь под постоянным влиянием и давлением. Это всё равно что постоянно бежать, но так и не достигать конечной цели, потому что задачи меняются со скоростью света перед глазами. Один рекорд за другим, одна победа за другой. Это нереально. Сейчас он как будто был на грани нервного срыва, кажется, что-то его сломало, а, может быть, и кто-то. Было видно, что он просто задыхался от какой-то внутренней беспомощности, что ли, и от ненависти к себе. Он даже высказал о своей боли тому, кому вообще-то должно быть абсолютно наплевать на это. Но Чимин знал в глубине души, что это далеко не так. Он говорил с человеком, в котором всегда находил понимание. — Дерьмово, да? — бросает риторический вопрос Чон в затянувшуюся тишину, разводя руками и болезненно улыбаясь. Пак едва заметно качает головой, а после стремительно подходит к нему. Он берёт из его руки стакан с кофе, открывает крышку и резко выплёскивает напиток ему в лицо, чем приводит парня в ступор. Чонгук зажмуривается от неожиданности, рефлекторно делает шаг назад и хлопает большими глазами, осознавая, что случилось. Холодная жидкость стекает по его щекам и подбородку прямо на ткань чёрного худи, вместе с собой унося этот миг слабости. А подтаявшие кубики льда мягко ударяют его, словно какая-то пощёчина, что быстро приводит в чувства. Он вытирает лицо ладонью, недовольно сжимая челюсть, и откидывает испачканные волосы назад. — Пришёл в себя? — Да, — отвечает он. — Прекрасно. Во-первых, это я раньше любил айс американо. Если ты намерен продолжать маньячить за мной, то уж приноси кофе, который я люблю, — говорит Чимин, отдавая ему пустой стакан. — А во-вторых, соберись, твою мать. Да, это дерьмово. Я не знаю, что именно у тебя было за это время и, по сути, мне глубоко наплевать на твои жизненные трудности. У меня своих хватало. Но сейчас ты, очевидно, намерен сдаться, или мне показалось? — Нет, — шепчет парень, хмурясь. — Я в порядке. — В порядке ли? — хмыкает Пак, рассматривая его. — Ты никогда не умел мне лгать. Знаешь, Чон Чонгук, которого знал я и которым так сильно восхищался, был настоящим непробиваемым титаном. Возможно, трусил иногда из-за боязни стать большим разочарованием, но никогда не сдавался. Хочешь изменить что-то? С себя начни, квотербек. Когда ты сам поймёшь, чего хочешь, то сделай хоть что-то для себя самого, а не для своих родителей. Рискни. Научись держать свою жизнь под контролем и в своих руках. Поверь, тебе понравится и к тому, что имеешь сейчас, ты больше не вернёшься. Чонгук задумывается над его словами и отрешённо смотрит в пол, пока Пак удаляется из зала судебного заседания. На самом деле, с появлением этого парня в его жизни вновь он впервые за эти годы ясно знает, чего хочет на самом деле — вернуть его. Это единственное желание, которое не отпускает его ни на одну секунду. Рядом с Чимином существование не кажется таким уж жалким, поэтому в этот раз он хочет действительно сделать что-то ради себя самого, даже наперекор своей «идеально» выстроенной жизни и своей семье.