Столпотворение

Мир раз за разом обрушался перед моими глазами, но с каждым новым разом подобное становилось для меня чем-то каждодневным и вполне обычным. Я, если честно, потерял счет времени и чувство реальности. Где я и что тут делаю, как сюда попал? Зачем нахожусь здесь? В тот момент я был одним из десятка людей, стоящих в красиво расписанном изнутри здании, потолок которого тянулся высоко вверх, сужаясь при этом. Спереди, слева и справа висели огромные изображения людей, а подле них находились кандила. Здесь было очень мало света и ещё меньше звука. Люди вокруг негодовали насчёт последнего где-то позади меня, называя тишину более чем скучной. Но я так не считал. Мне нравилось это спокойствие и умиротворенность. В такой расслабленной обстановке я хотел бы отключить всю свою силу воли из-за чего бы надобность в "деревянных" ногах пропала и тогда бы замертво я упал на колени и свалился на бок для отдыха. Но, увы, так делать не мог. Не мог я, к сожалению, упасть в грязь лицом. Спустя же короткий промежуток времени, который характеризовался наличием уже шума со всех сторон, я наконец вышел из своих мыслей и увидел кое-что странное. Из дальней спереди стены, которая в отличии от других была абсолютно полностью увешана изображениями, вышел мужчина. Если честно до его появления я даже и не представлял, что там есть дверь, он будто вышел из самой стены или даже сошёл прямиком с картины. Я не особо был увлечен начавшейся суетой, поэтому снова и снова проваливался в собственные мысли. Но вдруг все находившиеся люди в зале, как по команде, под пение того мужчины, склонились раз, второй, третий и далее.. Это выглядело так, будто все эти люди стали одним целым в короткий миг, а движения их были до жути синхронными, так что стоять и ничего не делать мне стало больно неловко и я повторил пару раз неохотно то же, что и все. Свет тогда и вовсе потух и в глубине этой тьмы единственное, что спасало - ранее поставленные кем-то свечи. Позади, недалеко от меня, послышался тяжёлый удар о старый кафельный пол, а потом вслед за ним появился резко разлившийся мерзкий запах. Я хотел повернуться, хотел увидеть, хотел держать ситуацию под своим контролем хотя бы для себя и быть в курсе того, что происходит вокруг, но так и не смог этого сделать. Вскоре шуршание сзади на миг стало сильнее. Видимо, кто-то упал в обморок, а сбежавшиеся люди быстро подобрали тело и утащили к скаймекам, смотреть на которые я точно так же не мог по двум причинам. Люди стояли плотной шеренгой, не давая даже взгляду протиснуться сквозь, а ещё я был скован чем-то и не мог попросту повернуться. Хотя изрядно старался сделать это. Заводил глаза так сильно в бок, что они начинали ощутимо болеть. Но за этим увлечением пропустил кое что. В огромном столпотворении людей я стоял ни спереди, ни сзади, а где-то посередине, зажатый со всех сторон. Оглушающий резкий звук ударов о кафель продолжал разноситься позади, а я поглощенный желанием пересилить себя и сломать невидимую мне преграду и все же мельком увидеть эту картину, вдруг понял, что.. Люди впереди меня тоже падали. А я так зациклился на одной конкретной цели, что не заметил даже того, что происходило у меня перед носом. Люди падали и падали, а мужчина все продолжал петь, не обращая внимания на это. Я подумал, что это нормально хотя никогда и не был свидетелем подобной сцены, как эта. Думаю, если бы спросил в чем причина массовых обмороков, то какая-нибудь бабка бы ответила "бесы все это. Бесы, никак иначе". А песня все так же лилась с уст незнакомца. Хотя слово "литься" чаще я слышал по отношению к чему-то, что было лёгким в своём написании, звучании и понимании. Как слабое течение обычной речки, слова должны были казаться такими простыми и текучими, но так сейчас не происходило. Скорее я употребил это слово потому что вместо чистой реки в голове появилась картинка грязной вязкой лужи, которая также являлась жидкостью и имела свойство литься. Я к тому времени уже уставился в пол, потеряв некогда былой и яркий интерес к рассматриванию людей, лежащих внизу. И тогда я понял, что пола больше не видел. А ведь пару десяток минут назад мог лицезреть кафель, слышал порой его глухой и тихий треск от ударов и помнил его желтоватый цвет с очень узкими узорами на краях, но сейчас.. Сейчас все было довольно мокрым и чёрным. И не только кафель, но и все вокруг. Я больше не видел множества картин на каждой из стен, не видел свечей, но заметил, что в паре метрах от меня, будто в шахматном порядке, стоят ещё люди. Но по сравнению с началом происходящего их было очень и очень мало, буквально по пальцам пересчитать можно было. В любом случае.. Они стояли и молчали. Я, повернувшись, попытался окликнуть их, но понял, что мой голос пропал. Рот открывался, язык чувствовался, а вот звук.. Звука не было. Он никак не хотел выходить из моего рта от чего общая картина была довольно глупой: мальчик, широко раскрывающий рот с некоторым удивлением направлял свой взгляд вниз на собственный язык, будто на врага или предателя, возмущаясь такому наглому неповиновению. - Дитя, - мужчина, что пел перед огромным количеством людей раньше находился далеко от меня, стоял около той самой стены из которой вышел, а теперь же.. Я был в десятке сантиметров от него. И кто к кому приблизился так и не понял. - Я знаю, что ты несчастен.. Ты так чётко и ярко пахнешь отчаянием, что твоя душа будто превратилась в пучину черни которая уже начала разрастаться, - немного помедлив, он продолжил. - Но ты не даёшь этому действию полной свободы, напротив - поглощаешь это, обретая силу и закаляя себя. Мужчина говорил это с какими-то театральными нотками в своём голосе, от чего я не воспринимал это всерьёз, пока он не произнёс.. - Ты стал слишком сильным, дитя моё. Я понимаю, что чтобы выжить нужно таковым быть, но ты ничего абсолютно не оставил. Превратил свое сердце в камень. Если честно, то я хотел что-то сказать на это.. Например, спросить, откуда он узнал? Но все ещё не мог произнести что-то вслух. Кажется, так и нужно было. Нужно было молчать. - Понимаешь ли.. Эта песня была одной из тех, что я пою в конце весны для прихожан, ведь это время года чаще других приносит разочарования. Но это не так важно. Важно то, что после этой песни обычный человек впадает в приятный сон, в котором правило "один день страданий обещает скорое пришествие одного дня счастья" начинает свое короткое, но приятное действие. Ведь иногда такое не происходит по некоторым причинам в жизни, поэтому приходится имитировать это. И подобное вполне нормально. Этот мужчина все продолжал и продолжал говорить.. Он вёл монолог и не понятно кому это было нужно и зачем. Мне? Или ему? Было похоже на спектакль. - Но ты.. Ты все ещё в сознании, что означает, что тебе бы не хватило того сна, что я могу дать тебе, чтобы вернуть твоей жизни некий баланс. А это потому, что ты попросту не пустил песню в свое сердце. Я не хочу винить тебя в этом, но выбора у меня не остаётся кроме, как.. На моё тело будто одним мигом навалилось все, что было и копилось долгие годы, но сказать все разом, уместив это в одно предложение, я, к сожалению, не мог. Поэтому выпалил довольно кратко следующее, в надежде, что хотя бы пару слов мужчина прочтёт по губам. - А как же остальные?! Почему только я? Почему тем людям вы не скажете то же?? - голос мой прорезался так внезапно, что было похоже на крик. Я никогда прежде так не говорил и сам себе удивился. Сроду.. клянусь, сроду такого не было.. Что же это? - Оглянись и посмотри лучше, дитя.. Я первые за время, что находился тут почувствовал некую свободу своих движений и с опаской, оторвав взгляд с чужого лица, все же посмотрел в сторону. И в тот же миг понял, что, возможно, я сошёл с ума. Пару минут назад видел чёткие фигуры стоящих людей, а теперь же это были простые статуи, которые, кажется, и до этого были здесь. Обречённо повернувшись обратно, я возвел снова свой взгляд на мужчину. - Как видишь, ты единственный кто.. - Единственный, кто живёт без сердца. Мужчина резко изменился в лице и на нем будто буквально можно было прочесть печаль и горесть, сожаление и жалость. Он жалел меня, так сильно, что слезы, которые не смог пролить я, великодушно спустил он со своих глаз. - Не плачь, дитя. Скоро все закончится. Ты будешь счастлив. С этими словами он очень нерешительно, но мягко протянул ладони к моему лицу и мои глаза закрылись. Навсегда закрылись. Тогда я, кажется, обрёл долгожданный и вечный покой. *** На узкой лавочке, под мягкими лучами солнца сидел мужчина в тёмном длинном одеянии. Раньше такая картина вызывала у всех остальных работников храма нежную улыбку, потому что этот мужчина был одним из тех людей, кто по-глупости добр и мил со всеми, тем самым походя на ребёнка, который хоть и прожил столько но все так же оставался светел душой. Лёгкий ветерок будто благосклонно сдувал с него все плохие воспоминания и впечатления, оставляя только небольшую улыбку на лице. А цветы, росшие вокруг казалось и вовсе цвели только для него. Но сейчас.. Он выглядел довольно подавлено и ужасно: мешки под глазами, растрепанные короткие светлые волосы и пустой взгляд. Кажется, он смотрел на эти самые цветы, но уже не так, как раньше. И если же кто-то решался спросить что случилось, то ответ оставался неизменным: - Ничего. Знаешь, дорогой читатель, даже несмотря на то, что мужчина был добр ко всем, сейчас же с ним обошлись довольно жестоко, как мне кажется. Почему когда страдает он никто не может зайти дальше вопроса "все ли в порядке"? А причина его плохого настроения была довольно проста на самом деле. Он столкнулся с чем-то, чего раньше никогда прежде не видел и ужаснулся от этого. Яркие цвета померкли, а существование казалось бессмысленным и тяготящим. Ведь тот мальчик в тот день.. Мужчина прежде живущий в лучах солнца вдруг опустился в совершенно другой мир - мир того мальчика. Он был таким мрачным.. Таким безумно тревожащим. Одна лишь мысль о том, что такое место просто существует, заставляет мурашки пробежаться по телу, а тот мальчик.. Он там жил и видел мир совсем другим сквозь этот тёмный туман. Но, к сожалению, узнав слишком много мужчина больше не мог жить счастливо и с тех самым пор он будто стал тем самым мальчиком из того дня своей жизни. Как печально, что все это не работает в обе стороны. Нельзя снова стать тем, кем ты был раньше, можно лишь глубже опуститься на дно своей новой жизни.