Слова, которых мы не говорим

Они постоянно мечтали о том, чтобы видеться чаще, и никак не могли привыкнуть к долгим разлукам, не после того сумасшедшего, связавшего их накрепко лета. Поэтому приходилось жить с тем, что есть, выкраивать в плотных графиках окошки друг для друга, а если расстояние позволяло, мчаться несколько часов по автостраде, чтобы просто обнять. Это была совсем не большая цена за то, чтобы почувствовать наконец тепло любимых рук, щекочущее дыхание на коже и услышать, как хриплый смех заполняет комнату, а не только наушники. Разве это так сложно, если в конце пути удастся обнять того, кого любишь, и почувствовать, как его сердце стучит в одном ритме с твоим? И неважно даже, если дорога займет больше времени, чем сама встреча. Даже если этого времени хватит только на то, чтобы по-настоящему укутать Сяо Чжаня в свои объятья, защитить и согреть, пусть и всего на пару минут. Ибо ни секунды не сомневался бы, запрыгнул в машину и рулил бы эти три-четыре часа. Потому что оно того стоило. Сяо Чжань этого стоил. И даже большего. Его баобао тоже бывало срывался и проворачивал такие авантюры с дальними поездками, и не раз, и Ван Ибо очень любил, когда Сяо Чжань позволял себе это, но все же, когда дело касалось таких вещей, из них двоих более рассудительным был именно Сяо Чжань. – Ван Ибо. – Сяо Чжань заправил за ухо прядь волос. Он был в костюме и парике и под слоями белоснежных одежд выглядел совершенно неземным. На съемках объявили перерыв, и он отдыхал от жары в своем трейлере. Ибо знал, что даже если кондиционер работает на полную катушку, у Сяо Чжаня все равно включен его маленький черный вентилятор. – Надеюсь, я сегодня вечером не найду тебя в своем номере, – собрался было угрожать Сяо Чжань, но с соломинкой во рту, через которую он пил кофе со льдом, суровым он не выглядел вовсе, а его передние зубы, как у кролика, прикусывающие соломинку, лишь заставили Ибо в очередной раз умилиться. Он очень хотел приехать, но знал, что вряд ли у него получится осуществить свой план, и все же попытался: – Тут же совсем недалеко, гэ… – Ты единственный, кто так считает. – Любовь все делает возможным. – Очень романтично, Ван-лаоши, но нет. – Глаза Сяо Чжаня искрились весельем, а затем он пристально посмотрел на Ибо и его взгляд наполнился нежностью. Он отставил свой стакан на стол и сказал: – Хорошо отдохни, как приедешь домой, и поешь нормальной еды. Ибо опустил глаза, задумавшись о тишине, которой наполнен их дом, когда он там один. У них была хорошая квартира, которая понемногу наполнялась мебелью и техникой. Когда им в последний раз выпала возможность обоим побыть дома, они собирали сделанные на заказ кухонные стулья, такие высокие, чтобы, сидя на них, Сяо Чжань мог свободно болтать ногами, как он это любил делать. Но то было в феврале, а сейчас почти наступило лето. Дом становился домом, только когда там был Сяо Чжань. Тишина слегка затянулась, и Сяо Чжань нарушил ее, тихонько сказав: – Мы давно вместе не фотографировались, да? Это была кодовая фраза, одна из множества. Чаще всего они в таких случаях говорили: «Позвони мне, как только вернешься». Потом для таких случаев они изобрели варианты поинтересней: «Ужасно хочу твой жареный рис, помнишь, как ты в прошлый раз готовил?» или «Давай вместе соберем новый набор лего. Честное слово, этот совсем простой». Они всегда говорили эти длинные фразы вместо короткого предложения из четырех слов, но у них были на то причины. Потому что, говоря вслух «я скучаю по тебе», они лишь отбирали у себя время. Драгоценное время, которое можно было потратить, чтобы рассказать о прошедшем дне или досмотреть фильм, который начали позапрошлым вечером. Потому что иначе оба начинали бесконечно крутить в голове мысли о разделяющем их расстоянии и о том, как давно они не прикасались друг к другу. Потому что эти слова порождали глухую тоску, в которую так легко было упасть. Они лишь усиливали боль, облегчить которую не мог ни один из них. Потому что, когда отношения подразумевают всего двадцать-тридцать дней в году, которые вы можете провести вместе, и зависят от множества внешних факторов, лишний раз напоминать о том, что скучаешь, – это плохая идея, потому что станет только тяжелее. Именно поэтому было так приятно иметь секретный язык, на котором можно было сказать запретные слова. Услышав их от Чжаня, Ибо улыбнулся: – Как сильно? – Не очень. На чайную ложечку. Ибо погрозил в камеру пальцем и фыркнул: – Ты сказал кодовую фразу высшего уровня секретности. А как хороший баобао ты не должен врать. – Можешь меня за такое отшлепать. Ибо посмотрел точно в камеру, чтобы у Сяо Чжаня было ощущение взгляда глаза в глаза, и сказал: – Тебе бы понравилось, да? Сяо Чжань напрягся и даже приоткрыл рот, и Ибо засек время, которое ему потребовалось для ответа. Четыре секунды. – Ты… ты просто нечто. – Не переживай, Чжань-гэ, поставлю это в самое начало списка первоочередных дел. В ответ Сяо Чжань зарычал, но Ибо снова не испугался, потому что щеки у Чжаня полыхали от смущения. Он фыркнул, закатил глаза к потолку и что-то пробормотал, Ибо не смог разобрать. Ибо улыбался, с нежностью глядя на Чжаня, и, наверно, выглядел круглым дураком. Чжань-гэ так реагировал на его шутки, что можно было подумать, будто ничего не изменилось с лета две тысячи восемнадцатого. Сяо Чжань мог бесконечно провоцировать Ибо разговорами, взглядами, мелкими жестами, но когда тот наконец отвечал тем же в полной мере, уши у Чжаня начинали алеть и казалось, он готов провалиться сквозь землю, будто вовсе не он начал эту игру. Однако не стоило забывать: Ибо никогда не провоцировал бесцельно. Все его маневры привели их в сегодняшний день, такой, каким он был. – Спрячь свою гремлинскую ухмылку, Ван Ибо, ты пугаешь людей. Сяо Чжаню нужно было возвращаться к работе. Ибо обещал написать, когда вернется домой и, если Чжань будет в силах, то вместе досмотреть начатый фильм. Еще он взял с Чжаня обещание нормально поужинать, зная, что на обед тот съел только несколько кусочков фруктов, а потом таскал в перерывах сливочные крекеры. И если бы он не сдержал слово, Ибо все равно узнал бы об этом (да-да, у него были свои глаза и уши среди стаффа), и тогда пришлось бы доставать Чжаня видеозвонками во время перерывов на еду, что он частенько и делал. – Пока-пока, мой заботливый муженек, – Сяо Чжань помахал в экран и, вопреки саркастичным словам, казалось, ему нравится так называть Ибо. Конечно, все изменилось. Их окружение, рабочая нагрузка и диктующие свою волю обстоятельства. Расстояние. Пожелание спокойной ночи теперь не было обещанием увидеться утром, как это было в те летние месяцы. Все, что они могли сейчас – урвать несколько минут в течение дня, чтобы сказать «привет» или напомнить друг другу о чем-нибудь важном. И все же это были перемены к лучшему. Потому что теперь у них был общий дом и Сяо Чжань называл Ван Ибо «мужем». Да, лето две тысячи восемнадцатого было просто волшебным, они с Чжанем часто его вспоминали. Но впереди у них было еще много таких лет. И пусть сменяются сезоны, пусть расстояние будет то больше, то меньше, лишь бы их близость оставалась неизменной – о большем Ибо и не думал просить. Правда, лучше бы никакого расстояния не было вовсе. Прошла неделя, они вернулись к своему обычному распорядку с перепиской в вичате и вечерними видеозвонками. Они досмотрели фильм и начали новый. И вот наконец дождались очередной встречи. И что самое приятное – встречи в их собственном доме. Два дня назад Ибо улетел в Чаншу записывать очередной выпуск «Day Day Up». Когда съемки закончились, небо уже потемнело. Сяо Чжань вернулся в Пекин пару часов назад и прислал Ибо сэлфи из дома на фоне полной корзины для белья. Посыл был ясный и понятный. Ибо тут же вспомнил, что, когда уезжал из дома три дня назад, оставил на стуле несколько не очень свежих толстовок и штанов, и, кажется, еще полотенце в ванной. Поэтому он отправил Чжаню собственный мем из эпизода «SDC 3», где он стоит на коленях. Планируя расписание пару недель назад, Ибо собирался улететь наутро после окончания съемок, но тогда он еще не знал, что дома его будет ждать Сяо Чжань. Поэтому Ибо срочно забронировал билет на ближайший рейс, и было не важно, что прилетит он глубокой ночью. Сяо Чжаню даже знать было необязательно, потому что он просто проснется оттого, что Ибо будет рядом, обнимет его, и тогда будет меньше вопросов и больше дела. Ибо вошел в квартиру, в коридоре был включен свет. С момента последнего сообщения от Чжаня прошло три часа, и теперь он наверняка спал. В конце концов, на часах был час ночи, а день Чжань провел в дороге. Ибо разулся, вымыл руки и отнес чемодан в гостиную, стараясь шуметь как можно меньше. И хоть Чжань обычно спал крепко, лишний раз рисковать и разбудить его Ибо не хотелось. Толкнув приоткрытую дверь их спальни, Ибо различил в темноте силуэт на правой стороне кровати и скомканное на другой стороне одеяло. Он включил торшер в углу, и комната наполнилась приглушенным оранжевым светом, которого было достаточно, чтобы не споткнуться в темноте, но который при этом не бил в глаза. Ибо подошел к кровати и завис. Чжань лежал на боку, и Ибо проследил взглядом его бесконечные ноги, пока не добрался до края огромного свитера, длины которого хватало ровно на то, чтобы прикрыть ягодицы Чжань-гэ. «Наверняка там есть и трусы», – подумал Ибо, не давая себе нырнуть в омут с головой раньше времени. Сяо Чжань что-то крепко прижимал к груди, лицо было спокойное и безмятежное, губы во сне приоткрылись, а длинные ресницы касались щек. Ибо никак не мог привыкнуть к тому, насколько его Чжань-гэ красив, и у него всякий раз сбивалось дыхание, когда он вспоминал, что этот человек решил быть с ним, выбрал его. Позволил любить себя, заботиться о себе, и что вот таким – теплым, нежным и домашним – его мог видеть один только Ибо. Он стянул кепку и расстегнул молнию на куртке. По-хорошему надо было бы переодеться, но сил ждать больше не было – он должен был срочно обнять свою любовь. Отпихнув одеяло, Ибо осторожно, стараясь не потревожить Чжань-гэ, забрался на кровать. Коснувшись его щеки, большим пальцем ласково погладил нежную кожу и не стал больше сдерживать улыбку. Он придвинулся ближе, вдохнул запах волос Чжаня и поцеловал его в макушку. Великое Небо, разве можно было любить сильней? Немного отклонившись назад, чтобы вновь полюбоваться своим сокровищем, Ибо заметил, что Чжань обнимает вовсе не плюшевую игрушку, как он сначала подумал. Оказалось, что Чжань зарылся носом в знакомую толстовку. Толстовку Ибо. Сяо Чжань спал в обнимку с толстовкой Ибо. Черт. Никакими словами было не передать то, что в этот момент почувствовал Ибо. Даже порывы мчаться через полстраны, чтобы просто увидеть, как-то померкли на фоне такого признания. Толстовка была из тех, что Ибо оставил на стуле в комнате, и вцепившийся в нее Сяо Чжань в этом своем безразмерном свитере выглядел сейчас чертовски хрупким. Чжань на мгновение прижался щекой к ладони Ибо, которую тот так и не убрал, продолжая легонько поглаживать, а потом потерся лицом о толстовку и вздохнул. Ибо застыл и услышал, как Чжань невнятно бормочет: – Ибо… Ибо без ложной скромности считал себя сильным и крутым парнем, о нем даже говорили, что у него ледяное сердце. Чжань-гэ всегда до упаду смеялся, когда это слышал. Но даже самый сильный и крутой парень с куском льда в груди растаял бы от зрелища, которое устроил Сяо Чжань. Ибо вдруг понял, почему фанаты пишут всякую ерунду, когда Чжань делает что-то милое. Отчаянно захотелось сжать его в объятьях насколько хватило бы сил, а еще лучше посадить к себе в карман и защитить от всего плохого, что есть в мире. Еще в голову пришла глупая мысль – он хотел бы быть на месте собственной толстовки, которую Чжань так отчаянно сжимал и в которую уткнулся носом. Это должен быть он сам. Сейчас… Ибо привстал, по пути еще раз поцеловав Чжаня в макушку, и начал потихоньку вытаскивать толстовку из его рук. Чжань слегка нахмурился, и Ибо замер, потом попытался расцепить его руки, но тот лишь сильней сжал ладони на ткани. Из длинных рукавов его свитера торчали только пальцы, но при всей изящности в их силе не приходилось сомневаться. – Нет… – хныкнул Чжань и даже надул губы во сне. Ибо откинулся на спинку кровати, закрыл глаза и старался глубоко дышать. Его Чжань-гэ был самым милым существом из всех живущих на земле, и Ибо нужна была минутка, чтобы это принять. А потом он попытался снова, в этот раз иначе. Максимально осторожно он приподнял голову Чжаня и подсунул руку ему под шею, укладывая себе на плечо и прижимая тесней. Ибо погладил его по спине и запустил пальцы в волосы – они заметно отросли с их прошлой встречи и были такими же мягкими, как и всегда. Чжань невероятно хорошо и свежо пах: как земля после дождя или как утренняя роса вперемешку с лавандой – Ибо не смог бы точно дать определение этому запаху, это просто был запах Сяо Чжаня, самый лучший из всех, что Ибо знал. Он успокаивал разум и наполнял сердце обожанием и желанием всегда заботиться об этом невероятном человеке. Ибо лежал на спине и от всей души наслаждался удивительным ощущением – быть рядом с Сяо Чжанем. Как же чудесно было наконец-то оказаться дома. Вскоре Чжань завозился и вздохнул, уткнувшись в шею Ибо, наконец выпустил из рук толстовку и положил ладонь Ибо на грудь. Воспользовавшись моментом, тот зашвырнул несчастную тряпку подальше, взял Чжаня за руку – все же эта торчащая из широкого рукава лапка умиляла его до крайности, – прижал на секунду к губам, потом переплел с ним пальцы и снова прижал его ладонь к своей груди, там, где сердце. Еще несколько минут Чжань сонно сопел ему в шею, а Ибо ждал, за что наконец был вознагражден поцелуем где-то за ухом. – Я думал, ты приедешь только утром, – шепотом сказал Чжань, щекоча теплым дыханием кожу. – Ты же знаешь, что особым терпением я не отличаюсь, гэ, – тихо ответил Ибо, стараясь сохранить царящую вокруг атмосферу безмятежности, и еще раз поцеловал Чжаня в макушку – ничего не мог с собой поделать. Если бы он мог посвятить всю жизнь тому, чтобы ласкать и осыпать Чжаня поцелуями, он бы именно так и поступил. Сяо Чжань расплел их пальцы и придвинулся совсем близко, закидывая на Ибо руку и ногу, а тот, дождавшись, когда он устроится поудобней, обнял его обеими руками за талию. Они подходили друг другу, как кусочки пазла. – Значит, так сильно скучал, да? Сяо Чжань поднял голову и посмотрел на Ибо, на щеке остался отпечаток, видимо, от шва на толстовке, которую он обнимал. Толстовки Ибо. – Говорил же, на чайную ложечку. – Правда? – Ибо нежно провел по отпечатку на его щеке. – Если на чайную ложечку значит, что ты спишь в обнимку с моей толстовкой, то мне даже страшно подумать, что будет, если ты станешь скучать, например, на целый чайник. – Ибо почувствовал, как у Чжаня потеплела щека перед тем, как он снова уткнулся ему в шею и пробормотал оттуда на грани слышимости: – Просто с ней мне было лучше, чем без нее. Ибо улыбнулся и прижал к себе Чжаня еще крепче, нежно поглаживая его по спине. Ему хотелось еще эмоций от своего гэ, поэтому он опустил одну руку ниже и сжал его ягодицу. Чжань вздрогнул от неожиданности, а Ибо застыл от удивления. Неужели? Затаив дыхание, он снова сжал упругую половинку и, по-прежнему не позволяя себе поверить собственным домыслам, скользнул рукой под край свитера. Ладонь легла на обнаженную кожу. На Сяо Чжане не было ничего, кроме свитера. – Чжань-гэ, ты… – Будь нежен, Ибо. Ибо с удовольствием снова сжал ягодицу и удивился тому, как от этого нехитрого действия Чжань ощутимо вздрогнул, а его дыхание участилось. Но все стало ясно в тот миг, когда он нащупал между его ягодиц ручку пробки. В голове будто рубильник щелкнул, и Ибо, положив вторую ладонь Чжаню на шею, вытащил его из укрытия собственной шеи и, прежде чем тот успел сказать хоть слово, поцеловал. Со всей страстью, что так долго не имела выхода. Чжань разомкнул ему навстречу губы, и Ибо углубил поцелуй, сначала прихватив нижнюю губу, а затем погружая язык в жаждущий жар его рта. Чжань цеплялся за его футболку и позволял делать все что угодно. Ибо наконец оторвался от его губ, пытаясь выровнять дыхание и дать возможность Чжаню сделать то же самое. – Черт, Чжань-гэ, ты смерти моей хочешь. Тот рассмеялся в ответ, все еще тяжело дыша. – Хотел сделать сюрприз. Хотя я готовил его на утро. – Ну что ж… – Ибо снова нащупал ручку пробки и, улыбаясь, слегка потянул за нее и провернул. Чжань со стоном задрожал и уронил голову ему на плечо. – Подождем до утра, Чжань-гэ? – Н-нет. Ибо… – И вообще, хоть я и люблю сюрпризы, но ты меня лишил одного из любимых дел – растягивать тебя, – с этими словами Ибо вставил пробку обратно. Очередная волна дрожи прокатилась по телу Чжаня, и он вцепился в руку Ибо. – Бо-гэ, прошу… Ибо довольно хмыкнул и снова потянул пробку наружу. Он двигал ее туда и обратно, слушая тихие стоны Чжаня, будто лучшую музыку на свете. – И вообще, у тебя пальцы слишком маленькие и тонкие, да и пробки не хватит, чтобы тебя как следует подготовить, ты же понимаешь, баобао? И не дожидаясь ответа, Ибо перевернул Чжаня на спину, а сам устроился у него между ног. Он не отрывал взгляда от его разомкнутых губ, покрасневших щек и выступивших на лбу бисеринок пота. Ибо медленно вытащил пробку и, дав Чжаню несколько секунд передышки, потянулся к прикроватной тумбе за смазкой. Он заполнил пустоту, оставленную пробкой, сразу тремя пальцами и сцеловал с губ Чжаня очередной стон. Он был уже почти раскрыт, и Ибо вскоре добавил четвертый палец, поцелуями двигаясь от его губ к обнажившимся ключицам, потому что огромный свитер съехал с плеча. Ибо задевал пальцами нужное место внутри и смотрел, как Чжань извивается на кровати. Он в очередной раз порадовался, что у них в квартире отменная звукоизоляция, иначе все соседи на пару этажей вокруг слушали бы совершенно неприличные стоны. – Ибо, давай. Просто… ох… я готов. Ибо послушался, к тому же его собственный член уже давно пытался порвать молнию на джинсах. Он скинул с себя одежду и быстро смазал член. Он навис над Чжанем, поймал его слегка расфокусированный, будто пьяный взгляд и смотрел, как он непроизвольно закрывает глаза, когда Ибо входит в него. Сяо Чжань прикусил нижнюю губу, но Ибо был против – взяв его за подбородок, он медленно и глубоко поцеловал. – Хочу тебя слышать, – сказал он в приоткрытые губы. Придерживая одной рукой его бедро, Ибо почти полностью вышел, оставив внутри только головку, а затем одним толчком вошел на всю длину. Чжань ахнул, широко распахнув глаза, и сильнее сжался вокруг Ибо. Его щеки полыхали румянцем, а дыхание то и дело сбивалось. Ибо ускорил ритм, с губ сами собой лились слова о том, какой его Чжань-гэ красивый, как он безумно хочет его, какой он восхитительно сладкий. Свободной рукой он задрал свитер Чжаня и нашел его соски, прижался губами к правому, а левый сжал в пальцах. Чжань ухватился за его запястье. Ибо застонал, чувствуя приближение оргазма, и обхватил член Чжаня, работая рукой в одном ритме с собственными толчками. – О Небо, – прохрипел Чжань. Ибо сжал его бедро, еще сильнее вколачиваясь внутрь. Кожа звонко шлепала о кожу, кровать скрипела от силы толчков. Сяо Чжань громко застонал и кончил, пачкая спермой свитер. На ресницах дрожали слезы. С приглушенным стоном Ибо последовал за ним, долго и мощно кончая внутри его тела. Слегка придя в себя и спустившись с сияющих вершин, Ибо медленно вышел из него и лег рядом, целуя Чжаня в закрытые веки, собирая губами дорожки слез. Тот открыл глаза, улыбнулся своей солнечной улыбкой и сказал: – Я так ужасно скучал по тебе, Ван Ибо. Ибо боялся задохнуться от нежности, а сердце болело, едва вмещая любовь к этому человеку, поэтому он просто кивнул и ответил: – Я тоже очень скучал, баобао. Сейчас они могли наконец сказать эти слова. Потому что были рядом, потому что могли обнять и утешить друг друга. Потому что не нужно было размыкать объятий. Потому что сегодня, желая друг другу спокойной ночи, они точно знали, что завтра утром увидятся снова.