Ванцзи отчим Вэй Ина

В утро понедельника Ванцзи разбудил будильник. Он замечает, что в спальне прохладно, когда высовывает руку из под одеяла, и хмурится. Не открывая глаз он шарит по прикроватному столику рукой, натыкается на книгу, часы, ароматизированную свечку в стакане, пока, наконец, не нащупывает свой шумящий телефон. Это заняло время, за которое волоски на его руке успели встать дыбом от холода. Лань Чжань хмурится. Он точно помнил, что проверив вчера перед сном прогноз погоды, включил отопление. Так почему не тепло?  Затем он вспоминает вчерашний неловкий семейный ужин с Вэй Чанцзэ, Усянем и им за одним столом - впервые за многие месяцы, - и долгую лекцию мужа о дороговизне отопления, и все становится ясно. Скорее всего, мужчина отключил обогрев квартиры, уходя по своим делам сегодня утром. Будь спокоен! Напоминает себе Лань Чжань, слепо стуча пальцами по чувствительному дисплею своего смартфона, скоро Чанцзэ вновь надолго уедет и он сможет оставить обогреватель включенным хоть весь день. Сможет ходить босиком по дому без ощущения обмороженных пальцев ног, в легкой футболке и шортах. Наконец, Ванцзи удается поймать подушечкой пальца на сенсоре этот кружок, который нужно потянуть в любую сторону, чтобы «щебетанье птиц» - мелодия, которую он выбрал для своего будильника – замолкла. У него сегодня два ранних урока по истории традиционных музыкальных инструментов Китая: первый в 10:00 с первокурсниками, второй в 11:30 со старшим курсом. И еще два практических, индивидуальных урока по игре на гуцинь после обеда. И один час репетиторства с отстающим пианистом. Так что он прекрасно помнит о той кипе работы, ожидающей, пока он начнет день, и все же Лань Чжань глубже зарывается в одеяло, такое блаженно мягкое и пушистое, как облачко. Он хочет дать солнечному утру медленно разбудить себя. Хочет немного побаловать себя, потомиться в постели пару дополнительных минут, пока золотистые лучи наполняют его комнату теплом и счастьем. Может ненадолго притвориться, что ему не нужно сегодня ни с кем встречаться и говорить, что студенты будут все внимательными, а вечно угрюмый декан не попробует вновь "погрызть" его при всех коллегах за компетентность и профессионализм. Хотя и слепому очевидно, что он не самое гнилое яблоко в корзине преподавательского состава, а декан придирается просто потому, что Ванцзи практически самый молодой среди всех учителей. Ну и, справедливости ради, Вэй Чанцзэ и Вэй Ин все время потакают своим желаниям и все у них хорошо, так почему бы и ему не попробовать?! Вэй Усянь с нежным выражением на лице наблюдает за тем, как радостные солнечные лучики до милого, теплого румянца согревают сонное лицо отчима. Осенью такие солнечные и теплые дни довольно редки, небо чаще пасмурное, с мрачными, тяжелыми тучами на нем, погода на любителя, скажем так. К которым его Лань Чжань явно не относился. Ин с улыбкой следит за игрой бровей отчима, забавно и немного смешно то, как дремлющий мужчина хмурится, смягчается, затем снова хмурится, опять смягчается, а в какой-то момент он даже надувается. До смешного похож на маленького, сердитого птенца не желающего покидать свое теплое и безопасное гнездышко. Похоже, внутри этой хорошенькой головки идет большой бой с самим собой. И вся сопровождающая это смена чувств пронеслась на его симпатичном лице с такой впечатляющей быстротой, и выглядела фантастически мило, что Вэй Ин едва терпит, чтобы не расцеловать великолепного мужчину, безраздельно владеющего его сердцем, по всему этому красивому лицу. Боже, он признает, что абсолютно потерял голову от Ванцзи. А еще мораль, стыд, совесть, свою девственность. И готов потерять больше, если это гарантирует ему этого человека рядом навсегда. Вэй Ин хочет сделать многое, но заставляет себя пока оставаться неподвижным и тихим. Находясь в собственном мирке из солнечного света и океана лени, Ванцзи не замечает компании в своей постели, пока горячий поцелуй не ложится на его шейные позвонки. За какую-то долю секунды его глаза испуганно распахиваются, он пытается отползти, но затем узнает тяжесть руки удерживающей его талию и запах персикового шампуня, и успокаивается. Последнее, видимо, должно многое сказать о его ненормальности, потому что этот самый человек уже несколько раз склонял его заниматься с ним сексом, а вместо положенного страха или горечи, Лань Чжань абсурдно чувствует себя с ним в полной безопасности. - Не надо. - Предупреждает его голос пасынка, и Вэй Ин притягивает Ванцзи к своей груди, словно он не весит ничего. Очень голой и горячей груди. – Не нужно убегать от меня каждый раз, Лань Чжань, я не съем тебя, просто, давай, спи. Я ничего не сделаю. Вэй Ин звучит мягко, такая бархатистая хрипотца, словно он еще не совсем проснулся, сексуально, что у Лань Чжаня пересыхает в горле. Еще одна неправильная реакция, которая должна его беспокоить. Но сирена не звучит. Привык ли он так к присутствию Усяня в своем личном пространстве, что на него больше не срабатывала ни одна из внутренних тревог Лань Чжаня? Не было ни капли отторжения. Тело и разум Ванцзи дружно, казалось, считали само собой разумеющимся, что младший по возрасту юноша всегда рядом, прижимается тесно-тесно, спит в одной постели с ним. Даже в сексе их тела каким-то образом синхронизировались и подстраивались друг под друга, чего у него не было с Чанцзэ. Например, буквально, в миллисекунды он промокал для пасынка, так сильно, что капал. Его киска всегда идеально растягивалась под размер Усяня и никогда не он чувствовал неприятного, болезненного зуда после. Низ его живота ни разу не заболел после полового акта с пасынком, а с Чанцзэ больно всегда. - Ангел? Ты удивительно тих сегодня. Доброе утро? - Ванцзи встречается с сонной улыбкой молодого мужчины, приподнимающей уголки его пухлых губ, говоря о счастье ее хозяина. Лань Чжань молчит, его сердце стучит немного быстрее, но он молчит и смотрит, и думает, что, вообще-то, должен громко возмущаться, должен сказать что-то о соблюдении границ, но не делает ничего, просто лежит мирно и наслаждается. Правильный взрослый так не поступает, когда взрослый, приемный сын голым забирается в твою кровать. - Вэй Ин. Это спальня твоего отца, а я муж твоего отца. Ты не можешь свободно приходить сюда и ложиться в постель со мной, когда тебе вздумается. Заниматься со мной.. заниматься со мной... Иии... да, верно, конечно, его попытка отчитать пасынка звучит больше устало, чем грозно, отлично просто. С другой стороны, ну, правда, какая разница скажет он что-то или нет, Усянь все равно не слушается его. - Мы не должны... – Что? Трахаться? - Перебивает парень с грязной ухмылкой, - ни такое уж и страшное слово, Лань Чжань. Не понимаю, почему ты так его боишься. Усянь хихикает, и Лань Чжань бы поверил, что Вэй Ин беззаботен и спокоен, если бы не мертвая хватка руки юноши на его талии. - Почему нет? Мы очевидно оба старше восемнадцати, я люблю тебя, а ты не любишь его и ничем с ним не связан, значит, сможешь однажды полюбить меня. Черт возьми, Вэй Усяню не нравился этот разговор. Абсолютно, нет! У него было недостаточно терпения, снова и снова, возвращаться к разговору о его отце. Может быть, он недостаточно ясно дает понять, что ему плевать на все эти нельзя и не должны? Он и Ванцзи оба были двумя дееспособными, совершеннолетними, взрослыми мужчинами, они могли делать наедине все, что захотят. – Я пытаюсь тут быть джентльменом, Лань Чжань. Пытаюсь дать нам время, дать время тебе узнать меня по новому, нового меня. Увидеть, наконец, что я больше не ребенок за которым ты присматривал. Я вырос, Лань Чжань, и хочу с тобой не отцовских отношений, а быть твоим мужчиной. Друг, партнер, любовник, возлюбленный, всего хочу! Слышишь? - Правая рука Усяня пробирается под белую ночную рубашку Ланя, тянет вверх и, прежде чем Ванцзи узнает, он уже обнажен выше пояса. - Знаешь, как тяжело мне держать все между нами невинно, мило и романтично, когда ты такой какой ты есть? Парень не колеблясь держит взгляд Ванцзи, перед тем как начать перечислять. - Ты добрый, умный, нежный. Обладатель поистине ангельского терпения, особенно, если вспоминать мое отношение к тебе пару лет назад, гавнюк еще тот, не отрицай, я бы вернулся в прошлое и отшлепал себя ремнем, будь это возможно, потому что видит бог, тот Вэй Ин заслуживал хорошей порки. Но ты.. ты все равно был так терпелив и внимателен ко мне, вот почему я зову тебя ангелом, не так ли? А еще ты чертовски сексуальный. Ты восхитительный, Лань Чжань! Слова пасынка как прочная паутина медленно окутывают сознание Лань Ванцзи, заставляют сомневаться во всех прежних принципах и взглядах. А была еще и та его часть, которая шептала - «наслаждайся этим, пока это длится». И, боже, если за последние несколько недель она не становилась все громче и громче, не без активного и умного подстрекательства со стороны с Вэй Усяня, естественно. В какой-то момент этот шепчущий внутренний голос даже напоминать ему стал очень голос пасынка. - Он никогда не мог позаботиться о тебе правильно. - Глядя в глаза Ланя, тем же гипнотизирующим тоном говорит Вэй Ин. - Да ладно, он до сих пор не понимает, какое ты сокровище. - Бормочет он отчиму, рассыпая легкие поцелуи по его голым, молочно-белым плечам и груди, пока теплыми губами не сможет слегка подразнить хорошенькие маленькие соски отчима. - Исчезает в свои многомесячные поездки, спит неизвестно где и с кем, в местах и с людьми, которые вполне вероятно, должны быть на плакатах об антисанитарии и половых болезнях. Думаешь он верен тебе? Усянь безжалостен, почти каждый вопрос и каждое предложение, получает десять очков за попадание в мишень. Он словно откуда-то точно знает о каждом сомнении Ванцзи, каждом его сокрытом вопросе, его долгой внутренней борьбе. Удивительно, но Усянь оказывается хитрым охотником, он безжалостнее Ванцзи, что предсказуемо, учитывая с кем ему приходилось расти - отец и бабуля - поэтому он рано повзрослел и научился манипулировать, и вот почему он лучше расставляет "шахматные фигуры" на доске, и Лань Чжань слишком легко попадает в идеально установленную на него ловушку. - Я знаю, ты знаешь обо всех студентках и преподавателях, которые делают моему отцу всякие... предложения. Он ушел сегодня так рано, как думаешь, какую работу он собирается делать на кафедре в шесть утра, когда рабочий день в девять? Готов поставить правую руку на кон, он трахает сейчас ту маленькую блондинку, Хелену, или Елену, преподаватель по западноевропейской истории, кажется, ты должен был ее видеть. - Обхватив запястье Ванцзи рукой, Вэй Ин большим пальцем гладит вверх и вниз по внутренней стороне его запястья. Тепло распространяется от места их соприкосновения вверх и по всему телу Лань Чжаня. Каждое прикосновение Ина к нему ласковое, всегда ласковое, всегда лишает Лань Чжаня воли, заставляет дрожать, смягчаться, пульсировать. - Моему отцу нужна слава, зависть и поклонение. Ему не нужны семья и дом, слишком обременительно, хлопотно и сложно заботиться. Усянь нависает над отчимом, серьезно смотрит на Ванцзи лицом к лицу. - Но он держит нас, тебя и меня, потому что супруг и сын, одна из тех положительных галочек, полезных для поддержания его репутации хорошего парня. - Усмехаясь, он проводит линию указательным пальцем по спинке носа Лань Чжаня от переносицы до кончика, позволяет пальцу соскользнуть вниз на смехотворно мягкие губы отчима, надавливает подушечкой на нежно-розовую кожу и гладит. - Я знаю, чего ты хочешь, ангел; дом, ребенок, кто-то рядом, заботливый и поддерживающий партнер. Дом для моего отца всего лишь перевалочный пункт между одной поездкой и другой, и когда закончатся люди, готовые слушать его хвастливые истории о себе, он тут же снова исчезнет и оставит тебя в одиночестве, ждать и пылиться среди других своих вещей, оставленных и забытых в его старом доме, пока он захочет посмотреть на них снова. И если бы это не было правдой. Но это абсолютная правда. Лань Чжань никому не говорил, но он хотел иметь что-то значимое в своей жизни, серьёзное. В глубине души он ждал, что однажды Чанцзэ, может быть, полюбит его. Он думал, что интересен мужу хоть немного, зачем бы иначе предлагать брак?! В крайнем случае, они могли бы родить общего ребенка, и если Ванцзи однажды выкинут, он мог бы подать на алименты и раздел имущества в пользу своего ребенка, Чанцзэ забирать и растить ребенка сам, очевидно, никогда не стал, слишком хлопотно. - Он никогда не делал, и не похоже, что когда-либо собирается лежать в постели обнимая тебя по утрам, смотреть вечером с тобой кино, ходить по выходным с тобой на ярмарки, который ты так любишь или встречать с работы. - Права рука Вэй Ина гладит притихшего отчима по подтянутому животу, пока не зацепит пояс его штанов. Тянет их, пока они не окажутся обернутыми вокруг щиколоток отчима. - Так почему ты постоянно выбираешь его и отталкиваешь меня? Лань Чжань сглатывает от силы гнева и обиды, которую он не может не замечать в словах пасынка, но что он должен ответить? Что он сам не знает? Что его так воспитывали, один партнер на всю жизнь? Два года, пока они с Чанцзэ встречались и год после брака он думал, что Чанцзэ просто нужно время. Должно быть, сложно снова начать делить свою жизнь с кем-то, предположил он тогда, узнав, что после смерти жены у мужчины был длинный перерыв в отношениях. Потом он оправдывал мужа, что тот боится поверить, что кто-то с кем у него почти тридцать лет разницы готов всерьез посвятить себя ему и его сыну. Ванцзи пытался быть поддерживающим и понимающим супругом. Все эти годы он честно старался быть хорошим партнером; не обременять, не быть утомительным, дать личное пространство, и времени, сколько его мужу нужно. Пытался всегда сделать что-нибудь для Чанцзэ и его сына, чтобы порадовать обоих мужчин. Его никогда по-настоящему не волновал секс, с Чанцзэ он не получал такого сильного удовольствия, воспринимал секс как время пачкать больше, чем время удовольствия, поэтому никогда не искал никого на стороне, хот возможностей было много. Более того, точно никогда не думал, что изменит мужу, ведь их отношения пусть и не идеальны, как Сиченевы, но очень практичны, удобны и безопасны. Но потом в его уравновешенный, спланированный и почти идеальный мир ворвался и навязал себя Вэй Ин, и получив от Усяня что-то очень похожее на настоящие отношения, он думает, что всегда хотел именно этого. Узнал, что иметь это намного приятнее, меркантильного союза, который они имеют с Вэй Чанцзэ. Это приносило душевное удовлетворение. Тем более, не было ничего, что указывало бы на то, что Чанцзэ обеспокоен по поводу недостатка времени, которое они проводят вместе. Ничего такого, что говорило, что Чанцзэ хочет Ванцзи. Ванзи и сам меньше делает это в последнее время, он старается избегать находиться слишком долго рядом с Чанцзэ, и мечтает буквально, чтобы муж снова поскорее уехал.  - Он не заслуживает твою преданность. Я дам тебе больше, чем он когда-либо, больше, чем любой другой мужчина или женщина. Дай шанс показать тебе, Лань Чжань. - Качнув бедрами, выманивая тихий удовлетворенный стон у них обоих, Усянь наклоняется поцеловать губы отчима. Наверное, Вэй Ин прав, ему не нужно думать о Вэй Чанцзэ, как о муже. Это просто соседство. Соседи по квартире с привилегиями? Вэй Ин зол. Он не планировал трахать отчима сегодня утром. Это должно было быть нежное утро, только сон и объятия, но Лань Чжаню понадобилось зачем-то упомянуть его отца и разозлить его. Когда отчим, наконец, правильно разложен на кровати - что означает, что сразу видны тонкость его талии, аппетитная толщина бедер и маленькая распутная пизда, щедро капающая, готова гладко принять внутрь член Вэй Усяня, - гнев немного утекает из мышц и мыслей Вэй Усяня. Лань Чжань, который лежит под ним, сжимает простыни пальцами и смотрит на него снизу вверх, соблазнительно прикусив свою нижнюю губу зубами, представляет собой самую греховную и прекрасную картину. Усянь тянет белые ноги и располагает так, чтобы они были широко расставлены и согнуты в коленях, вот так у него легкий доступ к готовой дырке. Ванцзи вскрикивает, ошеломленный, когда пасынок внезапно входит в него, у Усяня явно нет терпения для прелюдий. - Дерьмо.. ох, черт возьми, вот, так хорошо, - ругается он сквозь зубы, хватая бедра Ланя руками и тяжело дыша. Изначальные обида и гнев переходят в желание обладать, оплодотворить, связать человека с собой самым примитивным образом. С круглым от его ребенка животом, Лань Ванцзи сможет думать только о нем. - Какие фильмы ты любишь? – Внезапно спрашивает он прямо в губы Лань Ванцзи, начиная медленно трахаться. - Чт-что? - Вопрос неожиданный и странный для момента, который они делят. Вэй Ин нетерпелив, дает еще один крепкий толчок. - Хнн, ...мм-м. - Выгнувшись, Лань Чжань стискивает плечи пасынка. - Не строй планы на сегодняшний вечер, я скачаю нам фильм, посмотрим его вместе на диване, хорошо? Вэй Усянь не тратит время на медленное занятие любовью, сразу перейдя к настоящей ебле. Зачем тянуть, тело отчима явно готово к вторжению. - А теперь, будь умницей, ангел, расслабься, собираюсь... ох, как туго, блять... - Он шлепает по молочно-белой ягодице отчима открытой рукой. - Хорошо, я сказал тебе, расслабиться. - Новый удар жалит нежную кожу ягодицы, на этот раз Лань Чжань реагирует мгновенно, хнычет и послушно расслабляет мышцы своего влагалища. - Ты ведь хочешь, чтобы я накормил твою миленькую пизду чем-то вкусненьким? -  Сильно трахаясь в горячее и скользкое влагалище, рычит Вэй Усянь. - Или ты ревнуешь к своей хорошенькой нижней дырке и хочешь получить всю сперму в свой жадный ротик? - Он хихикает, крепко хватаясь за бугры задницы Лань Ванцзи, и тянет. Ягодицы красные и скользкие от пота, но все еще удобно держаться за них, чтобы вонзить член глубже. - Не волнуйся, я оставлю что-нибудь и для твоего жадного ротика. Когда я закончу с твоей пиздой, сможешь очистить остатки прямо с моего члена, да? Сделаешь его чистым для меня, любимый? - Ах. Ах. Грязные разговоры, оказываются, очень нравятся Ванцзи, он возбужден сильнее, чем раньше. И если у него и были какие-то слова, они были потеряны в первобытном жаре в его крови и потребности быть оттраханным, пока горло не заболит от крика, как обещано. В какой-то момент пышный, бордовый засос расцветает на обнаженном плече Ванцзи, но ему кажется все равно, он издает эти длинные, измученные, сладкие - а-ааа-ахаа-хах - от того, что его дырку трахают до красноты кожи вокруг маленькой щели. Вэй Ин вбивает беспощадно, заставляя свои мышцы гореть от перегрузки, стремясь быстрее подвести их к краю, чтобы отчим успел вовремя попасть на работу. Его лицо, шея и даже грудь стали красными, пенис сверхчувствителен и болит от выбранного темпа, но он все равно кончит, уже может почувствовать, что это близко. Ему не хватает поцелуев в этом сексе, но Вэй Ин все еще слишком рассержен, чтобы дать их Лань Чжаню. Пытаясь восполнить недостаток, он начинает целовать, облизывать, заглатывать и покусывать каждый доступный кусок бледной кожи отчима и чаще двигает бедрами. Он замечает, что ноги отчима были обернуты вокруг его талии, только когда они соскальзывают с нее. Хм, у него действительно длинные, очень изящные ноги ноги для мужчины, с широкими бедрами и тонкими щиколотками. Усяню очень нравится то, что он видит и, что все принадлежит теперь в основном только ему! У Ванцзи от удовольствия сжимаются все десять пальцев на ногах. - Бля, - кряхтит Усянь, когда кончает, продолжая шевелить бедрами, пока отчим не последует за ним, прижимаясь вспотевшим лбом к его плечу. Еще миг и он замедляется, а затем совсем останавливается, оба тяжело дышат. Ин успокаивающе целует отчима в уголок его сжатых губ и закрытые глаза, перемещает их на бок и устраивается за спиной Ланя, и просто лежит так, держа руку на животе Ванцзи. Приятно. Совсем как будто по-домашнему. Они проводят некоторое время в этой мягкой тишине, пока живот Вэй Ина не урчит, сообщая о голоде, смешок убегает от Лань Чжаня. - Итак, завтрак? - Спрашивает Усянь и целует шею Ванцзи. - У меня осталось мало времени до работы, нет оладьям, - предупреждает он мальчика сразу, чтобы тот не надеялся на свое любимое. - Значит гренки. - Вэй Ин выскальзывает из постели, еще раз нежно поцеловав Лань Чжаня, на этот раз в щеку. - Гм, собираешься приготовить? - Выгибает бровь Ванцзи, веселясь в душе, прекрасно зная, насколько ужасный из Вэй Усяня повар. - Я могу! - Возмущается Усянь, драматично прикрывая ладонью левую сторону вой груди. - Ты так разбиваешь мне сердце своим недоверием, Лань Чжань! Я научился кое-чему, пока жил один. - Хм, - Ванцзи позволяет своему сомнению проявиться на лице. - И сердце справа. - Ровным тоном сообщает он тоже, на самом деле, ему тепло и очень весело дразнить пасынка. Лань Чжань удивляется тому, насколько странно нормальным и естественным ощущается то, как они с пасынком себя сейчас ведут. Ему нужно отложить эту мысль, когда за спиной его звучит приглушённая, полная боли ругань. - Блять! Обернувшись Ванцзи видит уродливое от боли лицо пасынка, он сразу понимает, что случилось по тому, как парень скачет на одной ноге и держится за пальцы другой. - Это уже второй раз. - Скулит юноша громко. - Я почти уверен, что мой мизинчик сломан, Лань Чжань. Ванцзи закатывает глаза, потому что Усянь, конечно же, все преувеличивает, но он все же приносит из своей ванной аптечку и приходит пасынку на помощь - "пока он не истек кровью и не умер", - пф. - Вот и все. А теперь будь взрослым и иди, прими душ в своей спальне, пластырь водонепроницаемый. И, когда ты будешь на кухне, нам нужно поговорить о твоем совершено возмутительно безалаберном отношении к твоей учебе. Ты не можешь и дальше пропускать, Ин. Почти две недели! Каникулы закончились четыре дня назад, но твой чемодан пуст и не похоже, что ты вообще думаешь вернуться на учебу. Тебя могу исключить, если ты не закроешь все свои задолженности по учебе. - Пообедаем сегодня вместе тоже? Я приду к тебе на работу.  Ванцзи очень хочется якобы случайно, но, на самом деле, вполне себе осознанно, назло просто, наступить на кровоточащий мизинец Вэй Усяня, потому что его раздражает, как пасынок уходит от темы, нахальный. Но Ванцзи не делает ничего, что причинит его приемному сыну боль. Он медленно дышит через нос, спокойно собирает и закрывает аптечку, возвращая ее на свое место под раковиной в ванной. - Да, давай, но только если мы поговорим о твоей учебе. - Затем он помогает пасынку дойти до его собственной комнаты и возвращается обратно в свою спальню.