Ванцзи отчим Вэй Ина

Молодой худощавый мужчина с закатанными до локтей рукавами, надетого на нем лавандового свитшота, на  просторной, оформленной в светло-голубых тонах кухне смотрелся очень уместно и по-домашнему мило и тепло. Пошарив сначала в правом, затем в левом кармане надетых на нем мягких бледно-розовых брюк и выудив, наконец, простую синюю резинку для волос, Ванцзи ловко собрал ею свои длинные почти до лопаток волосы в небрежный пучок низко на затылке. Закончив, он развернулся лицом к кухонному острову и с новой решимостью закатил рукава, глядя на ингредиенты для торта уже разложенные на мраморном прилавке. Рассеянно раздумывая над тем, какая начинка будет лучшим выбором в честь сегодняшнего особого события, мужчина протянул руку и снял с крючка рядом с холодильником старый фартук. Сегодня ему пришлось отработать восемь часов в университете. А вечером предстояло потратить не меньше четырех часов сначала на проверку всех сегодняшних контрольных тестовых работ, затем внести их результаты на сайт университета, а после еще и составить план к лекциям, которые должны быть проведены завтра. Было бы гораздо легче купить готовый торт, Линцзяо права. Или он мог бы попросить Сиченя прислать ему что-нибудь из своего магазина. Лань Чжань еще раз посмотрел на муку, яйца и сахар, легко представляя бардак, который будет на столе через несколько минут. И все же он хотел сделать что-то своими руками для Вэй Ина, как раньше, когда мальчик еще был школьником и жил с ним и Чанцзэ, даже если это означало дополнительные часы работы в и без того загруженном графике Ванцзи.   Закончив обвязывать тонкие ленты фартука вокруг своей талии, Лань Чжань руками разгладил мягкую сине-розовую ткань с изображением множества маленьких красноглазых кроликов и улыбнулся воспоминаниям о том, как получил эту нелепую вещицу.  Его старший брат, опытный кондитер, непременно похвалил бы Ванцзи, если бы мог увидеть, как умело тот обращается с ручным венчиком,  взбивая в  ярко-желтой миске тесто для будущего торта - торт предназначенный к восемнадцатилетию его пасынка. Когда тесто выглядит готовым, Ванцзи загружает будущий корж в форму, и в печь. Оставив духовку работать, он принялся за уборку. Он успел стереть пыль со всех шкафов и полок, даже вымыть полы, когда вспомнил, что Чанцзэ уже должен был быть дома, но его все еще нет.  Скоро Вэй Ин будет дома вместе со своим парнем, которого хочет познакомить с ними. Они так долго планировали этот день, и они планировали сделать что-нибудь вместе, всей семьей, поэтому позвали Ина домой вместе с его парнем, вместо того, чтобы позволить ему провести этот день с друзьями, как юноша собирался вначале. Ванцзи спешит найти свой телефон. Приходит потратить некоторое время, обилие бело-голубого на чехле, заставляет телефон легко затеряться на их, такой же бело-голубой, кухне. Обнаружив «потеряшку» возле сушилки с набором цветных половников, лопаток и прочего, Ванцзи, поправляя круглые очки* на носу, тут же набрал номер мужа. Пока идут гудки, он вставляет в уши маленькие беспроводные наушники, ему нужны обе его руки свободными, чтобы быстро подготовить тесто для второго коржа. Все-таки тортик сам себя не приготовит. Да и до прихода Вэй Ина домой всего пять часов, а ему нужно успеть испечь еще один корж, взбить крем, сложить готовые части в единое целое, украсить...  Полно работы.   - Привет... Радостно приветствует Лань Ванцзи,  услышав голос мужа. Он видел Чанцзэ в последний раз шесть месяцев назад, слышал - четыре. Дядя и Сичень считают подобное семейное положение ненормальным, но Ванцзи успел привыкнуть и даже полюбить такой их с Чанцзэ ненормальный брак.   Только - и весьма предсказуемо - разговор супругов быстро переходит от теплого «привет» вначале к спору. По тому, как Лань Чжань время от времени хмурится и недовольно поджимает губы, словно насильно удерживает себя от ответных угрюмых и злых слов даже самому наивнейшему человеку крайне легко было бы догадаться, насколько неприятный тон приобрела беседа. Слишком часто разговоры между ними сейчас проходят именно так. - Ты обещал! Лань Чжань взбешен. За прозрачным стеклом в оправе из тонкого серебра его рассерженные золотистые глаза прикрыты опущенными веками, в глубине их прячется гнев. Он ненавидел, когда обещания давались, но не выполнялись. Особенно, если обещали ему, или ребенку, за которого он отвечает. А Чанцзэ занимался сейчас именно этим, подводил, впрочем, он делал это постоянно в последние пять лет. – Он будет расстроен, ты знаешь. Это была твоя идея, твои слова Чанцзэ. Ты обещал своему сыну вернуться ко дню его рождения и провести этот день с ним, обещал встретиться с его парнем тоже! - Лань Чжань никак не смог избавиться от привычки относиться к несчастному одинокому мальчику, являющимся его пасынком, как к ребенку. – Я..  Чанцзэ, я понимаю, что у тебя много работы! Но Вэй Ин верит твоим словам. Он ждет, что ты сдержишь слово данное ему. Ты всегда требовал от него не давать обещания, которые он не может сдержать, но сам не следуешь своему учению. Нет.. Нет! Чанцзэ! Я совсем не имею в виду, что твоя работа не важна, я всего лишь хочу сказать... Хорошо бы еще Вэй Чанцзэ умел слушать, но нет, ему не нужны объяснения Ванцзи, ему важно, чтобы и муж, и сын, слушали его, понимали и не надоедали своими глупыми требованиями и капризами. – Мне жаль. Я не имел этого в виду, ты знаешь... уфф! Смотри, тебя не было, когда праздновали окончание им школы. Не было, когда праздновали его поступление в университет, тот, в который ты, между прочим, буквально вынудил Ина поступить. Он хоть и  ненавидел каждую секунду этого, но сделал все необходимое и прекрасно прошел вступительные экзамены.  Именно ты хотел видеть его на факультете «бизнес-администрирование» . Он сделал это для тебя, Чанцзэ! Всегда делал все, как ты хотел! Я не прав? Как насчет того случая, когда Ин спорил, что не хочет брать французский вторым иностранным языком, потому что ему больше нравится математика и, что если уж он обязан связывать свой язык в красочный узел, то хотел бы испанский, потому что он был любимым Саньжэнь? Другой случай, Ин яростно кричал о том, как ему ненавистен класс игры на флейте, что ему больше нравится рисовать, и у него, действительно, был художественный талант, но, в итоге, пять лет стресса в классе флейты и довольно посредственная музыкальная игра. Ах, или это, совсем свежее: Ин, который выбирал кулинарию, как свой путь после школы, а ты и твоя мама настояли на «бизнес- администрировании». Ты помнишь, что вы с твоей мамой говорили ему каждый раз в ответ, м? Кажется, это звучало: «ты не принимаешь такие решения! Я плачу за твою учебу, одежду, еду, все, поэтому оставь капризы для девушек, и вырасти, наконец, в мужчину достойного носить мою фамилию!» А теперь ты говоришь мне, что я должен сообщить папенькиному сыночку, его отец слишком занят, чтобы присутствовать на его совершеннолетии? Не придет проводить откуда не вернется домой до зимы, может и зимой, то есть неизвестно, когда ты с ним все-таки увидишься в следующий раз. Так неправильно, Чанцзэ. Уже подозревая, что, кажется, очередной важный этап в жизни Вэй Усяня, снова будут только он  и мальчик, но, все еще борясь за возможность сделать пасынка счастливым, Ванцзи спрашивает, стараясь звучать мягче. - Шесть лет – это, Чанцзэ, много пропущенных дат. Ты уверен, что не сможешь хоть на пару часов прилететь?  Ванцзи чувствовал себя полным идиотом умоляя. Как много раз он пытался донести до мужа: когда функции папы в семье сводятся только к зарабатыванию денег, а вся ответственность по уходу и воспитанию передается другому человеку, это приводит к серьезному недопониманию в семье?! Сотню раз? Тысячу? Нужно ли было ему нарисовать плакат? Может быть, действительно поздно снова поднимать эту тему? К чему теперь, когда Вэй Ин повзрослел и уже сформировал свое отношение  к родительской фигуре?!   Это каждый раз были только он и Усянь, без Чанцзэ, по крайней мере, с тех пор, как он вышел замуж за Чанцзэ почти шесть лет назад.  И дни рождения наедине с отчимом, которого Вэй Ин предпочел бы вовсе не иметь, совсем не звучит для Ванцзи, как праздничное и счастливое событие для любого ребенка. А еще он немного боится сталкиваться с плохим настроением пасынка. Мальчишка чрезмерно эмоционален, а Лань Чжаню всегда было сложно с такими людьми, потому что сам он полная противоположность подобных личностей. Восемнадцатилетний Вэй Ин, вероятно, не станет сбегать из дома, как делал несколько раз, когда ему в пятнадцать, например, и что-то не нравилось. Ванцзи тогда пришлось много волноваться и бегать из-за парщивца, и побывать в таких местах, которые никогда больше не хотел бы видеть. – Я не самый любимый человек Вэй Ина, ты знаешь, и не думаю, что это вдруг изменилось и теперь он будет рад провести такой важный для себя день только со мной в качестве члена его семьи. С легкой хмурой морщинкой между бровей, мягче добавляет он. Это неприятно, но правда есть правда, говорит себе Лань Чжань, они с Вэй Ином терпят друг друга, да, но точно никогда не станут друзьями. И то, что в последние год-два мальчик стал к нему терпимее, не отменяет нескольких лет ненависти между ними. Может быть, прав был дядя, он слишком молод, чтобы иметь такого старого «сына». Очевидно ведь, что он до сих пор понятия не имеет как справиться с Усянем. – Я преувеличиваю? Ему все равно? И ты решил это потому что? Недоверчиво, и отчего-то чувствуя себя смешно и уже гораздо спокойнее, интересуется Ванцзи, при этом его внимание больше сосредоточенно на кажущемся слишком жидким тесте в миске. Скоро будет можно залить второй корж. Лань Чжань останавливает движения своих рук, чтобы шум венчика «царапающего» стенки миски не мешал ему услышать ответ мужа. Ему скучно, но и любопытно будут ли у Чанцзэ свежие оправдания, но, увы, аргументы Чанцзэ также стары, как кости динозавра. - Так, может, ты плохо знаешь своего сына, потому что никогда в действительности не слушаешь? Равнодушно сообщает Ванцзи. Честно, сколько раз можно искренне слушать, как кто-то жалуется, что его сын скрытный, тихий, далекий?! Каким ему еще быть, если он видит тебя два раза в год, и даже тогда ты только делаешь, что указываешь или придираешься к нему, думает Ванцзи, но не произносит вслух.  – Хорошо. Покоряется Лань Чжань, ставит миску на стол и сжимает пальцами переносицу, «драка» с Чанцзэ, да и, вообще, с любым человеком эмоционально тяжелы для него. Споры истощают морально, заставляют его вспоминать детство и своих родителей, которые ссорились так, словно скандалы – это их еда и вода, и, если не принимать трижды в день они умрут мучительной смертью.  Так что, да, у Ванцзи было достаточно воспоминаний, чтобы он ненавидел конфликты, и он старался избегать их. К тому же, уже предельно ясно, что разговор не собирается изменить планов мужа, наконец, даже Лань Чжань, со всем присущим ему упрямством, а он очевидно упрям как осел, должен признать свое бессилие тут. Вэй Чанцзэ не приедет, вот и все. Вообще, удивительно, как Ванцзи старался сейчас ради будущей встречи с пасынком, хотя еще пару лет назад он никогда не считал Усяня приятной компанией для себя. Мальчик никогда не говорил "спасибо". Никогда не мыл за собой посуду. По всему дому разбрасывал одежду и учебники. Ложился всегда поздно, громко слушал музыку. Неважно, сколько раз Лань Чжань пытался поговорить с ним об этом, результат был один - Усянь делал только то, что хотел. В конце концов, Ванцзи привык к тому, что мальчишка вел себя все время нагло, как принц, а его воспринимал, казалось, как свою личную прислугу, которая будит его по утрам, моет за ним тарелки, стирает его одежду, гладит и сортирует для него. Но на четвертом году брака ненависть Усяня к нему стала менее выраженной. Подросток больше не портил его личные вещи: гуцинь, ноутбук, телефон, одежда. Теперь Лань Чжань мог оставлять их на виду и не бояться, что струны порвут, а гаджеты "случайно" утонут в раковине. Все было так хорошо пару лет, пока к семнадцати характер младшего Вэя не стал снова резко хуже, не лично к нему, а в целом. Особенно к Чанцзэ. Переполненный гормонами парень не просто щетину отрастил, но и стал чрезвычайно самоуверенным, мог вспылить из-за любой мелочи, сказать что-то грубое и язвительное отцу. Также Ин вновь начал все чаще позволять себе довольно распущенные комментарии в его адрес, когда они оставались наедине, и подарки эти его... на двадцатипятилетие Ванцзи получил от пасынка огромный красный дилдо. Вэй Ин почти постоянно заставлял Ванцзи задыхаться и краснеть от стыда своими действиями и словами, и, кажется, получал от этого бесстыже много удовольствия. Резкие перепады его настроения и странный, холодный блеск в серых глазах, когда те следили за ним, заставляли Лань Чжаня порой покрываться холодным потом, особенно, когда они с мальчиком оставались в доме одни. Подросток снова начал его почему-то презирать - так казалось Ланю - ведь почему бы еще мальчику дарить ему такие подарки, если не ради того, чтобы унизить?     – Ты позвони ему, поздравь, ладно? Напоследок просит Ванцзи. Будет лучше, если Чанцзэ сам сообщит плохие новости своему бунтарскому и обидчивому сыну. Он совсем не скучает по старым обвинениям Вэй Ина, что Ванцзи якобы намерено и подло настраивает отца против него, несчастного полусиротки.  И так как ему нечего больше сказать Чанцзэ, Ванцзи прощается и прерывает звонок.   Лань Чжань аккуратно переместил готовый торт на красивую тарелку. Он не был до конца уверен теперь, что Вэй Ин придет домой. Если Чанцзэ позвонил ему и сообщил, что не вернется еще неделю, парень, возможно, останется праздновать с друзьями, вместо того, чтобы провести свое восемнадцатое день рождения наедине с нелюбимым отчимом. Но Лань Ванцзи не собирался из-за этого расстраиваться. Если пасынок не вернется сегодня, торт можно всегда забрать на работу и поделиться с коллегами, да и весь дом останется ему одному, и свободное время у него появится тоже получается, последнее случалось с ним очень редко в последние полтора года из-за работы и всех обязанностей лежащих на нем. Может быть, этим вечером он вытащит свои любимые игрушки, ту красную, например, и хорошенько оттрахает себя ими в их с мужем спальне. Слишком давно у него не было чего-то сексуального. Белое лицо Ванцзи слегка покраснело, когда он вспомнил некоторые неприличные вещи из своего прошлого: когда шестнадцатилетний пасынок едва не застал его за самоудовлетворением. В тот период Лань Чжань на какое-то время он даже стал параноиком, все время казалось, что стоит ему начать гладить себя и в комнату ворвётся кто-нибудь. Ванцзи услышал, как открылась дверь и засуетился. Он быстро потянулся к шкафу, чтобы достать дорогое фруктовое вино, которое Вэй Ин однажды пытался украсть из бара отца, но был пойман Лань Чжанем, а затем сурово наказан Чанцзэ. Ох, как же мальчик был обижен. Но на восемнадцатилетние ведь можно бокал-два, это не неправильно, верно?! Успокоив свою совесть, Лань Чжань обернул бледные пальцы вокруг темного стеклянного горлышка.   - Я дома! Услышал Ванцзи за спиной хриплый голос Усяня, как раз, когда доставал бутылку. Чужое теплое дыхание пощекотало заднюю часть шеи. Он вздрогнул от удивления и резко обернулся, едва не ударив стоящего за ним пасынка. Как он так бесшумно ходит?   - Ты дома. Растерянно сказал Ванцзи вслух, и тут же покраснел, представив, как глупо он должно быть звучит повторяя за Вэй Ином.  Мальчик продолжал ухмыляться и стоять слишком близко, из-за чего Лань Чжань тоже неловко застывает на месте, парализованный вдруг странной атмосферой, которую не способен разобрать.   - Ага, - ухмыльнулся странно Вэй Ин, усиливая румянец на лице своего отчима. – Я так и сказал. Буквально секунду назад. Он смеется, пока хищные  глаза его отслеживают распространяющийся по щекам отчима румянец. Привлекательно настолько, что хочется наброситься и...  сделать то, о чем мечтает вот уже столько месяцев. А в тот момент, Лань Чжань кажется только и может что моргать, он остолбенел, а его несчастному мозгу как перегревшемуся компьютеру, требовалась  видимо перезагрузка. Он в один момент, словно перестал  понимать как вести себя с пасынком. Они никогда раньше не находились так близко друг к другу: глаза в глаза, нос касается носа, легкое шевеление одного из них и их губы могут соприкоснуться...  Ванцзи отвел взгляд, чувствуя себя неуютно горячим.     Будет ли грубым просто оттолкнуть от себя Вэй Усяня? Или лучше попросить подвинуться? Может, не говорить ничего, а просто попробовать проскользнуть мимо как-нибудь? Сказать что-то простое, например, как дела, посмотри , какой  приготовил тебе торт? В глазах Вэй Ина в своем простом свитшоте мягкого оттенка фиолетового, в пыльно-розовых брюках и белых носках, Ванцзи идеально смотрелся среди  яркого белого  и успокаивающе голубого цвета кухни. Весь нежный и мягкий, по-домашнему теплый. Каждое движение плавное, без раздражающей суетливости. Голос все такой же тихий и успокаивающий, как всегда. Пахнет чудесно. Губы цвета карамели. И острый подбородок, удобный, чтобы удерживать пальцами. Идеальный.  Ангел. И все это Вэй Ин когда-то отчаянно ненавидел в отчиме, еще вначале, когда мужчина только пришел в их отцом жизни и дом, несколько лет после тоже. А сейчас ни вспомнить, ни понять не может, почему чувствовал ту ненависть. Вэй Ин думал так, пока бесстыдно разглядывал нервно-напряженного мужчину перед собой, который сжимал бутылку у груди, словно напуганный воин свой щит. Мило. Смешно тоже. Усянь хочет рассмеяться и расцеловать отчима, но нет, пока нет, напугает, а не успокоит.  Но совсем скоро... – Торт. Для тебя. Вот, вино тоже тебе. - Лань держал бутылку между ними, как какой-то щит. Усяня развеселило это, но он постарался не показывать. Забрал бутылку из хватки отчима и поставил на прилавок позади.     Ин выглядел подавленным. Он равнодушно посмотрел на торт, а ведь это был его любимый. Даже взгляд на бутылку вина был рассеянным. Ванцзи забеспокоился так сильно, что забыл даже о том, насколько двусмысленно близко они все еще стоят. Он ждал радостной улыбки или, что мальчик схватит напиток и побежит звонить друзьям, чтобы скорее напиться, а происходило что-то непонятное. Может ворованное вино ему нравится больше, чем полученное законно? Учитывая в принципе довольно экстравагантное поведение пасынка в прошлом, в этой мысли был смысл. Или это из-за... – Ин..  Я..  Ванцзи лихорадочно размышляет о лжи, которую он мог бы сочинить, чтобы оправдать отсутствие Чанцзэ, не подозревая, что пасынку плевать, что Вэй Ин только счастлив остаться наедине с ним, без отца и любых других, кто мог бы ему помещать получить то, что он так долго хотел.   - Отца не будет, так ведь? Снова работает?! - Уничижительно усмехается Усянь. Отлично притворяется убитым горем. - Я... так и думал. Юноша выглядит таким опустошённым, его грустное лицо разбивает Лань Чжаню сердце. Он не видел Вэй Ина таким грустным с шестнадцати лет. - Извини. Не знает зачем, но извиняется Лань Чжань, желая подойти ближе и обнять этого отрастившего щетину, нарастившего мышцы на свои некогда тонкие кости, переполненного гормонами и обычно чрезвычайно  самоуверенного, но всё-таки все еще маленького мальчика. Мальчика, который изо всех сил пытался улыбнуться и сыграть в безразличие по поводу того, что никого из кровных родственников не будет на его дне рождения, снова.   - Все в порядке. У меня все еще есть ты, не так ли? Ты ведь сделаешь мой день рождения самым лучшим, да, Лань Чжань? И... Спасибо, Лань Чжань, правда, спасибо большое, - глаза Ланя округлились. Спасибо? Это было первое «спасибо» сказанное ему Усянем за шесть лет. Беспокойство Лань Ванцзи росло с каждой секундой. Лицо младшего Вэя покраснело, что лишь усилило его волнение. Простудился? - Вэй Ин? – Слегка нахмурившись, Ванцзи сделал шаг к пасынку и приложил свою прохладную ладонь ко лбу парня. В этот момент он вдруг заметил, насколько пасынок вырос. Мальчик был теперь чуть выше его и немного шире, вероятно, благодаря тем самым спортивным секциям, которые регулярно посещал. - Как ты себя чувствуешь? Что-то болит? Нужно ли нам поехать в больницу? Вэй Ин был таким.. весь из себя крутой, высокомерный, «со всем справлюсь сам»,  но на самом деле, всего лишь мальчишка,  ранимый и нуждающийся в любви, но боявшийся ее попросить или поверить, что может получить бесплатно. Поэтому Лань Чжань, как его отец, пусть и не по крови, не мог злиться, чтобы тот не делал и сейчас тоже, искренне распереживался. Вэй схватил запястье Ванцзи. Растерянные золотые глаза встретились с его, почти черными. Изо рта Ланя вырвался смущающий визг, когда другая рука Усяня схватила его за волосы на затылке и притянула к своему лицу. Пасынок целовал его! Жестко. Грубо. Жадно.  Несколько секунд Лань Чжань даже забыл сопротивляться, все еще не веря в происходящее. Его губы сплющенные чужим ртом болели. Усянь буквально грыз,  а не целовался. Много слюны и зубов. Если бы Ванцзи не видел множество подарков от разных девочек, которые его пасынок приносил домой с шестнадцати лет, он бы решил, что это его первый поцелуй. Настолько много было в нем энтузиазма и абсолютно отсутствовала какая-либо техника. Глаза Лань Чжаня оставались широко раскрытыми во время поцелуя, а тело обездвиженным от шока. Ему потребовалось некоторое время, чтобы, вообще, признать происходящее как реальное. Не было никаких ранних признаков того, что его пасынок имеет в своей голове какие-то странные идеи о нем. Все было, как всегда, не считая... Ой. И вдруг  в голове Ланя начинают прокручиваться все те мелкие изменения в динамике их с Вэй Ином общения за последние месяцы. Эти пристальные, смущающие взгляды Усяня задерживающиеся на нем слишком долго. Которые он все это время считал, означают, что пасынок снова сердится на него за что-то. Или все те маленькие подарки; милые, смешные, а иногда откровенно пошлые. Просто невероятно, что он смог пропустить такой огромный баннер-предупреждение. Лань Чжань не знал, что это должно говорить о его интеллекте. Ведь, если задуматься, все было на виду, прямое попадание по подаркам, даже по цветам, которые имели те или иные преподнесённые вещи, должно было быть ясно, что Вэй Ин неправильно много думал о нем, тщательно изучал и исследовал, что ему нравится, а что не очень, чтобы уметь настолько хорошо угодить его предпочтениям. Футболки, обязательно широкие и пастельных тонов; носки только желтые, зеленые, голубые, розовые, лавандовые, никогда ни одного темного оттенка, потому что Ванцзи их действительно не любил и даже Чанцзэ не знал этого. А книги? Выходит, что те несколько эротических книг не были случайностью? Вэй Ин намеренно дал ему этот бумажный аналог порнографии. Хотел ли Усянь сделать с ним все те вещи, что были между героями истории? Как долго он этого хотел? От одной только мимолетной мысли об этом щеки Лань Чжаня залило тревожным румянцем. Он не придал тогда серьезного значения этому конкретному подарку, решив, что подросток решил подшутить над ним, но он прочитал их, естественно прочитал, потому что Ванцзи хотел знать, что Усяню нравится, хотел лучше понимать пасынка, ведь он был уверен, что Вэй Ин приносит ему то, что нравится читать ему самому.   Потребовалось не меньше двадцати секунд, прежде чем первый шок прошел. Очнувшись от удивлённого ступора, Ванцзи принялся отталкивать пасынка. Но неожиданно для него Усянь оказался удивительно сильным, и держал его так крепко, что Лань Чжань почувствовал боль в тех местах, где мальчик схватил его. Следующее, что он знает, это как воздух со свистом вылетает из его груди, а магниты на дверце холодильника, которые Чанцзэ так любил привозить из своих бесконечных командировок, впились ему в спину.   - Вэй Ин! – ругает Ванцзи, одновременно толкая руками грудь пасынка и вертя своей головой из стороны в сторону, пытаясь избежать нового поцелуя в губы, Усяня это, кажется, лишь воодушевляет быть настойчивее. Его рот на подбородке Лан Чжаня, на щеке, на челюсти, в итоге, его губы все же ловят и сплющивают в новом жестком, кусачем поцелуе. Может, поцелуй мог бы быть мягче, не будь он строптивым, не сдержав хныканья от боли, когда младший мужчина прикусил его нижнюю губу, думает Ванцзи. Звук похоже очень нравится юноше, потому что Усянь становится требовательнее.   Вэй Ин целуется зло и Лань Чжань болезненно мычит, когда зубы мальчика безжалостно теребят его нижнюю губу. Он пытается вырваться из хватки пасынка, продолжает бороться хоть его положение максимально неудобное для этого. Лань Чжань отказывается верить, что не сможет одолеть какого-то мальчишку, который к тому же младше него на несколько лет. Возможно, его физическая форма не богата грубыми мышцами, потому что ему это просто никогда не было нужно. Он человек науки и музыкант-струнник, и тренировал именно то, что нужно работнику этих областей, то есть, мозги и сильные пальцы и кисти рук. А еще он цивилизованный человек, и не решает проблемы кулаками, как какой-то дикарь, поэтому естественно, что Ванцзи никогда не приходило в голову заботиться о наращивании мускулатуры на костях, он наоборот очень гордился, что его тело оставалось худым, пальцы тонкими, а запястья узкими все это время. И все же это не делало его настолько слабым мужчиной, чтобы не справиться с одним молодым парнем, приложи он реальные усилия, он бы отбился. Но здесь дело было для Ванцзи в другом, а именно, что он  не хотел даже случайно причинить вред пасынку слишком сильно толкнув, во время борьбы. Поэтому Лань Чжань толкает лишь вполсилы, больше пытаясь уговорить, чем по-настоящему противостоять.    - Нет. Нет. Вэй Ин, – правая рука Лань Ванцзи толкала грудь пасынка, белые пальцы второй, вцепились в темные волосы Усяня, сильно дергали. Тонкие, белые пальцы Ланя резко контрастируют с темным, почти черным цветом волос Усяня, в которых они запутались. Он дергает и тянет, пытаясь оттащить голову подростка от того места, где рот молодого человека засасывает доказательства их почти инцеста на его горле, но добивается лишь  обратного эффекта. – АХ! – Он кричит, когда его кусают. Новый звук, похоже, тоже очень нравится мальчику, потому что следующее, что Ванцзи чувствует, это как его тянут за волосы, заставляя держать горло открытым, пока все больше и больше отметин разукрашивает бледный и столбик его беззащитного горла. - Вэ.. Вэй Ин. Стой! Стой, я сказал! - Не отталкивай меня, Лань Чжань. - Усянь игнорирует крики отчима, в них нет отвращения, просто паника и удивление, а это пустяки. Как только они один раз займутся сексом, Лань Чжань увидит, что в этом нет ничего страшного и успокоится.  Переместив поцелуи-укусы на подбородок мужчины, полурыча свои слова, он успокаивает. – Не дерись, ангел, клянусь,  я позабочусь о тебе, сделаю все так, чтобы тебе было хорошо. Отлично тебя трахну. Обещаю. – Отпу... нгхх.. отпусти меня! Ванцзи не слушается и все еще борется. Он испуганно замирает на секунду, когда пугающих размеров твердость коснулась его бедра, всего мгновение нужно ему, чтобы понять, что это не дубинка спрятана в кармане пасынка и удвоить сопротивление. Он не может позволить сыну своего мужа засунуть в него  ЭТО. - П-подожди...  Усянь! Подожди, остановись! - Страха нет, все еще тупо не верит, что это происходит с ним. Ванцзи добавляет повелительных ноток в тон. Он старше, он его отчим, в конце концов, мальчик обязан его послушаться! – Твой отец.. Вэй Усянь молод, его легко вывести  из себя, и упоминание о Вэй Чанцзэ одна из тех вещей, которая может без дополнительных усилий столкнуть его в громадную бочку злости, поэтому недовольно рыкнув, он оставляет предупреждающий укус на плече отчима. - Находится, черт знает где. Причем всегда. – Язвительно обрывает парень, и Ванцзи забывает все свои слова, встречаясь с болью в глазах пасынка. Это не логично, что он испытывает чувство вины за поведение Чанцзэ, но вот оно, клубится низко в животе Ланя и заставляет отказаться от сопротивления. –  Ты приготовил такой красивый торт, любимый. - Ванцзи резко выдыхает, лицо горит от стыда.  Ему приятно это прозвище, и стыдно за то, что стало приятно. Его никто еще не называл любимым, никогда, даже муж. Особенно муж. – Мне нравится твоя готовка, все всегда очень вкусно, знаешь? Также уверен, что у тебя есть для меня еще какой-нибудь дорогой и практичный подарок. Но знаешь, чего я на самом деле хочу? Ты дашь мне то, чего я хочу, Чжань, правда? Я был послушным целых три года, окончил школу на отлично, в универе один из лучших, порядочный и целомудренный парень, меня нужно правильно наградить, я заслуживаю хорошего подарка, да? Ванцзи загипнотизирован мягким и ранимым голосом пасынка, не замечает, что согласно кивает каждый раз. – Стань моим подарком на день рождения, Лань Чжань. Один раз. – Тут же торопится добавить парень, не давая отчиму открыть рта. – Всего раз. – Словно говоря о пустяке, губы юноши нежно-нежно трутся о дико скачущую венку на шее Ланя. Ванцзи глуп, потому что он слушает, всегда пытался слышать пасынка и обеспечивать всем, что ему нужно. Патологическая тяга заботиться об этом одиноком ребенке, заброшенном собственными родственниками и наполовину сироте, из-за чего так напоминал Лань Чжаню всегда самого себя.   -  Папы никогда нет. Мамы я даже не помню. Бабушке на меня наплевать, как и отцу. Я так устал быть одиноким. Что никто не любит меня настолько, чтобы подумать о том, чего я хочу. Слабый пояс его домашних брюк мгновенно уступает грубой силе руки Вэй Ина, и легко соскользнув вниз по узким бедрам, собралась в бесформенную кучку на полу вокруг его щиколоток. - Мы.. может... давай поговорим, Ин, - голос Ванцзи повысился на октаву, чувствуя, как рука Усяня схватилась за его полутвердый пенис. –  Ты должен остановиться. - Но я мечтал об этом с шестнадцати лет. Мечтал о тебе, Лань Чжань. Пожалуйста, - мольбы мальчика все жалобнее, заметив, что новая стратегия имеет лучший эффект, надавливает. – Я знаю, что ты ненавидишь меня, все хорошо, я паршивая овца в идеальной семье. Меня не за что любить. Я всегда так плохо относился к тебе, ты прав, что ненавидишь меня. - Все ни так, Вэй Ин, - спешит утешить Лань Чжань не задумываясь. Не выносимо слышать, как Вэй Ину грустно в такой значимый для него день. Восемнадцать лет важная дата во многих аспектах.  – Я не ненавижу тебя. Ты мне тоже нравишься, но не... - Ванцзи покачал головой, но пока он Усянь не собирался давать ему время на подбор мягких слов для отказа. - Если это так. Если ты говоришь правду, согласись, Лань Чжань. Пожалуйста. Я прошу у тебя только один раз. Это ведь совсем немного. Нажимает он, выцеловывая дорожку от шеи до уха отчима, обрывая то, что собирался сказать другой мужчина. Там наверняка было что-то о возрасте, о том, что они отчим-пасынок  бла-бла-бла. Будто его это хоть сколько-нибудь заботит. – Я буду самым послушным для тебя с этого дня. Сделаю все, как ты скажешь. Ванцзи понимает, что сильно отвлекся, когда чувствует, как чужие пальцы обнаруживают  его тайну. Спрятанную прямо за членом. Вдох Усяня ошеломленный, мозолистыми подушечками он недоверчиво проводит вдоль промокшего шва влагалища, которого никогда не ожидал найти у своего отчима. Боже, он видимо был очень хорошим парнем в прошлой жизни, раз в эта ему преподнесла нечто такое восхитительное. Ин осторожно, но настойчиво исследует и растирает найденную дырочку. Ему очень нравится заставлять отчима хныкать и извиваться на своих пальцах. - Блядь.. Что это... Как??  Бля, хочу быть здесь, - со стоном Усянь погружает два пальца между влажными половыми губами. Его глаза сияют, как у человека нашедшего клад, которым не нужно ни с кем делиться. – Блядь, я не ожидал этого, но я в восторге, знаешь?! Когда ты просил ребенка у отца, я думал, ты говоришь об усыновлении. Я плакал, Лань Чжань, веришь? Я ужасно ревновал. –  Он надувается, и выглядел бы милым и безобидным мальчишкой, если бы не злая, почти одурманенная улыбка на его лице. – Думаешь, мм... Ты можешь забеременеть, верно?  Черт, я..  Если мы не будем использовать презерватив, сколько раз мне нужно трахнуть тебя, чтобы ты забеременел?   Ванцзи прикусил свой стон, стыдясь того, насколько откровенно бесстыже реагировало его тело на действия и слова мальчишки. Посторонний мужчина касался его самым интимным образом, какой он имел когда-либо лишь со своим мужем, а его тело вместо того, чтобы испытывать отвращение и бороться, пело в его руках. И,  что еще более стыдно, готовило само себя, чтобы удовлетворить любое желание этого мужчины. - Здесь так скользко, нам даже не придется тратить время на смазку и расширение, кажется, я мог бы просто проскользнуть внутрь и аах, черт, как же горячо, там внутри всегда так жарко или это только когда ты возбужден?.  - Пальцы мальчика, с невероятной нежностью касались деликатного местечка между его ног, а другая рука была занята тем, что мучала соски Ванцзи сквозь рубашку. И Вэй Ин пах так привлекательно. – Я хочу тебя трахнуть. – Шепот лился ему в ухо, выдавал нетерпение юноши. -Н-нет, Ин, отпусти меня. Лань Чжань никогда не сталкивался с такой нескрываемой похотью, не привык к тому, чтобы его касались с таким огромным желанием, это действительно могло заставить забыть о всякой морали. Потребовалась вся его сила воли, чтобы продолжать отказываться от удовольствия. Колени ослабели, он слабо сжал рукой футболку пасынка на груди. Боже, было так приятно иметь внутри себя чужие пальцы. Приятно, быть желанным. –..м-мм, о-остановись, это непра-АХ-вильно. Третий палец пасынка проник в его влагалище, пока он говорил. Маленькая горячая полость, облегчая скольжение, выработала больше липкой жидкости и с небольшим сопротивлением, приняла дополнительное растяжение.   - Ничего подобного, Лань Чжань. Ты так долго заботился обо мне. Тебе важно, чтобы я был счастлив. Мы делаем все правильно. Стон, сорвавшийся с губ Ванцзи в этот момент, звучал слишком близко похоже на капитуляцию, но Вэй Ин не оставлял ему возможности подумать над этим лучше. Лань Чжань сжал ноги, пытаясь остановить ласковую ладонь пасынка из-за действий которой его голова кружилась. Но почти сразу снова раздвинул их. – Я ведь делаю тебе хорошо, правда? – Дрожит голос мальчика, окрашен разом множеством противоречивых эмоций, что Ванцзи вынужден открыть глаза и посмотреть на Усяня внимательнее, потому что юноша звучит совсем не правильно, он будто собирается плакать. Несмотря на то, что именно он здесь насилуемый, а Вэй Ин насильник, когда их взгляды встречаются, у Ланя щемит в груди от нерационального желания утешить молодого парня. Он даже не знает, что того могло опечалить, но хочет успокоить как-нибудь. Разве не сумасшествие? - Да, д-да.. ты делаешь хорошо, н-но... –  сознается  Ванцзи, потому что он очевидно тоже  ненормальный раз заботится о самооценке своего насильника больше, чем о самом себе. Рука Усяня с любовью гладит его щеку, невыносимо нежная, что Лань Ванзци вновь забывает о том, как нужно дышать. Поцелуи, ласковые поглаживания и прочая прелюдия, оказывается, это до головокружения приятно.  Чанцзэ, вообще, не тратил время на прелюдию во время их редкого секса, то есть это неизведанная территория для Лань Чжаня, поэтому ясно, что то, что делал с ним пасынок стало для него чем-то вроде вкуснейшего деликатеса. Как первая еда после долгого голода. Он не знал, как противостоять такой сладости. Его тело горело всюду, где его умело касались руки пасынка. – Но тебе нельзя касаться меня там, В-эй Ин, это... - Слова Лань Чжаня обрываются грубым всхлипом, как только Усянь снова целует его,  резче вжимаясь своими пальцами в его мокрую пизду. Его тело дернулось вверх, поставив его встать на цыпочки, несколько магнитов упали и разбились о пол, когда его спина заскользила по дверце.      - Вот, хорошо, - мурлыкнул Усянь, глядя на то, как отчим закусил губу, пытаясь не стонать слишком громко.  Он почувствовал, как борьба угасает в отчиме. Еще несколько правильных слов, еще пара правильных прикосновений к правильным местам и стена Лань Ванцзи полностью рухнет.   Ванцзи почти сдался. Его ноги довольно быстро задрожали, пока он стоял там на цыпочках. В итоге, ему пришлось опереться на пасынка, чтобы оставаться вертикальным. Уже несколько месяцев с его пиздой играл лишь он сам и, говоря откровенно, это не было настолько ярко по ощущениям. Отличалась даже степень расширения пальцами стенок его влагалища, его собственные  пальцы были тоньше, чем у пасынка и не могли поэтому дать ему этого чудесного ощущения сытости, растяжки.    - Вэй Ин.. ннх. Его томный шепот разнесся по кухне, когда четвертый палец протиснулся в его киску. Колени подкосились, и если бы рефлексы Усяня были чуть хуже, он бы точно рухнул на пол. - Не хочу, чтобы тебе было больно, когда я войду. В длину я, может, средний, но вот ширина... - с легким самодовольством хмыкнул младший мужчина. - Ты такой хороший, Чжань, так нравишься мне. Хочу, чтобы ты чувствовал себя так же хорошо, как я. Усянь вел себя так внимательно и нежно, и у Ванцзи даже злиться на него не получалось.  Между ног у него было очень щедро-скользко, а мышцы влагалища постоянно сжимались, желая "обнять" внутри себя что-нибудь толще пальцев. - Ты ведь позволишь мне войти в тебя, скажи, да?  – Умолял сероглазый юноша, и закусив губу, усердно продолжил расширять своего тихо постанывающего отчима. -  Впусти меня, хорошо, Лань Чжань? Мой член так болит. Усянь казался непреклонным в своем решении трахнуть его сегодня. И к ужасу своему, Ванцзи по этому поводу чувствует больше возбуждение, чем неприятие. Неправильно... Все неправильно. Этот мальчик, его пасынок, младше его на шесть лет, и только школу окончил. Очевидно, Лань Чжаню должно быть противно, что тот "насилует" его. Он не должен позволять ему  касаться себя таким образом, тем более, получать от этого столько удовольствия, но вот где мы находимся, не так ли, стону от наслаждения? Такой аморальный. В отличии от своего отчима, у Вэй Усяня не было подобных нравственных сомнений. Он хотел человека в своих руках для себя, хотел видеть его на своей подушке, утром и вечером, и собирался заполучить. А отец мог катиться к дьяволу. Рокочущий голос Вэй Ина, ласковый и сладкий, продолжал успокаивающе нашептывать, что все в порядке, все правильно, верь мне, и эти слова с каждым мгновением звучали для Ванцзи все более убедительно.  И постепенно забывая, что не должен допускать подобного между ними, он таял в жадных руках пасынка. Скулил под его губами и руками, как озабоченный подросток. Внезапно его за рубашку оторвали от холодильника и потянули вперед. Запутавшийся в собственных штанах, все еще скрученных вокруг его щиколоток, Ванцзи, сделав всего два шага, потерял равновесие. Он автоматически выставил руки перед собой и оказался склонившимся над кухонным столом. Ноги раздвинуты, штаны где-то по пути потерялись. Холод кухонной стойки под животом немного отрезвил Ланя. Господи, что же я делаю? Мысли сопровождались чувством позора, хотелось провалиться сквозь землю. Ванцзи покорно лежал грудью на столе, широко расставив ноги, демонстрируя пасынку свою мокрую пизду, будто подобное было чем-то самым естественным, обыденным. Но это ни так! Собственный муж, несмотря на годы брака, ни разу не видел его таким, не в такой развратной позиции. У них все происходит всегда только на кровати, только на спине, и с тусклым светом - это был весь их секс с Чанцзэ. Лань Чжань зажмурился. - Бля-я-я... Недоверчиво и благоговейно присвистнул Усянь, глядя на розовую, блестящую от слизи пизду отчима. Даже наличие у него там небольшого темного пушка ничуть не умаляет красоту интимных частей отчима в его глазах, а наоборот больше возбуждает. Вэй проводит пальцами по влажным половым губам, макает подушечки двух из них в прозрачные выделения у входа и собирав немного липкого сока, сует грязные пальцы себе в рот. – Вкусный вид... - теперь, когда человек на которого он дрочил с шестнадцати лет лежал перед ним, раскрытый и готовый, Вэй Ин хотел только скорее сделать его своим. Он быстро расстегнул штаны, позволяя своему ноющему члену выскочить. Стоная, он трется кончиком своего пениса о текущую щель отчима, получая истинное удовольствие наблюдая за тем, как капли его предэкулята капают на половые губы старшего и смешиваются там с естественными выделениями того. Его пенис быстро становится идеально влажным, блестящим от слизи Лань Чжаня, потому что он никак не может перестать дразнить эту красивую дырочку. Ванцзи почувствовал, как что-то твердое и толстое, настойчиво пытается проникнуть в него, в него был вложен лишь кончик, а уже распирало слишком сильно. Он стал ерзать, пытаясь избежать того, что должно было случиться.   - Стой! СТОЙ! АХ-Х! Лань Чжань задохнулся своим криком, когда член пасынка грубо врезается в его киску. Невероятно мокрая, хорошо расширенная, она глотает значительную мужской толщину гладко и с минимумом дискомфорта. Его пасынок шире своего отца, вспыхивает в голове Ланя, пока его пизда пульсирует вокруг пениса Усяня. Руки Усяня почти сразу на нем: одна на пояснице, давит, прижимая к столу; другая, запуталась в его волосах и тянет. Не слишком сильно, но достаточно, чтобы он не мог больше извиваться и мешать, тем самым, юноше брать себя. И боже.. как же это великолепно. Восхитительно просто отпустить контроль, отдать его кому-то еще, кому-то сильному и при этом внимательному к его удовольствию. Нельзя, снова загорелось предупреждение в его голову. - Ин, остановись, пожалуйста. Шепчет Лань, ноги дрожат от напряжения. В следующую секунду, он скулит, потому что Усянь начинает раскачиваться в нем, удерживая за бедро. Ему противно и стыдно за себя. Технически, он изменяет мужу и наслаждается этим. Но ничего не может поделать с собой, Ин делает это по-настоящему хорошим для него, как и обещал. Ванцзи чувствует себя не используемым, а по-настоящему любимым.  Юноша трахает его основательно. Вначале нежно, потом немного грубее. Они оба стонут всякий раз, когда крупная головка скользит в проход, растягивая и наполняя. - Бляя... как внутри горячо... Л-Лань Чжань. Протяжный, удовлетворенный стон слетел с губ младшего Вэя. Его рука с поясницы  переместилась вниз, чтобы схватить белую ягодицу громко хнычущего отчима. – Ты точно сегодня забеременеешь. Обещаю. Буду ебать тебя так много, м-м..  Каждую свободную минуту до приезда папы, проведешь сидя на моем члене. Ты забеременеешь моим ребенком, не его! Рычал под конец Усянь, сопровождая слова уже яростными, глубокими толчками, будто и правда надеялся пробиться в матку Лань Ванцзи. Он вытягивал себя из влажной, бархатной пизды, пока внутри не останется лишь головка, только чтобы затем резко толкнуться обратно.  Лань Чжань закусил губу, его пальцы скребли по светлой керамике столешницы, не находя на гладкой поверхности ничего, за что можно было бы зацепиться, пока Усянь так старательно и идеально заполнял его давно зудящее от нужды влагалище.  Стоны за стонами вырвались из его груди, а бедра сами двинулись навстречу пасынку, вбирая толщину подростка глубже. Было так хорошо чувствовать себя полным до краев, не силиконовой игрушкой. - Сука.. блять, - всхлипнул Вэй Ин, переполнен чувств и подбиравшийся слишком близко к своему оргазму. - Язык! Автоматически отругал Ванцзи, его лицо мгновенно стало пунцовым, когда за спиной послышался смешок. Рука Ина в его волосах сжалась сильнее и потянула, заставляя Ланя Чжаня со всхлипом приподняться со стола. Вторая рука обвилась вокруг его талии и прижала к чужому потному, крепкому телу: его спина прилипла к груди Ина; киска до предела нанизана на член Ина. Стоять ближе просто невозможно. - Я плохо работаю, раз мой Лань Чжань все еще может отчитывать меня за безобидное ругательство, -  прошептал Усянь, покусывая  красную мочку ушка отчима, и начал сразу же врезаться в полную силу. – Тебе нравится? Лань Чжань, скажи мне, что тебе хорошо. Потребовал, дрогнувшим голосом Вэй, словно беспрерывного хныканья и стонов отчима было недостаточно в качестве доказательства того, что его невольному любовнику очень приятно.  Ванцзи кусает свои губы, пальцы его рук скрючиваются, бесконтрольно царапая предплечье младшего, пока тот бьет его мокрую дырку. Его щель отчаянно цепляется за кончик толстого члена каждый раз, когда он тащится по его стенкам наружу.  И радостно хлюпает, когда вся длина с хлопком возвращается внутрь. - Хор-р... Хорошо, Ин, да-а-а, - заверяет Лань Чжань, думая, вернее не думая ни о чем, только о члене, яростно ныряющим в него.   - Я надеялся, что тебе понравится, -  не скрывая своего счастья бормочет Усянь. - Конечно, это должно быть хорошо, я много исследовал, как сделать хорошо любимому человеку в постели, все только теоретически, конечно, ведь мой первый раз должен принадлежать тому, кого я люблю и кто любит меня в ответ, да, Чжань?! Самый счастливый день нашей жизни, да? Давай, зачнем нашего малыша. Ванцзи затрясся, не зная, как реагировать на сказанное. Все это время он думал, что бормотания пасынка, это часть грязных разговоров. Ну, обычная банальная чушь, которую люди говорят во время секса, он видел такое пару раз в фильмах. По спине его прошел холодок, внезапно "бред" стал очень походить на реальное обещание. Надел ли Вэй Ин презерватив? Мог ли у подростка быть один под рукой? Лань Чжань не знал. - Подожди, Вэй Усянь. Вытащи! Испугался Ванцзи,  хотя  его киска не разделяя паники своего хозяина, она особенно радостно принялась доить член пасынка. Вэй Ин снова потянул Ланя за волосы, заставляя повернуть голову и заткнул портящий их радость ротик отчима своим, целуя крепко.   - Все в порядке. Все будет хорошо, Лань Чжань. Мы будет любить его, очень сильно, не так ли? Звук удара кожи о кожу стал громче. - Все... бу.. будет хорошо, малыш. Ты ведь хотел ребеночка. Мой отец глупец, что не дал  его тебе. У тебя бы были самые красивые и умные дети. Теперь я взрослый и сам дам тебе их. Столько, сколько захочешь. Но ты можешь носить только моих детей в своем животе. - Нежно поглаживая плоский пресс отчима, мрачно предупредил Вэй. - Усянь.. - слабо позвал Лань снова, на глазах выступили слезы. Он не мог забеременеть от сына собственного мужа. И все же он лежал под ним, стонал, и не мог найти в себе никаких сил, чтобы по-настоящему оттолкнуть парня. Он знал, что уже совсем скоро его внутренности заполнит сперма, потому что ритм подростка сбился. Усянь стучал в него все сильнее и сильнее. Его рука схватилась за маленький пенис Лань Ванцзи и погладила в такт своим ударам. Глаза Чжаня закатились, а все тело свело сладкой судорогой, когда тело охватил оргазм. Кристально прозрачные слезы катились по его покрасневшим щекам, дрожь в теле не проходила, а Вэй Ин все еще продолжал врезаться в него. - Ха... Лань Ч-Чжань, а-а-А.. – закричал юноша, его бедра запнулись, толкнувшись еще дважды, он замер глубоко внутри всхлипывающего отчима. Они снова лежали на столе, пытаясь отдышаться. Младший Вэй лбом уткнулся между лопаток Ванцзи, их одежда, та часть, которую они не сняли, промокла насквозь от пота и других, смешанных жидкостей. Ванцзи молчал, все еще потрясен тем, что только что произошло. Что, если он на самом деле забеременеет? Как он должен объяснить мужу, почему его живот растет? Вэй Чанцзэ выгонит его, когда узнает, что он переспал с его только-только ставшим совершеннолетним сыном, доверенного ему, чтобы присматривать и держать в безопасности. А, что о нем скажут люди, его дядя? А о его ребенке? Ему придется растить этого малыша одному, без сомнений.  От чувства вины и стыда, горькие мысли нахлынули в голову Лань Ванцзи. Ин мог чувствовать дрожь отчима, чья обжигающе горячая пизда все еще сжималась вокруг его члена.  Слышал тихие всхлипы. Усянь нахмурился, аккуратно вытянул свой, ставший достаточно мягким, чтобы выскользнуть, пенис из нежной киски и перевернул Ланя на спину. Собственные ноги Вэя дрожали, после пережитого оргазма, поэтому он решил сесть на пол. Насильно затащил замолчавшего и безвольного отчима на свои колени, пол был холодным, крепко его обнял и принялся гладить по волосам, неумело пытаясь утешить. - Почему? К стыду Лань Чжаня присоединилась обида. Он всегда был добр к Вэй Ину, да, не милым или веселым, но никогда не грубил, не говорил и не делал ничего злого, и, если пасынок хотел выплеснуть на него какую-то обиду, он мог бы сделать это иначе. – Я уйду! - Решительно пообещал Ванцзи, через пятнадцать минут, резко стирая слезы со своих покрасневших щек. Он даже не заметил, что плакал.   - Нет! Ты никуда не уйдешь! – Заверил Усянь, мрачно. Он перестал гладить волосы Ланя,  смуглые пальцы схватились за острый подбородок отчима, заставляя того взглянуть на себя. – Ты. Никуда. Не. Уйдешь!  Я не отпущу тебя! Сквозь зубы процедил парень, сильнее сжимая талию отчима, чтобы помешать тому встать со своих колен. Ванцзи зарычал, и прежде чем Усянь успел осознать, рассерженный мужчина укусил его за шею. - ААА!! Ай, ай, ай, Лань Чжань, больно, - болезненно заскулил младший Вэй, стараясь вызвать всю жалость, которая могла быть у Ванцзи к нему. Несмотря на боль, его хватка на талии отчима слабее не стала. Он и избежать то чужих острых зубов не пытался, на самом деле, позволяя обиженному им любимому, выместить на себе всю скопившуюся злость. Ванцзи успокоился лишь когда почувствовал во рту металлический привкус крови. Он ощущал себя совершенно выжатым, поэтому без сил упал на грудь младшего Вэя, закрыл глаза и свернулся в клубочек в его утешающих объятиях. - Я тебя люблю, - шептал Усянь, покрывая лицо Лань Чжаня легкими, мягкими поцелуями от закрытых глаз до подбородка. – Ты мне так нравишься. Так давно мечтал о тебе. Я буду заботиться о тебе. Пока мы не скажем никому, мой отец все равно не бывает дома, а когда я окончу университет, ты разведешься с ним и выйдешь за меня. Я никогда не оставлю тебя одного. И тебе нельзя меня бросать, никогда. Ведь ты, не только мой старший, мой возлюбленный, но и человек, который получил мою девственность. Да-да. - Юноша ухмыльнулся гордо и фыркнул, когда глаза Ланя недоверчиво распахнулись. - Я был серьезен, когда говорил о первом разе своем. Я берег свое тело для тебя. И, если ты оставишь меня, мне будет очень плохо. Вэй Ин прижался лбом ко лбу Ланя, открыто встречая испытующие золотые глаза, позволяя отчиму убедиться, что он искренен. - Разве ты не собираешься нести ответственность за меня, после того, что между нами случилось? Я всегда считал тебя человеком чрезвычайно порядочным и ответственным, Чжань, ты не можешь бросить меня. И ты обязан обо мне очень хорошо заботиться теперь, в два раза больше заботы, чем было раньше. Под сладкий шепот обещаний и признаний, истощенный морально и физически Ванцзи и заснул, прямо на полу кухни, полный спермы своего пасынка. Вэй Ин тоже хотел  лечь прямо там и поспать, но не мог. Ему нужно было перенести своего отчима в спальню и уложить в теплую, удобную постель.