Дурман

Щебет неугомонно скачущих по черепичной кровле птиц заливал уши; яркое весеннее солнце, пробиваясь сквозь тонкую завесу облаков, щедро одаривало самурайское поместье ярким светом и палящим жаром; раскалённый воздух тяжело оседал в горле мучительной сухостью. Даже в тени раскидистой вишни не удавалось найти спасения от столь неожиданно нагрянувшего весеннего зноя. Лишь редкие дуновения ветерка дарили живительную прохладу, приятно касаясь умиротворённого лица женщины. Устроившись на лавочке, она утомлённо облокотилась на широкий древесный ствол, при том ничуть не изменяя статной осанке. Её фарфорово-белые руки покоились на широком оби, что был несколько ослаблен, дабы не сильно стягивать округлый живот. Грудь омеги размеренно вздымалась, а чёрные ресницы изредка подрагивали. Даже на таком расстоянии её нежнейший запах достигал тренировочной площадки, осаждаясь невообразимым спокойствием на душе Кёджуро. Завороженный безмятежным образом дремлющей матери маленький альфа чуть было не пропустил укол деревянным мечом, но вовремя опомнился, заблокировав его. Стук скрестившихся клинков звонко отдался в каждом уголке вмиг стихшего двора, нарушая идиллию, вынуждая женщину вздрогнуть. Как бы нещадно ни пекло солнце, как бы люто ни щипал мороз – изменять тренировкам не позволялось. Шинджуро усмехнулся, впечатлённый неожиданно быстрой реакцией, но не потерял желание дать по рукам посмевшему придаться раздумьям сыну и, не теряя ни минуты, сделал новый выпад. Заблокировать его юный мечник тоже сумел, но, покорившись превосходящей силе отца, он был вынужден отступить на пару шагов. Самодовольно скривив губы в ухмылке, пламенный хашира двинулся вперёд, беспощадно осыпая отпрыска градом несдержанных ударов, однако же при всех стараниях выбить оружие или завалить мальчика на раскалённый песок ему так и не удалось. Скрипя зубами да крепче сжимая рукоять меча, Кёджуро стойко держался под натиском отца, а когда тот замедлился, сиюминутно перешёл в наступление парой вобравших все оставшиеся силы ударов. — Хах! Силён, - протянул Шинджуро, гордо взирая на запыхавшегося сына, - Истинный альфа! Отец нечасто нисходил до похвалы, считая, что она взращивает тщеславие, но пару добрых слов находил нужным произнести в данный момент, чтобы заложить зерно для стремлений к дальнейшему развитию и усердной работе. Однако вопреки ожиданиям Шинджуро глаза сына не загорелись счастливым блеском, а напротив – стали не по-детски серьёзными, задумчивыми. Детская рука, сжимающая меч, опустилась, а полный тоски взгляд обратился в сторону сада, где отдыхала мать. — Вот бы поделиться этой силой с матушкой. Ей наверняка тяжело носить братика одной… — тихо произнёс юный альфа, но этого более чем достаточно, чтобы потушить запал старшего Ренгоку. Взгляд отца помрачнел. Он обернулся, окинул жену сосредоточенным взглядом, пристально следя за тонкими кистями омеги, что вдруг вздрогнули и бережно огладили живот. — Тяжело… — угрюмо выдохнул мужчина, проводя потной ладонью по волосам. — Я могу помочь! Могу поддерживать мамин живот! — Нет. Вынашивать детей - задача омег. Мы тут не помощники. — Это неправильно! Отец, Вы же такой сильный, а матушка такая слабенькая… — Кёджуро, — прервал сына старший альфа и направился в тень террасы, где и уселся, переводя дух после изнурительной тренировки, — знаешь, почему альфы рождаются такими сильными? — Матушка говорит - чтобы защищать слабых, — входя в тень, ответил мальчик после недолгих раздумий. — Нет, для этого она родила тебя. Природа же дарует альфе силу, чтобы он защищал свою омегу. — Я обязательно защищу матушку! Никому в обиду не дам! Она же наша омега. — Губу раскатал, — усмехнулся Шинджуро, опуская тяжёлую руку сыну на голову, и хорошенько потрепал колючую макушку, — Твоя мать - моя омега. Когда вырастешь, найдёшь свою… Произнеся последнюю фразу, старший альфа замолк. Его густые брови угрюмо нависли над плотно закрытыми глазами, пока сознание подверглось атаке не самых приятных воспоминаний. — Отец, — рассеивая нарастающее в воздухе напряжение, подал голос сын, — Но как же выбрать омегу? Как понять, что именно эта омега моя? Лениво приоткрывая потухшие глаза, Шинджуро не спешил удовлетворять любопытство юного альфы. Возможно, он бы так и не дал ответа, погрузившись в раздумья, если бы не пытливый взгляд воспылавших глаз, упёрто сверлящий его мрачную фигуру. — Вырастешь – поймёшь. Тело само подскажет, кого жаждет… На сегодня мы закончили. Ступай. Я хочу побыть один, — отмахнулся пламенный хашира, укладываясь на деревянный настил террасы. А ведь день Шинджуро начинался так хорошо, но стоило сыну обратить внимание на то, что он сам так отчаянно пытался не замечать - на состояние любимой жены, которой не становилось лучше, сколько бы врачей не приглашалось в дом - как чувство вины вновь охватило его. Призраки минувших дней вновь начали пожирать душу, злобный шёпот залил уши гадкими обвинениями… Но вдруг тело старшего альфы словно током прошибло. Ещё не поздно… Шинджуро схватил сына за плечи и серьёзно заглянул в жаждущие более понятного ответа детские глаза. — Кёджуро, внимательно послушай, что я тебе скажу. Альфы в нашей семье рождаются с очень сильными феромонами. Это тяжёлое бремя для омег. Поэтому наши предки всегда подходили крайне осторожно к их выбору. Ищи запах, Кёджуро. Такой, что захочется выпить без остатка. Такой, что сводит с ума при разлуке. Такой, что дополнит твой собственный… Но Кёджуро… знай, что не всегда альфа и омега совместимы. Если кажется, что омега подходит тебе, ты не всегда можешь подходить ей. Поэтому проверяй омегу своим запахом. Только омега, которая выдержит твой запах, сможет стать для тебя хорошим выбором. Шинджуро смотрел грозно, пугающе, будто пытаясь предостеречь сына от какой-то страшной ошибки. Но разве же отец ошибся, выбрав матушку? По его же словам, встреча с матушкой – лучшее, что случалось в его жизни. Не может же быть такого, что они не подходят друг другу? Не может же быть такого, что матушка так слаба, потому что её тяготит запах отца?.. Нет-нет! Кёджуро не хочет, становиться причиной чьих-то страданий, когда вырастет. Он обязательно выберет омегу, для которой его запах не будет тяжёлой ношей… Сон пламенного хашира был неспокойным - видения прошлого тревожили его спящее сознание. Размытые образы, смешанные запахи то и дело переплетали мысли, но во всей этой путанице лишь один аромат тонюсенькой струйкой тянул сознание к рассвету. Хаос в голове стих, а ему на смену пришли долгожданные мир и спокойствие. Первым, что Кёджуро почувствовал, когда отступил сон, был запах. Но не тот, отголоски которого ласкали спящее сознание альфы. Совершенно иной - яркий, навязчивый и до одури сладкий. Этот запах определённо знаком Ренгоку. Вновь налитое силой тело напряглось, собираясь подняться, но ощутило тяжесть на груди. Тогда глаза охотника распахнулись, и их взору предстали рассыпанные по белоснежному одеялу розово-зелёные косы. Эту яркую причёску альфа признал сразу, как, собственно, и её обладательницу, что сидела на придвинутом к больничной койке табурете, сложив на груди альфы руки и возложив на них голову. Губы Кёджуро тронула мягкая улыбка - Канроджи. Вот уж не ожидал он встретить бывшую ученицу. С тех пор как звание хашира было достигнуто, множество обязанностей навалилось на него, и времени на тренировки с Мицури просто не находилось. Хотя, судя по письмам бывших подчинённых, она заметно выросла после их последней совместной миссии в Токио, начала работать над собственным стилем дыхания и, похоже, в наставничестве Ренгоку более не нуждалась. Расслабленно выдохнув, альфа приподнял голову, осматривая обстановку вокруг. Как он и думал, больничная палата - просторная, окутанная лёгким предрассветным полумраком, с присущим ей ароматным коктейлем древесины и лекарств. Однако сейчас в этот коктейль влился новый запах Канроджи, привносящий этому месту приторную сладость персикового сада. Давно Кёджуро не вдыхал его, а он переменился - из нежного и скромного стал куда более соблазнительным и дерзким... Сражённый яркостью этого запаха, Ренгоку уронил голову на подушку, о чём тут же пожалел - опрометчивая резкость мгновенно отдалась болью в лобовой области и неприятным головокружением. Рука невольно потянулась к больному месту, где ощупала плотный слой бинтов. Ах, точно, он же упал во время сражении с демоном. Но что же было после... Так и не вспомнить - всё как в тумане. Вдруг тело спящей вздрогнуло - почувствовало, должно быть, шевеления под собой. Девушка подскочила, вытаращив на бывшего наставника ярко-зелёные глаза, после чего её пухлые щёчки тут же залились румянцем, а взгляд заметался. — Р-Ренгоку-сан, Вы проснулись! Какое счастье! Я так за Вас волновалась! Ох, как же Вы меня напугали... — Рад видеть тебя, Канроджи! — аккуратно принимая сидячее положение, придерживая голову рукой, просиял Кёджуро, — Благодарю за беспокойство! Но откуда ты здесь? — О? — девушка опустилась на табурет и радостно заулыбалась, — Мой отряд возвращался с миссии, когда нас настиг ворон-уз и сообщил, что Вам требуется помощь. Он так волновался! Хвала Ками-саме, мы успели вовремя! Ох, да... У Вас разбита голова и сотрясение. Как я перепугалась, когда узнала! Но мы своевременно оказали первую помощь, так что, по словам Аой-тян, Вы поправитесь очень быстро! — радостно подпрыгнула девушка, от чего её внушительный бюст, выставленный на показ нестандартно широким вырезом на форме, содрогнулся. Как бы Ренгоку ни одёргивал себе, не обратить на это внимания не смог. — Вот как! Благодарю за помощь. Канроджи, а ты изменилась. Чувствую, ты стала гораздо сильнее с нашей последней встречи. Молодец! — одарил девушку доброй улыбкой пламенный хашира, — Продолжай в том же духе и однажды обязательно станешь хашира! Отсветы восходящего из-за горного пика солнца, проникли в палату, заливая её красно- оранжевым свечением. И в этот момент Мицури показалось, будто фигуру альфы объяло пламя. Она восхищённо вздохнула и, сражённая пряным запахом бывшего наставника, вновь залилась краской. — Р-Ренгоку-сан, что Вы такое говорите! В-вы меня ужасно смущаете! — воскликнула Мицури, опадая к скрытым под одеялом ногам Кёджуро, искренне удивлённого реакцией омеги. — Оу, тысяча извинений! — неожиданно раздалось в дверях, — Но моё блестящее терпение не вечно! Не могу больше ждать! Пришёл проведать ярчайшего из моих друзей. — Узуй! — обернувшись к совершенно беззвучно возникшему у входа в палату хашира звука, радостно воскликнул Ренгоку. Тот стоял у раздвинутых сёдзи, облокотившись плечом на дверной косяк, и, сощурив глаза, обводил присутствующих нечитаемым взглядом. Он был облачён в больничную одежду, а голову не покрывала бандана как обычно, потому его белые волосы свободно спадали на плечи - из привычно ярких атрибутов Тенген сохранил лишь серебряную повязку на лбу и красный узор вокруг левого глаза. Правую руку по локоть покрывали бинты, а фиксирующая косынка удерживала конечность на уровне груди. Вопрос "Какими судьбами?" отпал сразу. Теперь обонятельные рецепторы пламенного хашира уловили заползающий в помещение терпкий запах граната, что в его повреждённой голове отразилось весьма неприятным гудением. — Ах, простите! Я сейчас же провалюсь под землю! — тут же отстраняясь от бывшего наставника, взвизгнула Канроджи и быстро склонилась в стыдливом поклоне, после чего немедленно выбежала из палаты, пряча побагровевшее лицом в ладонях. — Очаровательная омежка, — провожая скрывшуюся в коридоре больницы девушку оценивающим взглядом, заметил хашира звука, — Так вы знакомы? — Верно! — по привычке резко кивнул Ренгоку, за что разбитая голова вновь покарала его мучительной болью, заставляя схватиться за ноющее место, — Я был наставником Канроджи какое-то время! Она невероятно сильная и быстро учится! — А ещё красива фигурой и пахнет весьма аппетитно. Похожа на мою Суму, — добавил от себя Тенген и, пройдя в палату, уселся в ногах Кёджуро, — На твоём месте я бы пригляделся к такой яркой особе. — Вот как? — Именно! Но об этом позже. Как твоё самочувствие, Ренгоку? Первый визит в больницу Кочо в блестящем статусе хашира! Сильный демон попался? — Нет! Не думаю, что этот демон был очень силён! — звонко ответил Кёджуро, пытаясь вспомнить вчерашнюю битву. Безуспешно - единственное, что помнилось чётко, демона он обезглавил, но дальше события вновь покрывала завеса мрака, лишь смутные ощущения, — Однако, он оказался весьма коварным. Более он не потревожит добрых людей! А за беспокойство благодарю! Я бодр и крепок! — наступая на те же грабли, резко кивнул Ренгоку. — Блестяще! Представить себе не можешь, как я рад, что ты тоже здесь! Тут и поговорить не с кем. Я блёкну от скуки… — измученно простонал Тенген, задирая голову к потолку. Тут оба замерли, уловив вмешавшийся в ароматный фон палаты нежный запах глицинии. Обернувшись же, альфы встретились с обводящей их загадочным взглядом хозяйкой поместья и главным доктором корпуса истребителей по совместительству, почти так же бесшумно вошедшую в комнату. "Должно быть, это общая привычка всех хашира" - подумалось Кёджуро. Одарив очередного гостя лучезарной улыбкой, он отметил, что Шинобу была облачена в форму, а на поясе располагалась катана - видимо, девушка только вернулась с миссии. — К сожалению, не могу разделить вашу радость, — начала она с кроткой улыбкой, — Разумеется, я тоже очень рада встрече с Ренгоку-саном, но было бы лучше, произойди она при иных обстоятельствах. Сразу два хашира со столь серьёзными травмами - весть весьма печальная. — Прошу простить мою халатность! — воскликнул Кёджуро, складываясь пополам в виноватом поклоне, — Я позволил демону ранить себя. Приложу все усилия, дабы скорее вернуться в форму! — Ренгоку-сан, не делайте резких движений. Вашему состоянию это только навредит, — в подтверждение слов омеги, голову пламенного хашира в очередной раз пронзила мучительная боль, — Более того, Вашей вины в том нет. Вы доблестно сражались. Разумеется я желаю вам обоим скорейшего выздоровления, но ни в коем случае не тороплю. Отдыхайте и набирайтесь сил. — Так и сделаем! — выпрямился Кёджуро с решительной улыбкой. — Блестяще поддерживаю, — подмигнул Узуй. — Ох, кстати, — аура вокруг Шинобу сгустилась, — Помимо ранения Ренгоку-сана мне сообщили, что Узуй-сан имел наглость приставать к юным омегам, что ухаживали за ним в моё отсутствие… — Что за грязная ложь? Кто посмел замарать мою блестящую репутацию такими гнусными обвинениями?— заголосил Тенген, пока Кочо с милейшей улыбкой угрожающе надвигалась на него, — Мне было скучно! Я просто искал собеседников!.. Пока Шинобу отчитывала слишком коммуникативного альфу за недостойное поведение, Кёджуро осторожно поднялся с кровати и медленно вышел в коридор. Немного поплутав, он всё же выбрался на улицу и, глубоко вобрав лёгкими ещё прохладный утренний воздух, устроился на краю террасы. Небо уже совсем посветлело, яркие рассветные краски перетекли в нежно-голубой и жёлтый, облака окаймляла золотистая кромка. Ренгоку почти не спал этой ночью, ему бы вернуться в палату, да выспаться как следует, но на душе было неспокойно, сознание терзали отголоски прошлой ночи - многое предстояло обдумать. Но главная проблема заключалась в том, что Кёджуро никак не мог вспомнить, что же произошло. Миссия, демон... демон... Что же это был за демон... Никак не вспомнить - сознание будто обволакивала густая смола, склеивая мысли, образы, запахи... Запахи. Ренгоку помнит запах. Такой таинственный, глубокий, дразнящий... Чей же это запах? Голову пронзил болевой импульс, заставив альфу нахмуриться, изменяя привычно доброму выражению лица. Что-то будто намеренно мешало воспоминаниям всплыть в памяти. Что-то магическое... Магия. Магия крови. Точно! Демонесса! Та бесчестная женщина, что пыталась зачаровать его своей магией крови. Её искусство было как-то связано с запахами. Она пахла так невообразимо приятно и в то же время так знакомо, словно запах, которым она пыталась его совратить, принадлежал кому-то, кого он знает, и с кем встречался совсем недавно... Вдруг в доме послышался шум резко задвинувшейся деревянной двери. Кёджуро обернулся. Сёдзи, выходящие на террасу, были еле раздвинуты для проветривания, а из комнаты доносилась какая-то возня. — Ох, Ками-сама... Что же я такое творю? Глупышка, глупышка, глупышка! Ренгоку-сан теперь будет думать, что я не умею держать себя в руках! Хотя как тут удержаться, если он выглядит так невообразимо красиво и пахнет так мужественно... Кёджуро сразу узнал этот голос - Канроджи. Быть может... Нет-нет, это точно был не её запах. Сейчас альфа мог уловить её аромат, просачивающийся сквозь узкую щель сёдзи - это совершенно другой, несколько непохожий на тот, что заставлял сознание плавиться, что раскалял кровь подобно железу для клинков ничирин. Но надо признать, пахла Мицури по-своему привлекательно, довольно вызывающе, но очень уж сладко, а по своей насыщенности он, пожалуй, мог сравниться с запахами альф. Возможно, дело было в нестандартной форме девушки, которая открывала большие участки кожи, и позволяла её феромонам беспрепятственно очаровывать окружающих. Однако Кёджуро это казалось больше непристойным, чем очаровательным. Он просто не понимал, почему Канроджи избрала именно такой способ привлечения внимания альф. Ему это казалось неправильным, недостойным поведением для омеги. Его матушка всегда была скромна и сдержанна, что однако нисколько не мешало ей оставаться самой завидной невестой города. Рука вообще во многом была для Кёджуро примером идеальной омеги, потому внешность, манеру поведения, характер, запах других представителей прекрасного пола он равнял под мать. Точно. Тот запах, которому подражала демонесса, звучал весьма схоже с запахом матушки - такой же сдержанный, нежный, но при этом куда менее уверенный, немного отдающий печалью и одиночеством, прямо как... Томиока... Как же он сразу не вспомнил? Теперь это казалось таким очевидным. Запах Томиоки будоражил его сознание во сне, запах Томиоки сводил с ума прошлой ночью, запах Томиоки пробуждал в нём неудержимое желание... Наконец-то пазл сложился в голове Ренгоку, и как же неловко стало теперь ясному и светлому сознанию. А воспоминания всё продолжали наплывать бурным потоком, наконец сгоняя тень с самого постыдного действа, совершённого Кёджуро вчера. Ренгоку вспомнил, как не сдержался, как воспользовался образом Томиоки для удовлетворения нужды, усмирения своего желания... Ему должно быть неловко, должно быть стыдно, но как же это было неописуемо приятно... Запах, одно лишь воспоминание о котором разливалось магмой внизу живота, пробуждая жажду вдыхать его снова и снова, снова и снова, пока глаза закатывались от блаженства... Ренгоку плотно закрыл глаза, будто это могло остановить всплывающие в памяти образы Томиоки, стереть навязчивый образ томящегося от желания омеги, скрыть его наготу, которую по утверждению разума и его нравственных предрассудков непозволительно было видеть... Нет, это нисколько не помогало, даже наоборот - лишь распаляло воображение. Ах, если бы только это случилось наяву... Но из фантазий Кёджуро вырвала рука, аккуратно опустившаяся ему на плечо. Тело невольно напряглось. Альфа обернулся, встречаясь взглядом с Кочо, склонившуюся над ним с ласковой улыбкой. — Простите, за беспокойство, Ренгоку-сан. Уже время завтрака. Вы не голодны? — Кочо... — улыбнулся Кёджуро, после недолгого замешательства, — Ну разумеется! Благодарю за заботу! Он поспешно поднялся на ноги и собирался пройти в здание, но тихий голос позади остановил его: — Вас что-то беспокоит, Ренгоку-сан? — устремив в широкую спину альфы несколько озадаченный взгляд, склонила голову вбок девушка, — Я доктор, и моя работа следить за здоровьем моих подопечных. Как за физическим, так и душевным. Это я на случай, если Вам захочется поговорить. — Ты так проницательна, — выдохнув, Кёджуро обернулся к охотнице с привычной улыбкой, — Буду честен, есть кое-что, что меня беспокоит... Но не волнуйся! Ничего серьёзного. Я уверен, что справлюсь с этим сам. — Полагаю, я верно догадываюсь о причине Ваших дум, — выпрямившись, улыбнулась Шинобу и кивнула в сторону, — Давайте пройдёмся? — дождавшись утвердительного кивка от альфы, она медленно двинулась в сад, — Как я поняла, Канроджи-тян Вам знакома. Её отряд обнаружил Вас и доставил сюда, но меня беспокоят обстоятельства, при которых Вас обнаружили. Слова хашира насекомого заставили Ренгоку напрячься ещё сильнее. Последним, что он помнил чётко, было нестерпимое желание тела, которое хотелось удовлетворить несмотря ни на что, он пытался усмирить позыв образом Томиоки, но что было дальше, альфа не помнил. Отряд Канроджи-тян застал его в непристойном виде, или, того хуже, поддавшись нужде, он сделал что-то ужасное с кем-то из них? Неужели он совсем обезумел, потерял контроль и взял кого-то силой? Если это действительно так, какой срам он навлечёт на род Ренгоку, на свою матушку, что с ранних лет твердила ему о непозволительности насилия в отношении омег... — Что вы так переживаете, — успокаивающе улыбнулась Кочо, — Пожалуйста, не надумывайте лишнего. Но признайтесь, у Вас был гон? — Ренгоку похолодел, чего с ним давно не случалось, — Канроджи-тян упомянула, что Ваш запах звучал особенно ярко, из-за чего одной омеге в отряде стало нехорошо. К счастью, до жара не дошло. — Вот как... — расслабленно выдохнул альфа. — Да. Прошу прощения, если смутила. Но обстоятельства вынуждают меня провести с Вами этот разговор. Никакой не секрет, что на фронте акты насилия над омегами не редкость. Однако с недавних пор Вы заняли пост хашира, ну и сами понимаете, с большой силой приходит большая ответственность. Хотелось бы избежать такого рода неприятностей и обезопасить Ваших подчинённых. Вы согласны? — Разумеется! Полностью с Вами согласен! — Я очень этому рада. Поправьте меня, если я ошибаюсь, но исходя из моих наблюдений могу предположить, что в данный момент у Вас нет постоянного партнёра. Я права? — Верно! — честно признался Кёджуро. — Вот как, — протянула девушка, — Знаете, это просто удивительно! При том что вы такой привлекательный молодой человек. Надеюсь, вы не слишком отказываете себе в жизненных удовольствиях в угоду карьерного роста? — Признаться честно, последние два года моей единственной целью было достижение ранга хашира! — Оо, Вы такой целеустремлённый. Но боюсь, похвалить я Вас за это не смогу. Ведь в таком случае Вы можете представлять определённую угрозу омегам-истребителям, — покачала головой Кочо, — Знаете, для альф корпуса истребителей вовсе не зазорно прибегать к услугам заведений в квартале… — Боюсь, невозможно! В моей семье не принято вступать в связь с омегами на стороне, — перебил Кёджуро, чем несколько удивил Шинобу, но уже через пару мгновений она одарила его милой улыбкой и кивком в знак глубокого уважения. — В таком случае я бы настоятельно советовала Вам заняться поиском спутника жизни. Разумеется я не смею Вас принуждать, просто хочу сказать, что если бы все альфы в рядах хашира имели надёжную поддержку за пределами фронта, мне было бы куда спокойней. Обойдя сад камней и тренировочный двор, истребители остановилась у входа в личное крыло Кочо. — Я понимаю, — решительно кивнул Ренгоку, — Обещаю, обдумать твои слова. — Благодарю, — улыбнулась омега, отодвигаясь дверь в свой кабинет, — Что ж, не смею более Вас задерживать. Не хотелось бы, чтобы Ваш завтрак остыл. До свидания. — До встречи! — воскликнул на прощание альфа. Кочо скрылась у себя, а Ренгоку вернулся в палату, где на прикроватной тумбе его уже ожидало кушанье, а также Узуй, что, изголодавшийся по общению, набросился на него с расспросами, где же он так долго пропадал.

***

Весь остаток дня Кёджуро провёл, как в тумане, озадаченный словами Шинобу. И ведь действительно, ему стоило заняться поиском спутника жизни. В роду Ренгоку альфы из поколения в поколение становились охотниками на демонов, доблестно сражаясь за мирный сон людей, а потому век их был короток. Дабы продолжать род и передавать ремесло потомкам, они достаточно рано заводили семьи. Но на фронте, разумеется, не было времени до поисков достойной партии, потому семья Ренгоку поддерживала многолетние связи с опытными накодо*, к которым обыкновенно обращалась по достижении альфой-наследником шестнадцати лет. И хотя Кёждуро уже четыре года как достиг брачного возраста, поиском омеги для него никто не утруждался заняться. По семейной традиции, с накодо связывались родители, но ушедшему в запой Шинджуро, само собой, не было дела до устройства личной жизни своего отпрыска. Возможно, оно и было к лучшему - предоставленный самому себе после ухода Руки Кёджуро целиком и полностью погрузился в тренировки, сконцентрировавшись на достижении звания хашира. Однако же сейчас, когда формирование его сущности завершено, а инстинкты бушуют как никогда прежде, выбор омеги встал весьма острым вопросом.