Рядом

Вернулись домой мы под вечер, а зайдя домой я не увидел мамы. — Уже как пять минут должна вернуться. — я прошёл глубже в дом. — Ма-а-а-ам! — я крикнул в комнату, но никаких признаков жизни не было обнаружено. — Ну, может быть она задержалась. — Антон попытался меня успокоить. — Не переживай. — Она пять лет приходит минута в минуту, что значит задержалась? — страх окутал меня, такое сбитие с толку меня напрягло и даже испугало. — Ром, не волнуйся, давай просто подождём. Если вдруг не придёт, сходим на работу к ней. — Тоша обнял меня со спины, а колени у меня подрагивали. — Не трясись, все будет хорошо. Хочешь, пошли сейчас? — он очень удачно и вовремя предложил, потому что идти туда в одиночку, или даже просто предложить, у меня бы не хватило смелости. Страшно. — Пошли. Я боюсь за неё. — я развернулся к двери и ухватил Антона за руку с собой. Я не мог медлить, поэтому мы побежали. Неприятное предчувствие грызло меня изнутри, потерять маму было самым ужасным исходом событий, я бы никогда себе такого не простил. Она — самое дорогое, что у меня было. Мы слишком много пережили, но именно она воспитала меня, подарила надежду на спокойное будущее и утешала в тяжелые времена. Я влетел в здание завода и быстро начал объяснять охраннику кто я, кто со мной и что я очень волнуюсь за маму и мне нужно срочно попасть внутрь. Он даже не дал мне договорить и тут же пропустил, но только меня одного. Антон остался ждать за пределами КПП. Страх охватил ещё сильнее, в детстве этому деду нужно было чуть ли не анализ слюны сдать, лишь бы он пропустил. Бежал я со скоростью света, по крайней мере мне так казалось. Влетев со всей дури в зал, где работает мама, я увидел, как над ней склонились мужчины и несколько женщин, а несколько других сидели в стороне и плакали. В этот момент у меня опустились все органы куда-то вниз, а ноги стали ватными. Я вкопался в землю и не мог пошевелиться. Увидев меня, мамина коллега закричала что-то вроде «Рома! Иди сюда скорее!», но я ничего не слышал, уши словно заложило. Мужчины, склонившиеся над неясным объектом расступились, и я увидел свою маму. Она лежала на полу с закрытыми глазами, как кукла. Я подбежал к ней и понял, что поздно. Я опоздал. Слёзы покатились моментально, а крики вырывались сами. Я кричал на маму и просил очнуться. Так сильно я ещё никогда не пугался, меня словно задушили трижды, слова вылетали сиплыми и хриплыми, я кашлял, плакал и обнимал лежащую на полу мою маму. Через несколько секунд меня оттащили от неё в другую комнату пара мужчин, а затем подошли медицинские работники. Мужчина, что покрепче, принялся трясти меня за плечи и призывать успокоиться. Говорил, что всё с ней хорошо, просто плохо стало, чтоб я пришёл в себя и не вёл себя как тряпка, я второй сидел рядом и был бледно-зелёного цвета. Пара пощёчин крепкого мужчины привели меня в чувства и я более менее успокоился, а бледно-зелёный ушёл за водой для меня, по наказанию крепкого. Спустя ещё пару минут и стакан воды я успокоился окончательно, под убеждения крепкого о том, что все с мамой и вправду хорошо. Снаружи этой подсобки, где мы сидели, кто-то тихо разговаривал, и из всего месива тихих голосов я смог разобрать лишь «уже никак, нет». Внутри все сжалось, губы, колени и руки тряслись, и я вновь заплакал. Тихо, лишь бы никто не заметил. Хотелось исчезнуть без объяснений и больше никогда не возвращаться в эту бездну боли, из которой никогда не выбраться. И те проблески нормальной жизни — всего лишь картонные декорации, которые мнутся от пары слёз. Я ничтожно слабый человек, и никогда мне не избавиться от этой слабости, всю жизнь меня будут преследовать душевные страдания, наступая на пятки. Я вышел из коморки ужасно заплаканный, мамы уже не было и медиков тоже. Ко мне подлетела мамина коллега, Ирина Евгеньевна и принялась меня успокаивать. — Ромочка, все хорошо! Маму сейчас полечат и она вернётся домой, все будет хорошо, Ромочка. — она отчаянно пыталась меня успокоить, но я уже знал, что домой она не вернётся. Та нить, что связывала меня и маму оборвалась невозвратно. — Она умерла? — по щекам снова потекли горячие, обжигающие слёзы. Я знал, что ответ на этот вопрос я уже знаю, но так и не дождавшись ответа тёти Иры я всё понял. Она зарыдала и кивнула головой, прикрыв рот рукой. — Парнишка, ты сын её? Пойдём со мной. — тот крепкий мужчина подошёл сзади меня и похлопал по моему плечу. Я тронулся за ним и отошёл снова в какое то техническое помещение, но уже другое. — Садись, сейчас я тебе всё объясню. Сыновьям врать нельзя. — он усадил меня на табурет и всунул в руку кружку с какой то жидкостью. — Пей. — Что это? — я поднёс голову поближе, и в нос ударил резкий запах спирта. Тут же я поморщился и мужчина предпочёл не отвечать, ибо я и так всё понял. Отхлебнув пару глотков залпом внутри все обожгло, а тепло разлилось по телу. Стало легче? Возможно. — Тебя зовут то как? Рома? — я кивнул и ещё сделал глоток водки. — Вот это ты, Рома, глотаешь. Хорош! Посиди ещё, успокойся. — мужчина вышел наружу, а я и вправду успокоился вовсе. Водка подействовала на голодный желудок почти моментально. Крепкий мужчина вернулся через несколько минут и сел напротив меня. — Ты главное не плачь сильно, умерла маманя твоя. Тромб оторвался. Быстро все это произошло, упала, щупаем — уже всё. Жалко её... — он смахнул слезу, а голос задрожал. — Хорошая женщина была, я любил её, да вот не успел. Не забрал её от отца твоего, она всё отнекивалась, не надо, говорит, помогать. Синяки, говорит, не от него, я упала. А я то понимал всё, да ничего не делал. Денег она не брала, переезжай, говорю ей, ко мне, с сыном, а она заладила «нет, нет». Меня Володей зовут, кстати, ты если что, приходи ко мне, я накормлю, напою, мне не жалко, один живу. Там твой друг в коридоре стоит, мнётся, не пускают его сюда, нельзя посторонним, я его пойду попрошу впустить, он видно важен тебе, не каждый будет так переживать, береги его. — Володя договорил свой длинный монолог и вышел. Слова его дошли до меня только сейчас и Антон действительно был мне очень дорог. Я сложился пополам и обхватил голову коленями, пытаясь обдумать сказанное Володей. На пьяную голову это было сложнее, чем казалось. Тут же ко мне вбежал Антон и принялся обнимать, не дав мне даже разогнуться. Голос его дрожал, но он отчаянно пытался успокоить меня, говорил что всё хорошо и параллельно ругался на охранника. — Он охуел просто, совсем уже поехали, рабочий день закончился, тут ЧП произошло, а он не пускает, я когда медиков увидел, у меня сердце в пятки ушло. — он тараторил и тараторил, сидя на коленях и держа меня за плечи. — Тош, она умерла. — я посмотрел на Антона и видимо, лицо у меня было специфическое. Он тут же поднял брови, а глаза его будто бы впали. Антон поднялся на ноги и обнял мою голову, прижав к себе и поцеловал в маковку. Мы сидели так очень долго, казалось, вечность. С приходом Антона стало ещё спокойнее, а понимание смерти не приходило ещё долго, пока мы не вернулись домой.