Исполни же мои 10 желаний!

      — В последнее время ты много общаешься с тем парнем из Снежной, — Люмин скучающе размешивала ложечкой холодный чай, её вторая рука пальцами по столешнице отбивала неизвестный никому ритм. — Какие у вас отношения?       Честно признаться, от неожиданных вопросов Итэр чуть не проглотил огромный кусок пирога, не успев даже разжевать его как следует. Минуту назад они сидели и болтали о новых проектах и практических работах, которые в скором времени появятся в программе. Понятно, что её резкие вопросы ни к селу ни к городу. В данной ситуации хотелось бы посчитать, что из-за шума в столовой юноша не мог правильно расслышать свою сестру, вот только сидели они друг к другу близко, а слова Люмин прочно засели в голове.       — Его зовут Чайльд, — собравшись кое-как с мыслями, Итэр напомнил имя своей ходячей головной боли. — У нас...       Прошло пару дней с их последней встречи, а точнее сказать, с того момента, как они ходили за покупками и в официально-пьяной обстановке пришли к тому, что стали друг друга считать друзьями неравноправными. За это время у Итэра успели пройти зачёты, которые он успешно сдал, что несказанно его радовало. После последнего экзамена, когда преподаватель сказал "зачёт", Итэр чуть в главном корпусе академии не завалился спать. А на потоке Снежной только всё начиналось. Стоило бы навестить его новоиспечённого друга... Хм, друга, да? — У нас довольно запутанные отношения, но я считаю его близким человеком.       Пальцы Люмин перестали отбивать чечётку на столе, замерев в нескольких миллиметрах от горизонтальной поверхности. Взглянув в лицо напротив, юноша прочитал там нескрываемое удивление. Итэр уже чувствовал на расстоянии вопрос, который хочет задать его сестра. — Но ты же... — нахмурилась сестра, – ты же...       Итэр устало прикрыл глаза, надеясь избежать предстоящего, неловкого для него разговора. — Ты никогда не заводил друзей, — со стороны Итэра послышался протяжный выдох.       Это правда. У Итэра нет друзей. Есть много знакомых, приятелей, с кем он мог поговорить, погулять, подурачиться, но друга, кроме сестры, у него никогда не было. Казалось бы, услышав это, человек шокировано развёл бы руками, собираясь искать подвох или скрытую шутку.       Но никакого анекдота нет. Для Итэра само слово "друг" – понятие растяжимое. Он был уверен, что для кого-то является другом, поддержкой, опорой, приятным собеседником. Для кого-то новый знакомый – уже самый лучший товарищ в жизни, но Итэр просто с другим складом ума.       Друг — это что-то сокровенное, растущее под сердцем. Человек, с которым всегда ищешь встречи, ты о нём думаешь, хочешь проявить заботу и поддержку. И до перевода в Тейват под это описание подходила только Люмин.       А потом случился Чайльд. Поэтому, впервые испытав что-то настолько новое, Итэр считал себя больным, которому срочно требовалась таблетка, что спасёт его изнуряющий мозг. И пенициллином стало принятие своих неизведанных чувств, пустившее все на самотёк.       Итэр имел представление своего идеального друга, но иронии в жизни ему всегда хватало.       Чайльд – самый худший из всех вариантов. Кандидат с такой личностью на должность лучшего друга был отмечен в самом низу списка, а то и отнюдь – даже не попав под расчёт. Ворвавшись в чужую жизнь, как водяной вихрь, сметая всё на своём пути, он рвёт шаблоны, все фантазии и мысли.       Итэр искал, честно, искал ответ на весь этот появившийся из ниоткуда бред. Почему именно такой человек захватил его сердце? Такой неординарный, беснующийся, притягательный, трогательный. Он даже не уверен, что найдет это объяснение за целую жизнь. И неважно, сколько бы он ни старался пресечь какие-либо эмоции, всё возвращалось к тому, что Итэр искал с ним встречи, непринуждённые разговоры, самого себя.       Итэр никогда бы не подумал, что в одном человеке может умещаться столько всего, и каждый день являлся для него сюрпризом, который размазывали, словно на холсте в душе смешивали палитру ярких красок. Судьба такая странная: подкидывает не то, о чем человек мечтает и лелеет, а даёт именно то, как бы иронично не звучало, что противоположно представлениям, но на самом деле требуется в жизни. Словно собираешь мозаику неба: подбираешь подходящие части, крепишь их к другим, но всегда сталкиваешься с проблемой схожести некоторых пазлов, но каждый имеет своё место, каждый занимает ту исключительную роль мозаики, и никогда – чужую. — Я знаю, но всё немного сложнее. Я ещё не разобрался во всём этом. Но мне бы хотелось считать его своим другом, — Итэр увидел на лице сестры теплую улыбку, которая заставила его жутко смутиться. — Бога ради, давай только без сентиментальностей! Не делай такое выражение лица, словно наступил какой-то долгожданный праздник. — А я считаю, что это можно отметить. Я так боялась, что ты не сможешь найти того, кого желаешь всем сердцем. Ты вырос, Итэр, и это самая приятная новость за последние дни. — Ох, — Итэр окончательно почувствовал себя неловко из-за этого разговора, а затем чуть нахмурился. — Остановимся на этом, пожалуйста. — Почему же? — Люмин издала смешок. — Я только разогреваюсь. Вот помнишь, как в начальной школе ты выдумал себе лучшего друга, а?       Итэр смущённо на завышенных тонах то ли стонет, то ли пищит и прячет лицо в руках, крутя головой из стороны в сторону, прося остановиться и не вспоминать самую постыдную историю в его жизни. — Ну чего ты! — Люмин рассмеялась, прикрыв рот ладошкой. — Я помню, как ты стоял у доски весь бледный, как поганка, а ведь если бы ты сразу признался, что твой лучший друг, — Люмин разместила подбородок на руках, изображая подсолнух на свету, — это я, то не выворачивало бы тогда тебя наизнанку перед всеми одноклассниками. — Ты же прекрасно помнишь, что я был ребёнком и считал, что сверстники засмеют, если неожиданно окажется, что друзей, кроме родной сестры, у меня нет, — обвиняющим тоном проговорил Итэр. Если бы только можно было этот ужасный день стереть из памяти. Своей. И остальных. — Да-да, помню, а врать ты совсем не умел и до сих пор не умеешь, — Люмин не стала дальше развивать эту тему, ведь результатом и так была довольна.       Ей всегда приносило удовольствие выводить Итэра на эмоции. Хоть на публике Итэр и ведёт себя сдержанно, дружелюбно, строя вокруг себя харизматичную стену, но одно острое слово готово разбить эту хрустальную преграду в два счёта. А кто, как ни родной человек, с самого рождения воспитавшийся вместе с ним, способен на это?       Дальше они продолжили есть молча. Итэр, только-только поймав волну комфорта и спокойствия, хотел продолжить трапезу, как сестра с полуулыбкой заговорила: — Её же Паймон звали, да? — Люмин отпила свой чай. – Сестра!!       О боги, как же Люмин трудно сдерживаться и не подкалывать своего брата. Итэр только с красными ушами смотрел на огнетушитель и думал, сколько будет стоить штраф за порчу чужого имущества и лечение пробитой головы своей сестры в больнице. Неужели только у них в семье так заведено – бесконечно подкалывать друга друга, при этом только один из детей имеет на это право? Это просто невыносимо! — Ауч, —Итэр немного наклоняется вперёд из-за несильного толчка в спину. Он изумленно поворачивает голову вправо, куда ушел тот самый неповоротливый человек. По спине он узнал в нём того самого обидчика – крушителя запястьев. — Грубиян. Ой, смотри, он что-то подкинул, — Люмин перевела взгляд с незнакомца на поверхность стола, видя сложенную вдвое бумажку. Не успела она протянуть руку к ней, как Итэр перехватил листок, читая содержимое. Быстро пробежав взглядом по знакомому почерку, Итэр глянул на сестру. — Люмин, извини, но мне надо отлучиться. — И ты решил, что я тебе вслед платочком помашу? — взгляд Люмин прямо говорил, чтобы Итэр не разводил ненужную никому загадочность. Итэр с весьма глупым видом уставился на сестру, словно не понимал, что она под этим подразумевала. — А, ты насчёт записки, — наконец опомнился парень, усмехаясь. — Ты неправильно истолковала! Всё в порядке, он просто передал мне записку от Чайльда, и ничего более. — То есть человек, который чуть не переломил тебе руку, оставляет записку от твоего так называемого друга? Я даже не знаю, стоит ли мне пояснять, что тут не так? — Люмин хмурым взглядом сверлила брата, который уже потихоньку собирал вещи.       Люмин не знала полной картины произошедшего, а если бы она начала вдаваться в подробности, то просидели бы они так до вечера, поэтому Итэр просто развёл руками, вставая из-за стола, и быстро удалился из столовой, пока сестра не провела дополнительный урок нравоучения. Он последовал туда, куда ушёл тот самый студент Снежной.       А Чайльд нашёлся быстро. Не стоило даже подниматься на четвёртый этаж, ведь, преодолев длинный коридор, соединяющий капмус и столовую, рядом с вахтершей прошмыгнула рыжая копна волос, а рядом с ней блондинистая — Чайльд и его помощник. Тарталья заметил Итэра краем глаза и приветливо помахал рукой, подзывая к себе. — Доброго дня, солнце. — И я надеюсь, что после встречи с тобой оно так и останется добрым, — подходя к Чайльду, проговорил Итэр.       Он повернул голову в сторону помощника Чайльда, а тот – в его. Парень заметно побледнел с момента, когда Итэр подошёл к ним, и, пока его взгляд метался по всему декору, который только был расставлен по окружению, пробормотал что-то вроде извинений и с поклоном удалился. — Я ничему не помешал? — Итэр удивлённо провожал взглядом поспешно удаляющуюся фигуру. Чайльд только усмехнулся. — Веришь или нет, но на самом деле ему с тобой жутко некомфортно! — Что? — Итэр вскинул брови. — Со мной? Почему?       Вот уж чего угодно, а этого он не ожидал. — Хочешь сказать, я его пугаю? — А? — Чайльд не сразу сообразил, что имел ввиду Итэр. — А-а, если ты считаешь, что можешь кого-то напугать, то боюсь тебя разочаровать, но страх при виде тебя возникнет максимум у серого мышонка, который мимо твоих ног пробежит. Ауч! — Чайльд получил удар в плечо. — Ладно, ладно, если серьезно, то на самом деле ты его дико смущаешь, — Чайльд тихо рассмеялся. — Он очень стыдится момента, когда жестоко обошёлся с твоей рукой, и, поверь, он не хотел причинять тебе боль. Признаться честно, он даже тайком спрашивал меня, всё ли с тобой в порядке... Он у нас из очень эмоциональных и плохоконтролирующих.       Чайльд кивнул головой куда-то в противоположную сторону от столовой, призывая Итэра следовать за ним. Они неспешно отправились вперёд, петляя по коридорам. — Поэтому при виде тебя он чувствует дискомфорт, — продолжил Чайльд, но в его голосе уже чувствовалась усмешка. — На самом деле, временами он довольно милый и смешной. — Вот как, — Итэр был и в самом деле приятно удивлён. Он думал, что тот парень довольно холоден и крайне жесток, а на деле он избегал его, так как чувствовал вину. — Твой подопечный довольно мягкотелый. — Он не мой подопечный.       Итэр заметно встрепенулся. "Как не подопечный, а кто ж тогда?" – так и читалось в глазах Итэра.       Парень не успел задать вопрос, как Чайльд, будто прочитав его мысли, на выдохе произнёс: — Он из другого факультета, я бы сказал, вымирающего в геометрической прогрессии. — Это случаем не тот, где есть бюджетные места? — Чайлд изумлённо открыл рот, но Итэр не дал и слово сказать: — Которые из Каэнри'арха? — и со стуком зубов Тарталья закрыл рот.       Итэр заинтересовано перевёл взгляд на Чайльда, который резко пришёл в себя, как будто и не он изумлённо пародировал рыбу на суше несколько секунд назад. — А я смотрю, ты быстро осваиваешься в нашей академии! Я приятно удивлён, солнышко, твоими успехами студенческой жизни. Купим тебе по дороге домой шоколадную медаль! — Я, конечно, польщён, но не переводи стрелки, — Итэр без какой-либо жалости старается добиться ответа на интересующий его вопрос. Да и на самом деле он уже не так сильно обижается на недо-подопечного, стало даже заманчиво послушать историю. — Да-да, зришь в корень. Многие бюджетники стараются прибиться к более авторитетным людям в поисках лучшей жизни, чтобы те замолвили за них словечко, или же просто для того, чтобы набраться опыта, проще говоря – для нас они как расходный материал, которым можно пользоваться, — Чайльд улыбнулся такому сравнению, подтягивая под локоть Итэра, чтобы тот завернул с ним в следующую пристройку между факультетами. — Звучит довольно жестоко, — Итэр с грустью поджимает губы. Социальная стратификация даже в таком месте портит жизнь другим ученикам. — Не раздувай из мухи слона. Я, например, хорошо отношусь к нему, — Чайльд подмигнул, из-за чего Итэр возмущённо вздохнул. — Ну, почти, — Чайльд махнул рукой. — Да не важно всё это, поверь. Снова забиваешь свою голову ненужной информацией. Вот знал ли ты, что один из предвестников – выходец из каэнри'арха? Так ещё и один из самых могущественных и властных студентов, который подает свою кандидатуру в аспирантуру! Вот оно, настоящее могущество!       Итэр только неоднозначно покачал головой, хмурясь. Всё равно, что бы не говорил Чайльд, данная ситуация не выглядит ни с какой стороны слащавой и приятной.       Зато к этому времени они уже подошли к какому-то незнакомому для Итэра классу. Если бы он ещё и заметил, что в этом коридоре довольно плохое освещение и цвет стен изменился на более холодный, Итэр бы насторожился. Но нет, он довольно смело прошёл в приоткрытый кабинет, в который его доброжелательно запустил Чайльд.       И только пройдя порог, Итэр почувствовал себя неловко и оробел на месте.       На стульях расположились несколько девушек, которые и ухом не повели, когда к ним зашёл Итэр. Они всё так же, без какого-либо энтузиазма, сидели в своих телефонах, красили глаза и ворковали друг с другом на какую-то общую тему. — Извините, мы, кажется, ошиблись... — хотел было ретироваться из кабинета Итэр, как сзади спиной почувствовал знакомый пиджак. А после услышал щелчок замка на двери. — Извини, солнышко, но на это есть свои причины.       Итэр как ошпаренный отскочил от Тартальи, поворачиваясь к тому спиной. Засада подобралась незаметно. — Что значит твоё "свои причины"? — Итэр непонимающе уставился на Тарталью, который, напротив, растерял своё былое веселье, уставившись на него, как... на какую-то добычу.       От таких мыслей Итэр вздрогнул, в душе выворачивая себя наизнанку от противного сравнения. Девушки, видимо, заметили переполох между парнями и уже поглядывали на разворачивающуюся потасовку, противно хихикая где-то за спиной Итэра, которая уже была покрыта мурашками. — Пожалуйста, присядь на стул. Я тебе всё объясню, успокойся, — Тарталья поднял руки, показывая, что принуждать к чему-то и причинять боль не намерен. Но когда он сделал один осторожный шаг навстречу, Итэр сделал шаг в два раза больше от него, увеличивая расстояние. — Я постою, — играть по правилам Чайльда опасно. Он прекрасно знает, какой у него длинный язык. Дашь слабину – и тебе уже на уши вешают лапшу. – Тарталеточка, что же за испуганную пташку ты нам привёл? Смотри, как бы крылья не расправила да в окно не упорхнула, — девушка, которая облокачивалась на парту локтями, проворковала таким голосом, что подняла ещё больше смешков со стороны подруг-студенток. Итэр смог развидеть только значок, который определял их всех как выходцев из Снежной.       Тарталья молчал, даже не удостоив красивую девицу взглядом. Глаза немигающе уставились на Итэра, который, мягко говоря, выглядел загнанно и потерянно. — Я тебя предельно внимательно слушаю, — прозвучал холодный тон. — Иначе упорхнёт в окно не испуганная пташка, а чья-то бессовестная рожа. — Да прекрати ты, Итэр. В том, что данная ситуация стало такой, я не виноват! Я же не мог предположить, что твоя мозговая деятельность работает очень быстро, выводя на экран сомнительные результаты. А вы прекращайте смеяться! Иначе такими темпами миссия будет провалена!       Миссия? Что? Какая, к чёрту, миссия? Итэр потерял какое-либо понимание происходящего, находясь в прострации. Его затащили по какому-то особому случаю? — Не буду таить, но сегодня у нас и правда очень важная миссия, — Тарталья двинулся вперёд и под запоздавшее дёргание чужого тела прошёл за спину Итэра.       Он дошёл до парты, за которой сидела та самая ученица, высказавшаяся по поводу испуга парня. Подобрав однотонный предмет миндалевидной формы, который, издав щелчок, открылся, Тарталья повернулся, представляя взору Итэра косметику. — Как ты относишься к шпионажу?

***

— Что, прости? —Итэр, чьё лицо сейчас было сморщено и перекошено, словно он съел не целый лимон, а весь лимонный вагон, уставился снизу вверх на лицо, постепенно покрывающееся холодным потом под разъярённым взглядом. — Я знаю, что это перебор, но... — Что, прости? — договорить Чайльду не дали, перебивая криком, который эхом раздавался на весь кабинет, содрагая стены. — Да сколько можно это повторять, тебя заело? — Что, прости?! — Ну вот опять... — Чайльд спрятал уставшее лицо в ладони, потирая виски. — Нет, а ты думаешь, что после того, как я услышал твой план, я должен без промедлений кивнуть и танцевать под твою дудку? С каждым твоим пожеланием ситуации становятся всё абсурднее и абсурднее, ну ладно все остальные разы, но это что за бред?! — Итэр никак не унимался, жестикулируя руками, словно отгоняя от себя назойливых мошек. — Да не такая она и абсурдная... Не гиперболизируй, — пробубнил куда-то в потолок Тарталья. Итэр ошарашено взглянул на него. — Давай уточню, — Итэр вытянул руку, загиная поочерёдно пальцы, — во-первых, ты хочешь, чтобы я прокрался в кабинет учителя истории, который находится на территории Снежной, во-вторых, стащил документы, о которых ты не имеешь никакой информации, в-третьих, устроил бал-маскарад? Вопрос для одаренных: где же тут бред?!       Итэр не мог сдержать эмоций и начал ходить взад-вперёд, скрестив руки, взглядом утыкаясь в пол. — Невыносимо.       Если бы не терпение, то он бы живого места от Чайльда не оставил.       Но, в отличие от эмоциональной бури Итэра, Тарталья, кажется, не дышал, хмуря брови. Его глаза медленно двигались в том направлении, где ходил Итэр. Казалось, Чайльд глубоко ушёл в свои мысли, и, если бы недовольного пыхтения на фоне не было, все в кабинете отчётливо услышали бы скрип шестерёнок в голове студента. — То есть, ты отказываешься сотрудничать? — Тарталья моргнул, приходя в себя. — Что за вопрос? Конечно, да! — без промедлений отвечает Итэр. После того, через что они прошли, с положением друзей сейчас всё это выглядит как насмешка. Как на такое вообще можно решиться?       Казалось, шестерёнки щёлкнули, выдавая новый подход к ситуации. — А если я предложу тебе другие условия, более выгодные? — Только не в этой жизни, — Итэр демонстративно фыркнул, отвернувшись от Чайльда, который постепенно накликал на себя беду.       Чайльд зажевал свою щёку, недовольно оглядывая развернувшееся представление. Казалось, ход шестерёнок в голове рыжего хитреца мог услышать даже человек за дверью. Итэр почувствовал спиной, как его оппонент замешкался. — Даже... — Тарталья прочистил горло, – даже если это будет акция "купи одно желание, а другое получи в подарок"? — А? — Итэр с недоверием покосился на Тарталью, который, в свою очередь, глядел куда-то в окно. Парень почувствовал волнение подушечками пальцев, не осознавая до конца, что имел ввиду Чайльд. — Что ты этим хочешь сказать? — Я говорю, если мое желание будет стоить полноценно, как два желания. Ты будешь в плюсе, не так ли? — в конце фразы Тарталья покосился на девушек, которые даже не слышали их, возвращая взгляд на свои экраны мобильников. — Тебе решать: соглашаться или нет. — Ты!... Ты!...       "Невыносим, невыносим, невыносим!" — крутилось в голове Итэра, который не мог что-либо ещё произнести от накатившей ярости. Да как он посмел пользоваться и вертеть им, как только его душа заблаговолит? Он считает, что Итэр настолько ополоумел и, как верная собачонка, в ножки ему кланяться пойдёт? Что за честь и щедрость принять столь благодушный подарок! — Да иди ты знаешь куда?!       Но не успел Итэр снова заругаться, как Тарталья двинулся к нему навстречу. Итэр замолк, испуганно отходя назад. Его маленькие торопливые шажки унизительно смотрелись с уверенной поступью ног Тартальи. Больно ударившись спиной о дверь, он попытался на ощупь найти дверную ручку, но не смог. Итэр опомниться не успел, как Тарталья своей массивной спиной загородил даже солнечный свет, протянул свои руки, почти полностью обхватив пальцами чужую голову. Итэр от страха и неожиданных пальцев на своей голове икнул, замирая. — Итэр, обдумай всё хорошенько, пожалуйста, — Тарталья горячим шёпотом заговорил ему в ухо. Окружающие точно не видят и не слышат, что ему говорят. – Я не говорю, чтобы ты тут же сходу дал мне ответ. У меня все схвачено, ты выйдешь сухим из воды. У тебя ещё есть минимум пять минут, да, пять минут, не более. Всё понял, солнышко? — Три желания, — Итэр стойко смотрел на вытянувшееся в тот же миг лицо его друга, — три желания, и я соглашусь на твои условия! — Что? Это чересчур! — Чересчур твои идиотское желание! Тогда и я не буду соглашаться на твои условия, — Итэр повторил действия Тартальи, прошептав в ухо: — Или ты думаешь, что я продолжу потакать тебе? Нет уж, рыжий ты черт, я тебе не шестёрка, которой можно пользоваться по щелчку пальцев, у меня тоже есть гордость и принципы. — Ух, обжигаешь остротой, я смотрю, — Тарталья нервно улыбнулся, а потом его неслабо пихнули в грудь, из-за чего он отошёл на несколько шагов назад. — Я всё сказал, не соглашаешься – значит и я тоже.       Казалось, поведение Итэра было просто вопиющим протестом, будто он забыл, что силой распоряжается здесь не он, а Тарталья. — Если задание пройдёт успешно, то я подумаю над этим. Три желания – это вопиющее грабительство. Пойми меня, на моём месте тебя бы тоже душила жаба.       Итэр прикусил губу. Самая ненавистная для него черта характера Чайльда – его манипуляционные высказывания. Рыжая бестия права, и сама прекрасно об этом знает. Итэр в начале боя на подкорке сознания знал, что его задавят рано или поздно, зависит от того, сколько он будет трепыхаться и сопротивляться.       Но этот бой был уже заранее проигран.