Осколки мирозданья

Луна начинает каждый свой день одинаково. Она просыпается, открывает глаза и медленно умирает. Она не видит настоящего, не узнаёт лица своих друзей. Впрочем, самих друзей она тоже не видит. У них свои дела, свои проблемы, какое им дело до чокнутой приятельницы. Свою бы жизнь наладить. А Луне кажется, что она навсегда потерялась где-то там, среди огня и смерти, где дети сражаются за Хогвартс, а она понимает, что её отец — мёртв. Там всё рушится, как и стены, возведённые в сознании её матерью, пока она ещё была жива. Луна Лавгуд так и не просыпается от жуткого кошмара под названием жизнь. Зато она умело прячется в прошлом, где два молодых парня мечтают о завоевании мира, безграничной силе и бессмертии. Они оба — невероятно красивы. Только один — рыжий, а второй — светлый. Словно какие-то сказочные герои или портреты, нарисованные талантливым художником, вышедшие из своих рам. Луна просто мечтает встретить блондина со странными голубыми глазами и спросить: как же он пережил войну, не смотря на дар. Как он вернулся. Но ведь Луна, как и он, — провидица, а значит — она уже и сама знает ответ. Просто он не вернулся. Вот и вся разгадка тайны. От этого хочется кричать, задыхаясь от слёз. Девушка просыпается и дрожит от холода. На улице абсолютно тепло, почти ослепительно жарко этим летом. Она знает, что слишком засмотрелась на саму Смерть, протянувшую руки из прошлого. Луна никогда не расскажет Гарри, что именно так и ушёл его крёстный. Просто более коротким и приятным путём. А она — заигралась, позволила безумию взять верх над разумом, слепо подчиняясь чужой жестокой силе. Умереть — это как утонуть. Больно и страшно лишь несколько минут, а потом — темнота и тишина. Долгожданный покой после мучений. Луна Лавгуд задыхается от холодных пальцев, сжимающихся на шее. «Иллюзия, — шепчет она исступлённо, — просто игра сознания. Иллюзия…». И снова, снова, снова. Но это — лишь он. Пророк не хочет отпускать бабочку, так неразумно попавшую в его сети, да и она сама — не вырывается. Бессмысленная трата сил. Ей уже не выбраться из этой бездонной ямы. Только утонуть на её дне, среди чужих останков. Так просто и дивно. Ей хочется петь, но слышны лишь хрипы. Горло уже давно раздирает от боли, а голос исчез, отказываясь подчиняться, замирая спазмом где-то на выдохе. Она просто хочет разодрать свою шею ногтями до крови. Чтобы уже никогда не произнести ни слова. Маленькая провидица путает сон с явью, а чужие реальности со своей собственной. Для неё это уже не имеет значения. Она договаривается с кучей людей, отдавая баснословные деньги, ведь мёртвым они ни к чему, чтобы добраться до единственного человека, который ещё держит её на плаву. Луна не видит, как рушится мирозданье, как причудливым узором переплетаются время и судьбы. Весь её мир — грубая мужская ладонь, шёпот с немецким акцентом и невозможные голубые глаза. Она уже, кажется, утонула. Захлебнувшись в своём отчаянье и страсти.

***

Джинни Уизли не спится. Хотя бы потому, что её фамилия всё ещё не Поттер. А ведь всё было так хорошо. Они снова были вместе, они целовались часами напролёт, пытаясь восполнить все упущенные из-за войны возможности. И вот — Гарри её бросил. Нет, конечно, он выразился совсем не так. Он просто попросил время, чтобы подготовится к учёбе и немного побыть наедине с собой. Она бы могла его понять, но просто не хотела. Так было гораздо проще — лелеять выдуманную обиду, чем признать, что он имеет на это право. По-детски глупо и наивно. Однако мечты у девушки были отнюдь не невинными. Джинни желала целовать его губы, стонать под его руками и сменить, наконец, фамилию. Ей хотелось быть Леди Поттер и иметь в своём сейфе много денег, чтобы купить всё, что только захочет её душа. Она думала об этом с пелёнок и не собиралась отказываться от своих целей. Как бы ей не пришлось поступить. Она готова на всё. Но это потом. А сейчас вместо всего этого у неё была лишь полупустая бутылка огневиски в каком-то задрипанном баре. Джинни просто хотелось напиться. От пустоты, безысходности и отвращения к себе. К тому, насколько жалкой она самой себе казалась сейчас. Похожее желание преследовало и Джеймса Поттера. И он, как и девушка, уже принялся за его исполнение. Дело было в том, что они с Лили снова поссорились, а на задании молодой аврор сегодня видел слишком много крови. В том числе и на своих руках. Так что возвращаться домой парень вовсе не собирался. Там была беременная жена и ещё не рождённый сын. Он просто не хотел и не мог там находиться, не сегодня. Уже завтра он купит ей цветов и сладостей, подарит, говоря как сильно её любит, и соврёт про затянувшуюся смену. А сейчас Поттер зашёл в первый попавшийся бар — он даже не был уверен, что он — магический. Ему было плевать. За стойкой одиноко сидела и напивалась девушка. Рыжеволосая девушка. Это и стало решающим фактором, тем, что заставило его подойти и составить ей компанию в этом прелестном деле. Они много болтали, ещё больше — пили. Как они оказались в комнатке на втором этаже заведения, не помнил ни один из них. Одежда была откинута куда-то на пол. Джеймс жадно терзал её губы, вжимал в старую неудобную кровать, оставлял мокрые дорожки поцелуев на податливом теле, крепче сжимая руки на её бёдрах. После такого количества алкоголя было легко представлять на месте незнакомой рыжеволосой девицы Лили. И он брал, брал её жадно, жёстко, желая испить её до дна, насытиться образом из мечты, прекрасно зная, что его пассия на эту ночь видит в нём кого-то другого. Они были квиты. Просто секс без обязательств. Всего одна пьяная ночь. Джинни и Джеймс не совсем понимаю, в какой момент одновременно срываются в оргазм. С чужими именами на устах, которые они так и не произносят вслух. Поттер, всё ещё находясь внутри, ложится рядом с девушкой, пока они оба пытаются отдышаться. Воздуха в лёгких катастрофически не хватает, а разрушать сладкую негу слишком лениво. Они не смотрят друг на друга, словно в этой маленькой комнатушке ничего и не произошло. Возможно, так и есть. Наутро они не вспомнят друг друга.

***

Луна Лавгуд стоит возле его камеры. В Нурменгарде холод пробирает до самых костей, заставляя застывать даже кровь. Маленькую покойницу это уже не беспокоит. Мёртвые не чувствуют разницу. Зато девушка видит Смерть, чувствует, как она стоит за её плечом и смеётся-смеётся-смеётся его голосом в её голове. Она ждёт свою жертву. Луна заходит в камеру к давно мёртвому человеку. И он протягивает ей руку. Задыхаться и тонуть уже совсем не больно — ей просто больше не нужен воздух, чтобы дышать. А Геллерт Гриндевальд выглядит совсем как в молодости, не изменившись ни на миг. Он смотрит на неё немигающим взглядом и усмехается. Девушка падает в его объятия, шепчет что-то совсем не внятное и чувствует, как его рука сжимается на её горле, оставляя уродливые следы, как вторая скользит вниз по телу, впиваясь в бедро. Он что-то хрипит ей в ухо, оставляет укусы на бледной коже. Они застывают отвратительными шрамами. Мужчина ломает пальцы на её правой руке коленом — чтобы уже не взяла в руки палочку. Он истязает её, а потом — целует. А Луна чувствует, что теперь всё в порядке. Она знает, что Смерть жутко хохочет над ухом, а он отбрасывает от себя бездушное тело. Луна Лавгуд лишь надеется встретить Геллерта Гриндевальда там, среди царства праха, где сплетаются судьбы. Она уже отдала в его руки свою.

***

Джинни снова сходится с Гарри через пару дней и, всё-таки, укладывает его с собой в постель. На самом деле, она боится. Девушка не помнит, предохранялась ли с тем парнем, не может вспомнить даже его лица. Через пару месяцев она становится миссис Поттер. Ещё через несколько — матерью. Гарри называет сына Джеймс Сириус Поттер, а она — не возражает. А потом находит время и возможность, чтобы узнать, кто же отец ребёнка. Джиневра Поттер отвратительно истерично хохочет, размазывая по лицу слёзы, и срывает голос, смотря на результат проверки. Отец: Джеймс Карлус Поттер (мёртв) Да. Уже как 18 лет мёртв. А Смерть усмехается звериным оскалом, наблюдая как её сестра — Судьба разрушает само мирозданье. Где-то в её Чертогах Геллер Гриндевальд мягко целует Луну Лавгуд.