Calm down now

...как ночной кошмар. Абсурд. Необратимый пиздец.

      Итан мечтал, что этот день никогда не настанет. Что его маленькая красавица никогда не столкнется с чудовищами один на один, без сильной поддержки в виде отца, матери, или же своего крестного. Но птенец выпорхнул из гнезда, самостоятельно расправил крылья, и гордо продемонстрировав филейную часть нерасторопным взрослым, вылетел в открытый мир. Уинтерс под «старость» лет не перестал быть конченным параноиком, пытался ненароком следить за Розой, чем доводил девушку до зубного скрежета и революционных мыслей на тему того, как менее болезненно избавиться от навязчивого внимания папаши, который откровенно надоел нависать над каждым ее шагом. Избавиться не в ущерб его психике, конечно же. Объяснялось это поведение довольно просто, но причина никогда не говорилась вслух. Он просто боялся однажды нависнуть над ее бездыханным телом.       Дорога оказалась не столь длительной и утомительной. Уинтерс-младшая даже успела задремать на переднем пассажирском сиденье, опустив голову на заботливо предложенную одним из охранников подушку. Вообще, приставленные к ней мужики были не плохими. Свыклись с ее причудами, терпели подростковые замашки. Боялись. Уважали. Она со временем перестала считать их как помехой, врагами, которые пытаются управлять ее жизнью. Беседа с ними не отличается каким-либо интеллектуальным или этикетным "скачком" — они болтали о самых обычных, повседневных вещах, не утруждая себя смотреть на какие-то вещи или события "глубже". Роза чувствовала опеку над собой, подыгрывала, и раз за разом убеждалась, что те, кто ее окружает, действуют искренне. Встречи у порога колледжа, конвой после пьянок, защита от чересчур уверенных в себе сокурсников... Всего лишь хотела, чтобы те, к кому она привыкла, действительно что-то к ней испытывали, а не тупо выполняли приказ. С какой бы теплотой она не относилась к Крису, хотелось какой-то самостоятельности, всего лишь попытаться самой устроить свою жизнь. И сейчас она делала к будущему своеобразный шаг.       Ей зачитывали инструкцию четвертый раз. Девушка безуспешно дернула ручку заблокированной двери, поймала на себе насмешливый взгляд так и не умолкнувшего водителя. — Николас... — Роза выдохнула сквозь зубы, посмотрела исподлобья. Прием всегда срабатывал. На сверстниках. А этот даже бровью не повел. — У меня со слухом и памятью всё в порядке, а у тебя, видимо, не очень. Все я поняла, выпусти уже! —... и если только что-то почувствуешь, сразу жми вот на это. — Мужчина засунул в карман желтой куртки маленькое устройство с желтой кнопочкой. Была бы воля взрослых, они обвешали бы Розмари с ног до головы прослушивающими и защитными устройствами. И без них было понятно, что каждый в любой момент подставиться под удар, заслонит от шальной пули. Уинтерс знала, что верные псы закона бесшумно, незаметно следуют за ней, как за своенравным щенком, и готовы вцепиться клыками в глотку любой опасности. — Можешь идти. — Ник добродушно улыбнулся, потянулся к ожившей неразборчивыми голосами рации, только Роза выбралась из внедорожника и захлопнула дверь. Они остановились в десяти шагах от разлома в стене. Сегодня здесь нет охранников, нет высунувших шершавый язык собак. Поэтому, поправив кепку, Роза пригибается и исчезает из поля видимости одного единственного снайпера. Являться к неприятелям через парадную дверь — дурной тон. Черный ход — нестареющая классика.       Поселок не представлял из себя ничего грандиозного, ничего примечательного. Безымянное место, скрытое от посторонних глаз. Хмурый, но более гостеприимный брат-близнец той румынской деревни, которая пострадала от разрушительного действия биологического оружия. Ровно семнадцать лет назад это место было построено с нуля. Монстры, спасенные после взрыва мегамицелия, были перевезены в лаборатории корпорации. Год они находились взаперти. Эксперименты, опыты, изучения. Крису был отдан приказ "свыше": любыми способами узнать, можно ли избавиться от Плесени, как-то нейтрализовать свойства вируса. Найти способ, как сделать жертв жестоких экспериментов вновь нормальными. Но коварный паразит оказался куда разумнее. Он проникал в мозг, под сердце, в самую душу. Слабых уничтожал, разрушал изнутри, контролировал. Питался их злостью, отчаянием. Кто был посильнее, могли сопротивляться, за что и были щедро вознаграждены. Вампиризмом. Природным магнетизмом. Быстрой регенерацией. Способности, о которых пишут в книгах, о которых мечтают обычные люди, неудовлетворенные серой и обычной реальностью. Только вот вампиризм сопровождается дикой, неостановимой жаждой крови; способность управлять металлом, несомненно полезная штука, только вот по венам «носителя» течет не кровь, а расплавленное железо, которое при выплеске адреналина бурлило и раскалялось не хуже обычной биологической жидкости. И такой физиологический процесс вызывал приступы с трудом контролируемой агрессии. А регенерация не спасала от боли. После любого ранения ткани, кости срастались со всеми «вытекающими прелестями» в виде судорог, затекания конечностей и ломки от чудовищно неприятных ощущений. Правда, те, кто имеет вышеперечисленные «дары», привыкли к побочным эффектам. Научились с ними жить.       Роза несколько минут топчется на крыльце, глубоко дышит. Тянется к кнокеру* - позолоченной подкове, зажатой во рту латунной фигуры коня, и тут же отдергивает руку. Она долго думала, стоит ли вообще заходить к этому... человеку. — Надеюсь, я не пожалею об этом... — Опасаясь передумать, девушка все-таки хватается за кольцо. Несколько мгновений ничего не происходило. Роза закусила губу, постучала еще раз. Была высока вероятность, что Карла не было дома. Свободное перемещение никто не отменял. По прошествии стольких лет отпрыскам ведьмы доверяли. В отличие от нее самой. Потеря ребенка сильно отражается на душевном и психическом состоянии матери. — Значит, сегодня не судьба. — Она оживилась, легко встряхнула рюкзачком и крутанулась на месте. Но по ту сторону раздались шаги и отчетливая ругань. — Если ты снова по поводу чертовой не работающей микроволновки, Альсина... — Раздавшийся рык заставил девочку отпрянуть на шаг назад. — Клянусь, я засуну все провода не в розетку, а прямо в твою огромную... — Раздался щелчок замочной скважины, настежь распахнулась входная дверь, прерывая постыдную попытку побега в ночь. Девчачьему взору предстал полуобнаженный Карл, который явно в спешке обмотал одно махровое полотенце вокруг головы, а второе, уже более аккуратно, вокруг бедер. — Го-о-о-споди ты мой... — Мужчина присвистнул, разглядывая нежданную гостью. — Это кого занесло в наши края, да еще и без охраны? — Хайзенберг оперся ладонью о дверной косяк, широко улыбаясь пришедшей. Без очков мужчина выглядел... моложе. Если бы она не знала, кто перед ней на самом деле, то никогда не подумала, что он мог терроризировать целый населенный пункт. — Привет. Прости, что без предупреждения. — Роза приветливо кивнула и, пользуясь заминкой оппонента, ужиком скользнула внутрь дома, протискиваясь мимо и не собирающегося останавливать ее мутанта. — Розмари Уинтерс. — Справившись с первичным удивлением, Хайзенберг отмер и, убедившись, что гостья одна, последовал за ней. — Чем обязан такому визиту? — Прошел за ней в гостиную. Она уже бывала в его апартаментах, правда, не одна. — Ты по делу или так, поболтать? — Поболтать. — Девушка забралась на высокий барный стул, отдернула подол куртки. Расстегнула рюкзак и, закусив губу, закрыла его обратно, решив повременить со своим маленьким презентом. — А папуля знает? — Догадливый инженер быстро сложил один и один: характер Итана и его опасения насчет уже взрослой дочурки. — Или ты устроила бунт и послала гипер-заботливого папашу нахер? — Мужчина вскипятил электрический чайник, щелкнул выключателем: и в помещении зажегся мягкий, не раздражающий глаза свет. Не сидеть же им в потемках в поздний час. — Он не в курсе. — Она пожала плечами. — Мне позволил сюда приехать Крис. После клятвенного обещания, что не буду заниматься ерундой, творить глупости, бла-бла-бла, "будь внимательной", и бла-бла-бла. Иногда я думаю, что у меня два отца. На такое откровение мужчина зашелся хохотом. Отсмеявшись, Карл принялся хозяйничать. Поставил перед носом девчушки кружку, помог снять верхнюю одежду и заботливо повесил ее на крючок. "Или даже три" - Роза закатила глаза на такую участливость и положила руки на столешницу. — Чай? Кофе? Виски? Или ты любишь покрепче? — Не пью. — На придирчивый, молчаливый укор, лишь фыркнула. — По крайней мере, сейчас не хочу. — Значит, апельсиновый сок. Голодная? — О нет, только не это. — Девушка смешно замотала головой. — Я недавно была у Моро. Сал, видимо, хотел закормить меня до смерти, еле-еле убедила его, что наелась. Розмари сама ещё не определилась, как относиться к таким же, как она сама. Свои способности вызывали лишь отвращение, использовались крайне редко. Потому что неприятно наблюдать, как родители не могут лишний раз её обнять, прижать к себе и никуда не отпускать. Мама говорила, что девочка ни в чём не виновата, и что они с отцом не считают ее монстром или каким-то враждебным фактором, который следует устранить. Взрослые всегда стремятся взять на себя больше ответственности, чем могут вынести. А Розе слишком больно смотреть, как после слишком длительных прикосновений родители заводили за спину нездорово побелевшие руки. Которые грозились осыпаться песком.       Они разговаривали обо всём. О том, как кто проводит будни, о колледже, о работе, о новых изобретениях. Карл хвастался усовершенствованными камерами слежения и кое-какими другими "шпионскими" штучками; Роза делилась успехами в учебе, делилась переживаниями. Спорили на политические темы, обсуждали последние новости, даже умудрялись вспомнить старые анекдоты. — Расскажи о жетоне. — Внезапно попросила Роза, крутя в руках монетку с изображенным на ней орлом. Хайзенберг, сотню раз поменявший за столько лет свой стиль, решил отказаться от необходимости демонстрировать народу свой армейский "трофей". Кое-кто из общества слишком восприимчив. Поэтому жетон хранился в шкафчике прикроватной тумбочки, вместе с запылившимся револьвером. — Обычная безделушка, которая выдавалась всем солдатам рейха. — Война стала тем самым "творцом", который окончательно сотворил личность инженера. Возня с техникой, боевыми машинами — радость для начальства. А резать на живую полусознательных людей — отрада для садистской души. — У меня "отлично" за историю, благодарю за известный факт. Хочу подробностей. — Дамочка, меня мало интересуют ваши хотелки, поэтому подберите слюни. К тому же Итан меня не погладит за то, что я тебе страшилки рассказываю. Хоть один человек из его знакомых должен быть хотя бы частично огорожен от ужасающих историй. Карл давно был погружен в бездну, до краев наполненную кровью, потом и слезами. И это останется с ним на всю жизнь. — К слову, о папе... — Роза замялась, жестом попросила подлить соку. — Это не моё дело, но я давно хотела спросить. Вы столько лет общаетесь, и... Бля. — Она ударила ладошкой по столу, собираясь с мыслями. На щеках предательски выступил румянец. Хайзенберг прыснул, с нескрываемым весельем глядя на мнущегося подростка. — Хочешь знать, спим ли мы вместе? Он выбрал очень неудачный момент для ответа, ведь девочка как раз делала глоток из своего стакана. Поперхнулась, закашлялась, прикрывая рот ладонью. Карл перегнулся через стойку, похлопал бедняжку где-то в районе лопаток, до куда дотянулся. — Я предлагал виски, услышал в ответ "не надо". — Мужчина вытер тряпкой столешницу, как ни в чём не бывало вернулся на своё место. — Давай так. Что ты хочешь услышать? — Правду, Карл. — Хайзенберг по-птичьи склонил голову. Ребенок, сидящий перед ним, пробуждал тщательно скрывающиеся чувства. Такая наивность, искренность, умилительная недальновидность. "Я даже знаю, от кого у неё эти качества". Миа — весьма умная и находчивая женщина, достойная уважения. Она знает, когда нужно соврать, чтобы не сделать ещё хуже. И лишь однажды эта сильная сторона характера сыграла с жизнью сразу нескольких людей злую шутку. — Тогда скажи для начала, ты против? Может, ты сторонница всех этих россказней о крепком, вечном брачном союзе, который не предполагает хождение "налево". Я, конечно, за сохранение той тонкой, бесполезной в своей сущности, нити преданности. Но здесь другой случай. — Просто хочу понять, что между вами. Любовь? Ненормальные братские чувства? — Я сам не знаю, честно. Просится слово «привязанность», но этот дурачок без особых проблем может просто пропасть на несколько месяцев, и дожидайся его потом, суку. Хайзенберг ожидал любой реакции: истерики, воплей, драки. Он как никто другой чувствовал исходящую от Розы силу, которая еще ни разу не выходила наружу в полной мере. Ждал, что его попытаются убить. Но Роза удивила снова. Уголки губ слабо дернулись вверх, искривились в жалком подобии улыбки. — Спасибо. — Она устало прикрыла глаза, принимая для себя какое-то решение. — Это важно для меня. Все встало на свои места, догадки лишь подтвердилась. Розмари не сомневалась, что мама прекрасно знала об отношениях этих двоих. Как и Редфилд. Ей все приходится узнавать самой. — Обращайся. — Сухо обронил мужчина, косясь на часы. — Деточка моя, два часа ночи, детское время давно прошло. Топай-ка баиньки. — Эм... А у тебя есть какая-нибудь пижама, или домашняя одежда? — Розмари стащила с головы кепку, оставляя ее на стуле. Хайзенберг цепким, оценивающим взглядом посмотрел на девушку. Будто перед ним сформированная дама, созданная для продолжения рода и, может, ничем не обязывающего секса. Она готова вытерпеть пошлые шутки в свой адрес. Не впервой. — Посмотрю что-нибудь. Правда девчачьего у меня ничего нет. Можешь лечь в любой спальне на втором этаже, там их три. Только в мою комнату не заходи, там бардак. — Карл отворачивается, а Розмари чувствует, как окончательно расслабляется в этом доме. — Без проблем. Спокойной ночи.       Друзья и правда добрались только к утру, хотя Крис ехал без продыху: останавливался лишь на заправке — покормить машинку, беспокойного пассажира и самому выпить кофе. На месте уже выбрались из салона внедорожника, хотели продумать дальнейшие действия уже на ходу. — А вы, я смотрю, даром времени не теряли. — Редфилд хмыкнул, заглядывая через плечо друга и нагло читая переписку, высвечивающую на экране чужого смартфона. Они все же добрались до места назначения, и Итан уже какое-то время пытался добиться от контакта под названием «Говнюк» хоть какого-нибудь ответа на вопрос «Где, мать твою, Роза?». Безуспешно. Вместо конкретной информации на Уинтерса посыпался ворох шуток и язвительных комментариев. Щеки мужчины пылали от праведного гнева; а еще от стыда, потому что Крис засек практически самое начало чата. Уинтерс просто не успел удалить сообщения. За два года. А стоило бы. — Он тогда просто осваивал новый телефон, когда «случайно» сломал свой старый. Электроник сраный. — Начал оправдываться Итан, борясь с желанием рвануться к Хайзенбергу прямо сейчас. Но Розмари могла быть у кого угодно. — Ну да. В особенности ему интересна была камера. — Оперативник хлопнул собеседника по плечу, легонько сжал, словно в поддержку. Его, на самом деле, мало интересовало то, чем эти двое занимались. Лишь забавлял тот факт, что они с таким упрямством продолжают делать вид, что друг для друга ничего не значат. Даже обмен интимными фотографиями не навел на нужные мысли. — Отстань. Иначе припомню тебе тот разговор. — Уинтерс беззлобно огрызнулся, легонько пихнул тут же насупившегося военного локтем в бок, и повернулся в сторону двухэтажного здания. Под светом фонарей местность казалась такой...домашней. Не хватало тихой метели, которая бы заботливо укрывала заплутавших путников, да пару-тройку жилых домов. Помимо мутантов здесь также жили простые люди, но их не хватало для нормальной коммуникации. Крис на подколку в свою сторону лишь цокнул языком. Тот случай больше не считался ошибкой. Считался лишь стечением обстоятельств.       Розе исполнилось всего двенадцать, когда Итан с Крисом разругались в пух и прах. Ученым, докторам наук и всем, кто призван называться «светилами знаний», пришла в голову гениальная мысль: использовать ребенка в своих делах, чтобы добиться того или иного результата. С одной стороны — логично, потому что ДНК «образца» тоже заражено Плесенью, и в ходе изучения, выяснилось, что этот самый «образец» способен влиять на паразита, нейтрализовать его воздействия; с другой стороны — неэтично, так как возможное решение проблем еще совсем маленькое и несмышлёное. Но опыты не требуют отлагательств, поэтому Крис, действуя исключительно в благих целях, везет малышку и ее папашу в одну из лабораторий. Там семью разъединяют: Итана быстро берут в оборот, предлагают чай-кофе, успокаивают, уводят подальше от белой двери с безликой надписью "Только для персонала." Розу заводят в ярко освященную комнату. Маленькую, беззащитную, совершенно не понимающую, что от нее просят, девчонку. Она видит перед собой сидящую на стуле красивую, статную женщину. Облаченная в свободную одежду: кофту с длинными, шелковыми рукавами, голубые брюки и туфли на высоких каблуках, она напоминала модель, изображенную на обложках популярных глянцевых журналов. Ее глаза сверкают нечеловеческим светом, напоминают кошачьи. Роза уже встречалась с роскошной Димитреску: на девочку она произвела нереальное впечатление. Эксперимент был прост: Роза должна была держать графиню за руку как можно дольше. Розе, желающей отстраниться спустя двадцать минут от скулящей от боли Альсины, запретили что-либо предпринимать, пригрозили силой заставить делать то, что требовалось. На крики и стоны прибежал взволнованный отец девочки. Конечно, он был не в восторге от увиденного, сказал, что его дочь не будет в подобном более задействована. Крис рискнул препятствовать такому наглому заявлению. Тогда сцепившихся мужчин растаскивало по углам пятеро: двое врачей и трое подчиненных Альфы. Итан рычал и плевался, угрожал, а потом подхватил задыхающуюся слезами Розмари и сбежал. Они не общались четыре месяца. За этот срок Уинтерс пытался абстрагироваться, отвлечься от потерянной дружбы. Сильно помогала Миа, вытаскивающая его то в парк, то в кинотеатр, то заставляющая делать какие-то проекты. А потом позвонил бухой Редфилд. Долго объяснялся заплетающимся языком, извинялся, клялся в том, что такого более не повторится. Говорил, что скучает. Итан слушал, вникал, что-то отвечал. А потом разговор свернул совершенно в непонятную сторону. И впервые мужчина пожалел, что работал системным инженером, а не каким-нибудь оператором нелегальной конторки секса по телефону. Странно, как Уинтерс вообще позволил себе принять в подобном непосредственное участие. Видимо, был пьян не меньше.       Кирпичные стены строения, к которому они направлялись, были красиво опутаны вьюном; сад у дома поражал своей красотой и различными благоухающими полевыми цветами, которые еще совсем недавно раскрылись и теперь приветственно кивали любому, кто подходил к порогу. Беневиенто разбиралась в архитектурной красоте. — Сначала навестим Донну. Потом пойдем к остальным.       Тревоги были напрасны. На удивление ночь прошла без каких-либо непредвиденных событий или кошмаров. Роза даже запомнила какие-то совсем незначительные детали сна, и потирая глаза, спускалась вниз, на кухню, к манящему запаху свежесваренного кофе. Мельком взглянула на часы: обе стрелки замерли на двенадцати. — Доброе утро, дорогая. — Карл обнаружился на кухне, у плиты. — Любишь же ты поспать. Розмари, встающая обычно часов в семь, была счастлива, на самом деле. Восстановиться после рабочих дней ей удается только на выходных, и то, если ее не позовут куда-нибудь погулять. — Доброе. — Плюхнувшись на диван, Роза уселась по-турецки, подбирая под себя ноги. Оказавшаяся огромной майка выглядела на хрупкой девочке как мешок. Уинтерс прятала что-то под одеждой, но Хайзенберг расценил это по-своему. — Живот болит? Я этому повару башку откручу. — Прекрасно осведомленный о том, что Сальваторе испытывал пристрастие кулинарии. Чаще всего дегустаторами блюд оказывались ближайшие к дому Моро живые существа. — Нет, всё в порядке. Вот. — Девушка показала скрываемый до этого объект. — Я хотела подарить вчера, но не было подходящего момента. На диван опустился небольшой деревянный квадрат. Роза крутанула несколько раз расписную рукоять: из примитивного механизма певуче полилась мелодия. Они давно начали делать эту музыкальную шкатулку, но Розмари все не могла завершить начатое. — Ты всё-таки ее доделала. Я растроган. — Именно Уинтерс-младшая привила ему любовь к всевозможной музыке. Он присел рядом, разглядывая устройство. — Спасибо, Рози, ты настоящее чудо. — Хайзенберг легко коснулся губами до чужой скулы, тут же отстраняясь, пока жест слепой благодарности не был принят с интимным подтекстом. Карл выдохнул, провел по пшеничным, светлым волосам девушки. Кому неприятна такого рода ласка? Они слишком поздно услышали поворот замка, отчетливые голоса и уверенные, торопливые шаги. Не успели отодвинуться друг от друга. — А ну руки от нее убрал, мудила! — раскатистый окрик недружелюбной волной прокатился по гостиной и достиг адресата. Карл мгновенно дернулся, ощерился, тут же поворачиваясь на звук. — Завались! Вломился без приглашения и еще орет. У Итана и Криса имелись запасные ключи от каждого из «основных» домов поселка. Которыми они беззастенчиво пользовались. Уинтерс готов влезть в драку, но его стальной хваткой удерживает подлетевший со спины Редфилд. Он же и произносит «магическую» фразу: — Давайте спокойно поговорим. Кажется, день обещает пройти не скучно.