4й год после открытия темного портала
Отмар схватился за голову, услышав очередной женский вскрик, наполненный невыносимой болью. — Сиди спокойно! — предупредил Бернард. — Повитухи сказали, что если ты еще раз посмеешь вломиться туда, как волк в овчарню, то они уж стесняться не будут. — Она уже несколько часов мучается! — Отмар в ярости опустил кулак на подлокотник. — Нет, ну это решительно невозможно! Вскочив с кресла он прошелся по кабинету, потом замер у окна. Морозы, затянувшиеся почти на две недели, пошли на убыль. Антрацита по случаю хорошей погоды выпустили прогуляться в леваде и Отмар невольно залюбовался вороным. Статный жеребец ходил широкой пружинистой рысью, выгнув дугой лебединую шею. Порой он останавливался, чтобы протяжно и звонко заржать, раздувая широкие ноздри, а потом прислушивался, как ему отвечали другие лошади. Заскучав, Антрацит снова пружинистым шагом двигался по свежему снегу, или валялся в снегу, а потом вскакивал и срывался в жеребячий галоп, подпрыгивая и лягая воздух задними ногами. Почти полгода прошло с момента отъезда отца. Жизнь шла своим чередом. Зима была достаточно спокойной, а вот предстоящее пугало. Когда сойдет снег, предстоит проверить дороги, привести всё в порядок. А там и посевная, период хлопот для крестьян и головной боли для Отмара. Но ничего, Бернард поможет. Если, конечно, перестанет так яро навещать одну вдовушку, которой подозрительно часто помогал по хозяйству. — Тебе не о чем беспокоиться, — Бернард подошел, протягивая бокал перцовой настойки, что разгоняла кровь по телу и так приятно согревала долгими зимними вечерами. — Спасибо, — Отмар забрал бокал, повертел в руках, всё еще посматривая на резвящегося в леваде жеребца. — Сандра, она такая терпеливая ведь. И смелая. Что за страшные муки могут заставить её так сильно кричать? — Такова жизнь, Отмар. В боли мы рождаемся, в боли мы умираем. Но ведь жизнь того стоит, не так ли? Антрацит в очередной раз огласил окрестности громким ржанием, но в этот раз ответ ему раздался не только из конюшни, но и со стороны дороги. — Всадник, — Бернард всмотрелся вдаль. — В цветах Лордерона. — Гонец? — Похоже на то. Встречу и приведу. Бернард вышел из комнаты, а Отмар приблизился к окну, наблюдая, как фигурка всадника, приближаясь, всё увеличивается. Уставший конь под ним часто спотыкался, но близость лошадей, видимо, давала ему сил, обнадеживая предстоящей кормежкой и кровом. Сердце Гаритоса забилось чаще. В этот страшный день вести от отца могли вызвать такое нужное успокоение. Очередной крик Сандры заставил его крепче сжать бокал. — Держись, любовь моя. Вопреки наставлениям отца, свадьбу они сыграли через месяц после его отбытия к королю. Поспешно? Нет, Отмар так не считал. Их отношения уже были проверены временем, а в беременности уже можно было не сомневаться. Положение незамужней девушки пугало Сандру и Отмар принял решение, чтобы успокоить её. В памяти всплыли слова отца, во время беседы перед отъездом. Я дворянин не по крови, а по происхождению. Мишель выходила замуж за простого солдата. Земли и титул я получил от его величества. Ты же, Отмар, родился уже дворянином. Запомни одно, сын мой. Не дели людей по титулам. Тем более, своих подданных. Это не слуги, которые чем-то тебе обязаны. Это люди, которые приняли твою защиту. Береги их. Без крестьян это баронство превратится в ничто. Защищай их и при защите не разделяй на важность. Беда одинокой старушки такая же важная, как беда трактирщика или кузнеца. Будь добр и справедлив. Иногда нужно будет проявить жесткость. Именно жесткость, а не жестокость. Это, пожалуй, самое сложное. А что до твоих отношений с той девушкой… Я всего лишь барон и не вижу причин противиться неравному браку, если это действительно любовь. Но я прошу тебя подождать. Вернусь домой, обдумаем всё еще раз и сыграем свадьбу. — Гонец из Лордерона! — торжественно объявил Бернард. Отмар поспешно вернулся в кресло за стол, отгоняя дымку воспоминаний. — Налей ему для начала, замерзший весь, — Отмар с сочувствием посмотрел на красное от обморожение лицо вошедшего парня. — На кухню бы отправил сначала. — Просили не откладывать, — просипел парень и сразу зашелся в кашле. Бернард налил перцовки в свой бокал и передал гонцу. — Пей, не бойся. Свои все, служивые. Как звать-то? — Кхе… Гех… Генри, сэр, — дрожащими руками он подхватил кубок и залпом опрокинул в себя, после чего снова закашлялся и покраснел, но то уже был здоровый румянец, а следы холода. — Может, на кухню сначала всё-таки? — Отмар с сочувствием смотрел на курьера, под которым уже собралась лужа талой воды. — Нет-нет, депеша три креста, нельзя откладывать, — он достал из недр одежды конверт, помеченный тремя крестами. Бернард не сдержал удивленного присвистывания. Забыв о субординации, он обошел стол и устроился по правое плечо Отмара. Гаритос пошарил рукой по столу, пытаясь найти нож для писем. Отдернул руку, когда случайно напоролся на кончик лезвия, но сразу же взял нож и незамедлительно вскрыл конверт, доставая письмо подрагивающей рукой.Лорд Отмар Гаритос, я приказываю Вам незамедлительно собрать войско и как можно скорее выдвинуться в Лордерон. Надеюсь на Вашу расторопность. Теренас Менетил II, король Лордерона.
— Ни слова об отце… — Но он и не в Лордероне, вероятно, он всё еще занят в Штормграде. — Простите, что вмешиваюсь, — Генри дождался, когда Отмар закончит читать письмо. — Штормград пал. Лордерон принял беженцев. За стеной послышался долгожданный детский плач. — Барон Гаритос! — Бернард, прихрамывая, подбежал к курьеру. — Где Гэрроул?! — Простите… я не слышал о нем. Возможно, просто не заметил, — курьер старательно отводил взгляд. Отмар устало потер лицо ладонями. В коленях поселилась какая-то слабость, что мешала подняться, а язык будто онемел. — Поздравляю, барон! У вас сын родился! — радостно оповестила вбежавшая в комнату повитуха.