я живу (и мы живём)

      Если отодвинуть шторы и взглянуть на улицу, можно увидеть прохожих. Кто-то шепчется в углу, кто-то идет вдалеке, его видно только краем глаза. Пытаешься присмотреться к мимолетному образу, но он в спешке уходит из поля зрения и пропадает в тумане. Незнакомец.       Ложка скребёт по металлу. Через утреннюю дымку ничего не кажется несчастным: вроде и не весело, но и не грустно одновременно. Штора опускается на своё привычное место: на улице все равно нет ничего интересного. Одни и те же незнакомцы проходят мимо окна каждый день, и они так и остаются незнакомцами, неважно, сколько времени тут живут. Те, о которых ничего не знаешь. Просто тела, двигающиеся куда-то. — Я уйду сегодня, — Пётр подносит чашку чая с отколотым кусочком к губам. — Возможно, не вернусь до обеда. — Его выражение лица лежит где-то между улыбкой и нахмуренностью, но оно вполне спокойно.       В целом, они и не были несчастны: например, между ними были и такие моменты. Их чай медленно стынет. — Да, хорошо, — бормочет Ася. Казалось бы, они всё время что-то неизбежно делали, словно никогда не прекращали двигаться. Её это вполне устраивало. Чем больше двигаешься, тем меньше времени у тебя остается на раздумья, но также это истощает. Были дни, когда они просто приходили домой и ничего не делали, просто сидели, разговаривая о чём-то непонятном и неважном. — У меня тоже есть дела.       Им не было плохо, но Ася не была уверена, что они были счастливы. Они вертелись как могли, с тем, что у них было, и это никак не менялось. — Будь осторожна, — говорит Пётр. — Я всегда осторожна, — звучит как предупреждение. Они начали играть в эту игру волнения ещё давно и никогда больше не переставали волноваться. Хоть для волнений и было бесконечное количество причин, Ася думала, что лучше на этом не зацикливаться.       Она предпочитала продолжать двигаться вперед, и лишь изредка прошлое возвращалось, вторгалось в её сны и напоминало, что оно ещё тут и никуда не уйдёт, хотя лица и воспоминания становились всё более и более расплывчатыми, а все прошлые моменты просто оставались глубоко в памяти. — Ты много волнуешься, — с насмешкой говорит девушка, с насмешкой над собой, Петром и их глупой игрой в беспокойство.       Хоть и больше искоса глядя друг на друга, чем искренне улыбаясь, они оба могли друг друга понять, а жизнь, которую они устроили, казалось им вполне сносной. Ася удивляется, как они так долго живут вместе. Наверное, они оба не знали, куда больше идти, либо они уже настолько привыкли к компании каждого.       Обычно, конечно, Корнева об этом не задумывается, — она просто вздыхает и продолжает двигаться дальше, хотя чувства прилипают на каждом шагу, словно какие-то паразиты.       Ася пробует чай. Он остыл. — А я, наоборот, не думаю, что ты волнуешься достаточно, — Пётр сильно изменился и ни капли не изменился одновременно. За его улыбкой скрывается много. Ася замечает морщины на его лице, когда тот улыбается. Из всех тех, кого они знали, только они сидят здесь, за кухонным столом, в это тихое утро, в тишине и покое. — Если я буду волноваться так же много, у меня морщины как у тебя будут, — Анастасия ставит чашку чая на стол. Пётр хмурится от этого упоминания.       Иногда Ася забывает, к чему она двигается, быстро идя к месту назначения с какой-то определённой целью. В следующее же мгновение она ходит по незнакомым и смутным местам, от которых по её спине пробегает дрожь. Старая боль возвращается словно новая. Девушка может по шагам вернуться к местам, которых больше нет. Эта боль чувствуется словно ностальгия. Корнева останавливается на пару секунд, чтобы перевести дыхание, и продолжает идти дальше с тем самым инстинктом, который чувствуешь глубоко внутри и который толкает тебя вперед. Он всё время надоедает и ноет, что кажется, будто было бы легче остановиться и больше никогда не двигаться.       Но она находит пребывание в одном и том же месте раздражающим и утомительным. Поэтому она идёт куда-то, говорит с кем-то, делает то, что надо делать. Глубоко в душе Анастасия — солдат, никогда не перестающий желать схватиться за что-то и бороться с ним. Построить новый мир, найти цели и изменить что-то. Во рту у неё все ещё остался привкус пепла и запах сажи. Обман носа и рта, чувствующих запахи и вкусы, которых нет.       Повернув голову, Ася увидит, что находится за ней — неполная картина, составленная из того, что только её взгляд может уловить. Прищуривается, чтобы разглядеть всё лучше, то оглядываясь назад, то глядя вперёд. Время идёт, пока люди уходят, призраки и кошмары цепляются за темноту в её глазах и свет, которого больше нет там. Она не та лучшая версия себя, какой могла бы быть. Девушка проводит пальцем по защелке двери и уходит. Хмурится и пытается забыть обо всём.       Бывает, ночью она просыпается в холодном поту, едва по началу даже видя потолок через дымку удивления и сонный ужас кошмаров. Единственное, что её заземляет, — простыни между её пальцев и чужое дыхание рядом. Взволнованная, девушка делает глубокий вдох. Ася здесь не одна — Пётр спит, похожий на труп, когда не ворочается от собственных кошмаров. Его дыхание ровное и спокойное. Она смотрит на него спящего. Присутствие Петра дарит комфорт.       Асе не хотелось бы ничего больше, чем собрать старые воспоминания и сожаления, всё и всех, кого она знала, и кинуть это в большой костер. Может, даже самой броситься в этот огонь для профилактики, сгореть дотла и восстать из пепла.       Время летит, и она никак не научится с этим жить. Она пододвигается ближе к спящему Петру, закрывает глаза и старается ни о чём не думать.       Они одни.       Когда Ася просыпается, чувствует, что тепло рядом заменила пустота. Но она продолжает двигаться, несмотря на плохие сны и бессонные ночи. Ностальгические боли и горе одновременно заставляют идти дальше, хотя множество других людей не смогли сделать это. Корнева ещё не закончила. Всегда есть работа, которую нужно доделать.       Асе интересно, доделает ли она однажды эту работу.       Закрой шторы и не дёргайся — умение, приходящее за годы попыток убежать от чужих взглядов и оставаться незамеченным. Не слушай людей, что-то обсуждающих на улице, которую ты всё равно не видишь, хотя до ушей доносятся звуки, пока ты сидишь за столом и пытаешься заняться чем-нибудь. Люди приходят и проходят через чужие жизни; ты видел это уже так много раз. Все они — просто прохожие, идущие каждый по своей траектории. Это то, что со временем принимаешь, иногда люди просто приходят и уходят, — единственное, что остаётся неизменным.       «Я о тебе беспокоюсь» — хотел бы сказать Пётр, но он прикусывает язык и старается сидеть смирно.       «Будь осторожна» — думает он. Горячий чай в кружке помогает его рукам дрожать меньше. Старые друзья приходят в мысли Белова и заставляют его задуматься. Друзья, которых так давно знаешь, что чувствуешь, что не знаешь их вообще. Всё, что он может сейчас сделать, — пожелать им всего наилучшего, когда они уже давно уехали в далёкие края. Нет мира, в котором они могли бы все жить спокойно, остаётся только мечтать. — Я уйду сегодня. — Пётр никак не перестанет давать обещаний, которых сам не может выполнить. Нет никакой гарантии, что он будет осторожен. Жизнь всегда остаётся непредсказуемой и неопределённой. Обещание так и остаётся несказанным висеть в воздухе. Пётр говорит, что вернётся, даже если ему будет плохо.       Ася снова выглядывает из окна — по привычке ли или просто из интереса? Что-то бубнит про себя. Их чай на столе остывает, она хмурится и отпускает штору, ничего не говоря. Это та хрупкая жизнь, которую они как-то построили для себя и, какой бы хрупкой она ни была, они оба не хотели бы на ней останавливаться. — Я всегда осторожна, — Корнева откидывается на спинку стула и вздыхает. — Ты правда слишком волнуешься. — Это правда, он слишком много волнуется, но для этого есть весомая причина, когда всё, что у них есть, могут забрать в одночасье. Те, кто были здесь сейчас, в следующий момент могут уже тут не оказаться, к тому же…       Пётр делает большой глоток чая и старается напомнить себе, что он ещё здесь, а не там. Мысли это просто мысли, тем более, они с Асей проделали такой большой путь, они что, не смогут пройти дальше? Удача должна быть на их стороне сейчас. Девушка улыбается, и, даже если ей что-то не нравится, она не говорит об этом, а продолжает с тем же упорством бежать вперёд.       То, как им удалось продержаться вместе так долго, остаётся загадкой, но Петру это даже нравится. Хотя старые привычки и воспоминания продолжают беспокоить его, он чувствует, что обязан жить такой жизнью, которую создал, даже если это трудно. Их жизнь не стала менее насыщенной, чем раньше: они продолжают бороться, каждый как может. В конце концов, оба понимают, что даже если им захочется перестать сражаться, они не могут. Они натренированы фокусироваться на какой-то задаче. В какой-то момент проигрываешь, и не можешь заставить себя отдохнуть. Отдых подобен проигрышу, проигрыш подобен сдаче.       Мысли Петра часто его беспокоят, напоминают, где он и кто он есть. Мужчина полностью знает, что никогда не искупит то, что сотворил. Нельзя воскресить человека, нельзя перед ним извиниться. Мертвецы так и остаются преследовать его во снах. По крайней мере, бывало и хуже.       Он больше не ругается с призраками, просто выслушивает всё, что они говорят, заведомо зная, что это правда. На ум приходят старые друзья. Иногда хочется написать письмо каждому, хотя никто его никогда не получит. Ему трудно излагать мысли на бумаге. Никогда не было дара к письму, да и сейчас нет.       Бывают дни, когда Пётр с Асей ссорятся и бранятся. Старые секреты, боль и предательства, бессмысленные споры о чём-то неважном, хотя кажется, что в этот момент они имеют значение, когда раны каждого открыты и кровоточат, а искры между ними грозят возгореться алым пламенем. Они спорят и спорят, говоря вещи, которые никогда не хотели бы сказать. Недопонимания и боль, которые они никак не отпустят. И даже когда Пётр извиняется, Ася понимает, когда он правда сожалеет, а когда притворяется, только чтобы спор прекратился. Лицо её начинает краснеть от ярости, а голос становиться всё злее, — сложно прятать чувства от того, кого так долго знаешь. Ссорясь, она машет руками, накидывает на плечи пальто и в гневе уносится прочь. Пётр лжет, Ася это знает и ненавидит ложь больше, чем что бы то ни было. Тот просто смотрит как она уходит, и принимается за уборку осколков разбитой посуды, после того как дверь громко захлопывается. Иногда Ася приходит через некоторое время, иногда и вовсе пропадает на несколько дней, и Пётр одиноко сидит дома, чувствуя ту пустоту, которую Корнева после себя оставила. Девушка либо приходит, либо Пётр отправляется на её поиски. Они не извиняются перед друг другом, а просто вместе идут домой, когда под хмурым небом начинает идти дождь. — Извини, я не должен был такое говорить, — и на каком-то уровне они понимают друг друга. Им обоим одиноко, когда они ссорятся и разбегаются. В конце концов, только они вдвоём из всех друзей остались вместе. — Давай пойдём домой, — Пётр держит в руках зонт, прикрывающий обоих от ливня.       Руки Белова продолжают дрожать, как бы он ни старался унять их. Воспоминания и сожаления никогда не уйдут от него. Пётр знает, что никогда не будет куда-либо полностью вписываться. Когда его руки дрожат сильнее обычного, Ася держит их в кулаке, словно пытаясь сказать: «Я здесь, и я всегда буду рядом, тебе не надо делать всё одному». Иногда он и правда забывает, что он не одинок. Её руки горячие, а его руки холодные, они контрастируют тем, чего так не хватает каждому.       Так что Пётр терпит неопределённость, волнения, ссоры, сожаления и воспоминания. Работы остался непочатый край, но так всегда и было. Так много всего он должен сделать сам, и всегда будет ещё больше, но попытка не пытка. Белов продолжает держаться. Он пока не мёртв, хотя так близко подходил к смерти. И если он закроет глаза, то пропустит моросящий дождь и тихие извинения за сказанное погорячившись.       Пётр всё-таки возвращается домой, как и обещал, хоть и не после обеда, а позже. Сильно уставшая Ася уже спит, а её пальто висит на крючке у двери. Белов падает на кровать, и устало думает, что они ещё живы. Благодаря случаю и удаче они всё ещё здесь, дышат и живут, по крайней мере, сейчас. Это не легко, но они вместе. Голова Аси покоится на плече Петра, пока тот засыпает.       «Будь осторожна», «я тоже не могу тебя потерять», «ты меня знаешь» звучат в этих стенах уже долгое время.       Шторы задёрнуты, на улице пусто. Чашка с отколотым кусочком лежит в углу, никто больше не сидит за столом. Опустошённая и потерянная, Ася в отчаянии опрокидывает чашку, и та разбивается на мириады маленьких осколков. — Ты тоже должен был быть осторожен, Петя…