Последний шанс

      БонИ вновь и вновь перечитывала конспект и злилась сама на себя - буквы разлетались в разные стороны и не собирались сливаться в слова. Усталость напоминала о себе болью в висках и темными кругами под глазами. Но деваться было некуда. Оставалось всего пара месяцев до сдачи итоговых экзаменов и защиты, а, значит, нужно было хорошенько потрудиться - не зря же дядя МуЧи вставал каждый день ни свет, ни заря вот уже четыре года подряд.       Лампа слабо отгоняла от стола с учебниками и девушки темноту ночи, но БонИ не особо обращала на это внимания. Ей нужно было закончить доклад по специальности, а затем еще раз просмотреть новости о Жнеце.       Не успели утихнуть волнения с того дня, как общественность сотрясало дело Хищника, и вот Муджин стали тревожить новости о жертвах странного маньяка, который расправлялся со своими жертвами, почти всегда пожилыми людьми, посредством оскопления. Случаев было несколько и просматривалась даже определенная тенденция. Как сценарист детективного шоу, БонИ заинтересовалась и, прежде чем предложить это дело для выпуска в эфир, даже пыталась обсудить это с аджосси, но МуЧи наотрез отказался обсуждать данную тему и, чуть ли не ругаясь, рекомендовал девушке тоже не совать нос в это дело.       С одной стороны, БонИ понимала, что все это рискованно, с другой - погоня за психопатами лично для нее было сродни крестовому походу: она верила в то, что зло должно быть изобличено и наказано. За это ее очень часто ругал аджосси, но девушка не сдавалась, а потому проглядывала новости на всевозможных порталах, собирая по крупицам информацию об этом загадочном Жнеце и даже не страшилась посещать места преступления. Но все, что она находила, не интересовало ни следователей, ни ее телеканал. Если раньше она могла попросить помощи в поиске информации, то сейчас ей вход в полицейский участок Муджина был закрыт - аджосси лично попросил капитана Бока выставлять обнаглевшую девчонку за дверь. Все, что ей оставалось, это копить материал всеми доступными ей способами.       Взгляд девушки вновь скользнул по брошке рядом с фотографией, на которой они с бабулей еще были вдвоем и улыбались. БонИ с нежностью погладила такую дорогую для нее безделку, а затем ее глаза заволокла пелена слез.       - Смотри, бабуля, я скоро окончу университет, - подавляя всхлип, прошептала девушка. - Если бы не... ты была бы рядом...       Имя бывшего возлюбленного для нее стало табу, ночным кошмаром. Если раньше злость на него и обида глушили другие чувства, служили отличным щитом, то в последнее время все чаще БонИ по ночам задыхалась в подушку от слез, боясь, что аджосси и аджума услышат ее и начнут расспрашивать, а она выложит им все, как на духу. И про то, что все еще помнит его, и про то, что не может смириться. Ни с тем, что он убил ее бабушку, ни с тем, что его больше нет. Днем заваливая себя учебой и работой, ночью БонИ перечитывала страницы из папки, которую ей передала госпожа Ким, скрываясь с малышом у нее дома.       Об этой папке не знал никто, кроме них двоих. БонИ даже дяде МуЧи не сказала. Сначала она хотела порвать ее, даже не читая. Затем хотела отнести в полицию. Потом заветный конверт пылился среди конспектов. Но после встречи с Пак ДжеХи, когда воссоединившаяся семья продюсера Чхве пришла к ним с аджосси в гости, БонИ все же решила открыть заветную папку.       Прочитанное почти не изменило ее отношения к Чон БаРыму. Оно перевернуло все с ног на голову, подмешав в котёл к сожалению, боли, ярости и печали щепотку сочувствия и тоски, но еще в большей мере стыд за то, что она все это ощущает к чудовищу, так ловко игравшему ее чувствами.       Участившиеся походы в спортклуб были лишь временным спасением. Но и там ее не оставляли флэшбэки про все их противостояния. Обида, досада, гнев и ощущение никчемности вскипали в жилах и БонИ делала себе такими вылазками только хуже.       Множество слоев мешковатой одежды прямо кричали о том, что девушка не хочет выходить из кокона воспоминаний и привычных состояний.       То, что рассказала ей уникальная ДжеХи, по памяти пересказавшая их разговоры с братом, произвело сильное впечатление на девушку и на самом дне ее измученной души подняло голову сострадание, которое она так часто дарила БаРыму до того, как поняла, кто он на самом деле. Тут же всколыхнулись и боль утраты, и чувство причастности к его грязным делам...       Единственным якорем ее отношения к этому чудовищу была, как ни странно, подвеска, которую он ей подарил. Почему, почему она была так слепа и глупа, что не поняла, из чего это злосчастное украшение было сделано??? КонНам сразу это понял... Какая же она дура... А хотя... Символично-то как... ошейник из зубов его жертв для новой жертвы... Ранее так бережно хранимый, кулон из кошачьих зубов вместе с бабушкиной брошкой стал девушке напоминанием о том, что она слишком доверчива.       Выйдя во двор, БонИ умылась прохладной водой и посмотрела на небо. В это время года, когда сакуры уже почти отцвели, они с БаРымом впервые поцеловались и она обещала ждать его даже до старости, лишь бы он вылечился.       Отвесив себе звонкую оплеуху, БонИ встряхнула головой и вернулась к себе.

***

      - Как часто вы вспоминаете те события? - Доктор Хван не отрывает глаз от своего блокнота.       - Стараюсь как можно реже, - резко отвечает БонИ. Кушетка в кабинете психолога жесткая и неудобная. Свет слишком резкий. Иногда девушке кажется, что это допрос, а за ней внимательно следят. Особенно если учесть, что за все сеансы доктор Хван ни разу не предложила ей попытаться простить Хищника и продолжить жизнь. Не то, чтобы БонИ горела желанием это сделать, но во время именно прощение и прощание с травмирующим опытом, а не многократное повторение произошедшего и воспоминания о мельчайших деталях, помогают людям с психологическими проблемами преодолеть трудный период.       Если бы от нее зависело, то она бы больше никогда не возвращалась к этой странной женщине, что будто пыталась закопаться нарощенными ногтями прямо к ней в душу. Но сеансы были частью комплескной программы поддержки пострадавших от рук психопатов и отказавшись от психологической поддержки, БонИ потеряла бы скидку на учебу, без которой аджосси бы пришлось продавать не яйца, а собственные почки, чтобы вывести ее в люди.       За все годы обучения БонИ так и не смогла обрасти друзьями. Конечно, никто ее больше изгоем не считал, но она сама не могла преодолеть себя и начать знакомиться с кем-то. Из привычной ей трех мушкетеров в живых остался только ДонГу, да и тот с головой окунулся в семейную жизнь. Зато ей нравилось иногда созваниваться с КонНамом и ЮНой, которые, как оказалось, учились в одной школе и даже вместе вели свой блог школьных расследований, а реже с продюсером Чхве, которая отказалась от карьеры журналиста и теперь наверстывала упущенное время с сынишкой и родителями. ДжеХи ей нравилась, БонИ даже восхищалась феноменальной памятью девушки, но проклятые мысли о том, что она была сестрой БаРыма, каждый раз возвращали ее на исходную, где она горела в пламени отвращения к самой себе.       В конце концов, БонИ сама осознавала, что по большому счету между ней и БаРымом ничего не было, кроме обмана и влюбленности в иллюзорный образ. Но зачем же он звал ее перед смертью, зачем заикнулся про новую жизнь? Искренне хотел извиниться? Или снова хотел посмеяться над неуверенной сиротой, что была так глупа, что первая предложила пожениться? В конце концов, чтоб защитить ее, он убил эту тварь, Кан Доксу. Но ради нее ли? Или это была борьба за влияние между двумя хищниками?       От подобных мыслей болела голова и щемило сердце. Но перестать себя думать о нем она не могла.       Все, что ей оставалось, с наступлением нового дня наряжаться в беззаботную улыбку и вгрызаться с остервенением в учебу и искать сенсации для своей работы. А вечером, когда аджума уже спала, а аджосси еще не вернулся со склада, выть от тоски по разрушенным мечтам...