Сквозь года

      В жизни всё когда-то заканчивается.       Счастье не может длиться вечно. Так и произошло с нами. Мы с моим молодым человеком в тот день отмечали годовщину наших отношений, разумеется, тайно. В Советском Союзе не только секса не было, ну, как минимум, все считают, что не было. Этот день был такой счастливый. Мы накопили немного денег, чтобы сходить в кафе. Народу было много, но место мы всё же нашли. Зарабатывать деньги, будучи подростками, которые только что школу закончили, было сложновато, но мы справлялись. Родители, к сожалению, не могли дать столько, сколько было нужно. Но мы не унывали. Трудиться на благо Советского Союза — вот цель нашего существования. Хоть и работали мы за копейки. Народ долго не понимал, что его обманывают. Истребляют как скот для потехи верхнего слоя общества. Все равны, да кто-то ровнее. Мы с Антоном всегда боялись, что про нас узнают. Ведь это донос и двадцать пять лет лагерей. Долгие годы жизни в ужасных условиях, в которых невозможно выжить, за любовь. За то, что мы умеем любить и быть любимыми. Неужели это преступление? Власть всегда считала, что она может позволить себе всё. Да вот только эта власть без нас, без обычных советских граждан — никто. Мы строили эту страну из обломков Империи. И где наше спасибо? Но да ладно. Вернёмся к нашей истории. Мы отмечали годовщину. Три года вместе. Был отличный летний день.       — Антон, спасибо тебе за то, что ты появился в моей жизни. Ты самый яркий лучик света, который освещает мне всю дорогу жизни. Я надеюсь, что этот миг никогда не кончится. Скоро мы будем поступать на вышку, не будем больше сидеть за одной партой, но мы всегда будем вместе. Обещай мне, что всё будет так.       — Арс, я тебе обещаю, я всегда буду рядом. Чтобы не случилось, мы всегда будем вместе.       — Как бы я хотел тебя поцеловать, — на ушко прошептал Арсений.       — Тише, пойдём домой? , — Антон улыбается во все зубы.       — Стой, слышишь? Объявление какое-то на улице, давай послушаем? — Арсений насторожился.       — Конечно, пойдём.       «Граждане и гражданки Советского Союза! Советское правительство и его глава — товарищ Сталин — поручили мне сделать следующее заявление: сегодня, в четыре часа утра, без предъявления каких-либо претензий к Советскому Союзу, без объявления войны, германские войска напали на нашу страну, атаковали наши границы во многих местах и подвергли бомбёжке со своих самолётов наши города — Житомир, Киев, Севастополь, Каунас и некоторые другие, причём убито и ранено более двухсот человек. Налёты вражеских самолётов и артиллерийский обстрел были совершены также с румынской и финляндской территории.       Это неслыханное нападение на нашу страну является беспримерным в истории цивилизованных народов вероломством. Нападение на нашу страну произведено, несмотря на то, что между СССР и Германией заключён договор о ненападении, и Советское правительство со всей добросовестностью выполняло все условия этого договора. Нападение на нашу страну совершено, несмотря на то, что за всё время действия этого договора германское правительство ни разу не могло предъявить ни одной претензии к СССР по выполнению договора. Вся ответственность за это разбойничье нападение на Советский Союз целиком и полностью падает на германских фашистских правителей…»       Кажется, на этом моменте и закончилась наша жизнь. Наша мирная, нормальная жизнь.       — Арсений, мы обязаны записаться добровольцами, — взгляд у Антона был одновременно суровым и испуганным.       — Ты готов на этот шаг?       — Наши отцы военные, они были готовы отдать жизнь за нас. Нам следует отплатить тем же, — голос почти не дрожит, но доля опасения есть.       — Я пойду туда же, куда пойдёшь ты, — Арсений пытается взглядом успокоить Шастуна.       А намерения у Антона были серьезные. Парни только закончили школу, поэтому их отправили учиться в артиллерийское училище. Учеба заняла несколько месяцев. Антон выучился на связиста, а Арсений на младшего лейтенанта. Учеба в училище им во многом помогла. Потому что добровольцам, которые становились рядовыми солдатами, выдавали отвратительное оружие. Иногда оружие из тира. Армия большая и на всех запасов не хватало. Антон это понимал, поэтому и надоумил Арсения пойти в училище. И теперь Попов, хоть и младший по званию, но офицер. Рядовых солдат в Советском Союзе использовали как пушечное мясо. Им приказывали идти на пушки и танки с обычным оружием. Если солдат предлагал что-то вроде «товарищ офицер, может, подождём пока стемнеет и закидаем немцев гранатами?», то его расстреливали. Это война своих против своих. В начале сорок второго года мы попали на фронт. Нас отправили под сам Сталинград. Это место наиболее нуждалось в нашей защите. Но мы пока только добирались до туда. У нас был очень недурной батальон в главе с комбатом Стасом Шеминовым. Неплохой парень, но строгий. Арсений же командовал небольшим взводом, но и этим был очень доволен. Особенно за него гордился Антон. Они всё ещё не могли открыто показывать свои чувства, но всегда были рядом. К тому же Шеминов часто делал так, чтобы они работали в разных местах. Кто знает, специально или случайно. Но они не жаловались. Любовь любовью, а война по расписанию. Первые два года Советская армия терпела поражение. Причины никому не были известны. Советский человек отдавал себя целиком, ради победы. Они работали на сто двадцать из ста процентов.       Антон заходит в землянку.       — Арс, как долго мы будем идти? Мы окапываемся третий раз за дорогу. Сколько это будет продолжаться? Холода страшные, — Антон устал.       — Честно? Сам не знаю. Я вообще не уверен, что мы по направлению к Сталинграду идём. Нам ничего не докладывают. Говорят, Матвиенко вчера языка (так называли немцев, владеющих информацией, что будет делать немецкая армия) поймал. Молодец парень. У меня во взводе парень есть очень толковый — Димой звать. Мы вчера вместе в окопе сидели, разговорились. Оказалось, что он до ранения был танкистом. Уже успел в госпитале отлежаться, — для Арсения война уже стала чем-то обыденным. Он просто пытается искать радость в мелочах, в разговорах. Он здесь, потому что это его долг. У Антона же ситуация немного иная. Ему всё ещё страшно. Говорят, что после первого убийства на войне людям уже не страшно. Люди готовы пожертвовать собой. Они ложатся с гранатами под танки, идут на пролом на пушки. Но Антон был не из их породы. Отец у него военный и всю жизнь пытался научить мальчика военному делу. Отца убили на Первой Мировой войне. Антон считает, что он должен продолжить дело отца. Только вот не годится он на это. Шастун неуклюж и медлителен для войны. Связист из него и вправду неплохой, но, если дать ему оружие, то ничего хорошего не выйдет. Ему очень стыдно за это. Парень считает, что подводит отца. Для него война — это настолько страшное событие, что даже присутствие любимого человека не спасает. И этими переживаниями он может поделиться только с Арсением. Если комбат узнаёт, что кто-то трусит, не выполняет свои обязанности, не идёт в наступление — арест. Шеминова многие любили, он настоящий Сталинист. Закон и устав соблюдает дотошно точно.       — Арс, почему я такой? Я ни на что не гожусь. Почему ты вообще выбрал меня? Я будто не отсюда. Не из Советского Союза. Мне страшно. Даже говорить это страшно. Если кто услышит — донос. Меня сегодня пытались научить стрелять. Снова. Видел бы это мой отец, он бы снова умер от стыда. Я подвёл его, — голос у Антона дрожит.       — Антон, это не так. Просто ты создан для другого. Отец бы гордился тобой. Тебе нелегко даётся военное дело, но ты стараешься изо всех сил. Мое сердце выбрало тебя, потому что ты настоящий. С тобой я чувствую себя под защитой. Иди ко мне, — Арсений раскрыл руки для объятий.       — Ты уверен, что никто не зайдёт? — у Антона на войне появилась легкая паранойя.       — Уверен. Иди сюда.       Антон очень крепко обнимает своего парня. Так, будто бы в последний раз. Он всегда боится, что рано или поздно это так и будет.       — Всё будет хорошо, слышишь? Мы разобьём врага и заживем с тобой счастливо. Я тебе обещаю, — Арсений гладит Шастуна по голове.       — Я люблю тебя, — шёпотом говорит Антон.       — Я тебя тоже, — также шёпотом отвечает Арсений.       Это были немногие счастливые моменты на войне. Для многих солдат это водка да хлеб, а для них двоих это любовь.       — Зачем нужна война? Ну правда. Умирает огромное количество людей, а из-за чего? Из-за того, что два политика поссорились? Почему должны умирать мы?       — Антон! Тише, нас могут услышать. Мы защищаем Родину. На нас напали, и наш долг защитить нашу землю. Мы должны избавить мир от фашистов, — Арсений всегда пытается не заводить разговоры на подобные темы, но Антон их очень любит.       Антон будто не до конца понимает всю опасность ситуации. Он такой наивный. Даже война не смогла его поменять. Но кое-что он умел хорошо. Он часто приносил «подарки» (вещи, которые остались у убитых солдат, либо вещи, которые украли у них на территории) от немцев и добывал дополнительную еду. Так получилось и на день рождения Арсения. Двадцатого марта они уже были на полпути к Сталинграду. Здесь они остановились, потому что увидели КП (командный пункт) немцев, который удачно атаковали. Попов проснулся от запаха чего-то жареного. Открыв глаза, он увидел на столе жаренного зайца, водку и Антона, сидящего за столом.       — Доброе утро, — улыбка Антона озаряет всю землянку.       — Доброе, по какому поводу праздник, — Арсений совсем не следил за календарём.       — Дурак, ты что, не знаешь? Сегодня родился самый дорогой мне человек. Не знаешь, случаем, как зовут? — Антон хитро улыбается и подходит к Арсению. — Это тебе, с Днём рождения, — протягивает дорогие немецкие часы.       — Откуда? Как? — Попов поражается проворности Антона: везде залезет и что-нибудь заберёт.       — Ради тебя я и не такое достану, — глаза блестят. Впервые за несколько месяцев. Арсений проверяет, нет ли никого возле землянки и закрывает дверь.       — Я люблю тебя, — Арсений целует Антона.       — Сегодня у нас, можно сказать, выходной. Можем наконец-то побыть вдвоём. А завтра меня отправляют с Димой Позовым и не нашим отделением. Я точно не знаю куда, но, вроде, Серёжа Матвиенко из того отделения увидел на холме НП (наблюдательный пункт) немцев. Стас решил, что нужно это обязательно проверить, — Антон слишком спокоен.       — Будь аккуратнее, — Арсений всегда волнуется за своего мальчика.       Этот день они провели вместе. Давно такого не было. Вечером к их попойке присоединился Дима.       — Здарова, мужики. По какому поводу праздник? — Дима всегда был жизнерадостным и улыбался.       — У Арсения день рождения.       — О, наливайте, мужики.       Антон достал стакан и налил водки. Парни разговорились. Водка неплохо развязывает язык.       — Меня дома ждёт жена и дочка. Когда меня ранило, я уж думал, что не увижу их больше никогда. Но обошлось, а у вас как на личном? — Диму интересует эта тема, потому что он часто видит этих двоих вместе. У него есть догадки, которые он не может при ком-то высказать вслух.       — Я не женат, — холодно отвечает Арсений.       — Ну, это понятно. Такие браки нигде не разрешены, — Дима слегка разошёлся.       — Это не то, о чем ты подумал, — Антон напуган.       — Да, че вы? Я могила. Даже не знал, что на войне такие есть. Мужики, вы так друг на друга смотрите. Но не думаю, что кто-то ещё знает. У нас ребята не очень смышлёные, — Дима смеётся.       Антону и Арсению очень неловко. Они очень боялись, что кто-то узнаёт. Их пугает не смерть в бою, их пугает смерть в трудовом лагере. Тем более по такой статье.       — Че напряглись? Всё хорошо, правда, — Дима пытается разрядить обстановку.       — Просто неожиданно, что кто-то всё-таки догадался. Ты сам понимаешь, чем нам это грозит, — Арсений пытается скрыть свои опасения по поводу Димы.       — Конечно понимаю, поэтому и не скажу. Вы тут нужны, а не в лагере. Там людей хватает.       — Полностью согласен. Нам туда не надо, — Антон не скрывает, что немного напуган.       — Главное, чтобы наш комбат не узнал. Он со многими добрый, но закон соблюдает. Меня он почему-то невзлюбил сразу, но многие его хвалят. Впрочем, всё, что будет сказано здесь, останется здесь, — Дима был серьёзен.       — Спасибо, — коротко отвечает Арсений.       Дима появлялся у Арсения и Антона в землянке часто. Они сдружились. Прежнее напряжение сошло на нет. Парни пили, шутили, смеялись. Но вернёмся на время позже. Отправка солдат на НП врага.       Антон, Серёжа, Дима и ещё трое солдат собрались в путь.       — Не страшно тебе, Антошка? Ты у нас самый молоденький, — говорит тридцатипятилетний Серёжа.       — Да ниче мне не страшно, — обижено отвечает Антон.       — Да ладно тебе. Всем нам страшно. Просто нужно уметь перебороть этот страх, принять правильное решение.       — Дмитрий, ну вы и философ, — смеётся Серёжа.       — Иди ты, — толкает его в плечо Дима.       — Вы друзья? — спрашивает Антон.       — Вместе в сорок первом воевали. Мы танкистами были. Меня ранили, поэтому я теперь рядовой, а у Серёжи высшее инженерное образование и, когда их инженер умер, его вместо него поставили. Не сложилось у нас с танками, — Дима улыбается.       — А сколько тебе лет? — спрашивает Антон.       — А мне тридцать, надеюсь, и ты доживешь до моих лет, ты парень толковый, — отвечает Дима.       — Спасибо, конечно, но я даже стреляю плохо, — Антон смущается.       — Зато сколько пользы от тебя! Ты столько вещей у немцев забрал, что они там скоро с голой жопой останутся, — Дима смеётся, а Антон смущается только сильнее.       — Нас, кстати, скоро должны к вам, под крыло Шеминова, перевести, — говорит Серёжа.       — А с чего бы? — не понимает Дима.       — А с того, что нас осталось совсем немного. Мы возвращались с битвы, когда встретили вас. Нас из ста пятидесяти человек двадцать осталось. Мы итак небольшой батальон были. Комбат наш умер, решено было к вам присоединиться, — ответил Серёжа.       — Умное решение, однако. Теперь вместе будем, — Дима даже рад, что они с Сережей будут в одном батальоне.       — У нас недавно пять человек умерло, может, Серёжа к нам во взвод попадёт, — тихо говорит Антон.       — К Арсению-то? Будет вообще отлично. Парень что надо. Молодой, но умный. Кем он до войны был? — поинтересовался Дима.       — Мы почти со школы сюда. В школе он отличник был, а я троечник. Всегда мне помогал, за одной партой одиннадцать лет просидели. Гуманитарные науки любит, актером хотел стать. Но в итоге мы оба закончили артиллерийское и сюда в начале сорок второго. Мы недавно на войне.       — Не повезло вам, молодым. Мы-то хоть жизнь повидали, умирать не боимся. Война нарушила планы всем, — Серёжа очень сочувствовал им.       — Актером? Как интересно. Я почему-то примерно так и думал. У него бы получилось. Вы с детства друг друга знаете? — продолжает диалог Дима.       — С первого класса. Оказалось, что наши родители знакомы были. Мы были очень рады, потому что подружились в первый же день. Эх, скучаю я по родителям. У меня мама Майя. Очень хорошая женщина, врач. Она всегда очень волнуется за меня, письма пишет.       — А отец?       — Умер. На Первой Мировой. Он у меня майором был.       — Наш долг защищать Родину. Земля пухом всем, кто пал за нашу землю, — Дима был настоящим патриотом, как и многие в это время.       — А девушка у тебя есть? — пытается перевести тему Серёжа.       — Есть, — отвечает за него Дима.       — Да, да, есть. Дома ждёт меня, — Антон смущён.       — Здорово, а я так себе никого и не нашёл, — грустно отвечает Серёжа.       — Антох, а мама твоя про девушку знает? — подмигивая, интересуется Дима.       — Да. Сначала говорила, что она мне не пара, что мы должны расстаться, но мы вместе уже три с половиной года. На второй год она смирилась, — Антон пытается не спалить, что девушка у него с сюрпризом.       — Ну, ниче. Скоро война закончится и вернёшься ты к своей любимой, — Дима снова подмигивает.       Их поход закончился удачно. Они атаковали НП врага и почти все целиком вернулись. Одного солдата ранило в ногу, но это было не смертельно.       Антон возвращается в землянку, и его встречают тёплыми объятиями.       — Когда мне сказали, что кого-то ранило, я не знал, куда себя деть. Боже, как же я волновался. Я не переживу твоей смерти, — Арсений сжимает Шастуна. — Почему Стас всегда тебя куда-то отправляет? Мне так неспокойно, когда ты не рядом. Я всю неделю как на иголках сидел.       — Всё хорошо, я здесь, живой и здоровый, — Антон целует Арсения в волосы.       — Я не переживу, не переживу, слышишь? Ты самое дорогое, что у меня есть, — Попов смотрит прямо в глаза Антону.       — Живи, живи, я тут. И я всё ещё люблю тебя, — Антон пытается успокоить Арсения.       Прошёл почти месяц. Наступает День рождения Антона. Арсений только в апреле начал смотреть в календарь. Он хочет сделать сюрприз, но понимает, что лучше, чем у Шастуна, у него не выйдет. А Антон и не ждёт ничего. Для него главное, что Арсений здесь, живой, здоровый. Ему хватает его любви. Но брюнет всё же нашёл подарок. Он на табак выменял у солдат немецкий портсигар чёрного цвета. Попов знал, что Антон курил сигареты и до войны. На войне это скорее необходимость, чем желание. Проснуться раньше Антона не получилось.       — Доброе утро, именинник.       — Позднее у тебя какое-то утро, — смеётся Антон.       — Это ты у нас ранняя птичка, — Арсений подходит к своей сумке и достаёт портсигар. — Это тебе.       — Спасибо, — Антон осматривает подарок, — он замечательный.       — Я рад, что тебе нравится, — Арсений снова видит улыбку на лице Антона. Ему больше от жизни и не надо. Он мечтает почаще видеть радость на лице Шастуна.       Этот день был сложнее, чем в марте. В апреле наступление было активнее. И в эту ночь им снова пришлось сражаться.       — Шастун! Смотри в оба. Протяни связь, беги! А Позов, пушку направо, — кричит Арсений. Он всегда очень внимателен к действиям Антона. В этом окопе их трое.       — Арсений, связь проложена ещё вчера, — отвечает за Антона Дима.       — Вы вместе были? — недоумевает Попов.       — Да, а что, это тебя так тревожит? — спрашивает Дима.       — Так, вам не кажется, что щас не время разбираться, а? Арс, ты вроде лейтенант, а истерики, как баба собираешься устраивать. Не время! — чуть ли не кричит Антон.       — Мальчишка прав! — подтверждает Дима.       — Стреляй! — кричит Арсений.       В окоп через проход прибегает Серёжа.       — Кажись, отбили, — говорит он, и не все сразу замечают, что у него из руки течёт кровь, но Дима наблюдателен.       — Арсений, зови санинструктора Оксану. Срочно!.       — Да ладно вам. Даже кость не пробило, — отвечает Серёжа.       — Ты дурак? От потери крови у нас большинство солдат умирают. Арсений, зови Оксану, — Дима был непреклонен.       Арсений ушёл за санинструктором и через пару минут они уже были на месте.       — Показывайте раненого, — Оксана — единственный санинструктор на весь батальон.       — Да вот он я, — отвечает Серёжа. — Поцарапался немного.       — Ничего себе поцарапался, — передразнивает его девушка. — Но жить будешь.       Оксана перевязала руку Матвиенко.       — Девушка, вы такая красивая. Оставайтесь с нами, мы вам водочки нальём, — Серёжа ухмыляется.       — Ну, раз вы так просите, конечно, останусь, — Оксана смеётся. Все впятером пошли в землянку.       — Располагайтесь, гости дорогие, — Арсений ставит стаканы на стол и все садятся за него.       — За самую красивую девушку в нашем батальоне, — говорит тост Серёжа.       — Я единственная, — смеётся Оксана.       — За единственную и самую красивую девушку в батальоне, — Серёжа чокается со всеми.       Оксана весь оставшийся вечер кокетничала с Сережей. Его симпатия оказалась взаимной. Остальные же шутили на этот счёт.       — Вы просто мне завидуете, — сказал Матвиенко, когда Оксана уже ушла.       — А чё нам завидовать? Ты у нас один холостой остался, — Дима ухмыляется.       — Арс, у тебя кто-то есть? — спрашивает Серёжа.       — Да. Я с девушкой уже три с половиной года в отношениях, — немного потупив, отвечает Арсений.       — О, прикольно. Антон вроде тоже три с половиной года в отношения, интересное совпадение, — после сказанного Сережей все напряглись, но когда поняли, что он не догадался, выдохнули спокойно.       — Да, просто вышло так. Мы ж с бывшими одноклассницами нашими встречаемся, — пытался выйти из этой ситуации Антон.       — Мы просто в один день договорились девочкам признаться, — Арсений всегда гениально выходил из любой ситуации.       — Всегда мечтал о такой дружбе, как у вас, — Серёжа восхищён, а Дима не удерживается и начинает ржать. — Чё смешного? — не понимает Матвиенко.       — Анекдот вспомнил, — оправдывается Дима, который не может успокоиться.       — А что за анекдот? — Серёжа всё-таки ещё наивнее Антона.       — «В тюремной камере:             — Какой у тебя срок?             — Двадцать пять.             — За что?             — Ни за что.             — Врешь! Ни за что десять дают», — отвечает Дима. Он был знаток анекдотов, так что быстро нашёл подходящее.       Антон и Арсений облегченно выдохнули.       Весёлых моментов было немного, но все они запоминались. Батальон ещё полгода шёл в Сталинград и только к ноябрю они добрались.       18 ноября 1942 год       Мам, завтра состоится битва, от которой зависит всё. Мы обороняем Сталинград, как можем. Половины батальона уже нет. Но мне уже не страшно. Я готов умереть за Сталинград, иначе немцы оторвут нашу страну от топлива и нефти. Мы не можем этого допустить. Мы стоим насмерть. Арсений успокаивает меня, говорит, что всё будет хорошо, но у меня плохое предчувствие. Поэтому я пишу тебе. Я очень тебя люблю, спасибо тебе за всё. На фронте у меня появились друзья, они научили меня не бояться. Ты в любом случае получишь это письмо с известием, жив я или нет. Если я не выживу, не вини в этом Арсения, прошу. Я знаю, что ты его не любишь, но это моё решение идти в наступление, а не отсиживаться в землянке, потому что я связист. Это мой долг. Отец должен гордиться мной. И если я ценой своей жизни остановлю немцев, значит, так и должно было быть.       С любовью, твой сын       — Арс, ты написал своим родителям письмо? — спрашивает Антон.       — Зачем? — не понимает Арсений.       — Знаешь, у меня такое плохое предчувствие. Как бы это письмо не было последним, — Антон пытается быть спокойным.       — Победа и только победа. Никаких мыслей о смерти! Слышишь? — возмущается Арсений.       — Легко тебе говорить. У тебя военное дело отлично получается, а я стрелять только недавно научился.       — Так, и зачем тебе стрелять? Сиди со связью.       — Затем, что это мой долг!       — Ёб твою мать, Антон! — не выдерживает Арсений. — Вспомни свои слова в начале войны. Ты вообще смысла в ней не видел, а теперь это его долг. Тебе жизнь не дорога, я не пойму?       — Арсений, мой отец умер за Советский Союз.       — А ты к нему захотел? — Арсений злится, потому что очень волнуется.       — Если мне суждено умереть, то тут ничего не поделаешь.       — Поделаешь! Если ты жопу свою вытаскивать из землянки не будешь!       — Я должен.       — Ты. Никому. Ничего. Не. Должен.       — Арсений!       — Что «Арсений»? Ты не понимаешь всей опасности. Я же не переживу! Я не переживу, Антон. Я здесь только ради тебя! Я живу, блять, ради тебя! А ты хочешь оставить меня одного. Ты издеваешься?       — Где ты таких слов понабрался вообще? Мой долг защищать Родину.       — Тебя заело? Ты связист! Ты должен оставаться на связи!       — У нас не хватает солдат.       — Это проблема солдат, блять! — орет Арсений.       — Хватит! Я всё сказал! — так же громко кричит Антон.       В землянку на крики вбегает Дима.       — Голубки, че происходит?       — Этот дол… человек собирается с нами на передовую.       — Что? Зачем? Он же связист.       — А ты ЕМУ это, блять, объясни! — Арсений выходит из себя.       — Хватит! Я не маленький, — Антон не понимает, почему все против.       — Антох, ну это реально не дело. Ты стрелять недавно научился. Мы без тебя справимся, — спокойно отвечает Дима.       — Вот! Послушай умного человека!       — Да как вы мне все надоели! Почему вам можно, а мне нет?       — Потому что я командую взводом уже почти год, а Дима с первого дня войны здесь! Мы знаем, что мы делаем. Я люблю тебя, понимаешь? Я злюсь только потому, что я, блять, боюсь потерять тебя. Дим, ты прикинь, он уже письмо предсмертное матери написал. Пиздец какой-то!       — Да откуда в тебе столько матных слов, — Антон в шоке.       — А откуда в тебе столько желания умереть?!       — Насколько твои намерения серьёзны? — Дима остаётся спокойным.       — На все сто, — отвечает Антон.       — И мы не сможем тебя переубедить?       — Нет.       — Арс, ну ничё. Будем защищать это дитя от немца.       — Да вы тут все с ума посходили, — Арсений ходит взад-вперёд по землянке и сильно размахивает руками. Он подходит к Антону, берет его лицо в свои руки и смотрит в глаза. — Я убью себя, если ты умрешь. Я не смогу жить без тебя, ты меня слышишь?       — Слышу. Ты не должен этого делать. Если меня не станет, ты сможешь нормально жить. Ты найдёшь жену, заведёшь детей. За вашу любовь правительство не захочет вас уничтожить. Всё будет хорошо.       — Ты понимаешь, что ты несёшь? Ты правда думаешь, что после тебя я смогу кого-то полюбить? Я влюблён в тебя с пятого класса. Какой же ты дурак, — Арсений всё ещё держит Антона за лицо.       — Тебе будет лучше без меня.       — Да что с тобой такое! — немного потряхивает Антона Арсений.       — Просто я знаю, что я должен это сделать.       Арсений вышел из землянки, громко хлопнув дверью.       — Антох, будь помягче. Командир не в духе. Тем более про жену ему затирать. Не вовремя ты.       — Он забудет меня, и всё будет хорошо.       — Так! Отставить мысли о смерти. Ты выживешь, и будете жить долго и счастливо. Ясно тебе?       — Ясно, — сдаётся Антон, — но на передовую я пойду.       — А мы будем тебя защищать.       Арсению ничего не оставалось кроме того, чтобы смириться с решением Антона. Он выкурил половину своего табака в окопе, хотя знал, что так делать нельзя. Ну, а что? Шастуну помирать можно, а ему нет? Несправедливо как-то.       19 ноября 1942 года. День, который перевернёт ход событий. Уже два года мы проигрываем противнику. Эта битва смогла доказать, что мы тоже кое-что да умеем. Битва началась с самого утра.       Началось наступление Красной армии в рамках операции «Урал». Уже 23 ноября в районе Калача замкнулось кольцо окружения вокруг 6-й армии вермахта, но это будет после тех ужасных событий, которые произошли 19 ноября. Колоссальные потери среди, которых было следующее:       — Танки! Зовите комбата! Пусть они выпустят нашу танковую дивизию! Срочно! — кричит Арсений.       — Я побежал за Шеминовым, — Дима отправился на поиски комбата.       — А ты, Шастун, под ногами не путайся, спрячься куда-нибудь!       — Да что ж ты всё про своё. Я вам нужен здесь!       — Ну, вообще-то, он и вправду будет полезен здесь, — встревает Серёжа.       — Стреляем, не отвлекаемся! Ладно, вставай за пушку с Матвиенко, у него до сих проблемы с рукой, поможешь, — сдаётся Арсений. Битва идёт не на жизнь, а на смерть. Враг кидает гранату.       — Пригнуться! — кричит Арсений.       Но Антон не успевает среагировать. Граната разрывается осколками прямо в живот парня. Изо рта льётся кровь.       — Антон! — истошный вопль Арсения. Попов подбегает к раненому. — Срочно Оксану! Срочно!       — В. Всё. Хорошо, — еле как говорит Антон.       Арсений прижимает его к себе и у него льются слёзы.       — Не умирай, пожалуйста. Я не смогу без тебя. Я не хочу без тебя. Любовь моя. Лучик света в моей жизни, — Арсений гладит Антона по голове.       Серёжа стоит в глубоком шоке. Дима возвращается с комбатом, но Арсений этого не замечает и последний раз целует окровавленные губы Антона.       — Я люблю тебя, — Арсений всё ещё прижимается к умирающему телу.       — Мы ещё встретимся, — последнее, что говорит Шастун.       — Что вы тут устроили? — кричит Стас. — Да я вам такое устрою! Попов, ты подохнешь в лагере, там знаешь, что с такими как ты делают? — Шеминов в ярости.       — Знаешь, что? Пошёл нахуй. Я его люблю семь лет люблю, а он сдох за Родину, которой нихуя не должен. Вы, сука, здесь, потому что какой-то долбоеб не смог вовремя предотвратить войну. Я ненавижу вас всех.       Арсений получил удар в голову от Стаса и впоследствии был арестован. В лагере он пробыл ровно день.       — Я обещал всегда быть рядом. Я иду к тебе, любимый. Мы обязательно встретимся, — Арсений врывается к охране, хватает пистолет и стреляет в висок.