A cup of Earl Grey

      Прошел год с того момента, как Сиэль оказался в Аду. Он уже смог адаптироваться к новой обстановке, различать ранги демонов, что встречались ему на пути, и даже завести парочку знакомств.       Но было одно обстоятельство, что до ужаса раздражало юного графа — он не вырос ни на сантиметр. — Вы ничего не сможете сделать, пока не научитесь контролировать свои силы, — объяснил как-то Себастьян, не скрывая усмешки. Дворецкий знал, насколько важно было Сиэлю выглядеть подобающе, чтобы никто больше не называл «коротышкой» или «малышом» и воспринимал всерьез, поэтому как можно чаще напоминал об этом. Граф же злобно сверлил мужчину взглядом, но при этом внимательно слушал его лекции.       Оказалось, история Ада и его обитателей намного интереснее науки, искусства или музыки, что являлись важными аспектами его человеческой жизни. Сейчас же их заменили ранги, войны, повелевание демонами и армиями. Сиэль, как губка, впитывал знания, а под вечер падал на кровать, не раздевшись, и сразу же засыпал — настолько был измотан.       Себастьян, пусть и продолжал недолюбливать господина, но не мог не признать, что такая заинтересованность пленит. Для любого учителя важна обратная связь, и с Фантомхайвом он получает ее достаточно, даже замечая пару раз искреннюю улыбку милорда. Неслыханная редкость.       Однажды, после очередного тяжелого дня, юноша попросил чаю. Он был расслаблен и, забравшись в кровать, произнес кое-что совсем удивительное: — Спасибо за интересный урок сегодня. С нетерпением жду завтрашнего.       Дворецкий, наверное, выглядел смешно с приоткрытым от шока ртом, широко распахнутыми красными глазами и приподнятыми бровями. Сиэль, конечно, давал иногда комплименты или выказывал удовлетворение проделанной работой, но благодарить? Господин никогда прежде не говорил подобного. Неужели маленький лорд взрослел? — Что-то не так, Себастьян? — О нет, все в порядке... — до того, как дворецкий смог закончить, Сиэль приподнял бровь, зная, что тот лукавит. — Ну что ж… Вы никогда не благодарили меня до этого. Вы обычно скупы на признательность, особенно по отношению ко мне. — Это всего лишь два слова. Ты не должен быть настолько шокирован. — Но вы никогда их не говорили. Тем более, два слова могут значит очень многое, как, например, «ты уволен» или «я умираю». Не считайте слова малодейственными — они очень важны. Для того, кто любит английский язык и литературу, вы должны ценить власть слов.  — Слова для меня мало значат. Они легко забываются. Предупреждения никогда не беспокоили меня, восхищения не радовали, отчаянные крики не трогали, а размышления не интересовали. Слова не нужны — мои действия говорят за меня. — И правда. Действия говорят громче, чем фразы, и, все же, кто не обращает внимания — судит только по речам. Иногда слова и действия могут значить совершенно разное. Я знавал человека из Йоркшира, кто был щедрым, но его слова — жестокими. Вы понимаете, к чему я клоню? — Что говорит за меня: слова или действия? — Ваши речи жестоки и требовательны, милорд. Вы ожидаете слишком много, и ваши поступки этому подходят. Вы жадные до всего. — Ты из-за этого меня ненавидишь? — Вы хотите правду? — Я всегда ее хочу. У тебя не должно быть секретов от меня. Так что ответь: ты до сих пор меня ненавидишь? — Несомненно, хозяин.       Себастьян покачал головой, когда Сиэль неожиданно потянул одеяло на себя, укутываясь в него с головой. С такой жарой, как в Аду, подобное действие выглядело по-детски, вызывая очередной смешок со стороны слуги. — Не надо, — послышалось из «кокона», стоило Себастьяну подойти ближе, чтобы поправить одеяло. Мужчина так и застыл с протянутой рукой, в недоумении смотря на кровать. С чем было связано странное поведение господина? Неужели с ответом Себастьяна? Что за глупость. Разве не сам господин обращается с демоном, как с муравьем? — Все хорошо. Тех, кто любил меня, я оставлял позади, а с теми, кто ненавидел, я быстро расправлялся. Я никого не любил. Возможно, я всегда был демоном, не так ли?       Себастьян не ответил. Он наблюдал за мерным дыханием господина, за тем, как он сжимал в руках подушку. Иногда во сне граф что-то бормотал, и это напоминало слуге: Сиэль был всего лишь ребенком со своими страхами и кошмарами. Дворецкий аккуратно коснулся вены на шее мальчишки, чувствуя глухой стук сердца — дикий и безумно быстрый. Мужчина до сих пор ненавидел господина, желал его прикончить, но не мог не признать перемены в нем.       Следующий день начался со стрижки. Его волосы росли слишком быстро, и они заставляли Сиэля комплексовать: это была единственная часть его тела, что росла. Один раз Себастьян даже пошутил про схожесть милорда с комиссаром Рендаллом и его прекрасным длинным хвостом. — Когда я смогу распоряжаться своими чертовыми силами? — Некоторым хватает всего пары лет, другим — тысячелетия, а третьим — всего лишь секунды. — Как долго обучался ты? — Контролировать способности и изменять внешность? Полмесяца, милорд. Не волнуйтесь, не все являются столь одаренными. — Тч, какая нелепость. Ты и правда настолько тщеславен? — Даже если это риторический вопрос, позвольте спросить в ответ: разве вы не такой же? — Умолкни, болтливый идиот! Я уже наслушался бреда. — Конечно, милорд. Начнем наши уроки? — Да, пойдем.       Демоны прошли к их обычному месту учебы. Первый урок был у Себастьяна, а это значило, что Сиэлю надо было какое-то время играть с Цини, что стала для него настоящим паразитом. Больше не было интересной информации, которую девочка могла бы рассказать, а потому она стала бесполезной обезьянкой, любящей вешаться на шею юноши. Девочка обожала графа и каждому говорила, что он — ее муж, и это ужасало.       За год Цини не подросла, но это не удивительно — Себастьян предупреждал, что демонические дети растут медленно. Поэтому пришлось играть с куклами, устраивать чаепития с пирожными, переодеваться в различные костюмы и участвовать в прочих девчачьих забавах. Сиэль отсчитывал минуты до окончания урока его дворецкого. Когда же время наставало, демоненок и Цини вместе заходили в класс. Таким образом, у Себастьяна появилось два ученика, что сильно раздражало Лафайет: женщина желала сама обучать свою кровиночку. — Но милая, он же непроходимый тупица. Может, лучше я буду обучать тебя? — Мамочка умная. Хочу узнать, чему будет учить большой тупица! — Ничему. Все же, мамочка будет лучшим учителем. — Знаю, но это единственная возможность быть с другом. — Тебе он действительно нравится? — Нет, я люблю Сиэля! Однажды он будет моим мужем!       Лицо графа побледнело, а после позеленело от такого заявления, как и у Лафайет. Почему ее милый маленький дьяволенок хотел быть с таким… ничтожеством? Она планировала найти дочке подходящего жениха, а не кусок мусора, что не может даже завязать шнурки! Лафайет потерла виски, тяжело вздыхая. — Милая, что ты в нем нашла? — Па-тан-цал. — «Па-тан-цал»? — спросила она, пытаясь понять, что имела в виду дочка. — А, потенциал! Довольно сложное слово. Ты услышала его от этого демона с птичьими мозгами? — Большой демон с птичьими мозгами учит меня сложным словам! — Ну, пока ты знаешь, что я лучший учитель и лучший демон, думаю, я могу оставить тебя здесь. Проведи этот день с пользой. Хорошо, моя пироженка? — Хорошо. Люблю тебя, мамочка. — Мамочка тоже тебя любит. Вы двое, я клянусь, если услышу от нее хоть один крик или жалобу — я вас уничтожу! — закричала Лафайет, а ее глаза вмиг наполнились красным. — Как пожелаете, мадам, — поклонился в ответ Себастьян.       Так началась учебная рутина. Они ждали, играли, а после вместе учились. Сегодня урок был о Великой Войне 1450 года, в которой Генерал Сангвис и сто его солдат сражались против бунтующих демонов во время первой попытки переворота против Сатаны. Себастьян рассказывал, что сам являлся участником, сражаясь в первых рядах. Естественно, от Сиэля последовал вопрос: — Сколько тебе лет, Себастьян? — Признаться, около трех тысяч лет. Почему вы спрашиваете? — Это много? — Грех и демоны существуют с шести тысяч лет до нашей эры, поэтому предполагаю, что нет. — Можно ли сказать, что ты сейчас просто рассказываешь воспоминания?       Себастьян довольно улыбнулся, склоняя голову набок. Да, столько памяти о боях, убийствах, грабежах, согрешениях. А истории, что он может рассказать!.. И правда, возвращение в те времена позволяло ему подробно и объективно обучать. Слуга так сильно задумался, что Сиэлю пришлось громко хлопнуть в ладоши, привлекая к себе внимание. — Простите, милорд. Отвлекся. — Вижу. Какое звание у тебя было в армии? — У меня? Капитан, но я усердно работал и дослужился до Лейтенанта, а вскоре после битвы «Omnibus Aequa» я стал Полковником, а потом меня повысили до Бригадного Генерала. Я надеялся стать Генералом армии, но теперь это вряд ли случится. — Извини.       Себастьян широко распахнул глаза в неверии. И снова господин его удивлял. Хотя, может, демону просто послышалось? Нет, определенно это не Сиэль Фантомхайв произнес такие слова. Верно? Граф просто не способен на извинения!       И все же, это был голос Сиэля — с британским акцентом, хриплый, мягкий, похожий на девичий и неожиданно сочувственный. Дворецкий даже прочистил уши и покачал головой. — Продолжим наш урок, — Сиэль требовательно взглянул на дворецкого, возвращая его внимание. — Да, как я и говорил, четвертый Лейтенант был…       Себастьян остановился из-за громкого урчания живота. Кажется, Цини была голодна, потому всего за секунду дворецкий сотворил здоровый перекус, хотя Лафайет и требовала давать ей сладости. Слуга разложил все перед девочкой, но та лишь покачала головой, указывая на Сиэля. — Не я голодная, а он!  — Да, и правда. Мой живот пуст, странное чувство пронзает все тело. Я не могу точно объяснить. Я бы съел лошадь в сыром виде. Желаю крови и… Ай! Черт, это больно! Будто желудок съедает сам себя, а зубы отекают и свербят. — Откройте рот, — попросил Себастьян, большим пальцем отодвигая щеку Сиэля.       Белоснежные ровные зубы были в полном порядке за исключением резцов, что стали острее и длиннее. Себастьян тяжело вздохнул. Прорезались «кормящие зубы», с помощью которых юные демоны могли добывать себе пищу. Но Сиэль не был создан из огня и пепла, а потому и процесс должен был начаться намного позднее. Слуга просто не успел подготовиться, хоть и подозревал, что подобное может произойти. Теперь нужно было срочно добыть питание. — Вы испытываете жажду? — Да, в горле пересохло, язык прилипает к небу. Невыносимо жарко. Черт, я готов убить кого угодно прямо сейчас. — Попытайтесь успокоиться. Вам необходима пища из человеческого источника. Кровь, — демон старался рассуждать здраво и быстро, — для начала вам нужна кровь. Как и для всех молодых демонов. Пожалуйста, останьтесь здесь, пока я добуду ее. — Поторопись, Себастьян. Сложно сдерживаться.       Цини даже не заметила, как Себастьян исчез — ее взгляд был прикован к Сиэлю. Тот громил все вокруг, дико и неуправляемо, а цвет его глаз резко переменился с голубого на розовый с кошачьими зрачками. Юноша выглядел как одичавшее животное. Изо рта пошла пена вперемешку с кровью, образовывая нежно-розовый цвет. В голове Цини с ужасом мелькала мысль: неужели подобное произойдет и с ней?       Скручивающийся узел в животе графа создавал такую агонию, с которой не могла сравниваться ни закипающая кровь, ни все остальное, что он успел пережить за недолгую жизнь. Сиэль чувствовал себя полностью опустошенным, мир превратился в темноту. Казалось, что он умирал. Юноша готов был передать миру прощальный поцелуй, его сознание помутнилось.       Следующим, что он почувствовал, был легкий холодок: воздух вокруг наполнялся запахом свежих листьев, пением птиц и солнечным теплом. Подобное место не могло быть Адом. И верно — он оказался на Земле. Неизвестно, что это был за материк, страна или штат, да и не особо было важно. Сильные руки подхватили его и понесли с чудовищной скоростью куда-то.       Себастьян по контракту не мог оставить своего хозяина. Сам он уже давно отвык пытаться: многие демоны с легкостью могли прожить без подпитки продолжительное время, если были связаны контрактом.       Этот же мальчишка был особенным. Возможно, он не сможет вообще заключать контракты и будет нуждаться в большом количестве душ или хотя бы крови. Кровь сможет утолить его голод на некоторое время, но в дальнейшем все равно придется охотиться. А пока что сойдет и пьяница, проходящий мимо по улице.       Его кровь не была вкусной, но и выбора тоже не было. Пришлось действовать быстро: подтащить тело ближе, сделать рану, из которой можно было бы пить, и поднести господина к ней. Алая жидкость плавно потекла на его тонкие губы, пачкая приоткрытый рот. Одной капли хватило, чтобы пробудить полумертвого юного демона и его инстинкты хищника. Юноша вылез из захвата Себастьяна, отчаянно присасываясь к ране и полностью забыв о достоинстве и человечности. Возможно, именно это и нужно было, чтобы помочь тому избавиться от ненужной людской морали и превратиться в бездушного монстра.       В розовых глазах мелькала беспомощность и свирепость — симфония сложных и непередаваемых эмоций. А из рта вырывались урчащие звуки, похожие на кошачье мурлыканье. Себастьян даже признал их милыми. Почти.       Граф полностью осушил все тело, чувствуя настоящее наслаждение и наполненность, но неудовлетворенность. Себастьян же поглотил оставшуюся душу, чувствуя себя, как его господин. Без контракта та была безвкусной.       Сиэль смотрел на своего дворецкого и загнанно дышал, будто пробежал целый марафон. Кровь в его венах действовала как алкоголь, хотя, на самом деле, была не крепче чая. В теле играли адреналин и голод. — Себастьян, я хочу еще. — Ненасытное маленькое существо, не так ли, господин?  — Еще, — повторил он бездумно с животным голодом в глазах.       У Себастьяна не оставалось иного выбора, как дать собственную кровь. Она сможет успокоить демоненка. Обычно подобное делали матери для своих детей, но только в том случае, если человеческой крови было недостаточно.       Дворецкий снял перчатку и надкусил запястье, позволяя тонкой струйке темной демонической крови стечь по бледной коже. Он подманил господина, как зверушку к еде, и подобно той зверушке Сиэль подполз на четвереньках — слабый, но все же сильный, требующий, но умоляющий. Его маленький язычок прошелся по ранке с необычайной нежностью, а губы прижались к запястью, с шумом высасывая вкусную жидкость. — Не переусердствуйте, милорд.       На миг мальчишка выглядел так, будто на самом деле собирался осушить дворецкого. Но вскоре он отпрянул, сворачиваясь в клубок на полу; вены пульсировали, глаза закатывались от истинного удовольствия. Ранка быстро исчезла, как по волшебству, и этого времени хватило Сиэлю, чтобы посмотреть на себя с новой стороны.       Он только что пил человеческую кровь. Кем он теперь являлся: английским дворянином или разъяренным зверем? Что было правдой? Скрывалась ли она в этих красивых глазах, смотрящего на него?       Себастьяна же не волновало, о чем беспокоился его господин. Нужно было убираться побыстрее, пока не налетели жнецы, как мухи на… варенье. Особенно один небезызвестный красноволосый придурок.       Вскоре Сиэль был уложен в кровать. Граф смотрел в стену, находя интересным движение ползущего жука. Сердце билось слишком быстро. Он никогда не чувствовал себя таким живым и мертвым одновременно. — Уже поздно, милорд. Время ложиться, — мягко произнес Себастьян, незаметно наблюдая за господином. Загнанный в рамки человечишка внезапно почувствовал безнаказанность, попробовал что-то поистине безумное со стороны этики и полностью отпустил себя. За графом стало в разы интереснее наблюдать, особенно за его реакциями. — Я… — начал Сиэль, слегка заикаясь, — я больше не могу спать. — Чисто физически или из-за того, что случилось? — Кажется… из-за того и другого.       Себастьян, связанный контрактом, должен был удостовериться в сохранности рассудка молодого господина. Он нежно обхватил голову мальчика руками, чтобы успокоить. И к его удивлению, Сиэль сделал в точности так же. Во взгляде юноши читалось, что он боялся… боялся самого себя. — Не стоит пугаться, юный господин. Не важно, что случится, я всегда буду рядом. Всегда на вашей стороне. Вечность.       Сиэль уткнулся носом в его ладонь и закрыл глаза. Хрупкий и раненный, но все же непоколебимый, красивый и уродливый одновременно, с глубокой уверенностью, что озадачила дворецкого, тот внезапно прошептал: — Видишь ли, Себастьян… Есть маленькая проблема. Я не боюсь признаться в том, что меня пугает. Но, на самом деле, я боюсь не только себя, но и тебя тоже.       И мальчик сразу же заснул.