Без шансов

Серёжа уже третий день выступает в этом байкерском клубе и не может не заметить пристальный взгляд парня, который сидит за одним из столиков неподалеку от сцены. Он такой, чуть-чуть с прищуром, изучающий, можно даже сказать, раздевающий. Серёже это внимание нравится, тем более парень как раз в его вкусе — явно сильнее и старше его, бородатый, красивый до ужаса. Горошко отбивает ритм по барабанам, и чувствует, как внимательно следят за каждым его движением: за тем, как он перекатывает в руках палочки, как поправляет волосы, как пьет воду и немного обливается ею же. А Серёжа в ответ смотрит и подыгрывает — подмигивает, губы облизывает, кусает, рубашку сильнее расстёгивает. Наградой ему служит довольный взгляд. Их переглядки заканчиваются на четвертый день, когда после отыгрыша программы Серёжа сбегает покурить на крышу двухэтажного клуба. Буквально через минуту там появляется и этот парень. — Ну привет, — улыбается Серёжа, опираясь спиной на ограждение, выдыхая дым в воздух. Он нарочно запрокидывает голову, чтобы во всей красе продемонстрировать свою шею. Губы оставляет приоткрытыми, слегка облизывает. Горошко очень надеется, что это выглядит сексуально со стороны, а то не очень хотелось бы сейчас позориться и сбивать весь настрой. Парень подходит к нему ближе и опирается руками в ограждение по обоим сторонам от него. — Меня Серёжа зовут, а тебя? — Рома, — слегка растягивая букву Р, представляется он. Горошко чувствует его дыхание на своих губах, вот настолько близко он к нему стоит. — К тебе или ко мне, Рома? — Серёжа затягивается и выдыхает дым прямо ему в губы, останавливаясь всего в каких-то паре миллиметров от них. Нахально улыбается и опять запрокидывает голову. Сигарету тушит и кидает окурок куда-то вниз, всё равно все так делают. Вместо ответа Рома целует его, одной рукой сразу лезет ему под и так почти расстегнутую рубашку, вытаскивая ее из штанов, а другой сжимает волосы на затылке, притягивая к себе. Серёжа сразу же отвечает, приоткрывает рот, довольно урчит в поцелуй от ощущения сильной руки в волосах. Он чувствует, что его слегка перегибают через ограждение, прислоняясь максимально близко. Поцелуй мокрый, пошлый, Ромина колючая борода контрастирует с мягкими губами. Прохладный ветер контрастирует с разливающимся по телу жаром, а тишина добавляет ощущений — Серёжу заводят влажные пошлые звуки и шумное дыхание обоих. Он прикусывает Рому за нижнюю губу, подключает руки, цепляется ими за плечи. В целом, если его сейчас разложат прямо на этой крыше, он будет не против, уж больно много было ощущений, от которых не хотелось отрываться. Но Котков всё же отстраняется и кивает на дверь на лестницу, мол, поехали. Через клуб они проходят так, словно ничего между ними не было: Рома прощается с какими-то своими друзьями, Серёжа со своей группой, но как только они оказываются на улице, то снова целуются, вообще не беспокоясь о том, что кто-то может выйти и заметить их. Да и всё равно все свои, не страшно. Рома дразнит его языком, кончиком проводя по приоткрытым губам, слегка кусает за верхнюю и отстраняется. Серёжа издает раздосадованный звук, очень не хотелось все это прекращать. — Садись на мой байк, а завтра свой заберёшь, — Серёжа кивает и усаживается за Ромой. Его мотоцикл был куда больше Серёжиного, и он спокойно помещался за Котковым. Горошко не отказал себе в удовольствии прижаться к нему всем телом, а руками обхватить того за грудь. До дома Ромы добираются за каких-то минут десять, и все это время Серёжа сдерживается, чтобы его не отвлекать. В лифте снова целуются, ещё более горячо, чем на крыше клуба, но недолго, очень быстро доезжают до шестого этажа. Рома открывает дверь своей квартиры и почти вталкивает туда Серёжу, прижимает к двери и опять целует, почти кусается. Обжигающе, страстно, без каких-либо стеснений и смущений, оба открыты. Серёже жарко, хочется раздеться скорее и сбросить это возбуждение уже. Рома отстраняется, они быстро скидывают ботинки и куртки, но перед спальней Серёжу ведут в ванную. Тот разочарованно выдыхает, но понимает, что гигиену никто не отменял. В душ он сейчас даже под дулом пистолета бы не полез, хотя бы руки сполоснуть. — Тебе хоть восемнадцать есть, Серёжа? — уточняет Рома, пока они моют руки. Свои байкерские перчатки сняли ещё на подходе к подъезду. Горошко смеётся. — Ты бы ещё завтра спросил, — он вытирает руки об висящее на крючке рядом с раковиной полотенце с котятами и кладет их Роме на плечи. — Паспорт показать, или так поверишь? Потому что мне сейчас хочется не искать его где-то в карманах куртки, а тебя, — он чувствует, как чужие руки с нажимом проводят по спине и сжимают обтянутую джинсами задницу. Поддается бёдрами ближе, обхватывает Рому за шею. — Не думаю, что тебя бы пустили в тот клуб, если бы тебе не было восемнадцати, так что, — Рома опять целует его, от губ спускается к шее и оставляет первый засос. Серёжа шумно выдыхает и просит его сделать так ещё раз. Рома внимает этой просьбе и кусает уже в другое место на шее, сильно сжимая зубы. Тут же проводит языком по этому же месту, словно извиняется. Он вжимает Серёжу в раковину, не прекращая оставлять красные метки на чувствительной шее, спускаясь слегка ниже. Руки все ещё мнут его ягодицы и бедра. Хорошо. Серёжа не сдерживается и довольно стонет, ещё сильнее запрокидывая голову. У него давно не было секса в целом, а в последнем, который он помнит, он был сверху, и его пристрастиям не уделяли так много внимания, как сейчас. Возбуждение усиливается с каждым засосом-укусом. — Я думаю, надо перебраться в спальню, — чередуя между поцелуями в шею предложил Рома. — Не думаю, что моя раковина выдержит такой накал страстей. Котков отстранился и дал Серёже пару секунд на отдышаться. Он был таким красивым, а особенно сейчас — раскрасневшийся, с огромным количеством красных пятен на шее и прикрытыми глазами, дышащий шумно и быстро. В маленькой ванной даже зеркало слегка запотело, вот настолько там было жарко. Серёжа даёт себе три секунды на передышку и идёт следом за Ромой в спальню. — Ты как хочешь, сверху или снизу, м? — спрашивает Рома, пока расстёгивает оставшиеся три пуговицы на Сережиной рубашке. Снимает ее и откидывает в сторону. — Мне-то без разницы, просто хочу доставить тебе удовольствие, — опять кусается, только в этот раз красную метку оставляет не на шее, а на плече. — Снизу, — хриплым голосом отвечает Серёжа между стонами. Он стаскивает футболку с Ромы, прижимается ближе, снова целуются-кусаются. Ощущений слишком много, Серёжа ужасно чувствительный и так, а когда возбужден, то каждое касание, каждый поцелуй и каждый укус ощущаются так остро, словно это разряд электрического тока или прикосновение чего-то очень горячего. Они наконец-то оказываются около кровати, Серёжа толкает на нее Рому, а сам опускается перед ним на колени. Пару секунд возится с ремнём, а затем стаскивает с него сначала джинсы, а затем и белье. Находит Ромину руку и кладет на свою голову. — Можешь сжимать так, будто планируешь к хуям мне волосы вырвать, меня такое заводит, — шепчет он и удовлетворённо урчит на то, как Рома повинуется этой просьбе и сжимает часть прядей на затылке. Серёжа поудобнее устраивается между его ног и пару раз сначала проводит по возбуждённому члену рукой, а затем повторяет это же действие, но уже языком. Рука в волосах сжимается ещё сильнее, а Рома хрипло стонет, направляя Серёжу, когда он берет в рот. Он сначала сам двигается, но потом контроль у него перехватывают. Серёжа наслаждается этим чувством, удовлетворённо стонет, пока Рома рукой убирает мешающие пряди с лица и собирает их в кулак на затылке. Хоть он и ведёт сейчас, буквально насаживая Серёжу ртом на свой член, а волосы сжимает так, как тот попросил, но в его движениях чувствуется осторожность. Рома не позволяет ему давиться, контролирует каждое движение, даёт ему время на нормальные вдохи. И это заводит ещё больше. Серёжа лезет расстегнуть руками ремень и джинсы, потому что собственое возбуждение уже становится болезненным и с наслаждением стонет, сжимая себя через ткань. Рома замечает это и мягко отстраняет его от себя. — Ложись давай, — улыбается он. Серёжа жмурится довольно, губы облизывает, сдергивает мешающие джинсы с бельем вместе и укладывается на кровать. Рома лезет куда-то в шкаф, достает оттуда презервативы и смазку, кидает рядом с ним, а сам нависает сверху. Целует там, где ещё не целовал, оставляет на этих местах засосы, и довольно улыбается, когда Серёжа выгибается под ним на каждое прикосновение и отзывчиво стонет, кусая красные губы. Руками сгребает мягкую простынь. Ощущений слишком много, он в них полностью теряется, даже не знает, за что первым ухватиться. Особенно, когда Рома вместе с поцелуем куда-то во внутреннюю сторону бедра пару раз проводит рукой по возбуждённому члену. — Какой ты громкий, — довольно отвечает на это Рома. — Не стесняйся, пусть все соседи знают, чем мы тут занимаемся, — оставляет ещё один засос на бедре, руками с нажимом проводит по талии. Серёжа выглядит красиво. Раскрасневшийся, весь в засосах, которые сходить будут ещё пару дней. Он жмурится, тяжело дышит, нетерпеливо елозит по кровати, пока Рома выдавливает себе прохладный гель из тюбика на пальцы. Серёжа разводит ноги шире, расслабляется, чтобы облегчить подготовку им обоим. Он давно не был снизу, поэтому осознавал, что потребуется немного времени, так бы он уже давно начал умолять, чтобы Рома не медлил и взял его поскорее. Когда два пальца спокойно могут в нем двигаться без неприятных ощущений, Серёжа начинает поддаваться им навстречу, выгибается и снова громко стонет, когда Рома находит подходящий угол. По комнате разносятся пошлые хлюпающие звуки, лубриканта Рома вообще не жалеет, особенно когда добавляет третий палец. — Всё, всё, давай, я готов, хватит уже издеваться, серьезно, давай, — сбивчиво шепчет Серёжа. — Пожалуйста, Ром, я сдохну щас, давай уже. — Перевернись тогда, — Рома вынимает пальцы и оставшуюся на них смазку размазывает быстрыми движениями по Сережиному члену, заставляя того опять очень громко простонать. Бедные соседи в панельном доме, наверняка ведь все слышат. Пока Рома возится с презервативом, Серёжа встает в коленно-локтевую, выгибается, насколько спина позволяет. Рома кусает его теперь ещё и за спину, оставляя свои метки, покрывает поцелуями все от поясницы до шеи, рукой проводит по выступающим позвонкам и снова сжимает его волосы, утыкая лицом в подушку. Серёжа мычит, когда он плавно входит в него, еле сдерживаясь, чтобы не поддаться бёдрами назад и не ускорить этот процесс. Когда Рома начинает двигаться, то Серёжа очень рад, что подушка заглушает больше половины звуков, потому что он себя больше не сдерживает. Ему очень хорошо. Он полностью растворяется в ощущениях, которых слишком много: Рома двигается под нужным углом, рукой он внезапно тянет его за волосы вверх, приподнимая голову, другую кладет ему на шею, но не сжимает, а просто держит. Им обоим жарко, горячо, страстно. Серёжа выгибается, стонет, Рома хрипло шепчет ему что-то пошлое на ухо, поворачивает его к себе, чтобы поцеловать. Серёжа просит быстрее, и он повинуется, ускоряет темп. Вся комната наполняется пошлыми хлюпающими звуками. Надолго их в таком бешеном ритме не хватает. Серёжа доводит себя до оргазма рукой, надрачивая в темп Роминым движениям, и спустя пару секунд и Рому уносит вслед за ним. Они оба тяжело дышат, Серёжа валится на кровать как только Рома из него выходит и тянется поцеловать. — Ты пиздец, ты в курсе? — спрашивает Рома и проводит рукой по красным пятнам на шее и груди, которые сам оставил. — Ага, ты тоже, — Серёжа убирает прилипшие ко лбу прядки с лица и восстанавливает сбитое дыхание. — В душ пойдешь? — Горошко кивает и Рома встаёт, чтобы достать из шкафа полотенце и какую-то свою футболку. В ванной Серёжа довольно разглядывает себя в зеркало, а потом залезает под прохладные струи воды и максимально расслабляется. Лучшее завершение вечера, осталось только спать лечь и не просыпаться желательно до часу дня. Ромина футболка болтается на нем, как на шесте и полностью прикрывает ему задницу. В комнате Рома успел перестелить простынь, а когда Серёжа заходит, то чувствует сильный запах спирта. Котков сидит за маленьким столиком, смотрит в зеркало и проводит какие-то манипуляции с глазами. — Ты в линзах что-ли? — спрашивает Серёжа и приземляется на кровать. Находит рядом с ней свои трусы и надевает их, без них спать он не очень любит. — Ага. Не приедешь же в байкерский бар в этом, — Рома разворачивается и Серёжа отмечает, что в этих квадратных очках он выглядит ну очень мило. И правда, совсем не для байкерского бара. — Ложись, я сейчас быстро в душ и к тебе. Серёжа засыпает почти моментально, уж больно сильно его умотало все сегодня.

***

Просыпается он и правда в час дня, как и хотел. Ромы рядом нет, но с кухни пахнет едой. Серёжа с наслаждением потягивается и идёт туда. — Доброе утро, — Рома оглядывает его с ног до головы. Футболка сползает с плеча, демонстрируя вчерашние засосы. — Тебе серьезно в кайф с этого, а то выглядит просто пиздец. Мазь может дать какую? — Реально в кайф. Ты один из первых, кто согласился, — Серёжа подтягивает футболку на плечо, но она моментально сползает обратно. — Но если у тебя есть что-то, будет заебись. Рома снимает со сковородки омлет, раскладывает по тарелкам, из холодильника достает по бутылке пива, а из шкафа над раковиной вытаскивает аптечку и протягивает Серёже мазь от синяков. Себе на пальцы тоже немного выдавливает и проводит по нескольким особо стремным красно-синим пятнам на шее. — Спасибо, — Серёжа довольно жмурится от мягких прикосновений. Рома напоследок целует его в уголок губ и садится на табуретку напротив. — Ну рассказывай, Серёжа, ты откуда такой взялся, — улыбается Рома и открывает обе бутылки. Почему-то Серёжа чувствует, что это не последнее их совместное утро.