На слабо

Никея редко когда можно было взять на слабо. Он не видел смысла в подобных спорах, цель которых просто в очередной раз доказать своё превосходство в родной сфере, либо полностью провалиться в чужой. Особенно если этой чужой сферой был «спорт», а противником никто иной как его одноклассник Абсолютный Боксёр Хаджиме Макуноучи. Эмма и Ироха иногда пытались сравниться с ним, в основном в беге. Первая потому что действительно считала что в спортивном плане она ничуть не хуже своего приятеля Хаджиме, а вторую просто легко было взять на «слабо», и,будучи весьма ведомой (ещё и с IQ -1), она с радостным визгом рвалась попытать свои силы в явно не своей области ещё раз, несуразно путаясь в собственных, не привыкших к активной беготне, ногах. После проигрыша не только девушек-подруг, но и учеников-парней «Пика Надежды», Абсолютный боксёр всегда дружески хлопал их по плечу, подбадривая их, мол, может в следующий раз получится. И некоторые, не только глупая Ироха, возвращались к соревнованиям с ним. И некоторые даже выигрывали. Что больше всего бесило Никея, боксёр, а по совместительству один из «детей Уцуро» никогда не злился на свой проигрыш. Он так же доброжелательно поздравлял победителя, который смог его обогнать на беговой дорожке. Непонятно почему, но Абсолютного Журналиста, который лично всегда ненавидел быть проигравшим, это злило. Злило искренне, до скрипа зубов. -Ты же говорил, что не позволишь обогнать себя, — Никей скрещивает руки на груди, раздражённо выплёвывая эти слова в сторону блондина, тот стоит к нему спиной, меняя спортивную форму «Пика Надежды» на обычную, школьную: -В поддавки решил поиграть? , — снова ноль реакции, а перед глазами всё так же мускулистая крепкая спина. -Ты меня вообще слушаешь?! — произнёс он, недовольный усердным игнорированием своей персоны. Хаджиме вздохнул, после чего развернулся, галстук неряшливо болтался на шее, поверх наполовину расстегнутой рубашки. -Да «Босс», — последнее слово было произнесено с беззлобной насмешкой. Тёмные очки скрывали прищуренные алые глаза старшеклассника. Брюнет фыркает и подходит к однокласснику. Длинные пальцы резко сжимают красную ленту и парень за неё притягивает Моконоучи к себе. Журналист сосредоточено затягивает петлю на шее боксёра, делая узел потуже и будто назло давя на кадык. После того как Йомиури сделал то, что хотел, он смотрит на одноклассника, который ослабляет галстук и застёгивает белую рубашку до конца. -Да не злись ты так, ну обогнали меня один разок, — снисходительно говорит парень, положив руку на плечо щуплого журналиста. -Один? На прошлой неделе ты говорил то же самое. Может тебя уже даже я нагнуть смогу? — язвительно улыбается парень. Хаджиме хмурится и сжимает плечо одноклассника крепче. -Ну давай, попробуй, — парень ухмыляется, открывая свои белые, чуть ли не блестящие, как в какой-нибудь рекламе зубной пасты, зубы: -Как насчёт армрестлинга, а? — спрашивает с вызовом он, а Никей презрительно хмыкает, после чего отвечает: -После проигрыша в ногах у меня валяться будешь, — несмотря на свою нелюбовь к подобным спорам, сейчас он был слишком зол на Хаджиме, чтобы думать головой. Он вышагивает прочь из раздевалки, цокая каблуками чёрных туфлей с острым лакированным мысом. За подобный излишне строгий для школы элемент образа его не раз подтрунивала Эмма, снова поражая журналиста тем, насколько её шутки странные и несмешные. Когда же никто не смеялся, она просто утверждала, что у них у всех, и у обычных японских учеников «Пика Надежды» и у «Детей Уцуро» просто «слишком японский склад ума для понимания её английского юмора.» Хотя по мнению Никея и Хаджиме (которого иногда они настолько бесили, что он спешил уйти из-за обеденного стола, лишь бы их не слышать) шутки Эммы просто были глупыми, над которыми могла смеяться только Ироха с «более европейским воспитанием», как утверждала сама художница, и собственно смеялась. Но что взять с этой Ирохи, у неё же IQ -1. Парень заходит в здание Пика надежды, минует первый этаж и приходит прямиком на третий, в игровую комнату. За время пробежки мозги встали на место и Никей уже был не в восторге от того спора, на который согласился. Но будучи упрямым, отступать он не был намерен. Тем более перед тугодумным Хаджиме, который своей неплохой успеваемостью и познаниями в гуманитарных науках всецело обязан Йомиури. И немного собственному упорству. Совсем немного. Йомиури усаживается на диван, страдальчески вздыхая и запрокидывая голову вверх. Как только он сел, в игровую входит блондин и смеряет его ехидным взглядом. -Даже руки не разомнёшь, а? -Так же весело, как и несколько минут назад спросил Хаджиме. Никей только смерил его недовольным взглядом, после чего выпрямился в кресле и подул себе под нос, смахивая чёлку с лица. -Мне это не нужно, — ответил он уверенным тоном, хлопнув ладонью по колену. Он посмотрел на блондина, что сел напротив него и сейчас потягивался, задирая вверх сильные загорелые руки. Скользя взглядом по ним, парень немного нервно улыбнулся, ставя свою бледную, худую, не держащую ничего тяжелее перьевой ручки, руку, сгибая в локте. -Неправильно локоть ставишь, «босс», — Хаджиме заботливо поправляет стойку руки Никея, на что тут уже ничего не отвечает, потому что препираться насчёт такой мелочи было бы бесполезно. Хаджиме тоже ставит локоть на деревянный низенький столик, при этом немного согнувшись в спине, как собственно и Никей. Крепкая загоревшая рука с побитыми костяшками на пальцах обхватывает молочно-бледную руку журналиста. Как только руки были поставлены Никей начал свои попытки согнуть локоть Хаджиме, злобно шипя, когда тот не поддавался и оставался на месте, кажется даже не напрягаясь. Со стороны брюнета послышалось громкое злобное сопение, а лицо налилось красным, будто он взорвётся от злобы и усилия. Куда ему, щуплому, до мощи абсолютного Боксёра. Рука опускается на стол, а сам Никей шумно выдыхает со стоном. Сверху не слышится доброжелательный смех, как при поражении других его соперников. Спустя несколько секунд со стороны Макуноучи послышалось цыканье, которое заставило Никея поднять всё ещё красное от старания лицо. -Ну, что думаешь? — спрашивает Хаджиме, поднимая бровь. Очки немного сползли с его носа, открывая глаза странного рыжего цвета. А что он хочет услышать? Признание в том что Никей погорячился? Вот поэтому Йомиури и не любит споры. Приходится с неохотой признать, что Хаджиме всё ещё на что-то да способен, после чего рука журналиста попадает в крепкую хватку широкой ладони. Хаджиме доброжелательно улыбается, а Никея странно колет где-то внутри. Пожалуй, теперь понятно почему другие из раза возвращались к соревнованиям с этим здоровяком. Поражение- не самая приятная вещь, но в поддержке опонента после него было что-то по-своему приятно. Никей выдёргивает свою ладонь из чужой и суёт в карман своих тёмных брюк. «Но всё же пусть эта «поддержка» остаётся Эмме и Ирохе,» — хмыкает он с самодовольным видом, будто и не побеждённый вовсе. Хаджиме пожимает плечами и направляется к выходу из комнаты размеренным неспешным шагом. Никей выскакивает вперёд него, после чего направляется прочь от игровой по академии. Всё-таки Никей никогда не любил, чтобы его брали «на слабо.»