***
Я проснулась глубоко за полдень, разбуженная ноющим плечом. Скривившись от боли, я попыталась подняться, но резкие движения только усугубили дело, к тому же тело было деревянное и с трудом слушалось. Всхлипнув, я откинулась на спину, прижав руки к глазам, словно этот жест мог сдержать подступившие слезы. Осознание ситуации навалилось, стиснув мне горло с ожесточенностью маньяка-душителя. Вчера Аято пил мою кровь. На глазах у собственного брата - вампира, который ночь за ночью убеждал меня в своем желании безраздельно владеть моим телом и душой, но продавшего меня как дешевую шлюху при первой же возможности. Какой же я была наивной дурой! Позволила себе фантазировать, как Райто Сакамаки ведет двойную игру ради какой-то безымянной горничной, каких тысячи в этом мире. Да у него самого сколько развратных красоток в штате прислуги!.. О, какую злую шутку со мной сыграло мое проклятое воображение, заставив ослепнуть от несбыточных грез и потерять связь с этой жестокой реальностью! А она заключается в том, что отныне я перешла для господина в разряд "пищи", а его представители долго не живут. Я завернулась в тонкое одеяло, с затаенным страхом ожидая, что в любую секунду Великий и Ужасный потребует меня к себе, и мне придется подняться на третий этаж, откуда я вряд ли смогу спуститься самостоятельно, но никто не приходил. Даже Кларис не высовывала свой длинный нос, желая знать, почему я опять отлыниваю от работы, и это было очень странно. Хотя если подумать, я не знала даже, кто отнес меня в комнату. Я смутно помнила голос Райто, пропевший строчку песенки из моего детства, но...разве такое возможно? Должно быть, это не более чем сон, а в кровать меня мог отнести тот добрый седой дворецкий. Я почти задремала, когда внезапный шум и крики в коридоре заставили меня подскочить на месте. На часах два пополудни, и это середина рабочего дня. Внутри у меня все сжалось, стоило мне представить ярость господина, придающую его лицу сходство с древним японским демоном. Впрочем, он и был им - клыкастым ночным хищником, чьи зубы будут неустанно терзать мою плоть до тех пор, пока моя душа не расстанется с телом. А все же, почему никто не обращает внимание на мое отсутствие? Обо мне просто забыли? Или я уже списана со счетов?.. Соорудив некое подобие повязки для моих ран, я робко вышла за дверь, постоянно оглядываясь и вжимая голову в плечи при каждом резком звуке, как провинившийся щенок. Однако все эти предосторожности были напрасны, и скоро я недоумевала, тщетно пытаясь понять, что же происходит. Мне позволили присоединиться к работе без лишних слов. Более того, никто не задавал вопросов, не упрекал, наоборот, все слуги вели себя так, будто мое опоздание (уже второе!) было в порядке вещей. Что-то явно изменилось после вчерашнего инцидента и, не выдержав гнета неизвестности, я спросила у Дженкинса, не знает ли он, в чем причина такого особого ко мне отношения. Поджав губы, дворецкий холодно произнес: - Господин велел тебя не трогать. И освободить от работы. Видимо, у него на тебя особые планы, - неприятно осклабился он, а я подавила вздох. Краем глаза заметила двух шушукающихся за поворотом горничных, поспешивших тут же исчезнуть из виду. Значит, все. Моя служба подошла к концу. И не только она... До самого вечера я слонялась по особняку без дела, ничего не видя вокруг, замкнувшаяся в своем горе. Мне ничего не хотелось. Я всегда боялась за свою жизнь, но даже не ожидала, что так быстро смирюсь со случившемся. Бессмысленно наблюдая, как другие служанки развешивают украшения и готовят угощение, я не могла разделить их энтузиазм по поводу предстоящего бала, я думала только о том, какая это забавная шутка со стороны Райто - превратить ночь моей гибели в карнавал, хотя настроение у меня было отнюдь не праздничное. Как и подобает человеку, заранее простившемуся с жизнью, я желала уединиться, в одиночестве и покое привести мысли в порядок, вспомнить то немногое хорошее, что было в моей жизни и, возможно, даже помолиться. Хотя от молитвы толку будет мало - единственный Бог, что может меня услышать в стенах этого дома, вершит правосудие своими клыками, повинуясь лишь чувству собственного голода. От мысли, куда я попаду после смерти, кишки слипались от страха. Я ведь грешница. Я даже покаяться не смогу, ибо для меня отказаться от моих грехов - все равно что вычеркнуть из жизни самые лучшие воспоминания. Лучше уж я заберу их с собой в ад. Не в силах выносить эти душевные терзания, я предприняла попытку помочь с приготовлениями, но в итоге работала из рук вон плохо - роняла вещи, один раз разбила чашку, добавила слишком много специй в карри, одним словом, переживала не самый удачный день. Характерна была реакция окружающих: коллеги скрипели зубами и ругались про себя, но ни один и слова мне не сказал. Вот она - привилегия смертницы.***
Я снова лежала на простыне, пропахшей потом и мерзкими духами с ароматом ванили, которыми он меня каждый раз опрыскивал, и дрожала от холода. Вампиры не способны понять, какого это - ощущать ледяной воздух в комнате так, словно тебя замуровали в сердце айсберга. И, подобно айсбергу, мое сознание дрейфовало на самой поверхности океана отвращения к происходящему, из последних сил стараясь не придавать ему значения. Но разве могла я, пятнадцатилетняя невинная девушка, еще недавно девочка, закрыть глаза на тот факт, что лежу голая перед мужчиной, очерчивающего острым взглядом каждую складочку моих женских форм, будто прикладывая к коже лезвие ножа? Но ножа он с собой не носил за ненадобностью, будучи обладателем клыков кровопийцы. О, как я боялась наступления того проклятого момента, когда мне доведется познать их убийственную холодность на собственной шкуре! Боялась...и жаждала. Но все складывалось не так, как я предполагала. Молодой мужчина передо мной, молодой вампир, грезил о моей крови и моем теле отнюдь не так жадно, как я о нем думала. Его истинной страстью было... ...руки, грязные, липкие...прикасались...властвовали...насиловали... Мои веки задрожали во сне, но жестокий зверь - разум, не дал проснуться до того, как я увидела это опять. ...улыбка, его улыбка поразила меня в самое сердце. Он смог улыбнуться, только когда я закричала от ужаса, по-настоящему закричала, а пауки, тысячи пауков устремились в мой рот, забивая глотку упругими, круглыми тельцами...а их волосы... Я заметалась в постели, запутывая простынь и прерывисто дыша. ...волосы он выдирал из моей кожи, и заставлял глотать... облизывая горькие капли, я давилась слезами. Стон, вырвавшийся из груди, был стоном... "Удовольствия, не правда ли? Тебе нравятся фотографии? Только посмотри, какая ты на них СУЧКА!" Я открыла глаза. Это был просто сон. Так говорят себе люди, чтобы поскорее прийти в себя после кошмара, так хотела сказать себе и я, но правда заключалась в том, что это был не кошмарный сон. Это были воспоминания.***
В какой-то момент, когда я, опустошенная и неподвижная, пялила глаза в потолок, в дверь деликатно постучали. Сердце задрожало, вибрируя о ребра, и я медленно подняла голову, напряженно всматриваясь в дверь, будто под таким взглядом она стала бы просвечивать, давая мне возможность увидеть нежеланного гостя. Но тот решил подать голос сам. - Эй, ты спишь? Если будешь и дальше молчать, то я захожу. Черт, Клайв. Он-то зачем пожаловал? - Я не сплю. Что тебе нужно? - Я вхожу. - Но я не... Белокурый дворецкий в нарядной парадной форме бесцеремонно перешагнул порог и закрыл за собой дверь. - ...не разрешила, - закончила я, невольно подбирая ноги под себя и жалея, что сплю в таком легком платье. Мне все еще было не по себе, и этот парень был последним, кого я сейчас хотела бы видеть, не считая вампиров, разумеется. - Так, а чего смущаться? Я ведь уже был у тебя, - ухмыльнулся Клайв, подходя ближе. Он был чисто выбрит, с уложенными волосами и благоухал чем-то цветочным, подозрительно напоминающим розы, но я не стала узнавать, что именно он празднует. Боялась, что он ответит. Вместо этого я спросила: - Надеюсь, у твоего неожиданного визита есть цель? Кроме злорадства. - Обижаешь, я что, не могу просто справится о твоем самочувствии? - почти искренне возмутился парень, но мое красноречивое молчание осадило его, и он добавил. - Господин велел отдать тебе платье для бала. Он лично выбирал его. - Что? - в моих широко распахнувшихся глазах, вероятно, читалось такое изумление, что Клайв вновь расплылся в самодовольной усмешке. - Еще не дошло? Все, ты больше не одна из нас. Теперь ты - большая шишка с большими буферами, - он выразительно подмигнул мне, беззастенчиво опустив взгляд на мой бюст. - Должно быть, ты ужасно довольна собой. Я нахмурилась, неприятно пораженная его откровенностью. Никогда нас с этим блондинистым грубияном не связывали теплые отношения, но сейчас меня больше волновали его мотивы. - Скажи, Клайв, чего ты добиваешься? - поинтересовалась я, скрестив руки на груди. - Если все так, как ты говоришь, что мешает мне передать твои слова господину? И может, даже слегка приукрасить их... - Нет, нет, не надо, - дворецкий суетливо замахал руками. - Ты не так поняла. Я правда считаю, что тебе крупно повезло. Понизив голос, парень присел на корточки у моей кровати и, протянув руку, легонько коснулся моего обнаженного колена. - Наш хозяин отнюдь не дурак, и вкус у него отменный. Зачем добру пропадать, верно? - его пальцы поползли вверх по бедру. - Тебе нравится его, кхм, особый прибор для пыток? Клайв похотливо ухмыльнулся, взглянув своими нежно-голубыми глазами мне прямо в глаза. Внезапно все встало на свои места. Я вспомнила тень, крадущуюся за мной по пятам. Если я и могла кого-то заподозрить, то разве что Кларис, но... выходит, все это время это был Клайв? Если он думает, что все эти ночи я ходила ублажать Аято, то становится совершенно понятно, почему он смотрит на меня как на конченную шлюху. Для него это единственное объяснение моей внезапной неприкосновенности. Я резко встала, попутно скидывая руку наглеца со своей ноги. - Во-первых, убери от меня свои развязные ручонки, а во-вторых, катись к черту, Клайв. Дворецкий пожал плечами, ничуть не смутившись. - Ну да, конечно, ты же теперь подстилка кровососа, куда моим рукам до белых аристократических пальчиков... - Заткнись! - не выдержала я, но уже через секунду опомнилась, и добавила спокойнее, стараясь придать голосу издевательский оттенок. - Боюсь, тебе действительно далеко до искусства соблазнения вампира. Вряд ли тебе что-нибудь светит даже с крашенной шевелюрой. - Полегче, детка, это мой натуральный цвет, - огрызнулся Клайв, и по его мрачному лицу я догадалась, что задела его за живое. - Что ж, я хотел быть любезным, но похоже... Дворецкий сделал резкое движение, и я невольно вздрогнула, и в этот же миг какой-то сверток приземлился на кровать рядом со мной. - Похоже, тебе нравится играть с огнем, - в руках у Клайва была небольшая шкатулка, в которой обычно хранили драгоценности. Предчувствуя недоброе, я осторожно потянулась, чтобы взять ее, но парень перехватил мою руку. - В похожей шкатулке ты кое-что хранила, не так ли? Интересную такую бумажку. Я примерзла к полу, не в силах пошевелиться. Неудержимая лавина страха обрушилась на мой разум. Не может быть! - И я вот подумал, зачем нашему господину присылать горничной записку с приглашением, если он в любой момент может взять то, что ему принадлежит по праву? Но ты хитрая, очень хитрая девушка. Ты даже во время разговора не выдала себя, - он одобрительно улыбнулся, сощурив глаза от удовольствия. - Даже сейчас ты умудряешься выглядеть так, словно ты по-настоящему растеряна. Это хорошо, в ближайшем будущем тебе пригодятся навыки притворства. - О чем...ты говоришь? - пролепетала я слабым голосом. Я пока не могла осознать произошедшее. Пропавшая записка у Клайва? Но как это произошло? - Пока можешь об этом не думать, - парень вложил шкатулку в мою онемевшую руку. - Я держу ее у себя в надежном месте. И если ты будешь послушной девочкой, - он мягко провел пальцами по моей щеке. - Я сохраню твой маленький грязный секрет. Я отвернулась, избегая его прикосновений, и Клайв вздохнул, но отстранился, а затем расслабленной походкой направился к двери. У выхода он обернулся, чтобы добить меня окончательно. - Ты ведь знаешь эту сплетницу Кларис? Уверен, ей будет очень любопытно узнать, куда, или вернее - к кому, ты ходишь по ночам. И уж конечно она не станет держать все в тайне, так что... после бала зайди ко мне. Я буду ждать, - дверь за ним со скрипом захлопнулась, и этот звук напомнил скрежет гильотины, чье лезвие неумолимо приближалось к моей шее.***
Бал вампиров - не место для обычной служанки. Она просто теряет голову в этом ослепительном великолепии, путаясь в масках, шляпах и веерах, спотыкаясь о подол роскошных платьев, утопая в хитросплетении цветов, звуков и запахов. Еще хуже приходится той несчастной, что исполняет на балу роль "невесты". То есть мне. Старинный обычай созданий ночи - подарить последнюю радость обреченной, дав ей возвышенно-унизительный титул, а вместе с ним короткое время практически безграничных возможностей. Один вечер, когда ты становишься выше всех правил, а твое желание - законом, вечер-награда, отданная накануне конца твоей жизни. Не могу говорить за моих предшественниц, но лично мне такие перспективы не казались поводом для веселья. Какой мне толк с всеобщего преклонения, если моему единственному желанию суждено остаться несбывшимся? И все же были в таком положении свои маленькие приятные бонусы. Когда я открыла принесенный Клайвом сверток и увидела черное платье, струящееся словно расплавленная ночь, с разрезом у бедра и расшитое крошечными камушками, сверкающие как звезды, мне подумалось, что в таком наряде и умирать не страшно. Довершали образ туфли на каблуках, распущенные волосы и обсидиановые серьги с ожерельем из шкатулки. Впервые я чувствовала себя по-настоящему красивой. Это чувство исчезло, едва стоило мне переступить порог бальной залы. Десятки хищных взглядов быстро напомнили мне, что я не более чем главное блюдо на пиру, и мне отчаянно захотелось прикрыть обнаженные плечи руками и сбежать от беды куда подальше. Но вместо этого я продефилировала по центру залы, ведомая под руку Аято, которому, надо признать, был очень к лицу черный костюм. - Улыбайся, сисястая, - шепнул мне вампир. - Другого шанса не будет. И я улыбалась, изо всех сил стараясь, чтобы ужас в моих глазах не был столь очевиден. Все время, пока Аято объявлял обо мне, а гости вечера одобрительно аплодировали его речи, я не отрывала взгляд от пиджака господина, в петлице которого прятала под нежными лепестками шипы алая как кровь роза - символ семейства Сакамаки, знак родства братьев, которые так упорно его отрицали. Смотрит ли он сейчас на меня? Жалеет ли о происходящем так, как я? Кое в чем Аято прав. Другого шанса не будет. После моего представления высокородной публике меня усадили в жесткое кресло на небольшом помосте и велели ждать. Не зная, чего именно следует ждать и волнуясь за свое ближайшее будущее, я занялась единственным доступным мне развлечением - наблюдением. И я сразу автоматически отметила, что слуги хорошо потрудились. Букеты цветов, разноцветные гирлянды и ленты, ароматные свечи являлись прекрасным дополнением к главному украшению праздника - десятку бледнокожих в экстравагантных туалетах. От блеска их диадем и клыкастых улыбок воздух словно искрился. Обстановка была настолько ослепительной и яркой, что легко могла вскружить голову, но в моем случае виной тому был стоящий в центре этого великолепия он - в темно-зеленом фраке с уже знакомой мне алой розой в лацкане пиджака. Рыжие волосы отражали огни свечей, обнажая высокий лоб, а улыбка, танцующая на соблазнительных губах, очаровала бы любую из окружающих его женщин. Они хихикали, сверкая белизной своих декольте, глядя на него из-под карнавальных масок, а он лишь улыбался, потягивая темно-красный напиток из высокого хрустального бокала. Жизнь Райто Сакамаки наверняка изобилует такими моментами. - Я люблю играть, - сказал он брату за бильярдным столом. - Но в отличие от тебя... Я хочу приз. Да, он большой охотник до игр, и самая любимая зовется любовью без правил. Флиртуя, он наклоняет голову и щурит глаза, растягивая губы в пошловатой усмешке и шепчет на ушко юной жертве нечто возбуждающе-непристойное своим глубоким бархатным голосом. Хотя порой ему достаточно одного фирменного влюбленного взгляда, чтобы пробудить в бедняжке неукротимую страсть, с которой невозможно мириться. Глаза Райто - обманчивые зеркала цвета чешуи ящерицы, тлеющие в них огненные искры в действительности являются отблеском адского пламени, но каждая из нас узнает об этом слишком поздно, ведь он умеет быть обходительным, когда того желает. Там, где нет дротиков и киев, этот сладострастный вампир развлекается с другими мишенями, поражая ядовитыми стрелами их сердца. И он никогда не промахивается. Я опустила голову, вцепившись пальцами в подлокотники кресла. Он - там, а я - здесь. Я - невеста Аято, что бы это ни значило. Мне не стоит даже смотреть на него. Такой взгляд может слишком много сказать другим, и все же он, скользя по толпе гостей, невольно останавливался лишь на молодом вампире в неизменной шляпке. Его образ, сотканный из запретных желаний...эта приятная тяжесть в низу живота...покалывание кожи каждый раз, когда мне кажется, что он смотрит в мою сторону...воспоминания. О, мои лучшие воспоминания! Пусть даже он предал мою любовь, я никогда не смогу ответить ему тем же. Слушая обрывки разговоров и смеха, я наблюдала, как юркие служанки лавируют в толпе, покачивая бедрами, и подносят господам изысканные угощения, и думала, что сейчас я должна быть среди них. В их рядах я могла бы незаметно любоваться его хищной красотой, не смея приблизиться, но и не боясь быть замеченной за этим неблаговидным делом, ведь в конце концов какая горничная удержится, чтобы украдкой не взглянуть на столь привлекательного господина? Но я отныне не принадлежала к числу служебного персонала и потому была лишена такой возможности. На своем бесконечном высоком помосте, отрезанная от общего веселья, одинокая в своей незавидной участи, мне оставалось только сожалеть, и, сожалея, идти до конца. Но несмотря на гнетущие мысли, я, созерцая пестрый рой веселящихся вампиров буквально у своих ног, в то же время не могла отделаться от ощущения, что этот бал - в мою честь. Словно в подтверждение этой нелепой идеи, Райто Сакамаки вдруг возник прямо передо мной и... охххх! склонил голову в почтительном поклоне. Моя голова пошла кругом, а грудь сдавило так, будто у платья появился корсет. Выпрямившись, вампир выхватил бокал с темно-вишневым напитком (вино ли это?) и поднял его высоко вверх. - Я пью в честь королевы бала, сияющей невесты его величества! Зал поддержал его слова одобрительным гулом, и все разом взметнули бокалы и осушили их. Рядом со мной встал Аято. В его узких зрачках читался голод, от которого вспыхнула боль в моем раненом плече. Райто сделал шаг ближе. Он, не отрываясь, смотрел на меня, и либо это было игрой моего воображения, либо его дыхание едва заметно участилось. Я могла видеть, как прерывисто вздымается его грудь под изумрудным, как его глаза, пиджаком, на рукавах которого блестели запонки в виде золотого полумесяца. Представить эти руки, накрывающие мое тонкое платье чуть ниже талии, было ошибкой. Теперь мне хотелось одного - чтобы исчезли этот свет и музыка, и вампиры, и люди, а мы остались одни в целом мире, и я могла опуститься перед ним на колени, и, обнажив его бедра, нежно обхватить губами его твердеющую плоть. Я видела ответную страсть на его лице, она пряталась на дне его умопомрачительных глаз и за напряженным изгибом рта, и я знала, что это нужно прекратить немедленно, я должна отвернуться сейчас, сию же минуту, а еще лучше закрыть лицо руками и выбежать из зала на свежий воздух, чтобы выветрить порочные мысли, способные меня уничтожить, ведь Аято стоит рядом, всего в двух шагах!..боже, как я хочу его поцеловать... Грубые руки жадно сгребли меня, и горячее дыхание опалило горло. - Не стоит так краснеть в моем присутствии, сисястая, это совершенно не красит твое глупое кукольное личико, - глаза Райто скрылись от меня тенью шляпы, и я с трудом сдержала слезы. - Да, ты такая сладкая, прямо куколка... Будешь послушной игрушкой, и я сделаю тебя самой счастливой женщиной в мире. Я промолчала, задавив в себе всколыхнувшуюся было волну гнева. Терпи, приказала я себе, терпи и радуйся, что господин принял твою промашку на свой счет. Аято, обнимая меня за талию, повысил голос: - Эй, вы, любители крови, смотрите, как мы с моей невестушкой будем танцевать! - Отличная мысль, брат, - совершенно ровным голосом одобрил Райто. - Я организую вам музыку. Отвернувшись, он направился к старинному роялю, выделявшемуся темной массивностью в импровизированной оркестровой яме. Музыканты временно перестали играть, настраиваясь на мелодию для медленного танца и готовые аккомпанировать Райто, когда вампир займет свое место за инструментом. Что ж, если ему плевать, я сделаю вид, что мне тоже. Я уставилась на Аято, пообещав себе смотреть только на него хотя бы до конца танца. Танцевать меня никто не учил, но, к счастью, все, что от меня требовалось - это повторять движения господина и по возможности не сбиваться с ритма. В любой другой ситуации находиться в центре внимания дюжины бледнокожих аристократов стало бы для меня колоссальным стрессом, но сейчас я едва осознавала, где нахожусь и что делаю. Каждый раз, когда мы с Аято, описывая круг по залу, приближались к оркестру, я кожей ощущала его близость. Даже не глядя, я легко могла представить (и была отчего-то уверена, что так и есть), как Райто Сакамаки, опустив взгляд вниз, коснулся тонкими пальцами клавиш рояля, и момент прикосновения стал мигом рождения музыки, полной невероятной силы. Она тянулась, сначала медленно и слегка неуверенно, как распустившийся по весне побег, а затем набирала темп и звучность и взмывала к высокому потолку, тысячекратно отражаясь от сердец всех присутствующих, и смертельной пулей пронзала мое. Самодовольное лицо Аято, на котором я так стремилась сконцентрироваться, стали затмевать образы, какие я прежде вообразить не могла. Его музыка была...словно воплощением моих мыслей, моих тайных фантазий, разбитых на ноты. Радость влюбленного и печаль отвергнутого, эхо светлой памяти и горечь старой потери - в ней было заключено слишком многое, столько чувств, сколько не могла вобрать в себя ни одна смертная душа. Это был Райто, переложенный на музыку, рассыпающийся одиноким соло, затихающий вдали крик, взывающий о помощи в черном, глухом мире. И я знала, какой болью исходит каждая нота, бывшая порождением безумия глубоко несчастной души. - Эй, ты ревешь, что ли? Немедленно прекрати, на нас все смотрят! - злобный шепот у моего уха не сулил ничего хорошего. Сморгнув слезы, я поняла, что танец был безнадежно прерван, а десятки внимательных глаз следили за каждой каплей, вытекающей из моих глаз. Боже, я этого больше не вынесу. Воздух между мной и Аято будто раскалился от его жгучего недовольства. Руки красноволосого вампира повисли тяжелыми кандалами на моем теле, не позволяя мне оттолкнуть его и рвануться сквозь толпу клыкастых зрителей к тому, кого очень сильно хотелось обнять. Может быть, я бы все равно попыталась, и плевать, чем бы это кончилось, пусть меня хоть растерзали бы на месте, но место за роялем пустовало. Чуда не случилось.***
В ночь бала никто не спал, но утром слуги удалились к себе отдыхать, а я должна была сопровождать Аято до отъезда последнего гостя, и пока он провожал свою свиту на крыльце, я просто с ног валилась от усталости. В голове стоял белый шум, а ноги в туфлях на каблуках давно онемели, но я послушно кивала и улыбалась, не видя кому, зная лишь, что я уже нарвалась один раз, и не должна повторить ошибку. Когда последний экипаж пропал из виду и подъездная аллея наконец опустела, я заметила, что знакомый лимузин также отсутствует и смутно вспомнила шляпу, исчезающую в чреве автомобиля. Он единственный уехал, не попрощавшись. Оставшись в одиночестве, Аято переключил внимание на меня, и наступила расплата. Через пару часов я стояла у окна, уже в одной ночной рубашке и с окровавленными бинтами на шее, и бессмысленно взирала на безлюдной двор, вздрагивая от пронзительного воя ветра над крышей особняка. После шума праздника тишина казалась неестественной, а все происходящее - неправильным. Я тупо пялилась на следы шин на аккуратном газоне, безотчетно вслушиваясь в отчаянный голос ветра. Увидела полупрозрачный шарф, оброненный кем-то у розового куста, и тяжело вздохнула, представив, какая масштабная уборка бального зала предстоит нам завтра. Тут же пришлось себя поправить - предстоит им, ведь я больше не горничная. Сколько еще раз я должна напомнить себе об этом, прежде чем этот неоспоримый факт уляжется в моей глупой башке? Теперь моя работа - быть сосудом с пищей для моего кровожадного господина, и он уже изрядно потрепал этот сосуд. Я прикоснулась к насквозь промокшим бинтам, неспособным стереть жаркую боль, поселившуюся под кожей от подбородка и до сосков. Интересно, пари на продолжительность моей жизни уже начали заключать? Весь мир словно затаил дыхание перед рассветом, до которого осталось меньше пары часов, и я, повинуясь внезапному импульсу, спустилась на первый этаж и вышла в сад. Обернувшись, я отыскала взглядом окно, из которого когда-то давным-давно, дрожа от страха, наблюдала за прибытием красивого лорда на черном лимузине. Он изменил всю мою жизнь, но не позволил мне даже смотреть ему вслед. Перед моими глазами все еще стояли его манящие глаза, протянутые руки, словно он ждал, что я сейчас прыгну в его объятия. Ну почему я этого не сделала? Приблизившись к розам, я ткнулась в них носом в вялой попытке вдохнуть характерный сладковатый аромат, но вместо него мне почудился запах крови. Слабость одолела меня, и я опустилась на сырую землю, усыпанную полузасохшими рваными лепестками. Прикрыв глаза, я старалась отогнать мысли в равной степени как о прошлой ночи, так и о предстоящем дне, но сделать это было куда сложнее, чем вымести всю пыль из закоулков особняка. Страх и жгучая печаль мешали заснуть. К тому же я быстро замерзла до самых кончиков пальцев. Но несмотря на это возвращаться мне по-прежнему не хотелось. Поэтому я принялась бесцельно кружить по саду, как потерявшееся животное, не знающее, куда идти, чтобы вернуться домой. Чего я ждала? Лучей восходящего солнца? Это только в книгах рассвет знаменует возвращение надежды, для меня же он мог означать лишь начало конца. Скользя под тенью деревьев, я неожиданно наткнулась на небольшую полянку и, подойдя поближе, рассмотрела на земле полустершиеся линии, образующие разные фигуры, но по большей части круги разного диаметра. Присев на корточки, я осторожно прикоснулась к наиболее сохранившейся окружности, гадая, для чего она предназначалась, когда услышала голос, от звука которого мое сердце пропустило удар. - А я твои трусики вижу. Отчаянно молясь, чтобы это не было моим воображением, я медленно поднялась на ноги. Глаза, должно быть, обманывали меня, ибо показывали невозможное. Райто Сакамаки, одетый в небесно-голубую рубашку и светло-серый жилет, в любимом головном уборе и с черным шарфом у шеи, край которого трепал прохладный утренний ветер. Без бального лоска он выглядел таким невинным и очаровательным. Потеряв дар речи, я потрясенно смотрела, как он встал рядом, разглядывая причудливые узоры у нас под ногами. - Ааа, ты нашла нашу старую детскую площадку. Знаешь, я с братьями часто играл здесь, когда мы были детьми. "Отбрось банку" и всякие другие... Ох, неужели это было так давно?.. Ммм? Что такое? У меня что-то на лице? - вампир мягко улыбнулся. - Нет, я..., - я осознала, что пялюсь на него, как на восставшего из мертвых, и смутилась. - Это правда вы? Так вы не уехали? Он положил руки мне на плечи, слегка наклонив голову, и заглянул мне в глаза, как сделал в ночь нашей первой встречи. В предрассветный час его глаза были темнее и глубже обычного, но смотрели ласково. - Я не смог бы. И кстати, нам уже давно пора перейти на "ты", верно? - он обнял меня и я почувствовала невероятный покой. За пределами кольца наших рук ворчал усиливающийся ветер, унося прочь листья и отрывая лепестки розам, но там, где соприкасались наши тела, рождался маленький островок тропической жары. Мы немного постояли так, удерживая этот момент, но затем Райто чуть отстранился и нарушил тишину. - Ты, наверно, уже заснула к тому моменту, но я все-таки выиграл ту партию в покер. - Да? - я отвела взгляд, невольно прижав ладонь к месту первого укуса. В тот вечер ты отдал меня ему, а теперь вот так просто говоришь об этом? - Аято, конечно, рвал и метал, но в конечном счете согласился выполнить условия пари. Угадай, что я пожелал? Я промолчала, по-прежнему не глядя на него. Я не могла на него злиться, как вчера, просто не хотела вспоминать, как испарились все мои надежды в ту минуту, когда Аято запустил в меня зубы. - У-га-дай~, - он обхватил пальцами мой подбородок, весело-нетерпеливо вглядываясь в выражение моего лица. Но то, что он там увидел, заставило его помрачнеть. - Я знаю, милая. Я сделал тебе больно. И еще не раз сделаю, - вопреки жестокому смыслу слов, он нежно погладил меня по щеке. - Но тебе все равно стоит отвечать на вопросы своего настоящего господина. В его голосе не было никакого давления: он просто констатировал факт. И я внезапно вспомнила, что была готова рисковать жизнью за возможность видеться с вампиром, захватившем мое воображение. Но может, все это время я не была единственной, кто шел на невероятный риск ради потребности быть с кем-то небезразличным сердцу? Ведь именно он первым оставил следы своих клыков на моем теле, но я была так поглощена своими проблемами, что почему-то никогда не задумывалась, чем это может обернуться для самого Райто, узнай его скорый на расправу брат правду. - Вся эта затея с балом...ты хотел освободить меня от работы? - Ох, узко мыслишь! Бери шире! Бал - это не более, чем предлог. - Но тогда я... - Не понимаешь? Вот же глупышка, - беззлобно промурлыкал парень. - Все, что я хотел - дать тебе статус невесты. Только так я мог защитить тебя, сделав неприкосновенной как для вампиров, так и для людей. - Но ведь Аято никогда не уступил бы меня добровольно, даже если бы я ему не понравилась. А если бы понравилась...он пил мою кровь, разве это не был риск, что он раскроет нашу связь? - О, был, и еще какой! Я до ужаса боялся ошибиться, но..., - он улыбнулся, обнажая зубы. - Но в глубине души всегда знал, что прав. - О чем ты? Райто подвел меня к зарослям роз и задумчиво сорвал один цветок. - Видишь ли, в редких случаях, когда вампир и человек..., - он поднес тычинку к краям пестика и бросил на меня хитрый взгляд. Я не удержалась от улыбки. - Скажем так, находятся в особо тесных отношениях, их запахи сливаются воедино. Это, на самом деле, трудно объяснить кому-то, лишенному сверхъестественного обоняния, но я и не думаю, что моей глупышке нужно вникать в подробности. Главное, что нужно понимать, твой запах полностью скрывает мой, а мой маскирует твой. Он поднес розу к лицу и сделал глубокий вдох, давая мне время обдумать услышанное, а затем закончил: - У смертных есть похожее явление. Вы называете это - родственные души. - Родственные души? Так ты думаешь, что мы... - Я не мог быть уверенным на все сто процентов, - неохотно признался вампир. - Так что я должен был убедиться. Я открыла рот, чтобы, вероятно, начать возмущаться, но Райто, предвидя это, прижал испачканный пыльцой палец к моим губам и негромко протянул: - Зато теперь моя девочка может быть спокойна, нам ничего не грозит. Я вспомнила, как боялась слежки, как проверяла по десять раз, не оставили ли мы следов наших преступных встреч, и на какой-то миг ощутила, как тревога наконец отступила. - Но как же... Аято... - Никто на свете не сможет нас разлучить, - Райто с неожиданной силой привлек меня к себе и аккуратно поцеловал в лоб, заставив мое тело содрогнуться от трепета. - Даже мой брат. Если бы кто-то еще слышал, как он это сказал, он бы не стал осуждать меня за то, что я поверила ему. Райто Сакамаки, утопив мою ладонь в своей, повел меня по саду. Солнце вот-вот должно было встать, но из-за густых облаков было по-прежнему сумрачно, особенно в тени деревьев, окруживших особняк зеленой крепостной стеной. Мне хотелось задать тысячу вопросов моему рыжеволосому лорду, беззаботно идущему рядом, словно такие прогулки были его повседневной рутиной, но стоило мне решиться, как Райто заговорил первым: - Тебе понравился бал? Я повернула голову, наблюдая, как парень любуется розами, не глядя на меня. Неужели даже вампир может испытывать неловкость от невольно вырвавшихся слов любви? - Мне понравилась музыка, которую ты играл. Если бы я не любила его, то точно влюбилась бы сейчас, увидев смущение на его прекрасном лице. Райто снял шляпу и провел рукой по волосам, улыбаясь почти застенчиво. - Правда? Я играл раньше, до того как...а, не важно, - он вдруг как-то отрывисто засмеялся и накинул шляпу мне на макушку, исчезнув из поля моего зрения, а затем горячо зашептал мне на ухо. - Знаешь, когда я сказал, что бал - это лишь предлог, я имел в виду, предлог увидеть тебя в том сексуальном платье. Хотя больше всего тебе идет костюм Евы, хехехе... Тембр его голоса стал ниже и глубже, обволакивая меня, как теплый океанский прилив, и сердце в груди неровно трепыхнулось, прежде чем поскакать, как сумасшедшее. Райто сжал мои руки в своих ладонях, переплетая наши пальцы. - Я хочу, чтобы ты была моей полностью. Но сначала...ты должна узнать нечто очень важное. Девять лет назад я однажды...