Пояс Ориона

Тяжелая ночь опустилась на остров вместе с пронзительной тишиной. После того шума, что издавали выжившие ранее, молчание природы казалось давящим и почти смертельным, оно заставляло вернуться к тому, от чего все они хотели уйти ранее — осознания своей ситуации. Разойдясь по коттеджам, оставленные каждый наедине со своими мыслями, они вслушивались в тишину, кажется, надеясь найти в ней каждый своё. Хаджиме лежал на кровати, неспособный ко сну, прокручивая события прошедших дней. Мысли бесконечными пустыми составами проносились мимо, оставляя только ощущение перегруженности и одиночества. Хаджиме нахмурился, прошипел что-то нечленораздельное и укрылся, в попытках спрятаться от тишины мира и шума собственных мыслей. Пока тишина не была прервана чьим-то ворчанием. Хината, словно ударенный током, подскочил на кровати, резко садясь, а после и вставая, не зная зачем, но пулей выскакивая из коттеджа, со слегка кружащейся головой пытаясь разобрать, с какой стороны донесся спасительный чужой голос. Как напуганный маленький зверек, он вытянулся, прислушиваясь и постепенно успокаиваясь от этого внезапного импульса. Хаджиме слегка нагнулся и на носочках направился к столовой. Завернув за угол, он увидел Казуичи, сидящего рядом с сложившимся неестественным образом лежаком и ругавшего того на чём свет стоит. Хаджиме выдохнул, слегка улыбнувшись столь обыденной сцене и Сода помахал ему, подзывая помочь с укрощением пляжного инвентаря. -Почему ты не спишь? — Хината присел рядом, показывая свое желание помочь Соде. -Сон для слабаков, — Казуичи легко рассмеялся, стараясь не смотреть на Хаджиме. — Там придержи ещё, а то опять закроется. А ты почему тут? -Сон для слабаков, — Казуичи фальшиво улыбнулся, — да и должен же кто-то помочь тебе. Ремонтируя самопроизвольно складывающийся и разворачивающийся лежак, парни смогли полноценно отвлечься от тревожных мыслей и даже слегка расслабились. А затем Сода выпрямился, отряхнул руки, сказал радостное «Ну вот и всё» и проблемы нахлынули новой волной, заставляя обоих расфокусировать взгляд и принять более зажатый вид. Первым вышел из оцепенения Казуичи, размашистыми движениями поставив второй лежак рядом со своим, запрыгнул на свой так, что Хината на секунду испугался мысли, что все их старания сейчас пойдут коту под хвост, и приглашающим жестом похлопал по соседнему пустому гамаку ладонью, предлагая Хаджиме лечь рядом. Эластичная ткань заскрипела под весом Хинаты, когда он недоверчиво сел, а затем и лёг на лежак, кинув взгляд в сторону Казуичи, усиленно смотрящего в звёздное небо. Хаджиме мысленно пожал плечами и уставился в небосвод тоже, думая, зачем это нужно было Казуичи. Ранее Хаджиме уже замечал невероятную яркость звёзд над этим островом. Он никогда особо не интересовался астрологией и не мог сказать, какие созвездия, где и на правильных ли они местах, но сейчас эти белые точки на иссиня-тёмном полотне ночи казались ему самым важным открытием его жизни, хоть он и не понимал, в чём данное «открытие» заключается. Может, даже просто в том, что он, увидев достаточно несвойственного обычной жизни, начал искать что-то, что сопровождало его всегда? Как когда перед экзаменом несколько раз выписываешь свою фамилию, хватаясь за неё, как за близкое и родное знание, так сейчас Хаджиме хватался за всё, что напоминало ему о жизни до Убийственной Школьной Поездки. -Знаешь, Хаджиме, когда я был в младшей школе, я был невероятно несносным ребенком, — Хината вздрогнул от неожиданного голоса Соды и удивлённо посмотрел на Казуичи, удобно устроившегося на лежаке и положившего руки за голову, — и как-то раз, чтобы наказать за какую-то мелочь меня посадили в кладовку. Место то ещё, но там была огромная, в два моих роста, карта звёздного неба. Она была скручена жутким способом и мне пришлось потратить некоторое время на ее раскручивание и выпрямление. Сначала я бегал в кладовку, чтобы читать ее, а потом перенес к себе в комнату, настолько она меня захватила. И знаешь что? -Что? — Хината с интересом слушал внезапные откровения Соды. -Я её всю нахрен выучил. И я точно могу сказать, что тут происходит что-то незаконное, — Хаджиме приподнялся на локтях от новой информации и вопросительно хмыкнул, смотря механику в глаза. — На этом чертовом небе неправильный пояс Ориона. Тут не хватает центральной звезды. Орион мое любимое созвездие и такая несправедливость меня жесть как злит. Хаджиме усмехнулся и лёг обратно. Почему-то такая причина для злости его веселила. Сода что-то недовольно прошипел, вероятно, ругая небо за такую оплошность, и, с яростным скрипом со стороны лежака, упал обратно на него. -Казуичи, а ты знаешь миф про Ориона? — Хаджиме хотел прервать неловкую тишину и перенять эстафету рассказов, а этот вопрос подходил под обе задачи. Казуичи слегка задумался, нахмурившись звёздам. -Да, я слышал, как Мисс Соня рассказывала его, да и сам как-то натыкался на что-то похожее, — Хината вздохнул, чувствуя, как теряет тему для разговора. — Созвездиям вообще столько историй напридумано, что в них можно утонуть, серьезно. Где-то написано, что тот же Орион самодовольный идиот, где-то, что жертва обстоятельств и вообще хороший персонаж. От источника к источнику идея скачет, как муха в шине едущего на полной скорости автомобиля, — Сода высунул язык и поморщился, показывая своё отношение к неоднозначности трактовки созвездий. -Ну а ты-то какой придерживаешься? У тебя же есть любимая трактовка на любимое созвездие, не так ли? — Хаджиме не мог найти удобного положения на лежаке и ворочался, изредка поглядывая на Казуичи и тем самым заставляя лежак неистово скрипеть. -Не знаю. Хотя, наверное, мне больше всего нравится та, которая про то, что Орион и Плеяда — символы единства и сплоченности. Уже не помню, как к этому пришёл автор, да и вспоминать не хочется, но звучит круто. Более того, если созвездие Ориона значит единство, то насколько един его пояс… Они лежали ещё некоторое время, рассматривая звёзды и Казуичи иногда показывал Хинате какие-то легкие и особо запоминающиеся созвездия, чтобы не возвращаться к той тишине, от которой они хотели уйти. Наверное, они бы говорили так до самого утра, но лежак под Хаджиме решил последовать примеру собрата и попытался сложиться вместе с Хинатой. Смеясь и паникуя одновременно, Хаджиме был освобождён Содой из лап жестяно-тканевого зверя, но чинить второй лежак желания уже не было, и они приняли это за знак идти по коттеджам. Уже лёжа в постели и постепенно засыпая, Хаджиме думал о звёздах и о том, что за окном поют птицы, которых он почему-то раньше не замечал.