Bottle

      Наверное, мне бы и стоило не упрямиться, а провести его через улицу конкретно за руку. Иначе бы он сейчас не расстёгивал мой ремень, любезно подаренный старшим братом. Я понимаю, что вырываться бесполезно, так как Морк всегда добивается желаемой цели. Сейчас я задаюсь лишь одним вопросом. Против ли я сам? Есть ли возможность спастись? Это, кстати, уже два целых вопроса. Мы, стоматологи, любим всё целое. — Думаю, эта сойдёт. Я не совсем понимаю, что происходит, не слышу слов и не вижу предмета в его руках. Лишь тело вдруг охватывает дрожь, будто в бензин закинули спичку, а в голову ударяет паника. — Что ты д-... Конец предложения я просто вскрикиваю, хотя убеждал себя держаться. Сначала чувствую лишь пальцы — много для меня, но так мало для обычной шлюхи. Чувствую, как дыхание Морка опаляет моё ухо. Морщусь то ли от отвращение к такой близости, то ли от смущения. — Наказание. Считай так. От резкого движения внутри закусываю губу так, что по подбородку стекает тонкая и мерзкая струя крови. До чего же острое ощущение... — Аккуратнее, Пи. Не хочу, чтобы тебе было больно. Руки непроизвольно тянется его оттолкнуть, что приводит к большему добавление пальцев. Отвратительно, отвратительно, отвратительно. Пытаюсь насадиться глубже. Морк осторожно вытирает кровь указательным пальцем, слегка размазывая по губе. Остаётся только ждать, когда он украдёт мой второй поцелуй. Глаза самостоятельно закатываются, и тогда я практически чувствую его самодовольную ухмылку. Не дождёшься, Саттая. Чего бы ты не хотел, всё равно не дождёш… Мысли обволакивает будто какой-то туман, когда с губ срывается хриплый, протяжный стон. Морк суёт пальцы мне уже в рот, что кажется мне даже более диким, чем работа… остальных. — Плохой Пи… Что ещё за детские игры? Пальцы проталкиваются в глотку, отчего я начинаю кашлять. На глазах наворачиваются слёзы. Саттая целует только в щёку. — Ты разработан. – извещает насильник. Губы кривит дьявольская ухмылка. Мои ноги задирают повыше. На его плечах довольно удобно. Я осторожно смотрю в глаза Саттаи, когда в меня проскальзывает холодное стекло. Руками тяну своего соперника вперёд, пытаясь отвлечься в поцелуе. Ощущение, будто меня стараются трахнуть даже языком. Чёртова бутылка. Морк начинает толкать её то быстро, то медленно, окуная меня в сладкую и мерзкую пытку. — Кажется, я не зря оставил бутылку шампанского с прошлого дня рождения Нана. Мы праздновали вместе… — он снова наклоняется над моим ухом и толкает бутылку глубже. Чёртов Нан идёт нахрен. — Наверное, ты его тоже трахнул? Ошибка. Меня снова ограничивают возможности говорить. — О, нет. Только тебя… В доказательство моё запястье, так удобно скрепленное со второй рукой за головой этого дьявола, перехватывают, мягко целуя, а потом оставляют след от ровных зубов. Больно. Морк легко целует мои пальцы, будто не он сейчас так быстро трахает меня холодным стеклом. Я зажимаю рот рукой, но Саттая её одёргивает, удовлетворённо слушая мой стон с примесью паники. Паники от непонимания того, что именно меня ждёт…

***

      Я спускаюсь с лестницы кампуса, держа в руке зонт, когда мой кошмар наяву подходит прямо ко мне. Впрочем, как и всегда. В голове всплывает вчерашнее… Сейчас Морк выглядит так, будто бы ничего и не произошло. — Привет, Пи. Не переведёшь снова через дорогу? Я опять потерял линзы… Чёртов… Сукин сын. — За зонт держись. Им то ты меня точно не трахнешь. Морк смотрит на меня долго и внимательно. На безмятежном лице нет и тени той злорадной ухмылки. — А ты хочешь проверить? Я уверен, что хочешь. В горле резко пересыхает, приходится сглатывать. Проверить хочется.