Из альфы в омегу

      Весь последующий день Бенджамин маялся от скуки, мечтая лишь о том, чтобы наконец избавиться от последствий течки и заняться делами, требующими выхода из дома на своих двоих, не трясущихся ногах. Он уже не знал, чем занять себя, дома уже давно все было переделано: все было чисто, холодильник был набит едой, одежда выстирана и выглажена. Чем еще ему можно было заняться, кроме тупого серфинга по интернету?       Спасением стали смс-ки от Гина. Они были милые, полные дурацких и пошлых смайликов. К удивлению второго, Бен весьма активно отвечал на все эти дурачества, раньше за ним этого тоже не наблюдалось. Сейчас омега пытался вызвать жалость к своему больному заду, который альфа беспощадно затиранил, но успеха эта операция не достигла. Гин продолжал присылать ему толстокожие смайлики, ясно давая понять, что он нисколько не сожалеет о содеянном.       Вечером он вернулся со словами «ну как твое величество?». Застав Бенджамина, пародирующим морского котика, на кровати, Гин подошел к нему и с веселым «та-да» вытащил из-за спины пакеты с едой. Были в работе в ресторане свои плюсы.       Бенджамин довольно расплылся в ленивой улыбке, учуяв запах ресторанной еды. Настроение у него заметно приподнялось. Возвращение альфы стало для него каким-то катализатором к позитивным эмоциям. От себя этого Бенджамин не ожидал, но после всего нескольких дней вместе, да еще и проведенной течки, он как-то подозрительно быстро привык к альбиносу. И действительно очень соскучился по его компании за эти двенадцать часов.       — «Дожили, я влюбляюсь в альфу».       От вида кусочков сочного мяса в густом маринаде с жареными овощами у Бена потекли слюнки и загорелись глаза. Вдвоем они направились на кухню, разогрели подостывшее блюдо, а пока ждали его, альбинос с шутками рассказывал о прошедшем рабочем дне.       Бенджамину нравилось подобное времяпровождение. Сколько он мечтал о том, чтобы вместе со своей половинкой вот так весело, с шутками готовить вдвоем, ужинать в уютной, немного романтичной и домашней атмосфере? Кто ж знал, что все это он получит, очутившись в теле омеги, которого очень сильно любил один человек? Видимо, его желание действительно исполнилось, выполнив то, о чем он так мечтал, дав то, из-за чего он хотел себе другую жизнь. Ох уж эта злодейка судьба, все-то ей было ведомо заранее.       Они сели ужинать, а где-то сбоку шумел маленький телевизор, показывая одну рекламу за другой. Под его монотонный шум они улыбались друг другу, уже даже говорить ничего не нужно было. Как вдруг Гин навострил уши и обернулся к экрану, с которого шла передаче о работе благотворительного фонда помощи омегам.       Бен тоже обратил внимание на происходящее на экране, и сразу узнал, что это была за передача и фонд. Он был одним из сооснователей этого фонда и жертвовал в него огромные суммы денег, что очень серьезно влияло на его рейтинг и репутацию альфы среди омег. В конце концов, он действительно пытался им помочь, прекрасно осознавая, как мир бывает жесток к этим созданиям.       Фонд недавно запускал всемирную акцию, чтобы привлечь внимание к проблемам, с которыми сталкиваются современные омеги. За время этой акции было пожертвовано много денег, и все они были направлены на помощь парнишкам, пребывающим в самых жутких условиях и проблемах. Бенджамин не скрывал суммы, которую он тогда пожертвовал, и это снова привлекло внимание. Поэтому его и пригласили на эту передачу. Он тогда согласился, найдя в этом возможность еще больше прорекламировать деятельность фонда, а также рассказать, что предпринимается для помощи, какие проблемы решаются, с какими сталкиваются все те, кто обращаются в фонд за помощью.       Съемка была записана еще до того, как он переселился в другое тело, поэтому Бен быстро потерял интерес к происходящему на экране. Зато вот реакция Гина заинтересовала его куда больше.       Светловолосый альфа, нахмурившись, смотрел на экран и, казалось, даже не слушал, что говорил Кидд, просто буравя его недовольным взглядом. Бенджамин вспомнил, как тот упомянул ранее, что недолюбливает этого человека, и сейчас Бен воочию в этом убеждался.       Надо ли было говорить, что это ранило его сердце больнее ножа?       Гин был сосредоточен на телевизоре и не замечал, как потемнели от печали глаза омеги. Сейчас он видел только Бенджамина Кидда, с улыбкой вещающего ему с экрана о том, что надо быть добрее и заботливее по отношению к омегам, ведь без них этого мира не существовало бы.       Альбинос не мог контролировать свою злость. Этот мужчина вызывал у него ревность на каком-то генетическом уровне — вот он какой, настоящий альфа. Именно так говорил Бенджамин, приводя этого альфу Гину в пример.       Не выдержав, он отвернул лицо обратно и вдруг заметил, что Бен не проявляет совершенно никакого интереса к своему кумиру.       — Бен, помнишь, я как-то пришел и сломал стол со злости? Я тебе не говорил, но я пробовал устроиться к нему в компанию, — кивнул он в сторону телевизора. — На собеседовании мне сказали, что почти весь персонал проходит через него лично. Но в тот день он даже не стал смотреть на кандидата. Я пришел, прождал четыре часа, а потом ко мне вышел омега из отдела кадров и сообщил, что их босс закрыл вакансию и не желает ни на кого смотреть. Хах. Остальные мне хотя бы лично и сразу отказывали, а этот козел сначала заставил меня сидеть до посинения и ждать себя, а потом послал меня к черту, так и не удосужившись появиться. Сноб зажравшийся. Больно нужна была мне его эта контора.       Высказавшись о наболевшем, Гин судорожно выдохнул, отводя душу. Прошел уже месяц с того момента, а его гордость до сих пор уязвленно болела.       — А когда это было? — уточнил Бенджамин, справившись с эмоциями, чтобы мимика не сдала с потрохами его истинных чувств по этому поводу.       — Когда? Хм. Около месяца назад.       Бенджамин вспомнил, что действительно месяц назад к нему на собеседование приходил один человек. Должность была высокая, ответственная. Первоначальное резюме кандидата его устроило, и он пригласил его на собеседование. Но именно тогда его депрессия вошла в свой раж, он выслушал ушат помоев от одного из бывших, влез в проблемы, и ему искренне было не до собеседования.       Бенджамин виновато потупил взгляд. Сейчас он осознал, насколько был близок от того, чтобы нанять на работу ответственного, действительно нуждающегося в этой работе, трудолюбивого человека. И, возможно, своего нового друга. Ему бы хотелось подружиться с Гином, будучи альфой, но, кажется, это было невозможно из-за этого омеги.       — Знаешь… — осторожно начал он, смакуя каждое слово на языке, прежде чем сказать его вслух, — думаю, этот Бенджамин Кидд просто не догадывается, какого ценного сотрудника упустил. Ты трудолюбивый, ответственный парень, которому действительно была нужна работа, в отличие от всех этих богатеньких фиф, решивших примазаться к его богатству и обществу.       Бенджамин грустно хмыкнул.       — Помяни мое слово, его компания развалится. Уже очень скоро. Так что, может, оно и к лучшему, что ты не попал на тонущий корабль. Мало ли какие тараканы были у этого Кидда. Только глянь на то, как он фальшиво улыбается. Лицо так и кричит, что это лицемерная маска.       Бенджамин не врал. Акции его компании падали с каждым днем, в новостях появлялись статьи о массовом увольнении сотрудников по собственному желанию, а босс вообще не появлялся на работе — это было началом конца. И что самое удивительное… Бенджамин не испытывал по этому поводу той горечи, которую бы должен был.       — И вообще, что мы об этом придурке говорим. Давай поговорим о тебе, — все с той же лицемерной улыбкой, что и на экране телевизора, он резко переключился, съехав с темы.       Причем съехал весьма неоднозначно, умастив босую ножку под столом прямо на пах альфе. Сделал он это с совершенно невинным выражением лица, словно не его нога сейчас сминала причинное место альбиноса.       — О да. Я трудолюбивый, классный парень и, конечно же, он пожалел об этом, — поддакнул Гин, совершенно не собираясь и дальше распаляться на тему Бенджамина Кидда.       Он ухмыльнулся, чувствуя настойчивое, наглое и чрезвычайно пошлое касание ноги омеги к месту, которое еще буквально вчера и на протяжении последних трех дней не вылезало из кое-чьей попки.       Гин сделал вывод, что, судя по всему, у омеги не было чувства самосохранения, раз он вновь и вновь сам возбуждал и побуждал своего мужчину к определенным действиям.       — Кажется, кто-то утром говорил про детей? — надавил Бен сильнее. — Согласен, эта квартирка хороша для двоих, прекрасна для одного, но для ребенка здесь нет места. Хм, в силу того, что я ничего не помню, я был весьма удивлен тому, что ты хочешь детей. Обычно альфы наоборот бегут от такой ответственности, хотя омеги нынче не лучше.       Бенджамин растянул губы в плотоядной улыбке.       — Давай я тебя поощрю. Если мы без ссор и скандалов будем жить душа в душу, принимая такими, какие мы есть, и усердно будем работать на благо общего будущего, так и быть — переедем в просторную квартиру и, может быть, я рожу тебе ребенка.       — «Мда. Рожу ребенка? Серьезно? Бенджамин, да ты спятил. Видимо, омеги были правы, говоря, что течка сводит их с ума, и представляет собой истинное зло, ломающее мозг», — подумал он невесело.       — О… Сильнее, чем твоя нога у меня между ног, меня возбуждают разговоры о том, что ты готов когда-нибудь родить нашего общего ребенка. Звучит потрясающе, — Гин сложил руки на столе и оперся на них, глядя на Бенджамина совершенно влюбленным взглядом.       Кажется, его желание действительно исполнялось. Он влюблялся в этого парня вновь и даже не понимал, что это была любовь к другому человеку. К тому, кто его раздражал, и к кому ревновал. Ироничная штука эта жизнь.       — Когда встанем на ноги, я сделаю тебе предложение. Отпразднуем свадьбу в красивом месте, полетим в свадебное путешествие и будем весь медовый месяц лежать на белом песочке и заниматься любовью. Закачаешься, — Гин дал себе возможность немного пофантазировать и даже ненадолго прикрыл глаза, чтобы представить себе эту замечательную картину.       А затем сунул руку под стол и ухватил Бенджамина за лодыжку, другой рукой начиная щекотать ему стопу. Он не отпустил его, даже когда его омега запищал и попытался выдернуть ногу, чуть не навернувшись со стула.       — Дай своему заду отдых. Я сам очень хочу. После полугодового перерыва сексом хочется заниматься ежесекундно, но. Хочу, чтобы ты улетал прямо сразу от ощущений. Я же знаю, что вчера тебе было отчасти неприятно. Думал, скроешь это от меня?       Гин наконец отпустил ногу Бенджамина и снова подпер голову рукой.       — Хе-хе, как ты все складно рисуешь, — хитровато улыбнулся Бен. — Но это можно устроить, — совершенно серьезно заявил он, замечая, что альбинос смотрел на него сейчас такими влюбленными глазами, что у самого аж под ложечкой засосало и дыхание перехватило.       И Бен бы успел еще раз десять подумать над тем, как все печально, и что альфа видит в нем сейчас ту ничего не заслуживающую суку, как Гин взял и огорошил его.       — Потом ты раскачался, так эротично просил войти поглубже… Знаешь, у тебя действительно нет чувства самосохранения. Например, ты ни разу не вспомнил о том, что нужно надеть ошейник. Несколько раз я был на грани от того, чтобы вцепиться тебе клыками в холку.       Бен испуганно вытаращился, действительно забыв о чем-то столь важном, как холка и ошейник. Никогда до этого он об этом не задумывался, омеги спохватывались и защищали себя сами, так и откуда ему было вспоминать об этом? Он аж окосел, поняв, как был близок к фатальным ошибкам, но с другой стороны, если они тут рисуют планы о браке и детишках, чего переживать? Бен, конечно, без разрешения своего омегу бы не пометил, но сильно бы хотел, если бы реально женился и заделал детишек. И плевать он хотел, что нынче это не модно.       Гин посмеялся с его реакции, а затем потянулся к руке Бена, что лежала на столешнице, и мягко сжал ее.       — За эти дни я словно в другого человека влюбился. Чувство потрясающее. Ты именно то, что мне нужно, и я буду рад, если я то, что нужно тебе. Я подучусь работать в сфере ресторанного управления, наберусь опыта и поднакоплю деньги. И, может быть, мы откроем свой ресторанчик или кафешку.       Альфа отвел взгляд и посмотрел в окно. Стоило ли сейчас под влиянием эмоций обещать звезды с неба? Но, в конце концов, это был план всей его жизни. И дорога в этом направлении уже наметилась.       Задумавшись, он не сразу заметил, что Бенджамин неестественно застыл. Тот оказался огорошен словами о том, что в него влюбились словно в другого человека. По сути это так и было, и сердце Бена даже как-то пропустило удар, ухнуло вниз, а потом с новой силой затрепетало. Неужели этот парень влюбляется именно в него, а не в своего недалекого омегу, который только и мог, что говно генерировать?       Бенджамин аж потерялся в своих ощущениях и понял, что все очень плохо. Плохо настолько, что возвращаться в свое тело ему хотелось все меньше и меньше. И если он вдруг проснется в своем теле — это разобьет уже и ему сердце тоже.       Гин наконец заметил его растерянность, и Бенджамин наигранно встрепенулся, подыскивая ответ, и тот, на его счастье, в голове быстро появился.       — Знаешь… я тоже хотел начать свой бизнес. Я ради этого весь этот кипиш и затеял. Еще пока не определился со сферой, но все больше думаю о том, что хотел бы, чтобы ты был рядом со мной, и мы работали над этим делом сообща. И если тебе нравятся рестораны, знаешь, думаю, будет отличной идеей открыть свой бизнес по сети ресторанчиков. Ну… это тебе мыслительная пища на будущее. Подумай. Я… добьюсь своего. Знаю, звучит странно, и вряд ли ты мне поверишь, но я точно знаю, что у меня все получится, — слабо улыбнулся Бен.       Он прикрыл глаза, пару раз сделал вдох-выдох и вновь заговорил.       — Знаешь, твои слова о том, что ты словно влюбился в другого, нового человека… очень обрадовали меня, — смущенно признался он. — Иногда я чувствовал себя неловко, потому что знал, что ты любишь и всегда любил меня, но меня прошлого, не настоящего.       Бенджамин хмыкнул. В его голове эти слова звучали более красиво и органично, чем вышло на самом деле.       — Опять бред горожу, — зажмурил он глаза, взлохматив темно-каштановые волосы, ослепительно улыбнулся и перевел тему: — Я согласен, моей попке нужен отдых. Но потом берегись у меня, она тебя точно похитит, и будет похищать очень… очень часто. А пока… знаешь ли… у меня и не только попка есть, — улыбнулся он, высунув язычок и слегка прикусив его, явно намекая на всякое-разное интересное.       Альбинос внимательно посмотрел на хитрую моську напротив него. Бенджамин стал подозрительно похотливым. Амнезия явно отключила в нем какой-то внутренний барьер, и теперь омега, которого на секс развести было подчас нереально, который день намекает на развлечения. Альфа внутри Гина пел и плясал, предвкушая все эти удовольствия, ведь сам он сколько угодно мог строить из себя порядочного невинного парня, но, чего скрывать, как и любой альфа секс очень любил.       — Так, значит, ты под таким впечатлением от меня, что готов на новые подвиги? — не без подтекста ответил альбинос и заглянул Бенджамину прямо в глаза, которые, казалось, так и бросали ему вызов.       Что ж. Почему бы и нет?       Альфа молча встал и, собрав тарелки и загрузив в раковину, чтобы подумать о мытье как-нибудь потом, направился прямиком на Бенджамина, ухватывая его руками за талию и резко поднимая вверх.       Бенджамин понял, что его провокации сработали как надо, когда его резко подхватили на руки, а потом он весело ойкнул, и всю дорогу до спальни и заветной кровати не переставал смеяться. Когда ему стало так легко от близости с альфой — оставалось для него загадкой, но он уже не ставил сам себе штыки и с интересом воспринимал все свои изменения.       А еще, казалось, счет за воду из-за постоянных стирок постельного белья возрастет втрое, но ни один, ни другой об этом явно не сожалели.       Бенджамин поражался, каким, казалось, легким и невесомым стало его новое тело, что альфа так легко его таскал на своих руках — это ощущение, к его удивлению, очень понравилось Бену. Ибо в последний раз его на руках таскали, наверное, няньки, когда он был мелким и еще подъемным.       Оказавшись на кровати, он вперил все такой же вызывающий похотливый взгляд прямо в глаза Гину, весело улыбаясь ухмылкой черта. Альфа же улыбнулся в ответ и потянулся рукой к резинке домашних штанов, которые уже были весьма красноречиво оттопырены. Одних только слов Бенджамина о его чувствах и мыслях оказалось достаточно, чтобы распалить в теле Гина пожар. И при этом этот огонь не состоял из одной лишь похоти. Просто его собственные чувства, эмоции и физические потребности вкупе с реакцией на слова омеги в одно мгновение слились воедино и привели к вполне ожидаемому результату.       — Возвращаясь к тому, что ты сказал на кухне — я не считаю сказанное тобой бредом. К тому же, как знать, возможно, мы оба с тобой несем ежедневно какую-то ахинею? — хмыкнул он. — А пока ты не передумал… Твои губки должны ответить за провокацию… Ты точно должен быть наказан по полной.       Бенджамин в ответ провокационно облизнул губы. Кто кого еще тут наказывать будет. Поэтому, полный целеустремленности, омега воспользовался моментом и уложил альфу на лопатки, седлая ему бедра и победоносно улыбаясь.       — Или я тебя накажу, — поддразнил он, прокатываясь вперед-назад по паху альфы, ощущая меж ягодиц его напряжение.       Поелозив, он резким рывком опустился вниз, укладываясь у того в ногах, после чего освободил своего парня от тисков одежды, с любопытством разглядывая то, что тиранило его последние пару дней. Сравнивать на взгляд, конечно, было трудно, но в одном врать себе не приходилось — природа Гингу в этом месте явно не обделила парочкой лишних сантиметров.       — «Ох, моя бедная попка», — подумал Бен, уже кажется окончательно начиная воспринимать себя за омегу.       — Хм, теперь понятно, почему утром моя задница была, словно в огне, — прокомментировал он все это дело, прикладывая голову к органу и сверяя длину на радость альфе, которому все это было отлично видно с полусидячего положения на кровати.       Ухмыльнувшись чему-то, Бенджамин показательно вытянул вверх филейную часть, прогнувшись в позвоночнике, после чего запустил назад в трусики ладонь. Смазка у него, даже после течки, удивительно обильно выделялась — стоило контролировать себя, чтобы не перепачкать себе все белье, допустим, во время работы. А если они просто гуляют, а он в светлых джинсах? Это могло стать проблемой, но пока что у Бена были дела куда более насущные.       Сцедив на пальцы смазку, он вынул руку и обхватил ею уже почти полностью окрепший и вставший орган альфы, размазывая смазку по сухой горячей плоти. Свои действия он также прокомментировал одним замечанием с подстегивающей ноткой кокетства в голове:       — Ух ты, какие мы горячие.       Бенджамин частенько игрался с нежными и маленькими членами омег, прелюдия была для него самым любимым хобби — он не чурался пользоваться языком во всевозможных местах, чем зачастую порядком смущал своих пассий, привыкших к более скучному, однотипному сексу, который нагонял на Бенджамина тоску. С агрегатами альф он дела никогда не имел, за исключением, конечно же, своего собственного, так что верховодило им сейчас, скорее, праздное любопытство. Он уже смирился, что по сути стал геем, но объяснял все сам себе, что стал им только для этого парня и только потому, что очутился в теле омеги.       У его нового тела были тонкие, изящные и красивые пальцы, и Бен невольно залюбовался тем, как те жадно и привлекательно обхватывали налившийся кровью ствол, изучая подушечками пальцев венки и мягкую на ощупь кожицу. Но не едиными же пальцами наказывать одного такого альбиноса?       Собрав достаточно слюны, Бенджамин медленно, с грацией кошки, опустил губы к головке члена, не сводя темного, провоцирующего взгляда с глаз Гинги, и, словно разрушая эту тягучую обстановку, шуточно и весело чмокнул губами головку, весело рассмеявшись с недоумения на лице альфы, который явно ожидал кое-чего другого. Ну… его ведь предупредили, что тут еще неизвестно кто кого будет наказывать.       Бенджамину нравилось ощущение доминации, даже несмотря на тело омеги, так что упускать эту «власть» он совершенно не намеревался. Облизнув губки, он с замиранием сердца опустил голову и взял головку в рот, пробуя все это дело на вкус и ощупь. Разница с омегой чувствовалась, уже хотя бы из-за одного размера, но Бенджамин не собирался отступать. В конце концов, ему были прекрасно известны все чувствительные точки, находящиеся у члена любого альфы на планете, и он примерно представлял, как надо было сосать, чтобы задеть и обслужить их все. В конце концов… он ведь тоже был альфой.       Раздавшийся тихий стон только поощрил его, и он вовсю начал забавляться с языком, мучая эти самые точки, ласкаясь, балуясь, обхватывая губами ствол и плотно сжимая, двигаясь вперед-назад. Глубоко взять ему явно не удастся, он чувствовал, что горло у этого тела было нетренированным и непривыкшим к подобным игрищам — а делал ли тот Бенджамин своему парню хотя бы раз минет? Вопрос был тот еще, но задавать его с одной игрушкой во рту было крайне неудобно, поэтому Бен выкинул эту идею из головы. Пальцы и ладони вовсю помогали ему, лаская те участки, до которых губы просто не доставали, занятые кое-чем другим: обхватывали ствол, пережимая, проходясь легко ноготочками, тиская и сжимая мошонку.       В какой-то момент он отвлекся от своего увлекательного занятия и поднял наверх глаза, после чего аж вздрогнул, заметив этот жадный, подернутый поволокой взгляд. Кажется, у него отлично все получалось, все же знания были силой даже при недостающей практике. Отвести свои глаза от глаз Гинги он уже не решился, делая покорное выражение лица самого податливого и послушного существа на планете, продолжая двигать головой вперед-назад, после чего позволил тому уложить руку в свои волосы и задать темп самостоятельно.       Гин же все это время поражался тому, откуда в Бенджамине взялась эта доминантность. Казалось, омега окончательно потерял всю совесть и стеснение. Отходить на вторые позиции альфа не собирался, но сегодня он все же решил позволить пареньку немного поверховодить, чтобы посмотреть, что из этого интересного выйдет. А вышло выше всяких похвал.       Когда он в последний раз видел Бенджамина с таким ярким и задорным огоньком в глазах? Видел ли вообще? Кажется, никогда такого не было, чтобы его омега сосал ему член с таким самозабвенным видом, вместе со всеми этими пошлыми причмокиваниями и похлюпываниями, которые, судя по всему, совершенно сознательно допускал.       Но все же как приятно было запустить руку ему в волосы на затылке и сжать, подначивая активнее работать своим чудесным ротиком, в котором было так тепло и влажно, что можно было расплакаться от удовольствия.       Альфа то и дело прикусывал губы, подаваясь бедрами на встречу, но сегодня он не собирался получать удовольствие в одно лицо, так что для Бена был уготован один сюрприз.       Гинга резко сел, притягивая омегу к себе рукой, обнял за талию так, чтобы вертлявое, худое тельце не могло вырваться, после чего жадно, без какой либо брезгливости из-за того, где только что были эти губы, поцеловал. В это же время свободной рукой он стянул окончательно с омеги штанишки и соблазнительное, тонкое белье, после чего пальцами скользнул вниз между ягодиц, не проталкивая их внутрь, но чувствительно надавливая на еще припухшее после течки отверстие, которое кажется без логики и стыда готово было принять эти пальцы вновь.       Бенджамин так долго развлекался своими увлекательными играми, что совершенно не был готов к тому, что его дернут куда-то наверх. Потеряв ориентир, он растерянно хлопнул глазами, и уже в следующий момент его губы были атакованы горячими, жадными поцелуями. Он быстро включился и начал активно отвечать на поцелуй, делая его мокрым, безбашенным и чертовски глубоким. В голове вспыхивало много вопросов, чем это Гинга занимается, ибо он отчетливо ощущал пальцы альфы около интимного местечка, а они так не договаривались, однако спросить и ерничать ему попросту не давали, крепко удерживая за талию и не выпуская из плена поцелуя.       Гин в ответ усмехнулся, разорвал поцелуй и кинул возбужденный взгляд на омегу.       — Моя очередь?       Подцепив футболку омеги руками и стягивая ее одним махом, альфа ссадил с себя Бена, а затем поменял их местами, укладывая омегу спиной на кровать. После он наклонился и игриво укусил его обнаженный животик. Но расслабляться Бену было рано, так как его снова перевернули, теперь уже попкой кверху. Лишь после этого альбинос остался доволен, приподнимая бедра своего омеги и любуясь открывшимся видом.       Омега в этот момент затаился. Он уже оказался лежащим на животе и, теперь, кажется, ублажать собирались его. Вроде бы хотелось возмутиться, но с другой стороны… когда его вообще нормально в последний раз ублажали? Поэтому он перестал рыпаться и расслабился, с предвкушением ожидая, что же задумал альбинос.       А Гин шлепнул любовника по ягодице ладонью и прижался вставшим членом в выпяченные ягодицы, но входить сегодня он совсем не собирался, а вот подразнить… Обхватив член у основания, он направил головку внутрь и осторожно ввел всего на пару сантиметров, только лишь для того, чтобы немного подразнить похотливое нутро, которое точно будет ждать проникновения после этого.       От ощущения головки внутри себя Бенджамин возмущенно и вместе с тем вожделенно выдохнул, невольно сжимаясь и пытаясь втянуть орган альфы в себя поглубже, вопреки логике и дискомфорту внутри. Однако Гинга полностью контролировал весь процесс и просто дразнился, заставляя Бена нервно покусывать губки, ибо собственное возбуждение уже давно давало о себе знать.       Рука альфы тем временем заскользила по спине омеги, и Гинга наклонился, чтобы проделать один фокус, который им обоим принесет удовольствие, но который в течку он себе позволить никак не мог — ибо точно бы потерял над собой контроль.       Язык альфы прошелся по спине омеги, и затем оказался в районе холки, вызывая по спине Бенджамина целый табун мурашек. Довольно усмехнувшись, Гин раскрыл рот и прихватил зубами чувствительную кожу заветного местечка, легонько сдавливая челюсти и слабо покусывая. Этого было достаточно, чтобы оба получили колоссальное удовольствие, но при этом недостаточно, чтобы оставить метку. Вся соль заключалась именно в нажиме клыков, нельзя было перестараться и слишком сильно прокусить это место, иначе за последствия пришлось бы нести ответственность.       Новым открытием для омеги стали эти поцелуи и укусы в шею. Бенджамин не знал, какое из его мест было чувствительнее всего в его новом теле, но теперь он это выяснил и покрылся ворохом мурашек.       Эти укусы в холку… кажется, он начал понимать, почему омеги защищали это место, а также почему оно было таким сокровенным для обоих полов, вынуждая их чуть ли не кричать от удовольствия во время секса, если альфа прокусывал омеге холку.       Альбинос сейчас явно себя контролировал, но это не помешало Бенджамину покрыться очередным ворохом мурашек и нервно закусить губу, шумно и тяжело дыша, пока его шея и плечи покрывались целой атакой этих мучительных поцелуев, а член альфы терся об ягодицы, ужасно дразнясь своей близостью.       — Ох… Ты такой невыносимо сладкий, так и хочется искусать всего, — прорычал низко Гин и прошелся поцелуями по всей длине позвоночника, направляясь прямиком к ягодицам, которые были раздвинуты для более пошлых действий.       Гин сам тихо простонал, когда лизнул дырочку, собирая смазку. Та всегда туманила разум запахом, который так и кричал «Вот он я! Я уже готов!». Альфа мотнул головой и практически впился в эту многострадальную попку, проникая внутрь языком, пока пальцами рук нежно сминал маленький член и ягодицы омеги. Игнорировать эти места было просто невозможно.       Обычно Бен всегда противился этой ласке, так что желание Гина до этого момента было не реализовано и не давало успокоить свое либидо, поэтому сейчас, воспользовавшись шансом, Гин собирался ласкать это местечко долго, в идеале, пока омега не кончит.       Когда Бенджамин узнал, что же задумал альфа, то ехидно улыбнулся. О эта ласка… как он обожал ею дразнить омег, которые жутко смущались. Чего смущались? Непонятно, ведь она была чертовски приятной. И сейчас Бен всецело ощущал, что же они на самом деле испытывали, обманывая его и отпихивая, чтобы он подобными непотребствами не занимался. От этих открывшихся ощущений, как оказалось, можно было просто-таки улететь в космос.       Тихие стоны несдержанно вырывались из груди, пока он поджимал пальчики на ногах, сводил вместе ноги и прогибался в пояснице, подставляя ягодицы под вездесущий пошлый язык. Рука альфы вовсю помогала доводить его похотливое тело до необходимой разрядки, и Бенджамин не стеснялся быть откровенным, цепляясь за подушку и покусывая ее уголок, когда язык альфы задевал внутри чувствительную точку. Это было прекрасной альтернативой, как получить удовольствие внутри, но избежать проникновения члена, от которого тело испытывало после течки боль.       — Ух… — пробормотал он. — Если бы не течка, так бы и изнасиловал сейчас твой член, — пригрозил он, жмурясь и ощущая, как оргазм подступает к телу.       Его накрыло долгой ослепительной вспышкой. Омега тихо и протяжно простонал, прогибаясь в позвоночнике и шумно дыша, ощущая, как из задницы течет все больше смазки, ровно как и из собственного члена.       — Вот это я понимаю секс-прелюдия, — посмеялся Бен, отнимая попку от лица альфы. — Но-но, котик, потом еще натискаешься, у нас вся жизнь впереди, а в данную минуту мы еще не разобрались с твоей проблемой, ибо кое-кто меня отвлек.       Бенджамин задумал дурное, и, уложив альфу обратно на спину, улыбнулся тому озорной улыбкой, садясь сверху спиной к нему. Хотел еще поиграть? Пусть играет. Он выставил ягодицы перед носом альфы, а сам склонился к стоящему члену, который все еще жаждал внимания и ласки. Некоторые омеги говорили ему, что стесняются этой позы, но вот Бен стеснения ничуть не испытывал. Он тихо простонал, вновь ощутив язык внутри, после чего склонился к члену альфы и принялся за прерванное увлекательное занятие, обсасывая орган, словно вкусный леденец.       Они долго так развлекались, Бенджамин успел даже второй раз кончить, припоминая, что в отличие от альф, омеги особой выдержкой не отличались. А вот у Гина с той, особенно после течки, все было прекрасно, и губы Бенджамина успели окончательно опухнуть и покраснеть от усилий, когда альфа наконец тихо прорычал и кончил. На язык попала горькая сперма, и пусть это был не самый приятный вкус на планете, Бенджамин не торопился плеваться этим во все стороны, облизывая губы и поворачивая голову вбок, цепляя взглядом лицо альбиноса, пока сам уселся тому прямиком на грудь, соблазнительно выгибаясь.       — Ну что ж… — резюмировал он, снова облизывая губы и снимая с лица капельки спермы, после чего соблазнительно причмокнул.