Наружу

Акутагава идёт по городу и думает о чём-то несущественном. Светит солнышко, слабый ветер признаёт свою несостоятельность и даже не пытается казаться грозным. Рядом с Акутагавой что-то мельтешит. Мельтешение его не беспокоит, и он старается сосредоточиться на этой мысли и полностью заверить себя в этом, потому что мельтешение производит Тигр. Ацуши. Новый напарник. Акутагава старается доказать себе, что эти слова его никак не напрягают. Он повторяет их бесконечное количество раз, пока они не начинают терять смысл. Он привыкает к этому сочетанию звуков и иногда на пробу произносит их вслух, но стоит ему увидеть лицо этого человека, как горлу подкатывает горькая, склизкая ненависть. Ему хочется рвать и бить до тех пор, пока Тигр не перестанет даже отдалённо походить на живого. — Акутагава! — визгливо доносится слева. Акутагаве хочется всадить нож ему в живот. Он молчит. — Акутагава! — снова, настойчивее. Акутагаве хочется ударить его головой о стену до кровавой каши. Но он молчит и не оборачивается. — Аку… — Я услышал с первого раза, — размеренно произносит он. — Если хочешь что-то сказать, говори сразу. — М-м… Почему ты… — он неловко хватает одной рукой другую, словно был пойман на воровстве, и мнётся, не решаясь сказать. Акутагава смотрит прямо перед собой и замечает это шевеление краем глаза. Ему хочется выть от отчаяния, глядя на это никчёмное существо. Он даже заговорить с ним не может, о каких совместных заданиях может идти речь? — Почему ты спас меня? — и смотрит со стыдливым дрожащим интересом. — Ради удачного выполнения задания. Это действительно так, и это вся правда. Никаких сложностей и тайных смыслов. — Н-но… Ты же хочешь меня убить? — Да, — Акутагава кивает и стискивает зубы. Ацуши его ответ не удовлетворяет, но он боится спрашивать ещё, будто тот на него кинется. Акутагава не кинется всё по той же причине. Ацуши нужен организациям, он нужен Дазаю. Акутагава отстранённо замечает, что одно слово Дазая заставит его уничтожить весь город или в гуще битвы остановиться и стать на колени подле него. А Дазай оттолкнёт его с пути и пройдёт мимо. И за это он его ненавидит. За то, что теперь у него есть новая жизнь и новая игрушка-тигрёнок, а Акутагава — преданный и сильный, такой, каким он его сделал — просто средоточие ошибок молодости, о котором неприятно вспоминать. И он ненавидит себя: за то, что ненавидит Дазая, за то, что за все эти годы не мог доказать ему, чего стоит, за то, что на самом деле не стоит ничего. И ненавидит Ацуши за то, что у него есть то, чего нет у Акутагавы, хотя ему это не особенно интересно и не особенно нужно. — А… Ты хочешь есть? Может, зайдём куда-нибудь? Пытается наладить контакт. Хочет добиться взаимопонимания. С профессиональной точки зрения Ауктагава эту мысль одобрил, но заставить себя пойти навстречу не смог. Он не хочет есть, он не хочет куда бы то ни было идти с Ацуши, он не хочет с ним говорить. — Да, зайдём. Дазай хочет, чтобы Акутагава работал в команде с Ацуши. Чтобы работать в команде, нужно узнать друг друга. Значит, он расскажет о себе всё, что Тигр пожелает узнать и выслушает всё, что захочет рассказать он. Следом за Ацуши Акутагава заходит в какое-то кафе, садится за какой-то столик и смотрит в окно на каких-то людей снаружи и исчезает для внешнего мира. Нельзя сказать, чтобы он уходил в свои мысли — в голове у него гулкая пустота. И Акутагава прячется в этой пустоте от Ацуши и от себя. — Акутагава? — робко доносится извне. Тот рывком выныривает из тьмы и загнанно смотрит на Ацуши. — Что ты будешь заказывать? — осторожно подсказывает Тигр. — Без разницы. Ацуши бросает на него обеспокоенный взгляд и просит у официанта вторую порцию того же, что заказал для себя. Акутагава вполне согласен — он понятия не имеет, что собирается есть Ацуши. — С тобой всё в порядке? Акутагаву трясёт от злости при звуке его голоса, но он проглатывает железную на вкус ярость и смотрит Ацуши в глаза. — Да. — Ты, — тщательно выбирает слова, — можешь кое-что мне рассказать? Акутагава кивает. Он расскажет. Расскажет все, что попросят. — Почему ты винишь меня в том, что делает Дазай? Сжатые в кулаки ладони дрожат от напряжения. — Потому что ты не сделал ничего, чтобы заслужить его признание. А я… А ты никогда его не заслужишь, что бы ни делал. Акутагава молчит, собираясь с духом. Ацуши тоже молчит. Внимательно, искренне. Честно хочет понять. — Много работал ради этого. Ацуши представить себе не может, сколько крови за этой фразой: выбитой из кожи, выплюнутой из лёгких, вырезанной из чужих тел. — Но всё было бесполезно, — он сверлит взглядом стену за плечом Ацуши и разговаривает исключительно с ней. — Теперь мне нужно убить тебя, чтобы доказать, что я сильнее, чем он думал. Ацуши молчит. Он это знает, от Акутагавы за милю разит кровью и желанием расправится с Тигром. — Но почему… — Ацуши рефлекторно дёргается, боясь удара. — Тебе это нужно? В смысле, признание. Акутагава молчит. Знает, что сказать, слова жгут язык, вырываясь, но он не может разлепить губы. Ацуши терпеливо ждёт. — Потому что он… пытался сделать меня сильнее, а я был слабым и никогда не мог выполнить то, чего он хотел. Акутагава чувствует, как с каждым словом с мясом сдирается с его души черной присохшей слизью ненависть. Это больно. Это разрывает тело изнутри и вышибает слёзы. Акутагава рывком поднимает голову и смотрит теперь в потолок. Где-то на стыке со стеной. — Я хочу, чтобы он понял, что теперь я могу сделать всё, что он скажет. — А меня зачем убивать? — Ты можешь стать сильным эспером, поэтому победа над тобой будет достойна его уважения. Но пока ты слаб. Поэтому я спас тебя сейчас — когда ты станешь сильнее, я это сделаю. Не бойся, он тебя жалеет, это займёт много времени. Ацуши поражён. Акутагава кашляет в полной тишине и не глядя стряхивает кровь с руки на пол. — Но… Ты же знаешь, что сможешь это сделать, зачем тебе Дазай? Акутагава вздрагивает. Ацуши попал в яблочко. Сам не понял, но попал. Тонкая нить, единственная точка пробита насквозь. Акутагава больше не сможет держаться. — Потому что только он знает, на что я способен. Моя способность и все умения с самого первого дня в мафии принадлежали ему. Всё, что я могу делать — это выполнять приказы. А Дазай может делать всё, что захочет и со мной и с другими, потому что у него есть воля, а мою он подчинил себе. Судорожный вздох. Это всё, что Акутагава есть, больше ему Тигру предложить нечего. Он вырвал из себя всё и бросил на стол. А внутри всё медленно заполняет кровь. Остатки души, оборванные, с оголёнными нервами, кровоточат и никогда не заживут. Ему очень больно. Больно и стыдно до слёз. Ради задания Дазая он вручил этому Тигру, всё из чего состоял, что оберегал и лелеял в самой глубине. Ацуши долго молчит. Он не может решить, что должен чувствовать. Пока он в шоке. Сейчас немного придёт в себя, и… — Мне так жаль, что он это с тобой сделал, — тараторит Тигр, боясь остановиться. — Ты заслуживаешь его признания больше, чем я, и ты должен быть на моём месте, прости, мне так жаль, я правда слабый, я ничтожество, я не заслужил всего этого… Сбивается и замолкает. Он это серьёзно. Акутагава заставляет себя посмотреть Ацуши в глаза. Тот, кажется, сейчас заплачет. Ему тоже больно. Иначе, чем Акутагаве, но от этого не менее сильно. Ему не нужен Дазай и его симпатия, потому что он ищет чего-то другого и страдает от того, что не может найти. Ацуши тоже мечтает не быть ничтожеством. — Ты хочешь быть полезным обществу? — медленно произносит Акутагава. Тигр быстро кивает. — Убийство исполнителя портовой мафии кажется тебе полезным? Тигр снова кивает, уже медленнее. Начинает понимать. — Тогда стань сильнее и попытайся это сделать. Ацуши понял, чего он хочет, но не понял, зачем. Акутагаве этого хватит. Если Тигр станет сильнее и обуздает свою силу, победа над ним сделает его достойным признания Дазая. Но на убийство Ацуши не пойдёт. Сейчас он под впечатлением, и это ещё скажется. Он станет лучшим эспером, чем сейчас, но Акутагаву не сможет убить. Ему хватит для этого способностей, но не хватит духу. Хотя, может быть и хватит: ни Ацуши, ни Акутагава не могут знать этого наверняка. Так или иначе, это будет честно. Акутагава, не смотря на Тигра, старается собрать всю гниль, которую вырвал из себя и засунуть её обратно. Ему даже удаётся, но Ацуши, глядя на него, всегда будет видеть огромную кровавую дыру у него в груди. Акутагаве хочется отобрать назад всё, что тот теперь знает. Это жалкое существо не стоило того, чтобы рассказывать ему всё это, и Акутагава не стоил того, чтобы узнать о нём. Но выбора у него всё равно нет: либо он добьётся своей цели, либо погибнет.