***
У Серёжи мир чёрно-белого цвета. Лишь небо каким-нибудь хмурым утром раскрасится в серую с мазками голубого картину, предвещая дождь. Дождь Серёжа не любит. Серёжа вообще серо-голубой цвет не любит. Потому что приелось, наскучило, надоело. Потому что это не тот цвет неба, который ему хочется. Потому что лучше бы это был яркий голубой, как в любой солнечный день. Потому что Серёжа любит, когда сухо, тепло и хорошо, а не когда сыро, холодно и плохо. Разумовский не знает, как выглядит чистый голубой цвет, но он уже его любимый. Это цвет неба в ясный день, моря у берега какого-нибудь райского острова, лета. Это цвет глаз Олега. По крайней мере, так им сказали в детдоме. У Олежи ярко-голубые, у Серёжи тёмно-синие. Тогда это казалось правильным. Они друг другу подходили. Голубой и синий. И-де-аль-но. А потом Олег ушёл в армию, из неё почти сразу в Сирию. Идеальная картинка, выполненная в чёрно-белых и холодных тонах, разрушилась. Потому что Олежа Серёжу любил, да. Но не так. Не так. Любил преданно, как любит собака или даже волк. По-семейному. Не так, как надо. Разумовский уходит с головой в работу, утопает в ней и старается не думать, не думать, не думать. Они всё равно не были предназначены друг другу, на что он вообще надеялся. На многое, вообще-то. Зря. Серёжина компания развивается хорошо, он уже успешен, когда неожиданно... Олег возвращается. Это кажется странным, но Разумовский не возражает. Мягко обвивает тело Волкова своими руками, вдыхая его запах,***
Игорь никогда не признается, что кто-то достаточно хорош. Никогда. Поэтому на Сергея Разумовского он смотрит с тихим, хорошо упрятанным восхищением, говоря при этом обидные слова. Дал трибуну маньяку, из-за него теперь работы много, да-да. Грому кажется, что плевать ему сейчас на работу. Он посреди офиса, больше похожего на музей, глядит на огромные автоматы с едой с неподдельными любопытством. Ему, честно говоря, плевать, сколько зарабатывает Разумовский и какие навороченные примочки у него в офисе. Ему интереснее, что ратует молодой гений за свободу слова, за возможность развиваться и улучшаться обычным людям. Ему интереснее "Рождение Венеры" на дальней стене. У Венеры на картине волосы золотые, это он отчётливо видит. А небо и вода в некоторых местах достаточного синего цвета, чтобы Игорь различал. Он говорит и говорит, стараясь не смотреть в глаза Разумовскому. Невозможно синие глаза, он такие встречал очень редко, но помнил долго. Он старается не смотреть, потому что не расщедрилась бы для него судьба на кого-то столь... правильного. Хорошего. Идеального, даже. Поэтому он привычно не подал руки, когда пришёл и только увидел чужие глаза. Поэтому старался держаться подальше, чтобы не дай бог не коснуться и не разочароваться, хотя и так не надеялся. Поэтому сейчас обижает своей грубостью и бестактностью, чтобы оттолкнули. Игорь выходит из здания vmeste, стараясь не думать о чужих синих глазах. Если бы ему и хотелось, чтобы каким-то невообразимым случаем его родственной душой оказался Сергей Разумовский, Игорь никогда бы не признался. Никогда.***
Серёжа не знает, в какой момент перестал желать, чтобы голубая серость сменилась чистой голубизной. Просто однажды, когда Олежа ещё был в Сирии, привычно хмурое небо города перестало раздражать. В какой-то момент Серёжа, кажется, вырос. Он встречает Олежу с привычной нежностью и зависимостью, но больше ничего не ищет в его глазах, не старается коснуться лишний раз в надежде, что мир расцветёт. У них сугубо деловые отношения начальника и подчинённого на работе, близкие братско-дружеские там, где другие не видят. Большего, кажется, ему и не хочется. Серёжа вообще думает, что не хочет никого. Пытается ограничить контакты с другими людьми, не трогает их лишний раз. Он привык к чёрно-белой картине и своему вечно плачущему небу, он больше не хочет ничего менять. Он и в глаза старается лишний раз не смотреть, пока в офис не приходит, хех, Гром. Тут, при личном контакте, не посмотреть на другого — грубость. Глаза у майора полиции под стать фамилии. Серёжа видит такое небо почти всегда в своём хмуром городе, но в грозу это особенно заметно. Глаза у Игоря Грома серо-голубые. Глаза цвета грозы, дождя и ненастья. Глаза его души. Серёжа старается не думать об этом, не думать о собеседнике, но когда тот смотрит на автоматы с неподдельным любопытством, а потом с таким же интересом рассматривает статуи и Боттичелли, не выходит. Они знакомы несколько минут, но Разумовскому уже кажется, что они чем-то, да похожи. Может, даже связаны, может, даже... Гром говорит ехидно-колко, старается держать дистанцию и не смотрит на Серёжу. Это почти обидно, потому что впервые ему нравится серо-голубой не только в небе, но и в чужих глазах. Почти, потому что знакомство их длится минут пять, майор быстро уходит, не найдя нужного, а после тут же в кабинете появляется Олег, хищно смотрящий вслед Грому. Ладно, ничего. Серёже и так нормально.***
Игорь выхватывает взглядом Разумовского в толпе богачей, наполнивших казино, совершенно случайно. Он старается не думать, но когда Юля спрашивает, кого же в их городе можно назвать героем, молодой гений, у которого впереди всего "свобода слова", возникает в голове тут же. Это он и говорит Пчёлкиной, стреляя глазами наверх, туда, где распивает алкоголь тот самый "герой". Юля смеётся над словами майора, Игорь старается не обижаться и за себя, и за Сергея. Потому что тот действительно герой, особенно сейчас, когда выходит вперёд всех, стараясь говорить и защищать. Гром тяжело вздыхает, дёргается, когда Разумовский летит вниз по лестнице, бросается вперёд, когда нужно спасать уже самого миллиардера. Плевать уже на привычное "думай", не успеет, если хочет спасти этого благородного придурка. Избивают Игоря, конечно, сильно, ничего не скажешь, но Разумовский живой. Даже почти невредимый, хотя навернулся он знатно, наверняка синяки будут. Он старается не думать о чужих синяках и Сергее, когда тот подходит сам. Разумовский благодарит его, и Игорю почти даже приятно, что миллиардер из высокой стеклянной башни не побрезговал поблагодарить за спасение. Почти, потому что меньшего он от этого человека и не ждал. Игорь никогда не скажет и не покажет, что восхищается Сергеем Разумовским, но улыбаться старается тепло, подбадривая молодого человека, которого недавно чуть не убили, тянет руку вперёд. Как давно он не пожимал людям руки? Разумовский теряется на несколько мгновений, стреляет своими невозможными синими глазами то на Грома, то на протянутую руку, но отвечает. Они соприкасаются, Игорь чувствует чужое тепло и от неожиданности моргает. А после видит только Сергея. Чёрный костюм с белой рубашкой. Синие глаза. Яркие волосы неизвестного цвета. Рыжие, шепчет мозг. Волосы у Разумовского огненно-рыжие, кожа бледная, но не белая, как виделось раньше. И мир больше не чёрный/белый/синий/жёлтый. Мир разноцветный. Весь. Игорь слышит чужой судорожный вздох и улавливает, как Сергей бегает глазами по нему, останавливаясь на ярких кровавых пятнах. Что ж, Игорь не сломанный, это не может не радовать. Но цвета было два, это он помнит ясно. Так что теперь осталось выяснить, не сломана ли его душа, сердце и как там ещё говорят в романтических фильмах? Осталось выяснить, что не так с Сергеем Разумовским.***
Последние несколько месяцев для Серёжи были... странными. Олег, как оказалось, погиб в Сирии, Игорь — его родственная душа, а тот Волков, что был с ним последний год... Договариваться, а уж тем более общаться с Птицей было невыносимо. Серёже, не Игорю. Потому что Игоря Птица любил. До громких споров в голове, до почти драк с самим собой, до нервных срывов и истерик. Птица, этот гордый, напыщенный ублюдок с отсутствием хоть какого-то морального компаса, был тих и покладист, когда рядом был Гром. Он ласкался, нагло отбирая тело у Серёжи, мурлыкал по-своему, по-птичьи. Согласился не убивать, если Игорь сделает всё возможное для спасения этого города, и предложил помощь (в разумно-законных пределах). И долго-долго смотрел в чужие глаза цвета грозового неба. Разумовскому иногда было стыдно, но из них двоих Птица первым принял серо-голубой в чёрно-белой картине. Птица никогда не мечтал о циане ясного неба. Птица любил Игоря ещё до того, как они познакомились. Серёжа нервно кусал губы, расчёсывал нежную кожу рук и жался, когда думал об Игоре и Птице вместе. Казалось, что ему здесь не место, что он лишний в своём же теле и в своих же отношениях. Игорь всё замечал, несмотря на кажущуюся отстранённость. Он сжимал Серёжу в объятиях, утыкаясь носом в огненные пряди, вдыхал запах чужого терпкого шампуня и мягко посмеивался. Птица любил Игоря. Серёжа любил Игоря. Игорь любил. Не Птицу или Серёжу, а просто его. Говорил, что Разумовский и его Чумной Доктор (ох, как же пришлось повозиться Игорю с делом поджигателя, а Серёже — с игоревым рабочим местом) — одно целое. Неделимое, любимое. Птица фыркал, стараясь быть с Игорем как можно дольше. Но никогда, никогда не прогонял Серёжу. Потому что и его любил. Они вообще были странной... парой. Тройкой. Это ничего не портило. Серёжа часто смотрел в окно, стараясь насытиться цветом хмурого неба их города. Птица аккуратной тенью нависал над его плечом, мурлыча о чём-то своём, иногда смущая Серёжу своими фантазиями и мыслями. Игорь гонялся по городу за преступниками, довольно щурясь на золотые огни города и синеву рек. Игорь Гром, большую часть своей жизни видевший два оттенка, а не один, всё же не был бракованным или неправильным. Сейчас он был разве что счастливым.***
Конец.
***
То, что у меня написалось, мне не нравится от слова совсем, но надеюсь, Вы наслаждались чтением, раз уж дошли сюда) Дальше небольшая речь, ради которой, вообще-то, я и старалась дописать сегодня; прошу с ней ознакомиться, особенно тем, кто сдаёт ЕГЭ. Итак, что бы Вам ни говорили, экзамены НЕ определяют Вашу жизнь. Да, они важны для поступления, да, Вас запугивают чуть ли не все 11 лет школы, да, это страшно. Да, Вы можете облажаться. Закончится ли на этом всё? Нет. Вы можете пересдать, Вы можете найти другой вариант, Вы можете всё. Экзамены важны, не спорю, но они не определяют всю Вашу жизнь, и я плюну в лицо тому, кто скажет, что важнее экзаменов ничего нет. Есть. Что угодно важнее экзаменов. Съесть любимое блюдо в любимом кафе/ресторане в приятный день; встретить рассвет, пока все спят; уснуть под стрёкот чёртовых сверчков, ненавижу насекомых, но снотворное они ещё то; сказать, что любишь. Семью, друга, любого, чёрт возьми, человека. Это важнее. Это важнее, чем баллы, которые помогут разве что поступить в институт и которые ты можешь изменить, пересдав экзамен. Или не изменить, если сдашь достаточно. Экзамены не решают всю твою жизнь, не решают, чёрт возьми, нет. И сейчас несколько щекотливая тема, но это то, ради чего я всё это пишу. Итак, если ты думаешь, что причинить себе боль из-за экзаменов правильно, это не так. Если ты думаешь, что убить себя из-за экзаменов правильно, это не так. Ты можешь думать сколько угодно, что родители предпочтут избавиться от тебя, нежели пережить позор из-за твоих оценок, но это тоже не так. Ни один родитель, если он действительно родитель, а не мудак, не предпочтёт что-то вперёд своего ребёнка. Я сдаю в этом году ЕГЭ, хэй, мы в одной лодке. Что мне сказали родители, довольно строгие в плане учёбы и успехов, потому что они хотят, чтобы я хорошо устроилась в жизни, лучше, чем вышло у них? "Сдашь как сдашь. Постарайся, конечно, но это не главное", вот, что мне сказали. Вот, что должны говорить родители своим детям. И если они этого не сделали, это сказала тебе я. Сдай так, как сможешь. Постарайся, конечно, но не думай, что эти результаты - вся твоя жизнь. Если у тебя "неправильные" мысли, если ты думаешь, что не справляешься, пожалуйста, скажи об этом кому-то. Другу, родителям, семье. Если тебе кажется, что у тебя нет доверенного человека в твоём окружении, ты всегда можешь обратиться ко мне. Я не психолог/психотерапевт, но я всегда выслушаю и дам тупой совет вроде "не грусти". Ты ценен/ценна/ценны, если так можно сказать. Ты, а не твои баллы и оценки. Не гаси свой свет из-за плохого периода. Как там было? Это плохой день, не плохая жизнь, да? У тебя всё получится. И если ты в себя не веришь, то верю я. Всегда.