***
Придя домой, Такаши Мацубара позволил себе разлечься на диване. Вспомнив интервью, прошедшее пару часов назад, он глубоко вздохнул. Иногда, отвечая на вопросы, касающиеся работы, он испытывал моральную усталость, особенно потому, что не мог рассказать всю правду. Желая высказаться о наболевшем, знаменитый писатель достал свой смартфон, открыл список контактов, и набрал Маринэ. Не прошло и нескольких минут, как раздался утешительный и веселый голос его иллюстратора. — Мацубара! Вы завершили интервью? Как всё прошло? Хорошо? Какие вопросы вам задавали? — с её голосом на лице писателя появилась глупая улыбка. — Привет, Коора. Ничего особенного, всё как всегда: ну и, конечно, опять про кабину. — Ох, тот… Опять пришлось врать на ходу, не так ли? — Конечно, что я ещё мог сказать? Сказать им правду? Знаете, после того как я встретил Селезию в живую, и будучи свидетелем её смерти, мне теперь неудобно показывать её в невыгодном свете, — Мацубару положил руку на лоб и сделал глубокий вдох после чего продолжил, — конечно, хотелось бы когда-то всё это объяснить. — Мне тоже… Но всё сложилось именно так, — ответила Маринэ, пока её мысли были полны воспоминаний. — Но это же неправильно: Селезия умерла за этот мир, она отдала свою жизнь за нас… и лишь немногие знают об этом. Она заслуживала большего… И все, что я могу для нее сделать — это вписать её пожелания в её историю. И это даже не та самая Селезия… — в голосе Мацубары проступила легкая нотка печали. — Я тоже это понимаю. Все, что мы можем сделать сейчас, это работать ещё усерднее над её историей, чтобы почтить её память и наследие, — после того, как Марин произнесла эти слова, неловкое молчание на несколько секунд охватило разговор. Иллюстратор снова заговорила, — как ты думаешь, Такаши, мы делаем всё, что в наших силах? — когда Марин позволяла себе проявить свои чувства, она по привычке называла имя Мацубары. — Я не уверен… Всё, что я могу сказать, так это то, что фанатам это нравится. И то, что им нравится читать историю Селезии, они восхищаются ею как главной героиней, как лидером, как храброй женщиной… Это действительно заставляет меня гордиться ей, — уставившись в потолок, но воображая себе другой фон, он добавил, — я желаю, чтобы, где бы она сейчас ни была… Она была в безопасности.***
«Мацубара, дай моему миру историй и кофе, пожалуйста» — это были последние её слова перед тем, как взрыв поглотил её. В этот последний миг она не чувствовала никакой боли. Был ли взрыв быстрее её нервной системы? Забавно было подумать о том, какие вопросы люди будут себе задавать в последние моменты жизни. — Что со мной теперь? Будет ли какая-то жизнь после смерти, или я просто не буду существовать? Я ничего не чувствую. Почему я до сих пор думаю? — её разум продолжал сыпать вопросы до тех пор, пока произошло что-то необычное: она могла чувствовать. Она почувствовала аномальное ощущение, её будто растягивало в вакууме, и она падала с большой высоты, что не имело никакого смысла, особенно, если у неё, по идее, больше не было тела, — что происходит со мной? Что это за загробная жизнь? — она попыталась открыть свои глаза, но она не смогла. У неё не было глаз. Она была душой без тела. По крайней мере, она так считала… Через мгновение, одновременно показавшееся ей вечностью, абсолютная темнота, вызванная отсутствием зрения, сменилась сильным голубым светом, а полная тишина, нарушаемая только её мыслями, сменилась громовым ревом, похожим на шум сильного ветра. Однако оба эти явления были недолгими, и перед ней открылся новый пейзаж. Сначала она не придала этому значения, поскольку ее мысли были полностью заняты одним. — Я… Жива? Я жива? Я могу говорить… Я могу говорить! Я могу дышать! — она могла чувствовать. У неё было тело. В ушах раздавался звук крови, бегущей по венам. Удивление перешло в радость, но та исчезла, как только она взглянула на то, что её окружало; на этот раз ею овладели растерянность и недоумение. Она находилась в месте, подобного которому не видела за всю свою жизнь: местность выглядела как куски разных тканей, сшитые вместе, как коллаж из разных цветов и текстур, никогда не предназначенных для соседства друг с другом. Несколько деревьев с черной корой возвышались над этой неестественной местностью, поддерживаемые корнями, которые описывали несколько квадратных углов на своем пути от земли к стволу. Их ветви росли все вместе в одном направлении, повторяя форму корней, а листья можно было описать как кучу спрессованных лоскутков цвета хаки. На небе не было солнца, только светло-серый однородный цвет, создававший впечатление, что все покрыто огромной мантией. Она вспомнила легенды о загробной жизни из своего мира, легенды, которые сочинил её создатель. После смерти существовало четыре возможных мира. Дендрологические утопии Фассандеи. Удивительные мегаполисы, выросшие из верхушек колоссальных деревьев, полные удобств, развлечений и роскоши. Там разрешалось жить только мирным душам с благородными сердцами. Вечно полная приключений башня Альвантея. Бесконечно высокая башня, где каждый этаж — это приключение, со своей обстановкой, полной испытаний, даже гигантскими тавернами, где ищущие острых ощущений путешественники могут восстановить силы. «Смерть» — это всего лишь небольшое неудобство, которое отправляет их обратно в начало этажа, теряя всю добычу, полученную на нём. Идеально подходит для добрых душ, которые любят приключения в жизни. Жители Фассандеи могут поменять свою загробную жизнь на эту. С другой стороны, тем, кто хотел отдохнуть от вечных приключений, разрешалось сделать и обратное. Неподвижное болото Улубос. Удел тех, кто эгоистично растратил свою жизнь или прожил ее в мелких грехах. Болото, в котором после смерти люди обречены вечно оставаться частично погруженными в воду, черная грязь покрывает их до живота, включая руки. Она настолько густая и липкая, что, погрузившись в нее, никто не может двигаться. В таком состоянии единственная надежда — размышлять о собственной бесполезности и достичь состояния просветления, чтобы понять, как они могут сделать что-то ценное. Тех, кто достигает этого, переселяют в Альвантею в роли помощников. Только когда они помогут 8888 искателям приключений без корыстных намерений, им позволят стать полноценными искателями приключений или переехать в Фассандею. Пронзительные катакомбы Ксентиала. Бесконечная темница, в которой нет ни зеленых зон, ни водоемов, ни неба… только бесконечная тюрьма, полная страданий, боли и безумия, с живыми орудиями пыток, способными контролировать волю ее обитателей. С каждым днём боль и печаль будут всё сильнее и сильнее, проклятым не будет ни покоя, ни отдыха. Сюда попадают только самые тёмные и грешные души. Единственная надежда на спасение — испытать страдания, в 123 раза превышающие те, что они причинили другим, и получить прощение каждой доброй души, которую они обидели в своей жизни. Только тогда они будут освобождены и отправлены в Улубос. Где бы Селезия не была, это был ни один из тех миров. Это было что-то совершенно другое. Медленно встав и окинув взглядом окружающий её сюрреалистичный пейзаж, женщина, известная как Селезия Юпитилия, заговорила сама с собой: — Где… где я?