Молодой бог

Я открыл глаза и увидел прямо у носа шею политика. Пока информация медленно загружалась в мой мозг, заорал будильник. От неожиданности я вздрогнул и резко приподнялся. Майкрофт вытащил руку, выключил назойливый звук и обернулся на меня. Я безмолвно отполз от него. Тогда он поднялся. Я встал следом. - Я с тобой. - моё тело немного покачнулось, но я успел предотвратить падение. - Тебе нужно ещё поспать. - по-отцовски сказал Холмс. Я отрицательно покачал головой. - Я уже выспался. Бледный свет ещё не расцветшего утра погружал помещение в особую атмосферу. Мне казалось, что я всё ещё сплю, что это мои фантазии. Но в них всегда был лишь мой дядя, полуголый, лежащий на белых простынях; и его глаза, даже не волосы — самое тёмное место на этой картине. Но это были не мечты, это была реальность, в которой место Джеймса Мориарти занял Майкрофт Холмс. - Эдвард. Я стою с другой стороны кровати, полный решимости не возвращаться в неё. Холмс вздыхает. Его руки кажутся бледными, я засматриваюсь на длинные изящные пальцы. Мурашки. От холода? От пробуждения? Я быстро собрался и уже стоял на первом этаже, когда Холмс спустился со второго. - А впрочем, - его голос уже разогрелся. - может это и к лучшему. - Что именно? - я открыл перед ним дверь, за что получил вопросительный взгляд. Спустя пару ступенек Холмс ответил: - Если ты будешь на базе к завтраку. Так не будет лишних вопросов. Мы сели в уже заведённую машину. Сегодня утро не щедро на солнечный свет. - О том где я ночую? – ухмыльнулся я. Холмс улыбнулся в ответ, но в своей манере, говоря: «Вот именно, так что будь добр, — не напортачь». Но вслух он произнёс лишь следующее: - На одиннадцать назначено совещание по поводу твоего будущего. Вся магия, нежно разливающаяся во мне, сразу растворилась. - Точнее совещание, на котором они просто подпишут документ о моей отставке. – прохладно сказал я. Майкрофт поджал губы. Значит, так и есть. - Наверное, они будут рады избавиться от меня. – хмыкнул я, посмотрев в окно. – Я всегда был для них ненормальным. Холмс вздохнул. - Ты не ненормальный. – на это я усмехнулся. – И никто тебя таковым не считает. – теперь я даже рассмеялся. – Эдвард. – Майкрофт призвал меня серьёзно отнестись к его словам. – Твой случай действительно трудный, но не безнадёжный. Я что-то промычал. - Думаешь, меня можно исправить? Майкрофт взял минуту на раздумья. - Не думаю, что «исправить» - это гуманно. – заявил он. – Когда человека «исправляют», он рискует потерять и свою суть. Но какова же моя суть?! Вот этот дурацкий вопрос. - Твоя мать отдала тебя в программу, чтобы ты смог выжить. – вдруг добавил Холмс. Я удивлённо похлопал глазами. - Почему она считала, что я помру сразу? - спросил я. – Из-за тех, кто охотился на нас? Мы подъехали к базе. Я этого не заметил, так как был поглощён новыми фактами. - Не только. - произнёс Майкрофт, по-королевски выходя из машины. - Почему-то она была полностью и безоговорочно уверена в том, что пойди ты по тропе твоего отца или, хуже того, дяди… - Холмс обошёл машину, и мы зашагали вместе к лифту. - то ты погибнешь. Я выгнул бровь и приложил палец к подбородку. - Интересно, - хмыкнул я. - почему она так была уверена… - Я спрашивал у неё. - поделился Майкрофт. - Но она отказывалась сообщать мне подробности. - тут политик залип на какую-то точку на полу, снова вознеся брови высоко-высоко. - Говорила, что я не пойму. Ух, ты! Есть что-то, чего Майкрофт Холмс не понимает? Я заинтригован. Коридоры для нас с политиком разделились. Я пошёл в свою сторону, он в свою. Однако, когда я свернул за угол, мне снова встретился Холмс. Только младший. - Шерлок? – удивился я. Тот первым делом оглядел меня. - Эдвард, - поприветствовал он. – Выглядишь лучше. Я ему быстро улыбнулся. - Ты здесь зачем? – вот что меня интересовало. - По делу. Я фыркнул. - Ещё бы. С другого конца коридора послышались шаги, я кинул взгляд за спину детектива, и тут моё дыхание замерло. Прямо к нам двигались мои бывшие сокомандники, которые либо уже вернулись с миссии, либо ещё там не были. Их сопровождал какой-то мужчина. Новый тренер? Как бы то ни было, я про себя выругался. - Прикрой меня. – оставалось мне шепнуть детективу и развернуть его так, что его фигура в пальто закрыла меня от чужих глаз. Ну, или слегка закрыла. Детектив повернул голову на идущих, затем опустил её ко мне. Я стоял, пытаясь заставить своё тело слиться со стеной. Кажется, встречи с бывшими товарищами мне удовольствия совсем не доставляют. Отчего это? Мне стыдно? Не знаю, но видеть их мне неприятно. Когда группка поравнялась с нами, я снова схватил Шерлока и стал его разворачивать, словно прикрываясь щитом. Тот позволил мне покрутить его. Кажется, кто-то из проходящих развернулся, но я понадеялся, что мою светлую макушку никто не узнал. Как только опасность миновала, я отошёл от стены и детектива, бросив на того неловкий взгляд. Сейчас он сделает вывод о моём поведении и конечно же им поделится, задевая меня за живое. Однако, он выдал вот что: - Ты спишь с моим братом? Я сначала подумал, что ослышался, но секунду спустя мои уши уже горели жутким палящим огнём. Жар поднялся из глубин и прошёл через грудь, осаживаясь на лице. - Что? - хрипло отозвался я и тут же прокашлялся. - О чём ты? Шерлок убрал руки за спину и стал медленно обходить меня, как хищник жертву. - Ты пахнешь его кондиционером для белья. Так пахнет вся его одежда. Он пользуется одной химчисткой, куда прислуга отвозит все вещи, включая постельное бельё. Я глубоко вдохнул и выдохнул. Ладно, кажется, я знаю, как выкрутиться. - Да, я сплю в его доме. - заявил я. Ну, что ж, деваться некуда, придётся выдать пол правды, раз он сам догадался. Но я не хотел бы этого. И не хотел бы, чтобы он догадался. Майкрофту это точно не понравится. Нельзя, чтобы кто-нибудь знал, что я ночую у Холмса. Это практически незаконно, ведь меня до́лжно держать только на базе. А Майкрофт пошёл на риск, помогая мне, и я не поставлю его под удар. - Мне не уснуть одному. - признался я, сглотнув ком стыда. - Поэтому Майкрофт выделил мне комнату рядом со своей. Шерлок молча вглядывался в меня. Ну-ну, давай думай, сволочь. Напряжение витало в воздухе, отчего мышцы напряглись сильнее. - Ладно. - вдруг произнёс детектив и беспечно разорвал всё наэлектролизованное поле. Я ожидал жёсткого допроса с пристрастием, но он принял первое же моё объяснение. Значит ли это, что оно было убедительным? - Никому не говори. - в свою очередь предупредил я. - Даже Джону. - в голос я добавил небывалой серьёзности. - Ладно. Тон Шерлока мне не понравился. Он будто не воспринял меня и мои слова всерьёз. Это тут же активировало во мне ярость, и я за секунду оказался около детектива, схватив того за грудки пиджака. - Я сказал: никому. - сквозь зубы процедил я, агрессивно хмуря брови. - Если скажешь, хоть повод дашь, я тебя… - я остановился, так как не мог сказать то, чего хотел. Я не мог обещать Шерлоку его уничтожить, так как он был братом Майкрофта. А давать обещаний, которые не выполню, я тоже не собирался. - Я обеспечу тебе урок на всю жизнь. - закончил я, прищурено прожигая Шерлока взглядом. Тот наблюдал за мной, лишь слегка взволновавшись. Но как только я его отпустил, лицо детектива снова стало беспечным. - Хорошо. - только и сказал он, поправляя смятую ткань. Я оторвал от него грозовой взгляд и стал стремительно удаляться. Гнев колебал моё спокойствие и уменьшал уровень адекватности. Нужно срочно отвлечься. - Где Вы были вчера? - спросил я у Стоун. Она сидела за своим рабочим столом и, по обычаю, протирала очки. - Я говорила с несколькими психологами, которых ты посещал в детстве. - Вот как. - я ухмыльнулся. - Извини, что меня вчера не было. Слышала, что случилось. - сказала она, приняв расслабленную позу. - Но ты смог справиться сам, так? Я вспоминил близкий контакт с тенью дяди, вспоминил как мне было страшно. Но сейчас этого нет. Что-то случилось. Я всё ещё боялся, что он может убить меня или заставить делать то, чего я не хочу. Однако, мне кажется, что столкнись я с ним на улице, у меня бы не началась истерика. Во-первых, потому, что теперь я уверен — забери он меня — Майкрофт приложил бы все усилия, чтобы вытащить мой зад. А во-вторых, чем больше я понимаю себя, тем сильнее могу противостоять Джиму. Ведь теперь я начинаю осознавать свои мотивы. - Не без помощи. - ответил я. - И я вижу, тебе даже лучше, чем было на последней нашей встрече. - заметила Стоун, чуть улыбаясь. Я кивнул. - Кое-что произошло. - я хотел торжествующе оголить зубы, но выдержал гордую полуулыбку. - Что же? - Я помирился с одним из своих демонов. Стоун вскинула брови. - Помирился? - ей становится любопытно. - Я думаю, лучше будет изгнать их навсегда. Я задумался над её словами. Полагаю, что это в идеале. Но мне припомнились слова Майкрофта об «исправлении». Действительно, при мысли о том, что я полностью избавлюсь от второй стороны, мне становится не по себе, ведь это часть меня и без неё я не буду самим собой. Так я чувствую. Но быть может это наваждение бессознательного, которое не хочет быть стёртым или запихнутым в глубокие дали. - Я пока не уверен. - сказал я, смотря прямо в глаза Стоун. На её лице появилось беспокойство, но лишь на пару секунд. Я понял, что звучу странно. Но я выбрал быть честным. И вот она правда. - Хорошо. - её улыбка кажется мне архаической. - Тогда что хочешь ещё обсудить? Я задумался. - Что Вы получили от психологов, у которых вчера были? Стоун слегка кивнула и прогулялась взглядом по столу, подбирая слова. - Вчера я встречалась с пятью психологами, у которых ты наблюдался. И вот один из них выдал предположение, что показалось нам обоим вполне возможным. - Это насчёт чего конкретно? - сразу спросил я, ощутив лёгкое волнение. - Не волнуйся, Эдвард. Чтобы выяснить точно, потребуется анализ твоей ДНК. Не волнуйся? Как только я услышал слова «анализ» и «ДНК», моя спина тут же прилипла к креслу. Что они там напридумывали? - Я не думала, что ты можешь быть одним из носителей дополнительной Y-хромосомы, так как многие внешние признаки не совпадают с описанными в документах касательно этой аномалии… - Так. Стоп. - я поднял две ладони вверх, моё вполне безмятежное настроение испарилось без следа. - Дополнительная Y-хромосома? Я что, отсталый какой-то? - Эдвард. - Стоун повторила моё движение, чтобы меня успокоить. - Позволь объяснить. Солнце сдвинулось правее и теперь светило прямо мне в лицо. Я отодвинулся прочь, ощущая, как жарко стало телу. Меня стало мутить. Что ни день, то открытие какого-нибудь зашибенского факта. - XYY-синдром характерен только для мужчин. Это всего лишь дополнительная хромосома. - с лёгкой улыбкой преподнесла мне Стоун, будто это меня точно не касалось. - Мужчины с этим синдромом обычно не имеют существенных отличий от мужчин с обычным набором хромосом. Но есть ряд особенностей. Я перевёл взгляд к двери, стараясь справиться с учащённым дыханием. Я всё-таки неправильный. - Такие люди обычно высокие. И это всё, что отличает их внешне. Однако, по поведению они могут быть схожи с людьми, страдающими расстройствами личности. Например, неспособность к обучению, эмоциональная незрелость, импульсивность, асоциальное поведение, что включает чрезмерную агрессивность. - И что Вы думаете, что у меня эта лишняя хромосома? Я ощутил страх, лёгкий, щекотящий, но ещё мне вдруг стало легче дышать. Может потому, что наконец-то есть название моей проблемы. А если известно имя, то можно бороться. - Это можно точно выяснить только с помощью теста. - пояснила психолог. - Так выясните! - встрепенулся я, чуть привстав. - Я ещё не говорила с мистером Холмсом сегодня. Но, если ты хочешь, я позвоню ему сразу после сеанса. Зачем ждать? Я хотел результатов прямо здесь и сейчас. Нужно подождать. Майкрофт ещё на совещании, а тесты за пять секунд не делаются. Я опустился обратно в кресло. Успокойся. - И что будет, если у меня найдут её? Стоун пожала плечами. - Мы поймём, что стало причиной твоего психоза. Я ждал подробной инструкции к лечению, но психолог замолчала. - Но… - мои глаза бегали по столу. - Как это лечить? - Никак. Это в твоём ДНК. Можно лишь работать над последствиями. Этим мы с самого начала и занимались. - пояснила психолог. Дерьмо. Дерьмо. Выходит, Джим знал всё с самого начала? Может он ещё и анализ провёл без моего ведома? Не удивлюсь. Но меня поражает, что он поощрял это, поощрял агрессивность, всё это сумасшествие. А я думал, что мы просто проводим время вместе. Помню, как я спросил его напрямую, понимает ли он, что его считают сумасшедшим. В ответ он процитировал мне Томаса Мора: «Лишь тайна и безумие приоткрывают истинное лицо души». И он хотел приоткрыть моё? Нет, он хотел сорвать к чёрту все двери с петель. Стоун словно неловко поёрзала в кресле, а потом сказала: - Тебе повезло, что хороший образ отложился у тебя в голове и что твоя мама давала тебе достаточно любви и заботы. Иначе, скажу тебе прямо, велика вероятность того, что ты бы стал… - Убийцей? - серьёзно спросил я. - Психопатом? Поэтому она отдала меня именно сюда? - Строгая дисциплина и единый благородный мотив могли компенсировать некоторые недостатки. - произнесла психолог. Я, невысокий ростом, светлоглазый и светловолосый, не смотрящий себе под ноги, а считающий ворон, мог превратиться в хладнокровную машину для убийств? Вряд ли. И Джим не хотел сделать из меня обычного убийцу. Бог. Это немного другое. - Ты не психопат, Эдвард. - прямо сказала мне Стоун. - Ты говоришь правду, а психопаты — притворщики и лгуны. Джим хотел научить меня лгать и притворяться лучше. Для этого он позвал Ван-Дамма? - Но я с потенциалом. - слегка улыбаясь, произнёс я. Внутри всё сжалось. - С обратным. - поправила психолог, на что я удивлённо похлопал глазами. - Раве ты не видишь, как становишься лучше? Вижу. Чувствую. И Майкрофт так сказал. - По данным твоих бывших терапевтов, у тебя не было серьёзных детских травм. Лишь отсутствие отца и предполагаемый синдром Якобсона. - Да-да. - закивал я. - Плюс мама была хорошей мамой, а Майкрофт показал, что значит быть хорошим человеком. Стоун неуверенно кивнула. - Мистер Холмс несомненно положительно на тебя влияет. Но, - ну, конечно, всегда есть это «но». - ты не должен во всём полгаться лишь на него. - Я и не полагаюсь! - обиженно воскликнул я. Психолог подождала пока мой шквал стихнет и спокойно продолжила свою мысль: - Ты рассказывал мне, что тебе нравилось угождать дяде. Нравилось, когда он хвалил тебя. - Разумеется. - немного высокомерно кивнул я. - Мне этого не хватало всю жизнь. - И я не виню тебя. - мягко произнесла психолог. - Я веду к тому, что ты пытаешься заслужить чьё-то одобрение, не обращая внимание на самого себя. Я в который раз сдвинул брови к носу. Ну, вот удивительно просто сколько я, оказывается, не знал. Если это всё, конечно, правда. - Если бы я спросила у тебя в чём ты хорош до твоего «ухода», то ты бы ответил, что во всём, так? Я громко и сокрушительно выпустил воздух. - Да. Я так думал. - А что сейчас ты на это ответишь? Я молчал. Во мне ещё была эта уверенность, что, если я захочу, я сдвину горы. Но теперь появился и другой взгляд: в реальности не всё бывает гладко. - Если ты будешь прятаться за спиной у мистера Холмса у тебя не получится найти себя и реализовать свой потенциал. – прямо сказала Стоун. Тоже мне. Америку открыла. Я надулся как жаба, скрестив руки на груди. Знаю я, что прятаться не выход, но пока я слаб и ранен будет лучше отсидеться в безопасном месте. Так я рассуждал. - Но за дядей то я не прятался. - вдруг сказал я. - Я наоборот бросался в огонь, чтобы показать ему на что способен и готов. - я ощутил вкус горечи на языке. - И его это заводило, я видел. Он был доволен, когда я выполнял его приказы, и снова же заводился, когда я специально шёл против. - Что ты конкретно имеешь в виду под словом «заводился»? - вдруг решила уточнить психолог. Я слегка покраснел и ощутил себя неуютно, словно голым. Но голым в другом смысле, ведь я не стыдился своего тела. Голой оказалась моя душа. - Ну, он… Пустые бездны глаз в миг вспыхивали, словно конфорки плиты, словно пламя зажигалки. Губы сразу намокали под настойчивыми движениями языка. Он смачивал их и сглатывал, словно готовясь к поцелую. Он был готов броситься, словно змея, свернувшаяся перед нападением. Я ощущал, как его энергия менялась, устремлялась на меня. В те секунды у меня скручивало живот от возбуждения. Это был коктейль Молотова, который он кидал в меня, а я наслаждался пожирающим меня пламенем. И либо он нападал на меня, валил на ближайшую горизонтальную, а бывало и вертикальную поверхность и трахал, либо его прерывали обстоятельства или Себастьян, любивший «вовремя» появляться. - Он хотел меня. - хрипло сказал я. - Или мне так казалось. Теперь я ни в чём не уверен. Стоун сделала пометку в уже знакомой мне тетради. - Этого нельзя отрицать. - не поднимая глаз от листков, произнесла она. Я не знал, как реагировать. Я просто застыл. - Но психопатам не бывает одиноко. Они могут быть постоянно окружёнными людьми, знать о них всё, но не хотеть ни общения, ни касаний. - Но Джим постоянно с кем-то трахался. - неожиданно громко произнёс я, хватаясь за подлокотники. - Ему не чуждо это наслаждение. Я поражался тому, как спокойно Стоун реагировала на мои выпады, и как удивлялась она некоторым моим словам, сказанным почти шёпотом. - Я и не говорила, что психопаты равнодушны к подобным вещам. – возразила психолог, заставив меня снова покраснеть. - Некоторые испытывают наслаждение и возбуждение, отрезая кому-то голову. На то они и психопаты. Их возбуждают аморальные вещи. Я сильнее сжал подлокотники, краснея от волос до пят. Меня возбуждало, что он мой дядя, меня возбуждало, когда он возбуждался моей болью. Даже когда всё было похоже на изнасилование, даже когда это им и было, мой ебучий член вставал. Я слышал, что многие фантазируют о БДСМ и всём таком, но когда дело доходит до практики, весь пыл пропадает. Со мной такого не было. Все мои фантазии одинаково приносили мне удовольствие будучи плодом воображения и реальным делом. - Но он не делал ничего такого ни с кем, кроме меня. Насколько я знаю. - тихо сказал я. - Остальных он просто трахал. Мне же доставалось то, чего я хотел. Ну, кроме поцелуев и поз кроме той, что… - я заставил себя заткнуться. - Не стесняйся, Эдвард. - без осуждения сказала психолог. - Мы здесь, чтобы со всем разобраться, а не давать оценку. Её сможешь дать ты сам в ходе дальнейшей рефлексии. Но я советую использовать более приемлемое слово для обозначения полового акта. Я никогда ни с кем не обсуждал подобных вещей, и я даже не считал их ужасными до этого времени, но мне всё равно стыдно. - Тебе не кажется, что он вступал в половой акт с остальными, чтобы вызвать в тебе ревность? - я тут же ощутил подскок сердца. - Для чего? - я вдруг заулыбался, захотелось рассмеяться. - Ревность подобна вызову. Вызову, на который ты обязательно должен был ответить. Чем больше ты злился, тем сильнее желал его, а значит, мог больше сделать. Моран говорил, что раньше Джим не таскал в дом случайных пассий. Что, если это было специально для меня? Что, если он хотел убедиться в том, что я буду жёстко ревновать? - Я реагировал на это. – вдохнул я. – Злился. Мне было обидно. И я даже хотел убить его. - Злятся и плачут дети, когда не получают то, чего хотели. - верно подметила Стоун. - Но дети обычно не доходят до желания убивать, чтобы убрать раздражитель. В тебе сталкивались два базовых инстинкта: эрос и разрушение. Ещё один конфликт, который усиливал твой психоз, а вследствие ты лишь сильнее путался в своих желаниях и мотивах. Я откинул голову на спинку и уставился в потолок. Ебучий психоз. Дайте мне лопату, чтобы всё разгрести. А ещё лучше волшебную палочку, чтобы убрать всё дерьмо за секунду. - И чего же я хотел на самом деле? – глядя на серый потолок, вопросил я у неба, что было за бетоном. – Почему я так хотел его? Почему я надевал его одежду? Почему мне было так хорошо от этого? Вместо небес мне ответила Стоун: - Потому что таким образом ты получал то, чего хотел. Ты получал своего дядю. Я резко вернул голову в правильное положение. - Что? - Переодевания, о которых ты мне рассказывал, это был твой способ справиться с тем, что он не отвечал на твои чувства и ранил их. – пояснила психолог. Я нахмурился, не догоняя. - Как это связано? - Я позволила себе сделать вывод, что ты компенсировал свою боль идентификацией с тем, кого не мог получить. Таким образом ты становился им, а значит, мог контролировать. - Как-то странно. – оценил я. - Это бессознательное. Порой поступки людей нельзя объяснить обычной логикой, потому что у подсознания она своя. - И как её понять? – задал я главный вопрос. Стоун выдержала театральную паузу. - Во-первых, обратить внимание на свои сны. – выдала она. – Это состояние, когда ты можешь наблюдать наивысшую активность бессознательного. А во-вторых, увидеть скрытый смысл в образах, которое оно проецирует. Это самое сложное. Тайны сновидений постигают уже не один век, так что тебе стоит сразу понять, что на это требуется время. Я активно вспоминал свои сны, шагая по коридору без определённой точки назначения. Я хотел просто походить и подумать о том, о сём. Переварить новость о том, что все психозы, что со мной встречались — следствие одного сбоя. Совсем небольшая, казалось бы, аномалия, способная изменить человека до неузнаваемости. Но как сказала Стоун, мне ещё повезло. Я как раз припомнил свой вчерашний сон с полями, когда ощутил резкий порыв ветра, а затем как в шею вонзилось нечто неприятное. Моя бдительность дала трещину, и это сделало меня уязвимым перед врагами. Первая мысль — Джим пришёл за мной. Но ощутив запах грёбаного «Акса» и резины, я понял, что драки не избежать. Что бы мне не вкололи, я ничего не почувствовал, поэтому тут же с размаху зарядил кому-то в нос. Однако, благодаря неожиданности и тому, что их было трое, меня закинули в какое-то помещение, дверь которого была уже открыта. Заранее спланированное нападение. Ублюдки. В суматохе я даже не успел понять где мы: было практически темно и тесно, стоял запах хлорки. Когда я приземлился на землю, то тогда и почувствовал, что тело странно меня подводит. Резкая усталость, приближается потеря контроля. Это меня испугало, поэтому я с яростью прыгнул на одного и почти свернул ему шею, предвкушая хруст. Но меня схватили сзади в «подлом» захвате. Так что мои руки были накрепко сцеплены за спиной, защищаться я мог лишь дрыгая ногами. Я еле различил высокого парня. В этой темноте он был как призрак, но выйдя на слабый свет, падающий из отверстия вентиляции, я безошибочно определил личину своего обидчика. Ещё один стоял на шухере за дверью. Похоже, Шерлок всё таки оказался слабым прикрытием. - А тренер в курсе чем вы занимаетесь? - выплюнул я, скалясь. - Вам вообще-то давно пора быть в кроватках. Тихий час как ни как. Он повторно разбил мне нос. Неприятно. Но хоть мне было ужасно больно, я рассмеялся. Смех помогал переносить это ужасное ощущение. К тому же я уже почти потерял контроль над телом. Оно начало обмякать. - Ебаный псих. Думал спрятаться от нас? - спросил держащий меня. - Давай уже, Тайсон. А куда это они торопятся? - Тайсон. - повторил я, тяжело дыша. - Кличка для бойцовской псины. На это ты только и годишься. Мой смех прервался, потому что тело замерло без воздуха. Меня ударили прямо в печень. Для справки, печень — самый незащищённый орган (кроме члена и яиц, разумеется). Если ударить по печени прямым ударом, прилагая достойную силу, она порвётся. Если ударить с левой, будет хуже. Не сможешь двигаться где-то час, испытывая при этом жуткую боль как при обострённом аппендиците. Мне повезло, потому что Тайсон ударил меня правой рукой. Но я был не готов к удару, потому что тело едва меня слушалось. Меня отпустили, и я как кукла упал на пол, сцепив зубы. Больно было невероятно. У меня даже слёзы из глаз брызнули. Я успел сгруппироваться, отдав за это действие последние силы. Знал, что на этом дело не кончится. Они стали бить меня носками обуви. И снова мне повезло, ибо они были в кроссовках, причём правильных: с достаточно мягкой подошвой, с эластичной подкладкой и дышащей тканью. Было бы больнее, будь на них, скажем, пара оксфордов или, того хуже, армейские берцы. Мой мозг паниковал, не зная, как помочь телу. Каждый удар — взрыв беспомощной ярости и вихрь боли. Я закрыл глаза. Нужно думать о чём угодно, только не о боли. Боль. Не думай о том, что тебе ломают кости. - Боли не нужно бояться. Стань единым со страхом. Так сказал мне Джим, когда мы стояли на той гребаной балке в шаге от вечного забытья. Как ему удаётся? Как он контролирует эту естественную реакцию на раздражители? Ах, да, боль для него ничего не значит. Как и большинство вещей. Удар по пояснице заставил меня вскрикнуть. Шрам от пореза ещё не зажил. Будет кровиться. Снова. Я представил, как чуть красноватые буквы «Д» и «М» медленно алеют, как из их недр начинает сочиться свежая кровь. Я постарался представить боль. Представил её в виде острого ножа, вид которого уже приносит неприятные ощущения. Прекрасно. А теперь я представлю, как возьму его, всю эту боль, и вспорю этих ублюдков. Картинка была потрясающе страшной. Сначала она меня успокаивала, но потом я словно отстранился и посмотрел на всё это со стороны. О, нет. Лишь спустя какое-то время я понял, что они уходят. - И не суйся больше на нашу территорию, блядь. - попрощался Тайсон. Дверь захлопнулась. А ещё я услышал щелчок, означающий, что меня заперли. Вертели в вентиляции крутились слабо, поэтому свет то исчезал, то появлялся. Моя голова аккурат лежала в центре единственного светлого круга. Я открыл глаза. Пол был слегка испачкан кровью. Не страшно. Страшно то, что творилось внутри меня. Печень явно повреждена, так как даже дышать больно. Двигаться я не мог. Телефон. У меня даже телефона нет! Боже. Я умираю на полу в какой-то каморке и даже крикнуть не могу. Чёрт. Как мне позвать Майкрофта? Я заперт, я обездвижен. Кошмар. Это будто иллюстрирует какую-то часть моего разума. Остаётся лишь лежать и ждать пока боль поутихнет. Ублюдки. Сраные ублюдки. Как же я хочу убить их. К чёрту нож. Я хочу задушить их. Без крови, чтобы не было грязно. Я просто хочу смотреть как они прощаются со всем, что им дорого, цепляясь за крепко обвивший их шеи ремень. Я сгорал от злости, но не мог ничего предпринять. Это вводило меня в ярость сильнее. Благодаря тому, что я никуда не мог деться от самого себя, я слушал своё неровное дыхание и лёгкий шум из вентиляции. Никто, кроме этих сукиных детей, не знает, что я здесь. Интересно, когда придёт уборщица? Спустя неизвестное мне количество минут мой гнев стал тухнуть. Вместо него пришли слёзы жалости. Я не хотел умирать вот так. Я даже не попрощался с Майкрофтом! Во мне проснулось детское желание позвать мамочку. То, что моя мама умерла, неожиданно стало для меня открытием. Я будто снова пережил эту новость, которую бесцветным голосом сообщил мне Майкрофт. Единственное отличие — тогда я не заплакал. Сейчас я позволил себе пустить одну, две, три десятка слёз. Рыдать было тоже больно. Следующей стадией оказалось приятное безразличие. Мне удалось перевернуться на спину, и я лежал, пялясь в потолок. Всё казалось отдалённым, бесцельным. Зачем злиться, зачем радоваться? Мы все умрём. - А для меня время найдётся? Я повернул голову и заметил сидящего по-турецки Джима. На нём был костюм, который украшал его в первую нашу встречу в «Молодом боге». Сначала я испугался, но затем понял, что голова от ударов снова поехала. - Свали. - сказал я, снова поднимая глаза кверху. - Как грубо. Я вообще-то тебе помог. - произнёс дядя. Его голос удивительно натурально прозвучал у меня в голове, поэтому я вновь глянул на него. Ни чёрной массы, ни холода, ни страха. Просто Джим. И даже не Мориарти. - Когда блин? - я понимал, что можно было и не открывать рот, ведь он бы меня и так услышал. - Ну, тот совет насчёт боли. - Это не помогло. - нахмурился я. Голову захватила мигрень. - Разве? - дядя склонил голову набок. - Ты отлично всё выдержал. А что мне оставалось? Визжать и хныкать? Джим усмехнулся. - Что тебе надо? - спросил я, начиная потихоньку ощущать все шишки. - Ты хочешь убить их. Я, насколько смог, пожал плечами. - Я могу помочь всё сделать. - Ой, да ладно. - я закатил глаза. - Но ты же хочешь. - Хочу, но не буду. - твёрдо произнёс я и скривился, почувствовав колющую боль в боку. Джим надул губы. - А что ты тогда сделаешь? Оставишь их безнаказанными? Нет. Но я вспомнил, что перед тем, как во мне снова проснулось желание рвать и метать, я планировал стать лучше. Хотя бы попытаться. Они напали на меня. Не я первый начал. - Ты никогда не убивал собственноручно. - сказал я. - Убивал. Моя первая жертва в шестнадцать, помнишь я рассказывал? - Джим начал чуть покачиваться. - Пауэрс тоже издевался надо мной. Он был в команде по плаванию, а я был кем-то вроде ботаника. Будь осторожен, замахиваясь на кого-то, ведь этот кто-то может оказаться психопатом и садистом. Прямо как Артур Шоукросс. - Не знаю такого. - Знаешь. - улыбнулся Джим. - Я же из твоей головы всё это беру. Я нахмурил брови, напрягая память. Ах, да. Артур Джон Шоукросс — сексуальный серийный убийца, орудующий в США в период с 70х по 90е. Кажется, его мы проходили на редких занятиях по криминалогии. Когда-то в десятом классе. Из школьной программы я запомнил лишь убийц... Супер. - Всё равно. - отрезал я. - Я не такой. Джим цокнул. Мне было всё ещё не по себе видеть перед взором его образ, но он говорил со мной. Как человек. Пускай мне это и казалось. - Но как ты ещё добьёшься правосудия, а? Тебя ведь так вдохновляет справедливость. И наряду с тем, что тебя возбуждает насилие, я готов спорить, у тебя встаёт на голую правду. Ты меня поражаешь. Что? Какого дьявола?.. Хотя, если подумать… - Думай, думай. Ты всё равно придёшь к тому же выводу, ведь говоришь с самим собой. - Я тебя не спрашивал. Дядя закатил глаза, чему я против воли улыбнулся. - Тебе нельзя здесь быть. - со вздохом произнёс я. - Я тебя расстраиваю? Вот именно. Меня бесит, что я не могу дотронуться до тебя. Теперь, когда ты лишь плод моего воображения, я могу тебя контролировать. Я могу тобой владеть. - Хватит сопли распускать! - вдруг вскрикнул Джим, сдвигая свои тонкие брови к носу. - Я же учил тебя глядеть на всё с другого ракурса! Верно. Я сглотнул и попытался сесть. Боль ослабляла тело, но я справился с ней и уселся на пятую точку. Спустить на всех бешеных собак! - Хорошая идея. Но у тебя нет собак. - задумался Джим, показушно выпячивая нижнюю губу. - Как насчёт переехать их машиной? Положить их обездвиженные тела между створками лифта? - он подёргал бровями. - Месть должна соответствовать содеянному. - Херня. - Не выражайся. - Если я убью их, то потеряю Майкрофта. Я потеряю всё. - Пойдёшь жаловаться папочке? - фыркнул дядя. - Большой брат решит все твои проблемы взмахом волшебного зонтика. Нет. Вот об этом говорила Стоун. Всегда полагаться на Майкрофта нельзя. Нужно решить всё самому. И тогда я убью сразу кучу зайцев: стану самостоятельней, умнее, докажу, что изменился, завоюю больше авторитета у Майкрофта, а эти ублюдки получат по заслугам. - И как же ты решишь эту задачку? - Джим то появлялся, то исчезал; всё зависело от света и тьмы. - У тебя нет необходимой власти. - М-да. - вздохнул я, ища глазами тряпку, чтобы стереть с лица кровь. - У меня нет миллиардов в сейфе, нет авторитета и высокого положения. Господи, сколько всего нужно вынести, чтобы добиться этого! - я смотрел на дядю. - Ты был прав. - смешок быстро оборачивается кряхтением. - Мир - дерьмовая помойная система. И добиться чего-то можно, только если знаешь кто ты и чего хочешь. Вот тогда не будет преград. Тогда будет меньше ошибок, меньше камней на пути, больше никаких петляний по дороге, лишь один путь. Как же это сделать?... - Выйти из системы. Отпустить земные заботы, наплевать на чувства. - Или же, сцепив зубы, терпеть всю гниль и зацепиться за утопию. Губы дяди растянулись. Я разглядывал галстук. Помню, как он расстегнул пуговицу, а затем медленно расслабил петлю. А потом мы поцеловались. - А может ты вышел из системы именно потому, что зацепился за утопию? - спросил вдруг я, заглядывая в глаза дяди. – Твоя концепция с раем… - Я слишком умён для утопий. — ответил резко Джим. - Мне не зачем мечтать о чём-то. Я могу сделать любую мечту реальностью. - самодовольно улыбнулся злодей-консультант. Я тут же ощутил себя глупым. Очень глупым. У Джима действительно мощный интеллект. Опасно, когда великий ум переступает черту. Вот так и появляются гении-преступники. Да, дядя может превратить любую свою прихоть в… Я вдруг рассмеялся. - Нет. Ты провалился. - торжествующе произнёс я, глядя на сбитого с толку моим смехом дядю. - Ты можешь всё на свете, но не смог справиться со мной. Боже. Твой план разрушился. Я не стал таким как ты. У тебя не вышло. Это осознание меня подбодрило. Ох, как будто какой-то ужасно неровный тяжёлый камень грохнулся долой с плеч. - И я навсегда останусь для тебя утопией. Единственной и недостижимой. Отлично. Кажется, это приподняло мне самооценку. Ха-ха. Ну, с этим разобрались. Теперь нужно выбраться отсюда. Самостоятельно. Я медленно поднялся на ноги, держась за правый бок. Больно, но терпимо. Подойдя к двери, я подёргал ручку. Заперто. Что ж. Кричать бесполезно. Я так могу до вечера прождать, пока тут кто-нибудь соизволит пройти. Так что… Так что я огляделся. Швабры, всякие приспособления, половина непонятно для чего. Нужно что-то твёрдое. Я мог бы попытаться выбить дверь, но не в нынешнем состоянии. Кроме всяких приборов для уборки в общем и целом ничего полезного я не разглядел. К тому же мешало отсутствие нормального освящения. Все полки были вне досягаемости скромного света. Давай. Думай. Как в старые добрые времена. Безумные идеи, но теперь профильтрованные через адекватную оценку. - Долго думать собрался? - скучающим тоном осведомился Джим, всё ещё сидящий в круге света и наблюдающий за моими движениями. - Помог бы, что ли. - сказал я, ещё раз сканируя пространство. Чёрт. Был бы у меня хоть обычный фонарик! Я подошёл к двери и стал разглядывать петли. Дверь была обычная и дешёвая, но снять такую без специальных приборов весьма энергозатратно. Мой взгляд метнулся к вентиляции. Нет, сразу нет. Слишком узко. Я вернулся к двери и стал всматриваться в замочную скважину. - Для начала необходимо определить тип замка. Я вздрогнул и резко развернулся. Так резко, что боль снова разлилась по телу десятиметровой волной. Майкрофт стоял прямо за мной. Я уставился на его слегка улыбающееся лицо. Он грациозно указал на скважину. - Цилиндровый, реечный, французский? - Чё? А ты ещё откуда? - я закатил глаза и слегка ударил себя по лицу. Харе психовать. - Вот-вот. - раздался голос Джима. - Снеговика не приглашали. - Бога ради! - я узнал восклицание политика. - Давай просто поможем ему. Ух, ты. Они что, будут работать вместе? - Не дождёшься. - фыркнул Джим. Я отмахнулся от забавных мыслей и вернулся к замку. Если сработает этот странный способ объединения конфликтующих сторон, то я буду просто в восторге. Так. Может мне хватит силы для удара, чтобы выбить ручку? Нужно что-то тяжёлое… Я стал вновь прошаривать полки и углы. Тряпки, губки, вёдра, всё пластиковое и хлипкое - Мы отдаём предпочтение технике, нежели посторонним людям, которых можно подкупить. - произнёс Холмс-старший, многозначительно глянув на Джима. - Здесь должен быть как минимум мойщик окон. Я действительно нащупал что-то не пластиковое. - А ты рассердишься, если я испорчу одного? - спросил я, вытаскивая штуковину на свет. Холмс пожал плечами. - Если скажешь правду, то нет. - Надейся. - хмыкнул Джим. - Забыл, как тебя отчитывали за каждую разбитую коленку? Это в прошлом. А сейчас нужно было наконец-то позаботиться о себе. Я поднял прибор и зашипел. Да, даже такое напряжение отдаётся в боку колющей болью. - Потерпи. – мягко сказал мне политик. - Это моя реплика. – заметил Джим. Я выдохнул, вдохнул, а затем замахнулся и зарядил по ручке. Боль. Я выронил мойщика окон и присел. Мир покачнулся. Я сцепил зубы. - Сука… - прошипел я, хватаясь за живот. От удара о землю, крышка робота отлетела. Рядом так же валялась отломанная ручка. Мне в лицо лился свет из коридора через небольшое отверстие, в котором до недавнего времени сидела ручка. Ура, хоть что-то. Я подполз к двери и глянул в образовавшуюся дырку. Видна часть пустого коридора. - Часть замка всё ещё на месте. – определил Майкрофт, наклонившись к двери. – Можно попробовать вытащить его чем-то похожим на щипцы. - У нас тут вроде не медкабинет. – отозвался дядя. Я посмотрел на разбитого робота. Внутри были провода, плата и трубка для подачи мыла и воды. Я достал её и покрутил в руке. - Боже, с чем только приходиться работать. - вздохнув, произнёс я. - И с кем. - добавил дядя. Я просунул трубочку в дырку и принялся ковыряться. - Дави вбок на штифты. - диктовал мне голос Холмса над ухом. - Не дай ей застрять или сломаться. - Джим расположился с другого бока. По телу прошла дрожь. - Как приятно, что мы все тут вместе. - не удержавшись, произнёс я. Справа раздался вздох Майкрофта, а Джим, я уверен, закатил глаза. Щелчок. Штифты сдвинулись. Моё сердце подпрыгнуло, и я тут же поднялся на ноги и шибанул по двери ногой. Та распахнулась, а я согнулся от боли. - А это было ни к чему. - заметил Майкрофт. Да уж. Но главное — я свободен. - Спасибо. - кряхтя, произнёс я и начал активные (насколько мог себе позволить) движения в сторону мед крыла. Каждый шаг давался с трудом, я всё ещё не мог до конца разогнуться, так что выглядел как какой-то старикан с посмертными проблемами со спиной. Дойдя до знакомого кабинета, я два раза ударил кулаком по двери, а затем вторгся внутрь. Трое врачей затихли и уставились на меня. - Эй, больничка, я снова к вам. - проговорил я, улыбаясь. Врач, который снабдил меня недавно лекарствами поднялся из-за стола, разглядывая моё кровавое личико. - Что?.. - Разрыв печени от удара и ушибы ещё хрен знает где. - поставил себе диагноз я. Все врачи в замешательстве переглянулись, но потом синеглазый оправился от изумления первым и приказал двум другим привезти оборудование для УЗИ в соседнюю палату. Когда меня препроводили в смотровой кабинет, положили на кушетку и обнажили живот, я был почти спокоен. Двое других исчезли, и мы со знакомым мне доком остались вдвоём. Он вылил специальную жидкость мне на бок, и мышцы инстинктивно сжались от холода, что привело к боли. - Потерпи. - сказал доктор, беря в руки штуковину для сканирования. Снова это слово… Я старался контролировать боль, когда эта херня стала давить на повреждённое место. Я был словно беременной дамой, у которой проверяют состояние плода. - Ну чё? - не выдыхая, поинтересовался я. - Не страшно. – успокоил меня врач и протянул мне салфетку, чтобы я вытер кровь с лица. - Имеются повреждения, но для сильного беспокойства нет причин. Исключить из рациона алкоголь в ближайшие две недели, нагрузки и пить помогающие ускоренному формированию клеток препараты. Жаль, что нагрузки нужно исключить. Я же только хотел восстановить хоть какой режим тренировок. Дальше врач сказал мне перевернуться на бок, и он осмотрел остальное тело. Ушибы выльются в синяки, раны от ножа слегка раскровились. - Больше ничего не болит? - спросил доктор. - Рёбра? Я покачал головой. Слегка саднит и всё. - Хорошо. Я сел на койке, уставившись на свои ноги. Нужно решить, как я поступлю. Разрешу конфликт силой или умом. - Осталось ещё кое-что… - еле слышно проговорил врач, закончив осмотр моей головы. Я только начал поворачивать свою голову, как он схватил мою правую руку и быстро защёлкнул наручники. Я рванул руку к себе, но он успел приковать меня к кровати, а затем отойти к окну. - Это что ещё блин значит?! - я стал дёргать закованную руку, ошалело уставившись на доктора. Мужчина зачем-то поднял свой телефон и направил на меня камеру. - Просьба твоего дяди. - сказал он каким-то довольным голосом. - Нужно проверить как ты сейчас реагируешь на это. Как я реагирую?! Я уставился на прикованную руку. Браслет располагался аккурат на месте уже зажившего синяка, но кожа уже начала краснеть, обещая освежить воспоминания. Я дёрнул снова. Не действует. Тогда я разозлился. КАК Я РЕАГИРУЮ?! Мой взгляд упёрся в врача, а зубы сцепились от злости. Почему я уже в который раз при смерти?! Чё все смотрят на меня, как на психа последнего?! Какого чёрта моя жизнь то начинает улучшаться, то снова рассыпается в прах?! Все эти вопросы заставили меня остыть. Я понял, что это было неизбежно. От меня не отстанут, пока я не дам знать, что ко мне лучше не соваться. Либо потому, что я могу всех прикончить, либо потому, что у меня есть власть. - Для тебя это просто так не кончится. - прошипел я, не назвав адресата. Док хмыкнул, опустил телефон и стал печатать. - Выходит, это ты слил ему мой номер? - спросил я, хоть и не нуждался в ответе. - И сообщал всё, что происходит. Удобно. Врач вхож почти в любое помещение. Дело в белом халатике, который так или иначе запачкан кровью, да? Док ухмыльнулся и оторвал глаза от экрана. - Он передаёт тебе привет. Несмотря на ускорившийся пульс и вспотевшее тело, я поднял средний палец. Я открыл рот, чтобы передать дяде ответный «тёплый» привет, но дверь в палату распахнулась. Сначала мне почудилось, что Майкрофт — та же моя галлюцинация или что это было, но когда сзади возникла Стоун и тот новый тренер, сомнения в реальности политика развеялись. - О, наконец-то! - воскликнул я. - Эй, меня избили ваши ребята. - сказал я тренеру, а затем указал свободной рукой на дока. - А это он сливал инфу Мориарти. Он пристегнул меня этой хернёй и снимал на видео блин. Трое новоприбывших не могли понять, что вообще происходит. Но спустя пару секунд замешательства Холмс-старший уставился на врача. Тот выглядел совершенно невинно. Ах ты ж блин! - Парню вкололи какой-то транквилизатор и ударили по голове. - спокойно прояснил ситуацию доктор. - Он ещё не в себе. Что?! Это же возмутительно! - Эй! - я стал возмущённо задыхаться. - Я правду говорю! Смотрите! - я потряс рукой с браслетом. - Он пытался меня ударить и пришлось применить меры. - объяснил врач, засунув руки в карманы халата. - Твою мать! - ох, как я ненавидел ложные обвинения. - Возьмите его телефон и посмотрите! Он всё снял! К моему изумлению, врач достал свой телефон и с готовностью протянул его Майкрофту. - Можете посмотреть. Мне нечего скрывать. Я раскрыл рот, захлебнувшись беспомощностью. Политик же, нахмурившись, взял телефон и стал что-то там смотреть. - Да он мог всё стереть. - отчаянно выдал я, начав реально беспокоиться. - Но можно ведь проверить по серверам. Майкрофт! - я стал трясти рукой, будто наручник от этого сам спадёт. - Ты мне что, не веришь? Я в отчаянии уставился на Холмса, который переглянулся со Стоун озадаченным взглядом. - Это вам не кажется странным? - предпринял ещё одну попытку я. - Или вы всем врачам приказали таскать в халатах по паре браслетов, потому что, мало ли, ведь по коридорам разгуливает Эдвард Мориарти! - последние слова я почти прокричал, так как злость от беспомощности что-либо доказать начала выливаться в мысли о насилии. Но когда наши с Майкрофтом взгляды встретились, я снова ослабел и умоляюще сдвинул брови. - Я правду говорю. Майкрофт… - Мистер Форд, - вся неуверенность и озадаченность политика исчезла. - пожалуйста, задержите мистера Уилсона и отведите его в комнату допросов. Лицо врача дрогнуло, а я с облегчением выпустил замерший в лёгких воздух. Тренер схватил начавшего сопротивляться Уилсона. - Ключ. - требовательно произнёс Холмс. Форд порылся в карманах дока и выудил маленький ключик. Отдав его политику, вывел из кабинета коррупционную шлюху. - А можно мне теперь нормального врача? - негодующе поинтересовался я. Холмс снова распахнул глаза, замявшись. - Да, конечно. Миссис Стоун… - Сейчас. - кивнула психолог и покинула палату. Я откинулся назад. Холмс подошёл ко мне и принялся возиться с наручниками. Я быстро вернулся в сидячее положение, чтобы быть ближе к политику. Когда моя рука была выпущена на свободу, а оковы закачались, держась лишь на одном кольце, я прорвал молчание: - Я сломал один из мойщиков-роботов. Чтобы выбраться. Меня заперли в кладовке уборщицы. Майкрофт приподнял брови. - Не злишься? - улыбнулся я без страха, потому что почувствовал, что мойщик окон волновал Майкрофта сейчас меньше всего. - Нет. - подтвердил мои ощущения политик. Он стоял рядом со мной, будто ждал, что я сейчас встану, и мы пойдём дальше по делам. Но мы просто ждали врачей. - Я снова дал этому случиться. - вдруг сказал политик, по привычке отводя взгляд и поджимая губы. - Чепуха. - по привычке кинулся защищать его я. - Я сам нарвался. Надо было разрулить всё спокойно, а я как всегда в драку полез. Искренняя улыбка Майкрофта магически избавляла меня от боли. - Рад, что ты начал осознавать свои ошибки и учиться на них. Меня осмотрели другие доктора, дали всякие таблетки, заклеили нос, короче, подлатали. А также взяли кровь на анализ той самой аномалии, так как об этом напомнила Стоун. Из мед крыла мы с Майкрофтом вышли вместе. Я шагал медленно и аккуратно, он подстроился под мой ход. - Кстати, что там с собранием? - спросил я, старясь размеренно дышать. - Поговорим об этом в моём кабинете. - ответил мне Холмс. Я пожал плечами. Когда мы проходили мимо моей комнаты, я остановил политика. - Я должен тебе кое-что показать. Мы зашли внутрь, и я стал стремительно придумывать то самое, что хотел показать. На самом деле мне надо было переодеть грязную футболку и штаны, но выпускать Холмса из поля зрения почему-то совсем не хотелось. Может, я боялся снова увидеть галлюцинацию Джима или столкнуться с плохими мыслями. - Вот. - я протянул Холмсу свой дневник - последнее, что в голову пришло. - Не знаю, стоит ли показать это Стоун. Может поможет в решении моей проблемы. Холмс принял дневник, а я подошёл к шкафу, достал чистую футболку, а старую еле как стянул. Было больно двигать некоторыми мышцами. Я заметил, как Майкрофт тут же отвернулся к окну, в свою очередь заметив, что я почти стою в одних трусах. Меня это даже развеселило. - Да, - раздался голос политика. - возможно, это поможет ей лучше понять твои прошлые поступки и объяснить нынешние. Я мучился с джинсами. Футболку я натянул, но залезть в джинсы почему-то оказалось проблематично. Мой несдержанный стон боли привлёк внимание политика. Тот обернулся проверить, что происходит и застал меня в полу натянутых джинсах. Я опирался о тумбочку, тяжело дыша, словно пробежал марафон. - Было бы проще, не будь они такими узкими. - заметил он. Я закатил глаза, но улыбнулся сквозь слёзы боли. - И ещё проще, не избей меня бывшие сокомандники. - в свою очередь сказал я. Я запрокинул голову от отчаяния, но вдруг заметил, что Майкрофт подошёл ко мне и, чуть наклонившись, взял края джинсов с двух сторон. Я замер, не смея шевелиться и даже дышать. Мои глаза широко распахнулись, когда от мест, где его пальцы коснулись моей голой кожи, пошёл разряд тока в несколько тысяч вольт. Я вмиг покраснел, чуть распахнув засохшие губы, которые именно сейчас захотелось смочить языком. Одно движение и Холмс выпрямился, натянув джинсы до приемлемой высоты. - Не говори леди Смолвуд, что я тебе ещё и штаны помогаю надевать. - шутя, сказал политик. Я молчал, совершенно обескураженный произошедшим и своей реакцией. Что блядь происходит?... Майкрофт отступил, а я сдержал рвотный позыв от какого-то волнения. Шли мы снова медленно, Холмс-старший шагал, глядя перед собой. А я глядел на него. Как странно. Когда мы оказались в кабинете политика и расселись по местам, Холмс завозился в своём ящике. Он выудил коробочку и подвинул её мне. - Твой ведь сломался, а отсутствие связи, как показал опыт, может быть опасно. Я уставился на новенький телефон. Ух ты. Это подарок? Мне захотелось возмутиться, ведь я сам мог себе его купить (хоть пока не знал когда выйдет). Но потом я подумал, что это просто странно… - Спасибо. – разлепил губы я, пялясь на коробку. Майкрофту позвонили. Пока я сидел с растерянным видом, Майкрофт слушал чей-то доклад. Я заметил, как сузились его зрачки, а на лице появилось напряжение. - Что случилось? – осторожно спросил я. Майкрофт молча обдумывал что-то, а потом его взгляд приклеился ко мне, а в голове продолжался процесс неведомых мне умозаключений. - Джон Гарви ещё в коме. - Так он не умер? – мой тон стал резко нейтрален. - Выстрел был с расчётом. – пояснил политик. Я ухмыльнулся, кое о чём догадавшись. - Это был Себастьян. – мои губы растянулись. – Верный способ заставить кого-то придержать язык. Ну, или навсегда сомкнуть уста. Майкрофт глядел на меня с непроходящим напряжением. - Нам нужны его показания. - Лучшие начать с лорда Морана. – внёс предложение я. - Его уже допросили. – сказал Холмс. – Его роль была невелика. Это пока. Джим ещё не взялся за парламент. Начал с разведки. С меня. - Как неприятно, наверное, видеть в коллегах алчных предателей. – вдруг задумчиво проговорил я. Холмс дёрнул бровями. - Это повсеместное явление. – так ответил он. – Полная честность и самоотверженность - это утопия. Я отреагировал на уже упомянутое сегодня слово смешком. Да, мир никогда не станет идеален. Но люди не перестают пытаться удерживать равновесие, чаши весов на одном уровне, баланс, гармония, справедливость. Я ощутил как йокнуло сердце. Интересно. - Я хочу погулять. – вдруг заявил я. – Мне нужно подышать. Майкрофт отложил занявшие его секунду назад листы. - Можешь сходить на стадион. Я покачал головой. - Там полно тех, кто желает мне смерти. Политик потёр переносицу. Он думает, что со мной делать. Думает обо мне, помимо тысячи других дел. - Ладно. – вдруг произнёс он и встал. – Пойдём. - Куда? - я тоже поднялся на ноги и кинул в урну упаковку и ненужные детали от телефона. Майкрофт не ответил. Он взял зонтик и открыл дверь. Мы идём гулять? Вместе? Да, мы сели в машину. И только тогда политик открыл рот: - Стоун рекомендовала тебе менять обстановку. Особенно когда… она накаляется. - сказал мне Майкрофт. Да, так я обычно и делал. Шёл гулять по городу. Я с радостью перешёл к лицезрению гражданской жизни, генерируя в голове идеи как нам безопасно и нескучно провести время, чтобы сменить обстановку. - У меня есть идея. - объявил я. - Остановите здесь, пожалуйста. Мы стояли на тротуаре недалеко от института современного искусства. - Пошли. - я дёрнул Майкрофта за рукав. Тот двинулся за мной, слегка покачивая зонтиком. Сначала я шёл быстро, но как только болевые ощущения в боку усилились, перешёл на более менее размеренный шаг. Обезбол не всемогущ. - Куда-то торопишься? - Холмс решил разузнать, что я задумал. Я слегка улыбнулся, но не выдал своего намерения. Если он откажется сейчас, то я его не смогу уговорить потом. Мы добрели до ближайшей остановки. Холмс явно не привык бывать в таких местах, наполненных обывателями, поэтому старательно обходил каждого стороной. Это нас тормозило, поэтому я несколько раз закатил глаза. Я смело проталкивался сквозь тела, а когда дошёл до конца очереди, остановился и отдышался. - Что ты задумал? - Майкрофт был по-своему озадачен и постоянно вертел головой, боясь, что кто-то его заденет. - Кое-что вполне безопасное и интересное. - ехидно сверкнул зубами я. Подъехал «N87» автобус, и я потянул Холмса внутрь, несмотря на его протестующие «Эдвард!» и «Подожди!». - Давай! - я запихал его на второй этаж и усадил к окошку впереди (распугав других пассажиров). - И что это значит? - слегка возмущённо осведомился у меня Майкрофт. Он сжался так, словно его раздели догола и поставили посреди Пикадилли-стрит. Я сел рядом с ним и удовлетворённо посмотрел в окно, которое предоставляло отличный вид на всю дорогу. Хорошо, что туристов не так много. - Почти как прогулка. – улыбнулся я. - Но эта, как ты любишь, не пешая. - Мы ехали в машине, но пересели в автобус. – констатировал он. – Какой смысл? Я кинул ему очередной хитрый взгляд. - Правительственная машина слишком пафосная. – заявил я. – А сейчас мы слились с гражданскими и наслаждаемся городом. – попутно я распутывал невозможный клубок из наушников. – Я люблю сливаться с этим городом, с этой жизнью. – я вдруг увёл взгляд в дали осознания. Я не хочу сливаться со страхом и смертью. Ответы сами приходят ко мне. Я улыбнулся. Холмс поправил свой пиджак и расположил зонтик между ног. Затея ему не очень улыбалась, но моё воодушевление не позволяло ему начать спорить. Вот и славно. Автобус тронулся. - Я часто так делал. - сказал я, распознав обстановку идеальную для откровений. - Когда брал выходной билет. Я немного заволновался. Вдруг Холмсу плевать? Мне вдруг стало важно познакомить его со своей жизнью, и я жаждал познакомиться с его. Он дал мне часть своей кровати, и я тоже хотел дать что-то взамен. - Да, прокатывал целый день. Пусть он ехидничает. Зато слушает. Мне приятно. Я воткнул в телефон наушники и стал ждать пока получу доступ к своей музыке. - Так я пытался вернуть те времена, когда мама была жива. - тихо произнёс я. Холмс смотрел на дорогу перед нами, но слушал. - Какие у тебя родители? - спросил вдруг я. Политик выгнул бровь. - Что ты хочешь знать? - Ну, - я заулыбался. - Они наверное какие-нибудь невероятные гении. Да? На этот раз Майкрофт усмехнулся. - Моя мать в молодости увлекалась физикой и написала пару книг по динамике горения… - его слова затормозились, будто он что-то воспоминал. - А отец часто теряет очки за диваном. Я искренне рассмеялся. - Звучит, будто они самые нормальные люди. - задумался я. - Они да. - чуть вздохнул политик. Какое-то время мы молчали, слушая шум улицы. - Здорово. - произнёс я, сам того не ведая. Майкрофт посмотрел на меня. Мне вдруг стало неловко, и я засунул в левое ухо наушник, а правый протянул политику. Он приподнял брови, уставившись на предмет. - Не будь занудой. - смело сказал я Британскому правительству. - Сделай хоть что-то для себя необычное. - Уже пять лет как делаю. - выразительно посмотрел в мои глаза Холмс. - Тогда чего медлишь? - с полуулыбкой спросил я. Майкрофт надел наушник, выражая должное неудовольствие челюстями. Я же был очень доволен. Солнце светило с другой стороны, так что мы не мучились от жары.

Кто, кто ты на самом деле? И к чему, к чему ты идёшь? Мне больше нечего доказывать, Нечего терять…

Я наслаждался умиротворением. Мы сидели совсем рядом, разделяли один момент, одно движение. Так непривычно… Я провёл взгляд по шнуру своего наушника, дошёл до скрепляющего переключателя и пополз по второму прямо к политику. Мы были словно скреплены нитями. - Ты спишь с моим братом? Улицы сменяли друг друга, мы проезжали мимо одной достопримечательности за другой, словно были на обзорной экскурсии. Мне нравилось, что Холмс не жаловался. - А ты любишь Ризотто? - выпалил я. Мне требовалось занять нас разговором. Холмса мой неожиданный вопрос привёл в уже знакомое мне удивление. - Не сказал бы. - чуть погодя ответил он. Я кивнул, будто это было чертовски важно. - А какой твой любимый фильм? Теперь политик насторожился. Мой допрос был явно подозрителен. И более подозрительным он казался мне самому. - Ну, - Майкрофт замялся и слегка смутился. - отдаю предпочтение нуару пятидесятых. Я рассмеялся. - О боже. Этого стоило ожидать. Холмс поджал губы, и я испугался, что задел его. - А у меня вообще нет любимого фильма. - поделился я, пытаясь доказать, что тоже странный. Потом я стал нести чушь о том, что не обязательно использовать только рис арборио при готовке Ризотто. Моя мама плевала на правила и заменяла почти все ингредиенты. Получалось восхитительно. Мы проехали пол Лондона. Я даже не заметил. Мы сошли с автобуса в районе озера Уимблдон и пересели на такой же в обратную дорогу к центру. Холмс рассказывал мне о том, что викинг — это не народ, а вид этой самой деятельности. Раньше меня жутко бесило, когда он начинал умничать. Но теперь я видел в нём нескончаемый источник знаний. - Скандинавы. К ним и датчане относятся, исландцы, в общем северяне. В ту пору они были довольно… дикие. Никакой гигиены и малейшего намёка на разум. Но, впрочем, так считали англичане. Захватчиков мы никогда не любили… - более задумчиво произнёс Холмс, крутя в руках ручку зонтика. - В защиту германцев скажу, что у тех с гигиеной было всё не так плохо. Майкрофт то ли был рад отвлечься (а что, возможно), то ли был не против лишний раз блеснуть своими познаниями. Когда мы прогуливались по Пикадилли-стрит полчаса спустя, я разглядывал начавшие розоветь небеса. Конечно, ещё я невольно косился на Правительство, шагающее слева. Племянник опаснейшего преступника и чиновник Великобритании, имеющий влияние на многие сферы в политике страны. Я ощущал… силу. Нечто такое я уже чувствовал, и я даже знаю когда. Но сейчас ощущения всё же отличались. На мне не лежало никакой вины, мне не было страшно. А ещё я чувствовал себя рыцарем Круглого Стола. - Ты хочешь поужинать? - вдруг спросил политик, закинув зонтик на плечо. – Не заказной едой. Я сразу заулыбался. - Конечно. Какой сегодня интересный день. - Тогда прошу. Я уставился сначала на шикарный фасад отеля-ресторана-клуба «Ритц», а потом на своё одеяние. - Я не впишусь. - прямо сообщил я. - Ты то всегда при параде. Холмс задумчиво меня оглядел, а затем уже собрался произнести «Ну, да, ты прав. Ужина не будет. Всем гудбай». Но я повертел головой и заприметил необходимое мне местечко. - Сейчас всё будет. - сказал я и направился к ближайшему бутику. Спонтанная покупка пиджаков за миллиард фунтов – возбуждающее дельце. Я залетел в магазин и согнулся пополам от боли, но не остановился. Схватив первый сносный пиджак моего размера, я натянул его на футболку и одобрительно кивнул. - Заворачивать не надо. - сказал я мужчине, стоявшему за стойкой. Я бы хотел грациозно прошествовать к Холмсу в своём новом неожиданном пиджаке цвета голубой стали. Но вышло так, что я очень медленно дополз до него, стараясь не нервировать травмы. Политик оглядел меня и слегка ухмыльнулся. Мы двигаемся, плывём среди столиков и роскоши (слово, которое богачи никогда не употребляют). У меня есть воспоминания о том, что мы были в подобном месте с мамой. Возможно, даже в этом же ресторане. Дети тут редкость, но маме было плевать на мнение людей, поэтому она легко могла привести сюда пятилетнего меня и накормить отменной дрянью. И может мы были с кем-то. С кем-то из её ухажёров. Да, помню, что нас было трое. Но не помню кем был её спутник. Мы сели друг напротив друга. Тёплое освещение, бело-золотые скатерти и стулья, обитые дорогой тканью. Прольёшь брусничный соус — всему конец. - Ты, конечно, возьмёшь стейк «Вагю». - сказал я, глядя на лист из хорошей богемной бумаги, что не отсвечивает лампы. - Почему ты так решил? – поинтересовался Холмс, и его взгляд скользнул вниз, примерно туда, где располагалось название блюда. - Ты как-то упоминал, что переносишь лишь мраморную говядину. - припомнил я, манерно переворачивая листы. - У меня это отложилось в памяти, потому что тогда я подумал, что ты самый настоящий сноб с серебряной ложечкой в… - я дождался пока наши взгляды встретятся, чтобы для приличия передать ключевое слово без озвучивания. Лёгкая улыбка Майкрофта может показаться надменной, потому что разница мизерная. Но сейчас он не был надменным. Его тоже, похоже, забавило, что мы с ним сидим в этом месте. - Очень познавательно, Эдвард. - произнёс политик и вернулся к меню. - Да, пожалуй я возьму именно «Вагю». Мы обменялись «любезными» улыбками. Это начинало походить на игру. Мне понравилось притворяться тем же снобом, поэтому я с лицом критика принялся изучать оставшееся меню. Как только мне на глаза попалась винная карта, я кое-что вспомнил и вышел из образа. - Чёрт. - довольно громко произнёс я. - В чём дело? - У меня же печень разваливается. - негодующе сказал я. - И с алкоголем можно попрощаться. Майкрофт с лёгким злорадством усмехнулся. - Даже больше. Никаких жареных, копчёных, острых блюд. И десертов. - Господи! - я выронил меню и схватился за волосы. - Ты привёл меня сюда, чтобы наслаждаться моими мучениями?! Политик распрямился. — Нет. — уже без тени ехидной улыбки возразил он. - Я привёл тебя сюда, потому что это единственный ближайший ресторан, где есть молекулярная кухня. Я скривился. Ох, убейте. Мне плевать на изысканные гребешки каких-то там кальмаров с экстрактом мега-супер розмарина. Я так не наемся. И какая польза? - Не вредничай. - вдруг сказал Холмс. Я тут же покраснел, потому что он прозвучал как мой отец или мать. Или дядя. Всё вместе. - Это полезно. Овощи сохраняют свои витамины, в отличие от того, когда их готовят обычным путём. И лактат кальций тоже не повредит. - объяснил мне Холмс. Я всё равно насупился. - Сделай хоть что-то для себя необычное. - в добавок процитировал меня же политик. - Уже две недели как делаю. - я позволил моим губам растянуться. Мы ухмыльнулись друг другу, и я выкинул все свои сомнения. - Ладно. Давай свою молекулярную богему. Официант принял у нас заказ, и всё что оставалось — ждать. Я теребил край узорной скатерти, пытаясь выдумать тему для разговора. Холмс выглядел так, будто родился для того, чтобы сидеть в подобном месте. В мягком и довольно романтичном свете его глаза казались темнее, а фигура статней. Он сидел прямо, но расслаблено, словно в своём кабинете. Он выглядел как Правительство. Мой взгляд долго и с интересом блуждал по политику. И тут у меня перехватило дыхание. - Ты спишь с моим братом? Ты спишь с моим братом? Ты СПИШЬ с МОИМ БРАТОМ?! Из меня ушёл весь воздух, и я беспомощно распахнул рот, как рыба, выброшенная на берег. Только сейчас я позволяю запретной мысли раскрыться. Второй смысл слов Шерлока. Нет. Не может быть. Нет. Волоски на руках, на ногах, по всему телу тут же встали дыбом. Я ощутил, как по мне разлилась какая-то текучая, приятная музыка. Скрипка и виолончель тянули струны моей души, рождая ни с чем несравнимые эмоции. Красиво. Чертовски красиво. Движения Майкрофта спокойны, плавны и несколько картинны. Застать его в какой-то некрасивой позе невозможно, он словно всегда позирует скрытой камере, о местонахождении которой известно только ему. Когда политик поднял на меня глаза, заметив, что я не отрываюсь от него взглядом, мне захотелось трусливо сдать позиции, но я изо всех сил старался выглядеть непринуждённо. Раньше я спокойно смотрел в глаза Холмсу, даже когда он меня ругал. А в эти секунды я тону в неловкости и жаре, поднимающимся к моему лицу. Сердце увеличивает темп. Что же это со мной происходит? Я отвёл наконец-то взгляд, сглотнув литр слюней. Мне стало ужасно жарко, хотя тело то и дело покрывалось гусиной кожей. Дурацкий контраст. Нет. Нет. Нет. Невозможно. - Эдвард? Я снова поднял глаза на политика. Тот слегка хмурил брови. - Всё хорошо? Он может заметить. Нет, он уже заметил, как я взволнованно заёрзал. Он может догадаться. Или уже догадался. О чём? - Да. – сказал я, придав лицу расслаблено обыденное выражение. Взгляд Холмса ещё больше смутил меня, и я почти готов вылететь из ресторана. Прекрати валять дурака! Успокойся! Это наваждение. Ты не влюбился. Только не в Майкрофта. Но в груди такое приятное ощущение… - Я… эм… - моя способность разговаривать растворяется. – Пока… схожу… в…э-э-э… Я быстро. – выпаливаю я, вскакиваю из-за столика и несусь куда-то. В туалет. Мне надо в туалет. Постояв над раковиной, я смочил лицо холодной водой. Мои щёки горели. Нет-нет, невозможно. Я закрыл глаза. Просто подумай о нём получше и поймёшь, что заблуждаешься. Но будь честен. Изгибы его тела почти не заметны в костюме, но когда он снимает пиджак, меня это волнует. Чёрт. Кажется, что такие люди как Майкрофт непривлекательны. И встреть я его, лишившись памяти, я бы тоже так подумал. Но меня волнует то, какой он. Чёрт. Его остроумные ответы, его слегка издевательские улыбки, те же картинные движения, величие, достоинство. Чёрт. Хороший политик приходит к власти не потому что это выгодно ему, не потому что он находит в этом удовлетворение, а по необходимости, не имея возможности поручить это дело кому-нибудь, кто лучше него или ему равен. Да это же чертовски сексуально. Чёрт. С моих губ срывается неожиданный смешок. Может я всё высасываю из пальца? Может я просто запутался? Просто Майкрофт простил меня, он действительно спас меня, он снова помог мне. Он заботится обо мне, он беспокоится обо мне. Теперь мне это нравится. Ты спишь с моим братом? Его запах на подушке. Строгий, но оттого и заставляющий меня улыбаться. Что если мы касаемся друг друга ночью во сне? Его сегодняшнее прикосновение к моим голым ногам... Электрический ток. Это ужасно близко, ужасно запретно, похоже на то, что было с Джимом. Да, ладно. Я тоже это всё надумываю. Не может быть, чтобы я влюбился в него. Это же Майкрофт. Это же Майкрофт… Напряжение в груди, напряжение в животе, напряжение в паху. Я распахнул глаза, уставившись на своё ошалелое отражение. Чё-ё-ё-ёрт. Когда? Когда я успел? Вышел я из туалета совершенно потерянный. Мне стало ясно, что я одновременно изнывал от желания снова увидеть Холмса (и теперь я знал почему) и хотел сбежать, потому что мне стало стыдно и страшно. Но я всё-таки дошёл до нашего столика, поправляя волосы и одежду. Сердце подскакивало. Избегая смотреть на Майкрофта, я вернулся на своё место. Руки стали слишком длинными и мокрыми, я не знал куда их девать. С ногами тоже самое, только они ещё и стали ватными. Внутри же творилось чёрте что. Эти дурацкие бабочки, которых используют для описания чувства влюблённости, ошалело носятся, сбегая от демонических образов сомнений и ужаса. Я всё таки сдался и стал пялиться на него. Шок от неожиданного открытия ясно вырисовывался на моём лице. Я это чувствовал. Тяжёлое дыхание и электрические разряды по телу мешали мне думать о чем-то кроме того, как на нём сидит костюм, что он просто невероятный, имеющий власть, заслуженную лишь авторитетом разумного и даже гениального человека. Несмотря на то, что он обычно демонстрирует цинизм, он несколько раз при мне поднимал на уши полицию Лондона, чтобы убедиться, что младший брат в безопасности. Он никогда не подстраивался под того, кто значительно ниже его по шкале умственного развития, но вот мы, я и он, сидим в ресторане, потому что мне нужно сменить обстановку. Я понимаю, что пялюсь на него слишком долго. Он смотрит на меня в ответ. Неловко, но отводить взгляд уже поздно. Только сейчас я вдруг понимаю, что выдал себя с потрохами. Взгляд Майкрофта, как и он сам, безмятежен. Но вдруг на его лице проскальзывает нечто вроде сочувственного понимания. Затем он совершает привычные действия: поджимает губы, слегка облизывает их, опускает глаза, немного ёрзает, а затем вновь смотрит на меня. Моё сердце замирает. Я не знаю, как описать это озарение. Но у меня создалось впечатление, что какую-то часть вырезали, и вот в моей голове уже неопровержимое: «Он догадался». Я не знал об этом секунду назад, но сейчас я в этом уверен. Словно мне в голову вложили это знание и всё. - Ты наконец-то понял? – выдаёт он. Я еле разлепляю губы. - Что?... – может, он имеет в виду что-то другое? Нет. Ничего другого быть не может. Я откидываюсь на спинку стула и становлюсь одним большим красным пятном. Взгляд начинает метаться по помещению, я хочу провалиться сквозь землю. Многие знают это чувство тотальной неловкости. Это неприятно. - Ты… - я всё-таки хочу услышать подтверждение, поэтому силюсь произнести слова. - Да. – спокойно произносит Майкрофт. Новая волна жара высушивает мне горло. Хочется выпить литр воды или утопиться в графине. Всё, что мне остаётся, — уставиться в одну точку, ожидая пока молния поразит моё грешное тело и испепелит не менее грешную душу. Официант, сам того не зная, входит в это напряжённое поле, принося заказанный Майкрофтом коньяк, воду (за которую я тут же принимаюсь) и первые блюда. Есть мне больше не хочется, но меня радует, что то, что на моей тарелке похоже на пакет с воздухом. Холмс как ни в чём не бывало принимается за пищу, а я так и сижу без движения, пялясь в пространство. Я замечаю, как он периодически кидает на меня взгляды, проверяя моё состояние. Да уж, проверил бы он, что внутри творится. Я просто сгораю от стыда. Через пару минут я начал уже отходить от шока, и заметил, что тишина между нами меня нервирует. А звуки живой музыки звучали в данной ситуации комично. - И как давно? - задал я довольно примитивный вопрос. Губы политика коснулись бокала, он сделал один глоток, а следом второй побольше. - С ночи, которую я провёл с тобой в палате. Твою мать вот же гномий навоз… Погодите-ка. - Что? - я пытался сопоставить все факты, но не преуспел. - Но… я сам понял… практически пять секунд назад. Невозможно, чтобы Майкрофт предугадал мою реакцию. Хотя… может не так уж невозможно… Политик отодвинул свою тарелку, промокнул губы, а затем впервые посмотрел прямо в мои глаза. Я покрылся очередным слоем стыдливой расцветки. - То, что моё присутствие повлияло на твою нервную систему, и ты смог заснуть, говорит об эмоциональной привязанности. - сказал Холмс. - А зная тебя, твои склонности и проблемы, не сложно сделать вывод о конкретном развитии событий. От этого мне стало ещё хуже. - То есть ты знал, что я влюблюсь в тебя, но ничего не сделал? - я решил, что лучше относиться к этому как к какой-то медицинской проблеме, словно мы учёные, спорящие о теории. Холмс быстро похлопал ресницами и растянул губы. - А что я, по-твоему, должен был предпринять? Я стал делать вид, что активно над этим думаю, хотя на самом деле я внутренне вопил от этой неловкой ситуации. - Стоп. - я снова осознал кое-что странное. - Но если ты знал… то, о чём знал, то почему позволил мне спать с тобой, спать в одной блин кровати?! - теперь я выглядел как нападающий. И то, что он сделал сегодня с моими джинсами! Я вдруг… Я вдруг подумал… Может он… Моё тело отреагировало лёгкой дрожью. Но это невозможно. Так? На моё заявление Майкрофт отвёл взгляд. Мне даже показалось, что это застало его врасплох. Или мне хотелось так думать. - Мы со Стоун понимали, что спасти тебя может лишь удовлетворение твоей, на той момент, главной потребности в защите. - соскочил политик. - Со Стоун?! - я слегка повысил голос, что заставило нескольких людей обернуться. - Вы что это вместе спланировали? Холмс нахмурился такому обвинению. - Мы ничего не планировали, Эдвард. - начал защищаться он. - Мы даже не говорили о том, что ты… - он тоже запнулся на этом месте. - Начнёшь испытывать симпатию. Симпатию? Да я, кажется, по уши втрескался. Теперь, анализируя все свои действия и реакции по отношению к Майкрофту после возвращения, я осознал, что там действительно были предпосылки, но я, как обычно, поздно включил мозг. - Мы попросту пришли к выводу, что лишь от меня ты примешь это внимание, потому что... - замедлился Холмс. Он вдруг вздохнул и закрыл глаза. – Ты сам должен знать почему. Я неровно вздохнул и отправил глаза проветриваться по ресторану. Ладно, я понял. Он просто проявлял беспокойство и заботился. Это то, что мне было нужно. И сейчас нужно. И да, только от него. Потому что это так же необычно, как то, что мы с Джимом трахались, несмотря на то, что он мой дядя. И потому что он мой дядя. - Не хочу, чтобы моё сердце снова разбилось. – не подумав, выпалил я. - Я не выдержу. Что делал Майкрофт я не видел. Я лишь разглядывал людей, косил взгляд подальше, чтобы он не заметил, как глаза намокли. Мне стало очень грустно, потому что я снова столкнулся с реальностью. Он не ответит мне взаимностью. Конечно, не ответит. Я снова облажался. Мне снова придётся собирать сердце по частям. В прошлый раз мне помог Майкрофт. Но сейчас… вряд ли я его соберу. - Ты должен понять… - неприятно серьёзным тоном начал манифест политик. Я резко повернул к нему голову, с силой сцепив зубы. Нет. Я не хочу слышать его прямой отказ. - Понять, что это неправильно потому, что ты старше меня в два раза, что ты мой командующий, что мы одного пола. Так? - с вызовом спросил я у Холмса, который снова был поражён. - А ещё ты хладнокровная машина, не способная на чувства. Верно? Я не дождался пока Майкрофт хоть что-то скажет. - Чушь. - уверенно выдал я, из-под бровей глядя на мужчину. Чего это я так распоясался? Ах, да. Я в отчаянии. - Всё, что ты для меня сделал — это не ради выгоды государства или твоей. - я надеялся, что выгляжу как разоблачитель, ведь легче быть им, чем тем, кого разоблачают. - Ты сказал, что у тебя ко мне братский инстинкт. Замечательно. Значит, ты бы не хотел меня потерять. По какой причине, я не знаю. - здесь я начал сдавать позиции, озадаченный последним вопросом. - Я тоже не хочу тебя терять. Пускай это те «сопли», о которых говорил Джим, но эти «сопли» помогли мне избежать превращения в него. Я прервался, чтобы взять в лёгкие воздуха, но ровно настолько, чтобы не дать Холмсу начать говорить. Пусть сначала выслушает меня. Во мне вдруг прорвало платину. Видимо, шок так на меня действует. - Я тебе не говорил, не говорил и Стоун, но мне кажется, что если бы обо мне никто не беспокоился, то я давно уже отдал бы себя ему. Потому что это то, что помогло бы справиться с чувством одиночества. - я опустил глаза на стол. - Терпеть не могу систему мира. Она давно сломана, но всем плевать. И если подумать, то мы всё равно все умрём, ада и рая не существует, после смерти одно лишь забытьё, так какой смысл следовать правилам, которые установил кто-то миллиард лет назад? Некоторые меняются, но большинство сохраняет изначальный вид. Старые, допотопные, контролирующие лишь серую массу и тех, кто не может или не хочет пробиться в рай. - я снова поднял глаза на Майкрофта, мои горели, в его читалось то же удивление. - Жить во благо общества? - я усмехнулся, ощущая знакомую дрожь. - Никто не ведёт счёт. Вокруг лишь ложь, грех и смертная скука. Так зачем себя мучить? Нужно выйти из этого бредового круга, занять место на вершине, на Олимпе и наслаждаться всем, чем можно и чем нельзя. Я закончил первую часть своей исповеди и распрямил спину. Судя по широко открытым глазам и слегка распахнутому рту, а также сдвинутым к носу бровям, Майкрофт не ожидал услышать это здесь и сейчас. Я тоже не ожидал, что этот ужин окажется, быть может, последним. Но пора вывести его из ступора. И успокоить. - Удивительно, - теперь я говорил тише, в рассуждающей манере. - но именно ты, утверждающий, что у тебя вместо сердца вакуум, дал мне пример благородства, чести и добра, чёрт возьми, которые связывают с наличием сердца. - теперь дрожь не пугала, она приобрела воодушевляющий характер. - Ты пытался вытащить меня из детских фантазий так, чтобы я научился чему-то хорошему, научился любить свою страну, быть готовым сразиться за народ во имя свободы и справедливости. - я откинул голову назад, глядя в потолок. - Это две совершенно разных позиции. Они взаимоисключающие. Они словно из двух разных миров, и всё зависит от восприятия. - мои глаза прикрылись, я ощутил себя на приёме у Стоун. – Кто я? Плохой или хороший? - я вернул голову в изначальное положение, тут же утыкаясь в Майкрофта. – Я знаю, что рядом с тобой со мной происходит противоположенное тому, что происходит рядом с Джимом. Я не закончил до конца свою мысль, но мне захотелось услышать мнение Майкрофта. Он продолжал глазеть на меня ещё какое-то время, но поняв, что я оставил ему место для реплики, сказал: - Это требует дополнительных рассуждений. Верно мой монолог его озадачил. Таким он и выглядел. - Пока ты не встал и не вышел отсюда, оставив меня навсегда позади, я хочу сказать, что ты был прав. Это было неизбежно, ведь если ты стремишься заботиться, тогда как я как раз таки ищу эту заботу, выходит, что мы созависимы. И мне кажется, что тебе тоже бывает одиноко, пусть на одну секунду, хоть ты в этом и не признаешься. Меня унесло. - Я почти ничего не знаю, Майкрофт. Я не знаю мир реальным. А ты знаешь. И, может, я наконец-то понял, что могу умереть. И что ты единственный, кто может дать мне шанс выжить. Так что то, что я зацепился за тебя таким образом, неудивительно. Кажется, я всегда ставил эмоции превыше всего. Они дают мне чувство того, что я живой. В отличие от моего дяди. Я иссяк. Окончательно откинулся на спинку стула и взглядом поблагодарил Майкрофта за то, что тот дал мне выговориться. Я даже не ожидал от себя такого. Не ожидал что все мои «сюси-муси» выльются в такой самоанализ. Стоун бы одобрила. Холмс тоже прислонил спину и перемещал взгляд с меня на стол и обратно. Мне захотелось выпить чего-то крепкого после такого. Очень захотелось. Но я лишь опустошил ещё один бокал воды. - Я… Мне польстило, что у Холмса кончились слова. Он беспомощно двигал губами как золотая рыбка. - И это требует дополнительных рассуждений, да? - подтолкнул его я. - Да, - согласился он, трогая свой галстук. - пожалуй. Мы сидели в тишине, думая об одном и том же, но по-разному. Я не мог поверить, что раскрыл кому-то душу. Но этим кем-то был Майкрофт, поэтому я был спокоен. Официант подал десерт, снова находясь в неведении о происходящем. Я не знал, как называется эта сладость и что в составе, но выглядело всё как произведение искусства. К моему удивлению Холмс отодвинул тарелку. - Не будешь? - спросил я. Политик покачал головой. - Да, ладно. Если ты это не съешь, то всё отправится в мусорку. А где-то детишки голодают. - стал несвойственно для себя поучать Майкрофта я. - Это нехорошо. Холмс ухмыльнулся. Наконец-то обстановка разряжается. После моего урагана откровений, спорить о десерте просто замечательно. - Но тебе же нельзя сладкое. - в свою защиту сказал политик. - Это невежливо, а, значит, тоже нехорошо. Я слегка закатил глаза и также слегка растянул губы. - Если честно, я не охотник до сладкого. Мне скорее будет приятно от того, что тебе приятно. Я краснею от этих слов, но всё равно смотрю на Холмса. Я искренен, и он это понимает. Кивает и всё-таки принимается за десерт. Я с улыбкой гляжу в окно. Словно буря миновала, и теперь пришло спокойствие. Покинув ресторан, мы сразу сели в машину. Я ощущал приятную усталость. - Заедем на базу. - сказал Холмс. - Ты же не взял с собой вещи. Моё сердце вздрогнуло, а затем по нему пошла трещина. Я собирался сделать нечто исключительное. - Майкрофт, - не смотря на него, произнёс я. - после того, как мы всё выяснили… думаю, не стоит мне ехать к тебе. И к тому же, - я прикрыл глаза, готовясь раскрыть ещё одну правду. - я, кажется, уже могу спать один. Так что будет лучше, если я вернусь на базу. Холмс сначала молчит, но потом кивает, я замечаю это боковым зрением. Всю оставшуюся короткую дорогу мы молчим. База кажется мне приветливой лишь наполовину. Если забыть всё плохое, то здание вызывает чувство безопасности. Не такое, какое я испытываю рядом с Майкрофтом, но схожее. Всё происходит быстро. Машина быстро тормозит. Мне пора уходить. Я не смотрю на политика, когда открываю дверь. - Приятного вечера, Майкрофт. - желаю ему я и выхожу. Он отвечает мне тем же, но я не вижу его лица. Слышу привычную вежливость. Комната тоже перестаёт вызывать ужас. Я даже рад ей. Мягкая постелька, пыльная плейстейшен, окна, выходящие на внутренний двор, но если высунуться, можно увидеть Темзу. Сейчас лучам солнца не добраться до меня. Солнце садится, весь свет достаётся высоким зданиям. Мне было жалко, что я не рядом с Майкрофтом. Я испытывал тоску. Но мне стоит научиться держаться одному, стать независимым, стать собой.