На языке зверей

      Чужая рука стремительно обвилась вокруг туловища, сдавила так, что застонали ребра. Астра попыталась вывернуться, отбить ее, но не преуспела — рука напряглась и перебросила ее через голову, уложив на обе лопатки. По спине неприятно садануло.       — Повержена! — вскричала Фейбл. — Астра опять на земле. Спорю на что угодно, скоро на том месте, куда ты все время падаешь, трава пожелтеет.       — Очень смешно, — пробурчала Астра, поднимаясь на ноги и страхивая прилипшие к джинсам травинки. От руки, джентльменски протянутой Герхом, она демонстративно отвернула нос, а он хохотнул:       — Что, не привыкла признавать поражение, Максвелл?       — Я бы признала, — пробурчала Астра. — Только вот у нас разные весовые категории, а ты такие приемы используешь, которые с моим ростом я никак не могу заблокировать!       — Плохому заклинателю скотина мешает, — Герхард О’Рейли озорно подмигнул, упирая руки в бока. Под его загорелой кожей бугрились мышцы, грудь блестела от пота. Астра поспешно отвернулась, чтобы он не увидел ее предательски вспыхнувших щек.       Чертов безупречный Герхард О’Рейли! Мало того, что заклинатель, так еще и одаренный волшебник, знаток Защиты от Темных Искусств. Он преподавал эту дисциплину на продвинутом уровне в ирландском Министерстве Магии — для тех молодых мракоборцев, которым требовалось повышение квалификации. Астра, магическими талантами обиженная с рождения, рядом с Герхардом (которого все звали по-свойски — Герх) чувствовала себя бесталанной тупицей. Еще Герхард был относительно молод, не старше тридцати, атлетически сложен и потрясающе хорош собой, хотя это, разумеется, дело десятое. Каждый раз, когда они виделись, Астру охватывало странное смущение. А ведь она была убеждена, что никогда не испытает ничего подобного! Это по части романтичных дурочек вроде Лаванды Браун, не по ее…       — Что такое? — весело спросил Герхард, облизывая пересохшие губы. — Я думал, что не сильно тебя опрокинул.       — Не сильно, — сказала она, возвращаясь на скамейку и вливая в себя разом поллитра воды. Плечи все еще подрагивали от напряжения.       — Попробуй в следующий раз убежать от него, Астра, — серьезно посоветовала Фейбл, хотя в ее красно-карих глазах отплясывали бесенята. — Может, хоть так выдюжишь.       Астра показала ей язык. Фейбл Пилсуцка, миниатюрная ведьма с пушистыми седеющими волосами, происходила откуда-то из восточной Европы, но последние восемь лет провела в друидской Общине. Сразу и не скажешь, что ей далеко за сорок — маленькая, верткая и норовом напоминает девчонку. Мисс Пилсуцка, конечно, не была друидессой в полном смысле этого слова, однако по линии матери, шведской заклинательницы, унаследовала способность к инсектангу — языку насекомых; она также была способна превращать части своего тела в прочную хитиновую броню, что тоже, кажется, было частью друидского наследия. Способности друидов вообще оказались на редкость разнообразными…       Наблюдавшая за поединком с высокой трибуны, Фейбл вдруг перестала болтать ногами и спрыгнула вниз, приземлившись разом на ноги и руки, как кошка.       — Давай-ка теперь со мной, — сказала она, выпрямляясь. — Если будешь практиковаться с Герхом еще чаще, я решу, что ты в него втрескалась.       — Как у тебя язык еще не устал болтать, — огрызнулась Астра, принимая боевую позу. Фейбл хмыкнула и принялась отплясывать кругом диковатый боевой танец. В отличие от волшебников, друиды заботились о своей физической подготовке — рукопашные спарринги были для них обычным делом. За лето Астру швыряли на землю столько раз, сколько сама она в жизни не падала, хотя излазила дикий лес в Эйршире вдоль и поперек.       Поединок закончился тем, что Фейбл заломила Астре руку и пинком повалила на колени. Она как раз приходила в себя, выругиваясь на очередное поражение, когда к тренировочной поляне подошли Сильван и Джо. С Сильваном Клеригом, чистокровным друидом, Астра познакомилась в начале лета — именно он приезжал, чтобы забрать ее из Эйршира. Джо Скотт, его помощник, прибыл в Ирландию из Северной Америки около года назад и до сих пор очень плохо говорил по-английски; у него была красная кожа, черные глаза с прищуром и добродушная белозубая улыбка. Длинные черные волосы он собирал в высокий хвост на затылке.       — Завязывайте, — приказал Сильван. — Септимус всех зовет обедать.       — О боги! Почему сегодня не твоя очередь готовить, Герх? — страдальчески спросила Фейбл, разминая ушибленный в пылу спарринга палец руки. — Меньше всего мне хочется сейчас жрать пресную стряпню Сепа!       — Только ему этого сказать не вздумай, — фыркнула Астра. — А то придется жрать пресную стряпню с зубами.       — Умно, — хмыкнула Фейбл. — Только чтобы зубы мне выбить, это меня еще поймать надо. Септимусу резвости не хватит за мной угнаться, он у нас вон какой здоровый…       Смеркалось. Друиды собирались в открытой кухне перед убежищем, приветствуя друг друга и спрашивая о дневных делах; кто-то запалил костер, воспылавший всеми цветами радуги. Здание, в котором время от времени собирались члены Общины, было выложено из неровного камня и напоминало сторожевую башню с настроенными на ее бока комнатами. Внутри располагался большой зал с каменными креслами для старейшин, библиотека, зимняя кухня, кладовая и общая спальня, которая, разумеется, пустовала — в летнее время все спят в палатках на улице. Септимус Бор, или Рыжий Сеп, как его чаще называли, с мрачным выражением лица разливал по тарелкам мясную похлебку, а тарелку Астры наполнял с особенным неудовольствием. Он был потомоком известного друидского семейства, типичным ирландцем — высоченным, как шкаф, с копной огненно-рыжих волос на голове и такими же зарослями на груди, а еще с бородой, разделенной на несколько небрежных косичек. Словом, вид его и без того был грозен, а уж когда он смотрел на Астру…       — Будет тебе, Сеп, — сказал ему Герхард.       — Она здесь два месяца — и ничего, — поддержала Фейбл, уныло таращась в свою тарелку. — Пора бы уже смириться. Я вот кое-с-чем смирилась… — она очень выразительно вздохнула: в друидских убежищах запрещалось есть другую еду кроме той, что готовили местные. Астра и сама невообразимо соскучилась по роскошным пирам, которые в Хогвартсе закатывали по любому поводу.       Рыжий Сеп снял со стола кастрюлю и грохнул на землю.       — Сколько бы она здесь не провела, толку не будет, — отчеканил он. — Зря вы с ней так возитесь. Как только вернется в Англию, тут же забудет, чему ее учили…       Отношение Септимуса возмущало до глубины души: он почему-то невзлюбил ее с первого дня и не уставал напоминать, что она всего лишь приезжая, англичанка, временная соратница. Бор был редкостно консервативен и не приветствовал чужаков в Общине, но поскольку за Астру просил сам Дамблдор, был вынужден с этим смириться. В маленьком мире друидов директор Хогвартса вообще-то не имел такого большого влияния, и к нему относились лишь чуть менее пренебрежительно, чем к другим волшебникам. Зато он поддерживал хорошие отношения местными старейшинами — по слухам, их связывала давнишняя дружба.       — Это была ошибка, — бурчал Рыжий себе под нос. — Максвеллы не чтили наших традиций с тех пор, как их предки перебрались в Англию. Сколопакс Максвелл, этот…       — Мы не судим за деяния предков, — оборвал Сильван — даже ему, похоже, надоело вечное ворчание Сепа. — Астра Максвелл здесь, поскольку ее одобрила Община. Ты сомневаешься в общине, Септимус? Нет? В таком случае предлагаю отужинать молча.       Сеп надулся. Какое-то время никто не разговаривал, только ложки зачерпывали съестное. Джо Скотт перегнулся через стол, протягивая свою порцию льняного хлеба — знал, как она его любит. Астра приняла хлеб со смущенной улыбкой и беззвучно поблагодарила.       — Так что, Астра, завтра возвращаешься? — поинтересовался Герхард. Он расправился со своей порцией за считанные минуты и теперь ждал, пока Сип, кряхтя, положит ему добавку. — Я думал, учеба начинается позже.       — Так и есть, — безрадостно ответила Астра. — Мама купила билеты на чемпионат по квиддичу, и мы…       — Квиддич! — заорал Герхард, чуть не опрокинув тарелку. — Я тоже там буду! Поеду болеть за Ирландию! Почему ты ничего не сказала? Мы могли бы поехать вместе…       — Ты слишком старый, чтобы проводить время с молодежью, — заявила Фейбл. — Девочка просто не решается об этом сказать       — Это неправда! — возмутился Герхард. Между ними завязалась ожесточенная перепалка, закончившаяся разлитой по столу похлебкой и новым поединком — Герх с Фейбл катались по земле и мутузили друг друга, сцепившись, как два зверя, а друиды вокруг поддерживали их яростным улюлюканьем.       Астра восторженно рассмеялась и захлопала, до боли отбивая себе ладоши. Несмотря на статус приезжей, в ирландской общине она чувствовала себя на удивление уютно, и каждый раз с тоской вспоминала о скором начале учебного года.

* * * * *

      — Возьми это в зубки. Вот так!       Астра хнычет, пытается выплюнуть деревянный трензель, завязанный плотным узелком на затылке, но лишь пачкает лицо в слюне. Пиритс поднимает брови, негромко и ласково увещевает. Сладкий шепот смешивается со сдавленным криком: Астра чувствует, как иглы медленно забираются под кожу, скребут ногти изнутри. Пиритс направляет их волшебной палочкой, но, кажется, никуда не торопится.       — А давай я так: раз — и все?       Несколько игл вгоняются так резко, что у Астры от боли перехватывает дыхание, из глаз брызжут слезы. Руки мелко дрожат, но пальцы, скованные заклинанием, не двигаются. Такая жгучая боль, а пошевелиться нельзя!       Луто Пиритс облизывает губы, в его глазах чередуются вспышки удовольствия и странного сочувствия.       — Я бы использовал Круцио, но увы, треклятые подражатели псионикам создавали это заклинание в ужасной спешке. Оно слишком влияет на разум. Мы ведь не хотим, чтобы ты тронулась головушкой, счастье мое? Ну же! Покажи, что можешь! Вели мне прекратить!       Астру выгибает, когда он заставляет иглы медленно поворачиваться, прокладывая себе путь дальше в плоть, подобно сверлу. Все чувства затуманиваются. Она видит кругом мрачно-зеленые стены, расписанные крупными золотистыми цветами, видит многоэтажную хрустальную люстру, покачивающуюся над головой, но все это кажется какой-то болезнетворной выдумкой, декорацией. Настоящий лишь стол, на котором она лежит; настоящие — металлические иглы под ногтями. И, как ни прискорбно, Луто Пиритс, разрывающийся между своей душевной болью и наслаждением.       Она открывает глаза и несколько минут лежит, не шевелясь; покрывало неприятно липнет к похолодевшим плечам. Сглотнув, Астра отбрасывает его прочь, садится, зажигает лампу — друиды строго-настрого запрещают пользоваться магией в полумиле от убежища.       Астра тупо смотрит на застарелые точки шрамов — по три под каждым ногтем. Сейчас они бледно-красные. Всегда краснеют, стоит ей понервничать. Раньше она не знала, что это такое, думала, родовые пятна. Теперь знает.       «Это всего лишь сон, — приговаривает она, наспех одеваясь. — Всего лишь сон...»       Фейбл спит крепко — развалилась на своем спальнике, раскинув ноги и руки, храпит так, что слышно, наверное, по всей округе. В гнезде серебристо-серых волос свернулась ее вечная спутница, Гуляка — гигантская сороконожка, прирученная, по слухам, где-то в бразильских лесах. Астра вылезает из шатра, не опасаясь их разбудить.       Она возвращается к потухшему костру, разжигает его с помощью заговоренных кремниевых пластинок и замирает перед огнем, обхватив колени руками.       Рядом неслышно приземляется Кронос.       — Тебе снова снился этот сон?       — Да, — тихо отвечает Астра. — Он все реальнее. Когда я просыпаюсь, то все еще чувствую...       Она до боли сжимает исколотые пальцы.       Кронос молча пододвигается к ней ближе, трется пернатым боком. Звери всегда так успокаивают, потому что слова им даются плохо.       С двух других сторон подбираются Тафт и Одноглазый — один из воронов, заселившихся в совятне прошлой зимой и теперь всюду сопровождающий Астру. Тоже, верно, желают ее утешить. Одноглазый несмело заходит спереди, утыкается головой между колен. Астра улыбается, пусть и как-то печально, но поглаживает ворона по голове, чешет над клювом. Мистер Тафт тут же вырывается вперед, мятежно отталкивает собрата, подставляет свою голову. Губы Астры растягиваются в непроизвольной улыбке.       Ночь отдается в ушах ветром и нарастающим стрекотанием саранчи. Астра надолго погружается в свои мысли.       — Каким он был, Кронос? Мой отец.       Кронос встрепенулся. Помедлил, тщательно подбирая слова, потом сказал:       — Он был лучшим человеком, которого я знал.       — Ты думаешь? — за свою жизнь Астра почти уверилась, что «лучших людей» просто не бывает. Есть неплохие, есть добрые... но подавляющее большинство, откровенно говоря, так себе.       — Он был лучше Сорокопута Максвелла, вашего деда, — заявил ворон с уверенностью. — Я уважал Сорокопута Максвелла, который принял меня еще в яйце, вылупил, выкормил, всему научил... Но ваш отец был удивительно благородным человеком. Сорокопут при жизни не мог позволить себе такого благородства. И смею заверить вас, маленькая дочь, Корвус Максвелл никого не любил сильнее, чем вас, хотя он вас и не знал. Корвус Максвелл сказал Кроносу: «Поклянись сделать все, чтобы защитить ее!», и я поклялся. Когда ваша мать сказала, что я должен улететь навсегда, чтобы защитить вас, сердце мое болело так сильно, что я не мог ни есть, ни спать. Но я улетел, потому что так было нужно. Я бесцельно странствовал, пока однажды Дамблдор не сказал мне... — его голос стал благоговеть. — Не сказал, что вы нуждаетесь во мне.       — Так ты прилетел, потому что так велел Дамблдор?       — Если ваш отец и доверял кому-то, кроме вашей матери, то лишь мистеру Дамблдору, — важно сказал Кронос, и Астра чуть не рассмеялась: до чего напыщенно звучит «мистер» в адрес величайшего волшебника, да еще из уст ворона! — Максвеллы, маленькая госпожа, всегда были очень одиноки. Общество Друидов отвернулось от них еще во времена Сколопакса Первого, Министерство грозилось посадить в Азкабан, эту страшную тюрьму... Дамблдор первым протянул Максвеллам руку помощи.       Судя по тону, Кронос одновременно боготворил Альбуса Дамблдора и был ему безмерно благодарен.       — Эй! Пошел вон! — вдруг заорал мистер Тафт, распушившись, как индюк. — Тут порядочные люди с воронами беседуют!       — Тише ты, черт, — Астра схватила его, стиснула клюв руками. Стараниями своего горла мистер Тафт мог перебудить добрую половину лагеря...       — Ты позволишь, — проскрипел чей-то голос.       Сильван Клериг опустился чуть поодаль на траву, поджав под себя ноги. Посох лег на землю рядом с ним, в камне блеснуло пламя костра. Друид в действительности разрешения не спрашивал — в его вопросе не было вопросительных ноток. Он положил одну жилистую руку на колено, задумчиво глядя на костер. Для старика Сильван был сложен на удивление крепко, выглядел моложаво, хотя приходился ровесником профессору Дамблдору.       — Не спится? — спросил он.       — Вы обычно со мной не разговариваете, — от растерянности Астра сказала первое, что пришло ей на ум, и тут же разозлилась на себя.       — Но сегодня не обычная ночь, ведь так? — Сильван говорил очень серьезно. — Сегодня твой последний день в убежище. Даже если ты вернешься в следующем году, нас здесь уже не будет.       — Почему вы прячетесь? — Астре давно хотелось задать этот вопрос.       — Потому что так нужно.       Они некоторое время сидели молча. Друид явно пребывал в своих мыслях, а Астра не решалась заговорить первая. Вороны понемногу успокоились, свыклись с его присутствием; Одноглазый, задремав, свалился на бок, задрав ноги к ночному небу. Астра благоразумно отодвинула его подальше от огня.       — Раньше магии была древняя магия, — заговорил Сильван, и голос звучал потусторонне. — У людей в те времена были более скромные потребности, чем ныне, поэтому магия делала простые вещи — вызывала дождь, насылала хворь на врагов, благоволила доброй охоте. Как правило, она была связана со стихиями. Поэтому когда говорят, что дело друидов древнее — имеют в виду вовсе не средневековье. Гораздо, гораздо раньше...       Он снова замолчал. Пламя отплясывало на его лице, придавая ему еще более устрашающий вид. Астра знала, что старейшина друидской Общины устрашающий человек, но справедливый, и давно перестала его бояться.       — Во втором или третьем веке нашей эры магия начала формироваться, как дисциплина, хотя это ты наверняка знаешь. Новая магия, увы, плохо сочеталась с друидическими заветами... Поэтому мир волшебников раскололся на две школы. И, как ты знаешь, друидическая школа начала понемногу беднеть. Она достигла определенного расцвета в одиннадцатом и пятнадцатом веках, при жизни таких великих заклинателей, как Фурфурис Семипалый, Эртруда Линч, Рагналл Клериг и... — он произнес последнее имя с видимым усилием. — Сколопакс Первый, Драконоволец. То были великие времена. Однако они давно прошли. Ныне волшебники куда сильнее нас, и, что важнее, в их руках сосредоточена власть. Нам же надлежит хранить традиции да знания, унаследованные от предков. Без них мы лишимся того, что питает наши исключительные способности... увы, — глаза его потемнели. — Дело заклинателя не столь просто. Этому невозможно научить по учебнику. Заклинатель проходит тот же путь, какой до него проходили тысячи других, подобных ему — он познает в себе зверя, познает в себе человека, а потом принимает решение.       — Решение? — переспросила Астра, немало заинтригованная.       — Что возьмет от зверя, а что от человека. Каждый берет что-то свое. Это обряд инициации — старейший, дошедший до нас.       — И я пройду его?       — Посмотрим, — сухо сказал Сильван. — Ты показала себя стойкой телом и духом, но мы еще не знаем, насколько ты верна Общине.       — Почему-то мне кажется, что мне никогда не убедить вас в том, что я верна, — Астре невольно вспомнилась враждебность Рыжего Сепа, и не его одного: в лагере на нее то и дело бросали неодобрительные взгляды, особенно в первые недели. — Вы ведь знаете, я не готова отрекаться от своих друзей-волшебников или своей матери, чтобы...       Старый друид посмотрел на нее так, будто ему нанесли кровное оскорбление.       — Община никогда бы не потребовала от вас враждовать с кем-то, чтобы доказать свою верность. Это, скорее, вопрос доверия. И даже я пока не уверен, что вы достойны доверия, мисс Максвелл, а я наблюдал за вами все это время.       Астре стало немного совестно.       — Значит, я попытаюсь убедить вас, — смиренно сказала она. И, не удержавшись, спросила: — А мой отец?       — Ваш отец — что?       — Он проходил инициацию?       — Проходил, — нехотя ответил друид. Казалось, он уже сожалеет о своей откровенности, но Астра не могла удержаться: в кои-то веки ей представилась возможность расспросить Сильвана Клерига, и она не собиралась упускать ее, не попытавшись.       — А Луто Пиритс?       Она не знала, почему спросила об этом: просто на какой-то миг перед глазами вдруг замелькали образы из ночного кошмара, уши защекотали упрашивания: «Ну пожалуйста, покажи мне! Покажи!»       Лицо Сильвана Клерига исказила злобная гримаса. Астра могла бы поклясться, что никогда прежде не видела его таким.       — Простите, — испуганно сказала Астра. Она совершенно не ожидала, что наставник разозлится. Ведь Луто Пиритс друид, так? Большинство друидов проходит обучение в друидских убежищах, а британцы, как правило, с этими целями едут в Ирландину — ближайшую родину заклинателей. Однако Сильван вел себя так, что стало ясно: вопрос был попросту вопиющим. Он вскочил на ноги, молниеносно поднял свой посох. На Астру глядел, плотно сжав губы.       — Луто Пиритса, — сказал Сильван, оттесняя каждое слово. — Не примет у себя ни одно из друидических мест. Луто Пиритс будет обречен на жизнь ничтожную, пресмыкающуюся; он будет жить во тьме и умрет, не обретя покоя. Он обречен мучиться вечным голодом, но никогда не сумеет его утолить. Et suo nomine.       — Господин Клериг... сэр... — она неровно вздохнула. — Я знаю, что Пиритс подлец, но ведь он же тоже др...       — Довольно! — Сильван повысил голос. Вороны от неожиданности встрепенулись и взмыли в воздух. — Ни Пиритс, ни треклятый Салазар Слизерин, ни Гормлайт Мракс! Быть друидом не значит говорить с животными, Астра, или играть с сознаниями по своей прихоти. Быть друидом — значит, видеть глазами каждого... — старик подался вперед, и его посох коснулся груди Астры, надавил там, где трепетало сердце. — Того, кто слеп даже на свои собственные, в убежище ждет лишь смерть.       Тирада оборвалась. Метнув последний угрожающий взгляд, друид быстрым шагом направился к убежищу. Астра провожала его взглядом растерянным и пристыженным, уже прикидывая, как завтра будет извиняться. Отбросив последний зеленоватый язык, сверкнув россыпью радужных искр, друидский костер потух, не оставив после себя и горстки пепла.

* * * *

      Хотя Астра находила мало примечательного в квиддиче, она не могла не восхититься размахом, с которым британские волшебники закатывали международный Чемпионат.       Они с Дейдрой и Герхардом перво-направо трансгрессировали в южный Уэльс, где на лугу рядом с лесом арендовали участок земли и обыкновенного маггла-смотрителя; чем дальше они продвигались к лесу, тем больше волшебного присутствия встречали. Здесь были толпы самых разных волшебников, как местных, так и иностранцев. Встречались, например, африканские колдуны, увешанные ритуальными украшениями, и мрачные северяне с посохами. Часто можно было увидеть ирландцев, с которыми Герхард здоровался, пожимал руки направо и налево.       Всюду были расставлены палатки, многие из которых, впрочем, и на палатки-то не походили: роскошные сооружения из полосатых шелков, как в средневековых сказках, гигантские тенты с башнями и палисадниками, разгуливающие тут и там павлины, поющие фонтаны... Астра мысленно подивилась, как приставленный к площадкам маггл еще голову не потерял от своих подозрений.       — Бэзил постоянно чистит ему мозги, — устало пояснила Дейдра. — Что поделать, у некоторых наших коллег вечно зудит в одном месте, так уж они хотят покрасоваться.       Они разместились на самой опушке леса, ближе всех к стадиону. С ними соседствовали две небольшие, скромные, но аккуратные палатки. Услышав доносящиеся изнутри голоса, Астра тотчас поняла, кому они принадлежат. Они с мамой как раз закончили ставить свою палатку, когда из соседней — той, что чуть побольше — высунулась лысоватая рыжая голова.       — Астра! Дейдра! — крикнул воодушевленный мистер Уизли. — Вы все-таки приехали. Прошу, заходите.       Все были очень взбудоражены. Гарри, Рон и Гермиона приветствовали Астру с такой радостью, будто не видели ее лет десять. Близнецы поочередно попробовали скормить мистеру Тафту, Кроносу и Одноглазому подозрительную конфетку, «свое последнее изобретение» с неизвестными свойствами. Птицы, впрочем, на подачку не купились; мистер Тафт, за лето изрядно прибавивший в весе и уверенности, принялся с карканьем гонять близнецов по палатке, норовя обклевать их ноги.       — Астра, утихомирь его, — устало попросила Дейдра, усаживаясь в кресло. Артур Уизли тут же засуетился, наливая ей чаю из термоса.       — Мистер Тафт, перестань! — Астра поймала ворона за крыло, и он забился в ее руках, взметая клубы пыли и пуха. Билл и Чарли, старшие сыновья Артура, смотрели на воронов с нескрываемым интересом.       — Это не простые вороны, — рассказывал Чарли Гарри, Рону, Гермионе и Джинни — будучи драконоведом, он больше других знал о волшебных существах. — Они раз в десять крупнее. И когти, взгляните на когти, — он уверенно потянул мистера Тафта за ногу. Тот ощетинился было, но Чарли ловко перевернул его, подмял, зажимая крылья, и все-таки продемонстрировал ребятам здоровенную когтистую лапу. — Это так называемые птерокорвусы — гигантские вороны, выведенные средневековыми волшебниками. Они довольно широко распространены, но в домашнем владении встречаются реже, чем обычные среднеевропейские. Управляться с птерокорвусами сложно, поэтому начинающим заводить их не советуют… — он посмотрел на Астру и улыбнулся. — Но у тебя, я вижу, все под контролем.       Она пожала плечами.       — Кронос самый старший. Мистер Тафт и Одноглазый слушаются Кроноса, а Кронос слушается меня...       Полог вдруг приподнялся и в палатку, озираясь, вошел Герхард О’Рейли.       — Прошу прощения за вторжение, — церемонно произнес он, кланяясь мистеру Уизли. — Я просто искал миссис и мисс Максвелл. Вот и они!       Ни от кого не укрылся экзотический вид Герха: распахнутый настежь кожаный плащ и ремни, обтягивающие накаченный полуголый торс, брюки и сандалии на голую ногу, татуировки на руках, накидка из перьев громовой птицы на плечах... и, конечно же, то, насколько обезоруживающе он улыбается. Джинни и Гермиона тут же порозовели и зашептались между собой, бросая на друида восхищенные взгляды.       Дейдра сдержанно представила Герхарда и мистера Уизли друг другу.       — Мистер О’Рейли! — воскликнул мистер Уизли, чрезвычайно разволновавшись. — Я наслышан о вас! В Министерстве только и разговоров, что о вашей программе. Скажу по секрету, — он понизил голос. — Руководство давно пытается вас переманить...       — О, — Герх, казалось, и не догадывался, каким вниманием окружен в британском Министерстве. — Позвольте, мистер Уизли, я чрезвычайно польщен! Возможно, когда у меня будет больше времени, я наведаюсь и переговорю о переводе. Было бы неплохо пожить в Англии пару лет.       «Да Община тебя ни за что не отпустит!» — хотела сказать Астра, но вовремя прикусила язык. Перед прибытием в лагерь друидов она дала магическую клятву — не рассказывать об их внутренних делах, и если бы вдруг проболталась, то выжгла себе язык до корня.       Герхард О’Рейли, надо сказать, умудрился понравиться каждому, кроме, разве что, Рона, который не оценил, что ирландец разгуливает по округе с голым торсом. Перезнакомившись со всеми и добрых полчаса проболтав с Фредом и Джорджем об их незабвенных вредилках, Герх засобирался обратно в свою палатку — он поселился севернее, вместе с другими ирландскими гостями.       — Если соскучишься, Астра, приходи, — крикнул он на прощание, и Астра покраснела так, что стала почти неотличима от ярко-красного термоса мистера Уизли. — Устроим спарринг! Покажем англичанам, как это делается.       — Ну что, уже соскучилась, Астра? — спросил Фред сразу, как за друидом опустился полог, а тон у него был такой, как будто Астра не могла прожить без Герха и пяти минут.       — Англичане очень хотели бы посмотреть, как «это» делается, — подхватил Джордж.       — Завалитесь, — холодно бросила Астра.       Матч начинался после заката. На поле шли, следуя за светом фонарей; по дороге им встретились десятки знакомых, в том числе ученики Хогвартса — Чжоу Чанг и Оливер Вуд, Дин Томас и Симус Финниган. Симус тепло поприветствовал всех, а когда увидел миссис Максвелл, чуть не хлопнулся в обморок.       — Все никак не может оправиться, — заметил Фред с сочувствием, хотя губы его растягивались в широченной улыбке. — То-то радости будет, Максвелл, когда Финниган станет твоим приемным папашей.       — Ты не такой забавный, Фред Уизли, как о себе думаешь, — неприязненно заявила Астра, хотя все, кроме нее, покатились со смеху, и даже мама скуповато улыбалась краешком губ.       Надо сказать, что миссис Максвелл с мистером Уизли загодя задействовали свои связи, чтобы раздобыть лучшие билеты. Поэтому вся компания расположились в верхней ложе, откуда на поле открывался прекрасный вид. Мимо один за другим проплывали высокопоставленные гости; когда на смотровой площадке появились болгарский премьер-министр и Корнелиус Фардж, Перси отвесил такой низкий поклон, что уронил с носа очки, вызвав у Фреда и Джорджа приступ щенячьего восторга. Перси, разумеется, тут же исправил ситуацию простым Репаро, но его уши еще долго и очень стыдливо горели. Фардж поприветствовал радушно всех, кроме Дейдры Максвелл — с ней он ограничился холодным кивком.       После демонстрации талисманов, чарующих танцев вейл и задорных лекпреконов, наконец, объявили о начале матча, и Астра мысленно приготовилась пережить самые скучные два часа в своей жизни. Однако противостояние на поле выдалось таким зрелищным, что даже она, не испытывавшая прежде и малейшего интереса к магическому спорту, вскоре увлеклась и наблюдала за ходом игры, нервно покусывая губы. Метлы проносились в воздухе так стремительно, что глаза едва успевали за ними следить.       — Герх, — шепнула Астра, поймав друида за руку. — Это Эйдан Линч!       — Чего-чего? — он повернулся к ней, чуть не сбив своей грудью.       — Ну Линч, — многозначительно повторила она, ткнув пальцем в ловца ирландской сборной. — Он ведь тоже друид?       Лицо Герхарда озарилось пониманием.       — А-а-а! Нет, нет, он не из наших. Хотя прабабка его еще могла заклинать. Это долгая история, я потом… — его взгляд тут же обратился обратно на поле, он заорал во всю глотку: — Нарушение! Нарушение! Он толкнул Морана! Да вы там слепые, что ли?!       Когда Ирландия победила, Герхард О’Рейли огласил стадион таким ревом, что несколько зрителей от неожиданности чуть не перекинулись через поручни. Герх этого, впрочем, не заметил — он водил победный хоровод со своими ирландскими друзьями.       — Выиграли! Выиграли! Выиграли! — неслось со всех сторон, чуть не срывая Астре барабанные перепонки.       Воцарилось нечто невообразимое. Уворачиваясь от размахивающих во все стороны рук и подпрыгивающих ног, Астра вдруг увидела Фреда и Джорджа, продирающихся через толпу к Людо Бэгмену — они, поставившие на победу Ирландии одновременно с тем, что болгарский ловец Виктор Крам поймает снитч, сегодня заработали целое состояние.

* * * *

      Мама разбудила ее посреди ночи, настойчиво расталкивая да тряся. Астре смутно вспомнились детские времена, когда бывшие слуги Темного Лорда, бывало, находили их очередное съемное жилище, и по спине пробежал холодный пот. Лицо Дейдры, нависшее над ней, было бледнее обычного. Она схватила Астру за руку и потащила к выходу из палатки. Та сперва пыталась сопротивляться:       — Мама, во имя Мерлина, я ведь в одной ночнушке…       — Просто запахни куртку. Бегом!       Снаружи было тревожно. Звуки песнопений и празднования стихли, сменившись испуганными криками, беготней, суетой. Почти сразу же Дейдра и Астра столкнулись с заспанными и очень взволнованными Уизли — Билл, Чарли и близнецы, младшие маячили позади, торопливо натягивая одежду. С другой стороны к ним спешил Герхард О’Рейли — растрепанный, запыхавшийся, потерявший где-то свои замечательные перьевые наплечники.       Мистер Уизли тут же метнулся к Дейдре.       — Нужно вывести детей в безопасное место.       Глаза миссис Максвелл были полны решимости, ярости и чего-то еще… чего-то очень темного и пугающего. Она резко развернулась, выхватывая свою палочку, и бросила через плечо:       — Ты знаешь, что делать, Астра. Мы с Герхардом нужны здесь и не сможем сопроводить вас. Артур, — она внимательно посмотрела на него. — Надеюсь, я могу на тебя рассчитывать.       — Дейдра, при всем уважении! — воскликнул Артур. — Ты оставишь дочь в такое время?       — Она Максвелл, — жестко ответила Дейдра. — Она может о себе позаботиться.       — Постой! Корнелиусу не понравится…       Тщетно — они с Герхардом, вооружившись волшебными палочками, уже растворились в толпе. Вскоре Астра увидела, что их привлекло: в отдалении вышагивала толпа волшебников, укутанных в длинные черные мантии. Лица их были скрыты под масками. В воздухе над процессией, корчась да извиваясь, парили несколько тел, и двое из них, бесспорно, принадлежали детям. Волшебники визгливо хохотали, очевидно, получая от зрелище невероятное удовольствие.       — Это безумие, — в ужасе пробормотал Рон. — Это полное безумие!       Это был смотритель территории, мистер Робертс, его жена и двое детей. Все они находились под действием Империуса — Астра знала это, поскольку за лето в друидском лагере успела многое узнать о Темных Искусствах, точнее, о том, как от них защищаться.       Один из маггловских детей внезапно пропал из поля зрения, а небо озарилось зелеными и белыми вспышками — завязалась ожесточенная схватка. Похоже, Герхард и мама добрались до злоумышленников.       «Мисс, — ее сознания коснулся голос Одноглазого. — В северо-восточном направлении чисто. Следуйте за нами!»       Трое воронов пролетели над их головами, обдав ветром. Астра нетерпеливо потянула мистера Уизли за рукав.       — Вороны видят все с воздуха, — быстро сказала она. — Они проведут нас безопасным путем. Идите за мной.

* * * *

      Казалось, весть о произошедшем на Чемпионате Мира по квиддичу должна пронять магическое сообщество насквозь. Чтобы группа неизвестных волшебников публично пытала магглов, да еще и выстрелила в небо Темной Меткой? Неслыханное событие!       Но все же все позабыли о нем, как только в Хогвартсе прогремела новость о Турнире Трех Волшебников.       Это была древняя традиция, которую Министерство Магии решило возобновить в текущем году; по словам Дамблдора, приготовления к ней шли годами. Участникам из разных стран предстояло пройти ряд тяжелых испытаний, а того, кто одержит верх, обещали наградить Кубком Огня, всяческими почестями, а сверх того — призом в тысячу галеонов.       — Я хочу в этом участвовать! — прошипел на весь стол Фред Уизли, когда Дамблдор оглашал условия за торжественным ужином. Перспектива обретения такой славы и богатства его взбудоражила, однако оказался далеко не единственным, кто представил себя в роли хогвартского чемпиона.       Замок наполнился иностранными гостями: в коридорах то и дело бегали француженки и французы в изящных голубых мантиях, звучал их звонкий смех, пронзительные грассированные речи. Что касается болгарцев, то они сперва держались отчужденно. Это были крепкие, рослые мальчики — исключительно мальчики! — разных возрастов, безукоризненно вежливые, дисциплинированные, но с заметным холодком. Что касается директоров Шамбортона и Дурмстранга, то они вели себя так, как будто делали английской школе великое одолжение своим посещением. Впрочем, Астра быстро поняла, что на них влияет дух предстоящего соперничества — Турнир Трех Волшебников обещал стать исключительным мероприятием, и ни Каркарову, ни мадам Максим не простили бы, ударь кто-то из их подопечных в грязь лицом.       Многие пытали судьбу, бросая свое имя в заветный Кубок, однако пропускал он лишь тех участников, которые достигли семнадцати. Семнадцать лет — именно в этом возрасте юный волшебник знает достаточно, чтобы иметь не просто шанс на успех, но шанс на то, чтобы не помереть в первом же раунде. Судя по истории скандального состязания, такие случаи бывали. Фред и Джордж Уизли, разумеется, оказались достаточно безрассудными, чтобы бросить кубку вызов, хотя им было по шестнадцать. Выпив на брудершафт по глотку зелья старения, они шагнули за магический круг — и почти тут же отлетели назад, отращивая по пути такие роскошные седовласые бороды, что сам Дамблдор бы позавидовал.       Никто не мог обмануть пресловутый Кубок, как бы ни старался — это был мощнейший магический артефакт, ревностно защищающий правила Турнира: три претендента, каждый старше семнадцати, каждый — достойнейший.       Когда на следующий день в главном зале с пышно накрытыми обеденными столами, с фанфарами и восторгом чествовали троих чемпионов, чаша изрыгнула в воздух еще одно имя, четвертое, Астра сначала не поверила.       — Гарри Поттер, — кашлянув, прочитал Дамблдор.       Молчание, нависшее над залом, подозрительно напоминало гильотину. Астра на всякий случай глянула вверх. Нет, все-таки не гильотина, но чистое, ни с чем не сравнимое безумие...